Не от твоей любви ли она убежала...— сдавленным голосом сказала я.— Это... это безумие... Ты сумасшедший!
Она тоже так говорила... И наши отец с матерью прокляли меня, отреклись от меня, приняли этого бастарда! Даже имя ему наше родовое дали! А меня... Меня держали в тюремной камере, судили, покрыли позором мое имя!...
Сам ты покрыл позором свое имя!— крикнула я, не выдержав.
Эта скотина, этот псих больной, приставал к моей маме, совсем еще девочке тогда... Может, даже изнасиловать успел, пока всё выяснилось... И еще несчастненького тут, обиженного жизнью из себя строит!
Меня окатило волной такой нерассуждающей ярости, что в глазах потемнело. Моя кровь вскипела, казалось, сейчас кожу прорвёт. А от браслетов вдруг так полыхнуло леденящим холодом, что у меня запястья обожгло. Я этого даже не заметила сперва, потому что с диким визгом кинулась на Фебала, метя скрюченными пальцами ему в лицо.
Я почти выла, попала ему по морде, разодрала ногтями его скулу, совсем немного до глаза не дотянулась.
И снова улетела в угол от удара кулаком в зубы. Он меня сильнее, даже не удивительно. Блин, от перстней еще больнее.
Ты истинная дочь Рианнон, несмотря на эти мерзкие волосы... Ты больше похожа на отца, но норов от нее,— скривившись, произнёс он.— От красоты Рианнон ничего не осталось, только норов...
Он отошел к двери, обернулся и неожиданно усмехнулся:
Ирония судьбы. Дочь Брайса поможет мне в моем плане.
Хрен тебе!— взвизгнула я.
Думаешь, мне нужно твое согласие? От тебя мне нужна только твоя кровь. Кровь прирождённого мага. Ты умрёшь в Самхейн, Аннис Арвайд.
Он хлопнул дверью, выходя, щелкнул замком и почти тут же я услышала грохот и вскрик. Я подскочила, подбежала к решетчатому окошку. Дядюшка Фебал Арвайд своим размеренным шагом удалялся по коридору, а у стены напротив изломанной грудой черного металла лежал тот фомор-охранник, над которым я больше всех издевалась. Они в крепости без шлемов ходили, и я видела, как у него от боли уголки рта обвисли.
Я дёрнула дверь, нет, заперто, не померещился мне щелчок. Прижалась лицом к прутьям, не обращая внимания на боль, и позвала:
Эй ты! Тюремщик! Ты живой? Фомор, как тебя...
Он шевельнулся, и у меня отлегло от сердца. Как-то не хотелось мне, чтоб из-за того, что я разозлила Ворона, кто-то другой пострадал, пусть даже фомор. Он-то мне ничего плохого не делал, только ругался.
Ты как?— спросила я, видя, как он неуверенно поднимается, держась за затылок.— Чем он тебя?
Магией, чем еще...— пробормотал фомор, посмотрев на пальцы, покрытые бледной кровью. Блин, у них кровь не такая алая, как у людей, странно-то как.— Повезло еще... Просто воздухом швырнул... других на куски, бывало...
Мне аж стыдно стало, что я его так дразнила. Он же кто, обычный воин, стражник, какой с него спрос, поставили на посту, вот и стоит. Ну и что, что фомор, тоже ведь живой, и больно вон ему. А жить все хотят, хоть люди, хоть фоморы.
Я оторвала от своей рубашки еще кусок ткани, скоро она, похоже, в майку превратится. Протянула лоскут через решетку.
На, прижми, кровь остановить.
Опять плеваться будешь?— настороженно спросил он.
Я невольно хихикнула, из потревоженной разбитой губы потянулся ручеек крови. Хорошо еще зубы на месте остались, тут с дантистами проблема.
Да не буду я тебя обижать,— ответила я, слизывая кровь с губы.— Не бойся, держи. И пошел бы ты, смену позвал что ли... я даже бежать пытаться не буду.
Куда ты отсюда убежишь,— буркнул он, беря тряпочку и прижимая ее к затылку. — Ничего. Скоро пересменка. Я вижу, и тебе досталось...
Угу... Меня Аннис зовут. Аннис Арвайд.
Он замер, смотря на меня удивлённым взглядом. Ой, вечно они со своими замутками об именах. Какая уже разница, страшнее дядюшки ему не удастся быть.
Я — Эдвейн Террейсе,— дрогнувшим голосом произнёс он.
Скажи-ка мне, Эдик,— хмыкнула я,— сколько до Самхейна осталось? А то это очень важный для меня день будет...
Дико болели запястья. Кожа вокруг браслетов покраснела, как от ожогов. И кости ныли. Блин, дурацкие холодящие браслеты, еще ревматизм заработаю, оно мне надо?
Глава 20.
Ритуал
"Ни Гриэн..."— тихий вкрадчивый шепот.
Я вздрогнула, осознав, что плыву в черной пустоте, а вокруг меня клубится багровый смерч. Медленно ворочается, подступает.
Я сжалась в комок, спрятав лицо в коленках. Твою ж дивизию, заснула. Заснула ночью, а здесь мне никто не поможет. Ила далеко, не спасёт, оплеух не надаёт. Я же так старалась не заснуть, сообразила, что, как Даник говорил, "днём сны лучше". И не удержалась.
"Ни Гриэн. Он убьёт тебя".
Тебе-то что?— выдохнула я.
"Прими силу. Прими Тьму. Он не сможет удержать тебя с моей силой. Ты станешь божеством, без смерти, без страха..."
Отвали!
"Знаешь, что он с тобой сделает?"
— Ну убьёт, знаем.
"Он выпустит из тебя всю кровь. Она будет течь по капле медленно, всю ночь. И мир будет содрогаться и меняться. Ты будешь долго умирать, истекая кровью, и понимать, что ничего не можешь сделать. Ты не справилась со своей задачей. Умрут все, кого ты знаешь. Арвайду не нужны твои глупые друзья, их он убьёт в первую очередь. Где бы они не были, твоя кровь дотянется до них."
— Заткнись, сволочь, заткнись!
"Да, Ни Гриэн, ты еще можешь спасти себя и своих друзей, которые тебе так дороги. Прими мою силу. Только скажи "да", и ты одним вздохом разнесёшь весь Каэр Глас. Спасёшь мир, как ждут от тебя эти жалкие божки... Они-то сами, как всегда, свалили всю грязную работу на одну маленькую девочку... Что ты можешь одна сделать? Только гордо умереть, понимая, что твоя собственная кровь раскалывает этот мир на части."
— Я не одна! Мои друзья помогут!..
"Где они, твои друзья? Забыли о тебе давно. Никто не полезет в Каэр Глас по собственной воле. Думаешь, твой глупый Киаран спасёт тебя? Наивная, верящая в сказки Ни Гриэн..."
— Замолчи! Замолчиии!— взвыла я, хватаясь за уши, пытаясь приглушить этот вкрадчивый ласковый голос.
"Тебе нужно всего лишь сказать "да". Разве это сложно? Всего лишь маленькое, коротенькое слово, и ничего этого не будет. Ни смерти, ни страха, ни боли... Ты же боишься боли, маленькая Ни Гриэн. А с моей силой ты будешь сильнее богов".
— Проснуться... Помогите! Кто-нибудь!..— кричала я, зажимая уши, зажмурившись, чувствуя, как постепенно проваливаюсь в эту черную бездну.
И проснулась от того, что кто-то облил меня холодной водой. В сумраке я различила перепуганное лицо Лины.
Госпожа Аннис!— воскликнула она.— Госпожа Аннис, что с тобой?
Лина...— вздохнула я облегченно.— Ох, Лина... Ты даже не представляешь, что ты сделала... Ты спасла меня от смерти... нет, это хуже смерти. Короче, ты настоящая героиня!
Госпожа,— она встревоженно потрогала мой лоб.— Ты больна?
Психушка плачет,— хмыкнула я.— Лина, не бери в голову. Просто если увидишь, что я неспокойно сплю, буди меня как хочешь, хоть об пол мною стучи. Это магия такая, понимаешь?
Она кивнула. Эх, всё можно магией обьяснить, удобно.
А...— я задумалась, чего это она среди ночи ко мне прибежала вдруг так удачно. Все четыре дня, что я тут, только два раза в сутки заходит, еду принести и прибраться.— Лина, почему ты пришла-то?
Меня господин фомор позвал,— покосилась Лина на дверь.— Ему запрещено входить сюда...
Я вылезла из-под одеяла и пошлепала к окошку.
Эдик? Ты на дежурстве?— позвала я.
Тот отодвинулся от стены, чтобы я его увидела.
Да, я.
Спасибо, — сказала я.— Если бы не ты и Лина... ох...
Лина торопливо засобиралась на выход. Хм... а если проскочить за дверь да как ломануться... Терять мне нечего... Угу, может, Лина и Эдик не будут так уж усердно меня ловить, а целая крепость злых фоморов тихо постоит в сторонке. И демоны на выходе только зубками клацнут. И даже за попытку бегства Атрейон или Фебал ни Лину, ни Эдика в живых не оставят. Неее, тупая идея. Ни оружия, ни магии, одна дуля в кармане, и та не работает.
Я услышала, как Эдик свирепо внушает Лине:
Рабыня, если ты только проговоришься. что я пост оставил, я тебя на куски изрублю!
Нет-нет, господин фомор, я буду молчать!— испуганно шепчет та.
Остаток ночи я просидела на стуле. Всё, не дура, теперь только днём спать буду. Никаких этих "полежу пять минут под одеялком".
И всё же въедливые мысли не оставляли меня. Что, если взять его силу, силу Хаоса... Амрисс же принимал его помощь и ничего, потом фигушку показал, вон даже богом стал... Приму силу, наваляю Фебалу, разнесу Каэр Глас... Фоморов домой прогоню, чего лезут как одурелые, чего им дома не сидится, в своем подземелье. Все живы, все счастливы. Что, собственно, такого плохого в лишней силе, пусть даже от Хаоса? Это же я ею рулить буду, не он сам.
Райлинн отказалась от силы. А Аспазия взяла. Обе умерли. Одну убили, другая сама убилась. Почему?
Порассуждаем логически. Вот, становлюсь я самой сильной в Хай Брасиле. С полпинка убиваю Фебала. Плюю на Каэр Глас и он вдребезги. Зажариваю всяких демонических тварей. Загоняю фоморов в их мир, заваливаю их норку, или откуда они там лезут. Атрейона оплеухами туда, с него хватит. Эдика пинаю. Пошли вон, не раззявайте рот на чужой калач. Народ ликует, освобождённые рабы-арданы на руках меня к королю несут, вот, спасительница наша, чествуем ее и ножки целуем. Мои ребята радуются, обнимают меня, округляют глаза по пять копеек. Киаран на руках носит, торжественно свадьбу играем, пир на весь Дан-на-Хейвин закатываем. Весь Арданнон счастлив, героиней меня славит.
А дальше что? Тихая жизнь в Лиэсе, на задворках королевства? Гобелены вышивать, как тут знатные дамы привыкли? Или свиней по заднему двору гонять?
Нееет, мне же король вернёт княжество Коррахтское за спасение королевства. Я буду княгиней, людьми справедливо управлять, все будут счастливы под моим мудрым руководством. Будут идти толпами за помощью и советом, ведь я же самая великая чародейка, всё могу, всех осчастливлю. Хочешь здоровья — на тебе, хочешь золота — на тебе, хочешь любимую, которая внимания не обращает — забирай... Друидов к ногтю, чтоб прогресс не тормозили, пусть люди спокойно машины изобретают, телики да телефоны. Любая война закончится по моему слову, всем наваляю, и правым, и виноватым, чтоб не рыпались, чтоб все знали, война — это плохо. Все у меня в кулаке сидеть будут. Всех счастливыми сделаю, хотят они этого или нет. А кто вякнет, того...
Твою ж мать... Вот они, мечты сиротки из детдома, всех осчастливить, всех прижать... Твою ж... Куда же меня занесло от одних только мыслей о великом могуществе. А дай мне в руки такую силищу непомерную, что со мной будет? Был псих Фебал, которого еще можно как-нибудь одолеть. Станет Великая Анечка, добрая-предобрая, оплеуху мне, много-много оплеух, чтоб не заносилась.
Эдик вон с поста убежал, чтоб Лину привести, а я ему пинка...
Лучше уж самой сдохнуть, чем это. Фебал не бессмертный, помрёт сам когда-нибудь, если уж на то пошло. Фоморы не такие плохие, как о них думают. А Великая Анечка с Хаосом за спиной... Та Анечка, в которую я превращусь, будет мир в кулаке вечно держать. Ох, зазвездилась ты, бедная сиротка, Хранительница Хай Брасила, гламурных стразиков тебе не хватает...
Нееет уж. Не надо никому такого счастья. Пошел он, этот Хаос, далеко-далеко. Не дамся. Лучше сдохну, истекая кровью, как он сказал. Пусть дядюшка подавится моей кровью, козел с ушами. Ничего, прибьёт его еще кто-нибудь, не может мир на одной мне держаться. Не верю просто.
Ох, Киаранчик мой любимый, как же тебе с невестой не повезло. Только нашлась, и опять...
* * *
На пятую ночь пленения за мной пришли. Один из охранников, не Эдик, открыл дверь.
Выходи, Аннис.
Куда это?— удивлённо спросила я, цепляясь за одеяло. По ночам уже прохладно было, а у меня окно не застеклённое, и отопления никакого.
Господин Арвайд велел привести.
Так не Самхейн же еще!— испуганно пролепетала я.
Ты идёшь или силой тебя тащить?— неохотно произнёс фомор.
Я их всех, своих сторожей, уже различала. Имен, правда, они мне не говорили, только Эдвейн отважился. Я остальным клички дала и дразнилась ими. Всего их восемь было, по четыре часа дежурили под дверью. Этот проходил у меня под кодом Чучело Гороховое. Еще были такие перлы, как Ослик Ушастый, Китайский Болванчик, Сова — самый глазастый, Дубина Стоеросовая — из-за здоровенного двуручника, с которым ходил, Чебурашка и Куколка. Ну, Куколка, само собой, был самый хорошенький. И разумеется, Эдик, с которым мы иногда тихонько разговаривали.
Я покорно вышла из комнаты. Смысл упираться, всё равно вытащат. Может, еще и по шее дадут. Зачем мне лишние побои, у меня еще от дядюшкиного тычка губа не зажила.
Чучело повёл меня по длинным коридорам, куда-то в самую глубину крепости. Тихо, никого не видно, только факелы на стенах потрескивают. Нормальные люди спят давно, чего этому гаду-дядюшке неймётся? Может, Самхейн решил порепетировать? Я так и ёжилась от страха, да и холодно было, от каменного пола тянуло сыростью, сквозняки насквозь продувают, а на мне всего-то рубашка да штаны кожаные. Только у Чучела рука тёплая, держит меня за локоть, чтоб не дёргалась. Да куда мне дёргаться-то, разве что без руки если, держит, словно клещами, сильный.
Не бойся,— прошептал он вдруг.— Не на смерть пока веду. Поможешь просто.
Я не боюсь!— храбро пискнула я.
Ты дрожишь вся.
Мне просто холодно! Плевать я хотела на этого козла блондинистого!
Фомор издал непонятный звук, вроде кашля. Я заметила что у него губы дёрнулись.
У тебя это хорошо получается, плеваться...— шепчет.
Тренировалась,— отозвалась я.— Как чувствовала, что понадобится.
Мы замолчали, спускаясь по длинной винтовой лестнице куда-то вглубь Стало еще холоднее, даже иней кое-где на перилах. Я уже просто себя руками обхватила, зуб на зуб не попадал. И ноги от длиннющей лестницы разболелись.
Чучелко, миленький, куда мы идём?— перепуганно прошептала я.
В Зал Ритуалов. Не бойся,— он помолчал секунду, потом едва слышно добавил:— Принц Атрейон не даст тебя убить. Ты нам нужна живой...
Зачем?!
Мы умираем, Аннис,— и замолчал. Больше ни слова не произнёс.
Мы вошли в огромный полутёмный зал. Фоморы рядком под стеной стоят, вход охраняют. Весь пол изрисован светящимися линиями и странными символами. Линии складывались в несколько пентаграмм, одна в другой, а в самом центре непонятное сооружение. Я пригляделась, хм, да это что-то вроде двери из массивных каменных блоков. Ну, два стоят, третий сверху, как притолка. О, как в Стоунхедже, трилит, кажется, это называется. А рядом Ворон и Атрейон. Дядюшка на камнях этих что-то пририсовывает мелом, Атрейон неподвижно рядом стоит, наблюдает. Морда у самого как из камня вырезана, ни одной эмоции не прочесть. Указал вдруг что-то пальцем, Фебал давай перерисовывать. Кстати, впервые вижу гнусного фомора без шлема. Волосы у него белые-белые, седые, что ли?
Чучело подвёл меня к ним, и Атрейон тут же ухватил меня за плечо. И мгновенно прижал обе мои руки к небольшому каменному столу перед этими дверями. Защелкнул на моих руках захваты, прямо поверх браслетов. Блин, зараза. А я им тоже хотела что-нибудь интересное нарисовать, как у нас на заборах рисуют. Вечно он всё испортит, этот Атрейон.
