— Йони...
— Прощай. Ключи оставляю — ситину, наверное, пригодятся.
— Йони...
Дверь хлопнула. На кухне засвистел чайник. Рила стояла, не шелохнувшись, по её лицу текли слёзы. Грозная и всесильная сержант Кин в личной жизни оказалась слабой и беспомощной, почти жалкой. Она мирилась с ролью любовницы, одной из многих — Йони Шон не отличалась верностью. Рила прощала. Всегда прощала. И ждала. Надеялась. Она даже не могла бросится следом. Не могла крикнуть, что всё не так, что это всего лишь мстительная шутка курсанта.
Роберт Сергив! Ты поплатишься!
Но, может, Йони вернётся?
Рила упала на стул и посмотрела на компьютер. В гостевой появилось новое сообщение от Доброй Феи:
— Потрясающая новость! Хоть что-то в этом мире хорошее! Поздравляю молодожёнов!
Хорошее? Сержант Кин усмехнулась.
* * *
Роберт был удивлён. Казалось бы, куда дальше! Вернее, следовало бы привыкнуть и не тратить эмоции и мозги на заведомо бессмысленное обдумывание чужих поступков.
— Стоило огород городить!
Они расположились всего лишь в квартале от Замка, на миленьком зелёном пятачке при ажурной конструкции, напоминающей беседку без входа. Дик, закинув ногу на ногу, сидел на лавочке и что-то читал. Похоже, содержание книги майора интересовало больше, нежели встреча с психами из "Чистой крови". Роберт застыл рядом, тупо пялясь на фонтанчик. Работающий фонтанчик. Освежает.
— Не скажите, Нок, — не отрываясь от планшета, откликнулся патрон. — Даже Императорский парк — уже далеко от бункера, что говорить об этом скверике. Другой вопрос, что Императорский парк — чересчур нагло. А здесь — неохраняемая территория, хорошо просматриваемое пространство и никого нет. По крайней мере, сейчас нет — в обычное время парочка мамочек с колясками, думаю, тут гуляет.
Парочка? Ну да, парочка как раз и сможет разъехаться.
— Опять же, если вдруг мы нарушили условия и явились сюда с сопровождением, оно представителям "Крови" не помеха.
— Почему, Дик?
Снова! Он снова удивляется!
— Фонтан и беседка.
— Не понял.
— О небеса, — тяжело вздохнул собеседник, он соизволил оторваться от электронного текста. — Охладитель и вентиляция.
Роберт перевёл взгляд с одного объекта на другой.
— То-то я голову ломал: город не южный, пятнами современный, непривычно не расточительный...
— Функционально, красиво, удобно и полезно, — согласился майор.
— Здесь метро.
— Да.
— Но как же Императоры допустили?
— Эм... Правильнее, Нок, спрашивать: как допустила охрана. Императоры-то, насколько я помню, не допускали, а продвигали, — пожал плечами Дик. — Знаете ли, удобно иметь частный отнорок — в нём не будет затора, зато поди отыщи кого-нибудь в толпе. Эмины с детства учатся прикидываться обычными, кем-то из, а потом всю жизнь пользуются.
— Слушают народ? — припомнил ассальские сказки лейтенант.
Майор помедлил с ответом.
— Вероятно, и это тоже. Я вам открою великую тайну, если скажу, что половина Императорского рода сделана благодаря навыку поте... затеряться? — он усмехнулся. — И не умению пользоваться противозачаточными средствами.
— Кха.
Они помолчали. Хорошо. Словно бы они не в столице огромного государства. Израненной столице. Исправно журчит фонтанчик, вяло перешёптываются листвой кустики, из-за чего-то дерутся вездесущие воробьи и, судя по поведению, усыновлённый ими дрозд, ветерок шебуршит вытянутой из урны бумажкой. Где-то на грани слышимости чудится гул поездов, словно беседка-вытяжка могла что-либо донести до земной поверхности, фоном доносится шум города: машины, музыка, гомон — найквичи и те, кого сюда занесло, похоже, не желали отказываться от привычной жизни. Но здесь безлюдно, хотя и нашёлся какой-то недоумок, всё звавший и звавший некоего Роба.
— Замок имеет выход в метро?
— Допускаю такую возможность, Нок. Замок имеет много выходов — Эмины давно усвоили: гнездо необходимо защищать и хорошо знать, как из него легко улететь. Впрочем, эти, если припрёт, и через парадный вход смываются.
— М-мм, это когда ваши предки вырезали их предков?
— Нок, это маленькие семейные разборки. — Как можно быть столь флегматично раздражённым? — Характеризует Эминов, между прочим. Закрываем тему.
— Ладно, — не стал лезть на рожон лейтенант. — Лучше вернёмся к безопасности. Есть дверь, которая ведёт прямо в замок. Почему наши... собеседники ею не воспользовались?
— Её нужно открыть.
— Дик, если есть дверь, её всегда можно открыть.
— О, корпус "Хок", как я забыл? — майор покачал головой. — Для того чтобы открыть дверь, вообще-то неплохо бы знать, что она существует.
— Если её установили, то кто-то да знает.
— Как сказать. Что если её не устанавливали, Нок? Что если там делали форточку для кошки? Не по документам и плану, а в реальности. Но из-за ошибки проектирования или временных нужд строительства, эта форточка стала несколько других формы и размеров и никто не позаботился разобраться с непорядком, — патрон посмотрел на подчинённого. — Позвольте рассказать вам кое-что об Эминах. Они приспособленцы. Они видят вещь, наблюдают за явлением, обращают внимание на событие — мимоходом ли, намеренно, неважно — и тотчас начинают думать, как это использовать. Не как можно, а как. Если у вас есть миленькая форточка для кошки, зачем вам царские врата?
— Форточку могут найти другие.
— Уговорили, Нок. Однако, кто станет разбрасываться козырями, когда противника бьют мелкие карты?
Роберт сплюнул. Майор Сорел определённо его раздражал. "Чистую кровь" даже жалко. Самую малость.
— Значит, через вентиляцию они не придут, — попытался улыбнуться юноша. Почти получилось. — Мы, как два идиота, притащились без свиты, что видно за два километра. Вопрос: почему мы чешем языками, если нас могут слушать?
— Во-первых, мы треплемся по-ситски.
Ёлы-палы! А он не заметил! Вот и верь, что твой родной язык — самый сложный язык в мире, когда каждый второй из встреченных в Ни-Эм-Ин непринуждённо на нём разговаривает.
— Нок Натс наполовину ситин, — напомнил лейтенант.
— Да. И, во-вторых, мы не совсем два идиота. Нас не слушают.
— О как...
— Правда, в этом есть и недостаток. Нас никто не слушает.
— О как! И наши объяснения...
— А-аа, — отмахнулся Дик. — Тут всегда так было. Поэтому, вероятно, местечко и выбрали для встречи.
Роберту всё сильнее и сильнее хотелось ругаться. Грязно ругаться. Майор над ним издевается, что ли? Нельзя было сразу сказать? Без экскурсов в историю столичного зодчества и разглашения тайн Императорской семьи?
— Кстати, Нок, я всё забываю уточнить, — тем временем продолжил напарнико-начальник. — Как вам удалось меня сюда привести?
— Что?
— Как вам удалось меня, Эдварда Налин Сорела, кандидата на Императорский престол, привести сюда, на встречу к каким-то неизвестным уродам и без отряда телохранителей?
— Вы не знаете, Дик? — юноша начал подозревать самое худшее.
— Нет. Не было времени подумать.
Лейтенант таки дал волю чувствам.
— Нок, я знаю ситский.
— Тогда мне не придётся переводить, — огрызнулся Роберт и вдарил на натоне.
— Нок, помимо рлана... и звериного, я знаю три языка: дарлис, натон и ситский. Ах да, ещё океанийский выучил.
— Океанийский? Зачем?
— Для личных нужд, — будь это возможно, юноша сказал бы, что собеседник смутился. — Вот, дочка сегодня подарила. — Майор протянул левую руку — на запястье, опутав шнурком наборный ремешок дорогих часов, висел детский браслет с маленькой игрушкой. Смешкой из "Искателей".
— Классно, — оценил лейтенант.
— Вижу, такой хочешь, мальчик, — ехидно отметил Дик.
— Хе-хе, — поморщился Роберт. — А что, дядя, так им хвастает?
Чёрт, юноша только сейчас понял, что они с патроном практически ровесники.
— Ладно, согласен, Нок. Мы два идиота. И, по-моему, кто-то от нас захотел избавиться, — майор вздохнул. — Адъютант, приступайте к своим обязанностям. Не могу же я самолично встречать гостей. — Он кивнул на приближающуюся со стороны домов парочку.
— А что я-то здесь делаю? — осенило бывшего ситина.
— Стенография? — предположил "кандидат на Императорский престол".
Глава 8. Об охоте: добыча и добытчики
Крейг сидел в удобном глубоком кресле и, постукивая пальцами по широкому подлокотнику, внимательно смотрел на Родерика. Тот, подперев подбородок кулаком, задумчиво изучал удаляющуюся землю в иллюминаторе. Позади юноши расположился Крос Талант, арлеашский переговорщик — видимо, решил сдать ценный товар с рук на руки, чтобы после не иметь дел ни с Императором, ни с его окружением. За Крейгом устроились командор трокчан и один из его помощников — их тоже интересовали дорогие персоны, а также умело навязанная посольская миссия. Рыжие воспользовались самолётом, так как перегон махины десантного корабля на малые расстояния недёшев и небезопасен (ящеров никто не отменял, по крайней мере, с точки зрения гостей), а светить более компактный транспорт ребята явно не хотели, да и вряд ли его на борту много, хотя... по тому, что ситин видел на Троке, спасательная экспедиция логично предпочла технику живой силе.
Как в эту компанию затесался сам Крейг, боец смутно догадывался: Родерик либо настолько к нему привык, что начал принимать за личного телохранителя, либо считал, что трокчанам нужно знакомое лицо. Судя по опыту, второе — вероятнее. Однако первое тоже не следует исключать, чтобы не обнаружить себя в штате Императорской охраны — туда ситин попасть не стремился. Инстинкт требовал сваливать в неизвестном направлении и немедленно, но в целом положение Крейга устраивало.
— Ты не врал, вестибулярка у тебя хорошая, — хмыкнул спецназовец, дождавшись, когда Крос изволит отлучиться в хвост салона. Говорил Крейг на ситском, но с этими дипломатами нужно держать ухо востро — не только среди Эминов встречаются полиглоты, а язык Союза в пятёрке по распространённости, чтобы его игнорировать.
— Тренировали. Предполагалось, что передвижение на самолёте является наиболее удобным и быстрым, — юноша оттянул воротничок кителя, словно пытаясь тот ослабить, затем раздражённо передёрнул плечами.
— Нервничаешь?
— А? Что? — Родерик сморгнул и обернулся к собеседнику.
— Нервничаешь перед встречей с подданными и иностранными делегатами?
— Нет, — мальчишка недоумённо покачал головой. — Одежда какая-то... неудобная.
— Неудобная? Ваша обожаемая военная форма. Тебе, кстати, идёт и почти впору.
— Почти? — Император скривился и оттянул рукав. — Висит же! А где не висит, трёт!
Крейг недоверчиво воззрился на юнца. Тот не шутил.
— Только не говори, принцессочка, что никогда не носил одежду с чужого плеча. На тебя всегда шили?
— А что? Я не могу себе это позволить? — буркнул юноша. Оглянулся, затем раздосадовано вздохнул. — Будь это мой самолёт, мне бы было во что переодеться. Более того, мне нужно это сделать — щеголять в форме чужого государства... хотя она принадлежала наследнику престола... забавно вышло... любопытно... — Он ухмыльнулся. Как-то хищно, по-акульи и одновременно с налётом этакого дебиловатого романтизма. Изумительная мимика.
— Я, так понимаю, раз это не твой самолёт, пожрать нам не дадут.
— Лететь-то всего два часа, — вернулся из своих мыслей Родерик. — Мы, знаете ли, не в Заграцце сели. А вы голодный?
— Нет. У трокчан перекусил.
— Надо же! А ко мне цеплялись!
Сам-то! Но продолжить обмен любезностями не получилось — вернулся Крос Талант и тотчас оккупировал императорское ухо. Судя по выражению лица мальчишки, арлеашец говорил о чём-то чрезвычайно интересном. Бывший подопечный кивал, хмурился, задавай вопросы — и всё настолько быстро и тихо, что острый слух спецназовца не уловил ни слова. Секреты! Эх, надо было смываться, пока имел возможность!
— Кто он? На самом деле, — монотонно перевела вопрос командора инопланетная клипса.
Вот и подтверждение. И почему он не подчинился инстинкту? А потому что есть долг.
— Вам не понравится ответ.
— Но я же всё равно узнаю, — напомнил трокчанин.
— Верно, — вздохнул Крейг. — Для большей части планеты он выше и значимее, чем тот, за кем вы приехали, для королевства Дотом.
Оба рыжих оценили откровение довольно-таки эмоционально, на сей раз даже за гранью электронного словаря.
— И он молча сидел в клетке, пока вы общались с его величеством?
— Характеризует, верно?
— Но как вы? Почему вы? Почему вы ничего нам не сказали?
— У вас есть приказы, у меня есть приказы, — развёл руками ситин. — Но поверьте, я и сам несколько ошарашен происходящим. Особенно тем, какие на Земле есть технологии. Если бы не постоянные междоусобицы, мы, пожалуй, и к вам в гости залететь могли. — Крейг хмыкнул. — А так до Луны со скрипом добрались.
— А что ещё мы о вас не знаем?
Мило. Хотелось бы и самому понять.
* * *
Николос Влант со скрытой усмешкой наблюдал за Мировым собранием... Это название прицепилось к подобного рода встречам настолько давно, что уже не казалось глупым и наивным. И, как ни странно, прицепилось из-за арлеашцев — душу греет, немного... За двое суток народу поприбавилось, как и экспрессии с желанием отхапать от протухшего пирога кусочек побольше. Люди. Чудом живы и непонятно надолго ли. Случаем стали главными по разбитым корытам. А всё туда же. Как прежде.
На сей раз ниэминцы предоставили помещение более просторное, менее бездушно офисное: деревянная резная мебель, ковровые дорожки, живые цветы, картины, фальшивые окна с настоящими занавесями — ещё не бальная зала, но уже нечто дорогостояще монархическое. И полная иллюзия, что находишься внутри замка, а не под ним, в бункере. А он, Николос, жаловался на отсутствие золота! Эмины явно любили жить со вкусом и не прочь были пустить пыль в глаза.
— Слово предоставляется Сюзанне Хрок, Чанил.
Арлеашец потёр висок. И им придётся это терпеть! Всё-таки в наличии таких непререкаемых авторитетов, как Император, есть определённый смысл: что сказал, то и сделали, а мнение ваше выслушаем на досуге. Проблема, однако, в том, что Империя не имела Императора: они упорно ждали Родерика Эмина и отказывались официально назначать нового Наследника. Вера — это хорошо. Но не слепая же! Пока Ни-Эм-Ин вышла в приемлемые лидеры из-за, прежде всего, политической стабильности, однако без главы государства им наверху не удержаться. Временные заместители и исполняющие обязанности становились де-факто теми, кого замещали и чьи обязанности исполняли, а Империя всё так же оставалась в подвешенном состоянии, что определённо ослабляло её позиции.
— Почему Ни-Эм-Ин решает, как нам поступить?
Началось. Или продолжилось? И почему всем так повезло, что у чанильцев не оказалось никого лучше, чем госпожа Хрок? Не то чтобы она была совсем идиоткой, но должности посла она дважды лишалась именно из-за Родерика Эмина. Вернее, из-за собственной дурости, которую Родерик всего лишь всем продемонстрировал и, прямо скажем, только второй раз намеренно.
