Добраться до Рыбьей Шкуры, не утонув в грязи по колено, захватывающее занятие. И не заблудиться та еще хитрость! Улочка квартала кожевников тянулась как бог на души положит. Правда местные обитатели упоминать бога стеснялись и снисходили к откровению — как бык поссал. Вот такая она — Рыбья Шкура.
Блямкнул бронзовый колокольчик, дернулись язычки свечей. На дворе достаточно светло, но огни в помещении не потушены. Пахло едким и мерзким. Тощий старик, подпирая макушкой низенький потолок, застыл изваянием у стола, заставленного всякой хитроумной посудой: алуделами, аламбиками, куртисами, тубами. Нашлось место и гефе, определять имена покровительствующих и пакостивших духов. Громоздкий циркулятор напоминал ствол экзотического дерева перевитого лианами. В углу притаился атанор — печь с песочным верхом. Песок надо понимать не какой попало, а желтый с примесью красного. С предгорий Кавендиша.
— Если вы с намерениями разжиться приворотным зельем, то это ниже по улице, — сердито напустился алхимик на юнца. А чего от них ожидать, кроме очередной дурости вычитанной в дурных и пустых книжонках. — Если в вас сидит гвоздем идея превращать свинец в золото, это в цирк. Фокусники там. Или загляните в Куб к Буалю. Если грезите воскрешать мертвых, то разочарую вас, этого и попы не в состоянии проделать. Всевышний возможно тоже. Ограничен в желании такими глупостями заниматься.
С самого утра мэтра Хекса крепко разозлили. И кто? Прислуга, со своими дурацкими россказнями. Дескать, ночью видели летающего василиска и он пожирал людей и пожранных не меньше сотни. Причем по некоторым слухам чудовища два. Одно видели у монастыря св. Урса, другое над аллеями Мечей. Все сведения из Замостья, места проживания самых греховодников из известных.
— И как сей факт толкуют святые отцы? С чего василиск, по определению тварь плохо, а то и вовсе не летающая, вдруг взмыл в небесные хляби? Не объяснишь? Тогда я объясню. Новый способ выманить у легковерных прихожан последнюю монетку, — язвил Хекс, отчитывая слугу. Как и всякий человек помешанный на науке, он давно отринул присутствие божественного начала в миропорядке. И чем больше его в том упрекали, тем непреодолимей становилась пропасть между ним и догмами очерчивающими бытие.
Но склока произошла ранним утром, до завтрака. С момента скудной трапезы алхимик немного успокоился. Жидкая овсянка не только усмиряет плоть, но и дух. Иначе говорил бы с посетителем совсем другим тоном.
Желчная речь не смутила гостя. Он и вида не подал.
— Вы и есть магистр алхимии Алуис Ал-Хекси?
Человек читающий вывески на старом эгле, достоин уделить ему минуту времени.
Хекс поправил на себе передник покрытый многочисленными кляксами, ожогами кислот и просто старой грязью. Научный склад ума предполагал пытливость к знаниям, но не позволял отринуть предубеждения, не менять некоторых вещей. Передник в том немалом своде. Наряду с: не совокупляться с женщинами в новолуние, не оскверняться их кровью, опасаться черных кошек, не наступать на дождевых червей, обуваться с левой ноги, а разуваться с правой, и не оставлять на ночь открытых книг и т.д.
— Слушаю вас, молодой человек. Внимательно.
Гость понюхал бордовую жидкость в колбе. Не сунул нос, как поступает большинство неучей, а помахал над горлышком ладонью, подгоняя запах к себе.
— Очень хорошо, что слушаете. Мне потребна калиевая селитра и сера. Немного.
— Для меня немного — мешок. Не могу даже предположить, сколько это будет именно для вас.
— Сомневаюсь, что у вас мэтр, имеется названное количество. Столько не выпарить из всех сортиров столицы, — Колин деловито прошелся вдоль стола с алхимической посудой. Не боялся трогать руками, вызывая недовольство, разлив желчи и ревность у Хекса.
— Позволю полюбопытствовать, зачем вам селитра и сера?
— Для моих изысканий, для чего же еще, — разглаживал гость шкурку карнасского кровососа, мерзостной летучей мыши. Диковине способной отвести от владельца любой сглаз.
Колин пустился в пространные и заумные рассуждения, вставляя в речь имена Ар-Рази, Болоса, Рухави, Хайяни, Гартулануса и даже ссылаться — кто бы подумал?! на Пэн Сяо! Уверенно высказывался о свойствах материй, о влиянии светил, на некие, ему, и только ему, известные закономерности, выводимые из Сефер Йефер!!!? Алхимик не перебивал и не поправлял. Ничто так не возвеличивает собственные познания, как незнания других. И ничто не приносит большей прибыли, чем чужое невежество.
По итогу, Хекс не опустился обвесить покупателя, но заломил двойную цену за испрашиваемый товар.
— Два штивера.
Заполучив селитру и серу, Колин не спешил покидать обитель алхимика. Остановился у гефы, разглядывая не то сам шар, не то через него потешную выпуклость окружения.
— Я слышал, есть такое вещество... нафт... способное гореть в воде...
— Вам оно необходимо? Для чего? — уже любопытно Хексу. О существовании нафта знали не многие, а отваживались работать единицы. Вещество капризное, горючее, но интересное. Может юный естествоиспытатель не так уж и бестолков?
По разумению Хекса теория горения, допускающая переход низкого вещества в высокое при исключительности внешней среды имела право на существование. При единственном основополагающем условии. Прорву ингредиентов, требуемых доказать сию теорию, ну или опровергнуть, приобретут у него в лавке.
Нафт унгриец получил быстрее, чем закончил свои экскурсы в науку.
— Надеюсь это не все, чем я могу помочь саину?
Старого алхимика вновь удивили. Он переспросил, правильно ли он понял просьбу молодого саина.
— Воск Ал-Джилдаки?
— Светящийся воск Ал-Джилдаки, — втолковали Хексу.
— Вам известно как с ним обращаться?
— Читал, как-то, — преисполнился достоинства юный ум.
ˮОбожжет себе руки и забросит заниматься тем, чему не способенˮ, — предвидел Хекс исход применения воска. По его убеждению от дилетантов науке куда больше вреда, чем прока. Но и польза имеется. Их денежки служат тем, кто науку продвигает.
К следующему мэтру анатора и реторт, Колин ввалился, кипя от возмущения. Выглядеть достоверно, пришлось потренироваться и признать, хлеб Альтусу давался нелегко. Нагнать нездоровый румянец, три минуты сдерживал дыхание.
— Этот ваш Ал-Хекси грубиян и ничтожество! — громогласно выдал унгриец у двери. Его прекрасно поняли и без пояснений, в чем упомянутое проявилось.
— Вы думаете это для меня хоть какая-то новость? Об этом я твержу вот уже больше двадцати лет, — дружелюбно расплылся в улыбке Буаль. Владетель ,,Куба и Кругаˮ напоминал скорее почтенного булочника нежели мужа, посветившего жизнь алхимической практике. Толст, низкоросл, опрятен. Чего не скажешь о конкуренте. В лавке пахло мускусом, жженым сахаром и еще чем-то неуловимо фруктовым.
— Для вас это может и не новость, а для меня подобное неприемлемо! Пытаться содрать с меня десять штиверов за щепоть серы и понюшку селитры!...
— Простите, сколько? — напрягся Буаль.
— Ну, я кое-что понимаю... в смысле иногда покупаю ингредиенты для своих опытов.... Но готов поклясться, он содрал бы все двадцать, не прояви я осторожность. Сера и селитра обошлись мне по пять монет!
— За эти деньги у меня вы купили бы гораздо больше, чем понюшку и щепоть.
— Я готов присягнуть перед судом — он плут!
— Боюсь это тоже не является для меня откровением.
— А есть что-то касающееся вашего коллеги, что будет для вас событием?
— Да. Его скорая кончина, — откровенно признался Буаль в нелюбви к собрату по нелегкому ремеслу.
— Если он так и дальше будет вести дела, она не заставит себя ждать, — заверил Колин, останавливаясь возле величественного бутыля. В светлом вине застыла вечным сном радуга. Так воспринималось тельце ярко раскрашенной змейки. Неизвестная рептилия внимание привлекала и завораживала.
— Что собственно привело саина ко мне в лавку?
Всем своим видом алхимик будто вопрошал — не желание же посплетничать о негодяе Хексе?
— Мне нужна склянка серной кислоты и древесный уголь из ольхи. И уголь не обычный, а обожженной в специальных металлических ретортах без доступа воздуха.
— Думаю я смогу помочь. Но позволю себе спросить, для чего вам? — вопрос вежливости, но не любопытства.
— Я ознакомился с Алгеброй Зла и поставил себе задачу исследовать трансмутацию свинца в золото.
— Саин близок к получению результата? — снисходителен к новичку Буаль. Умеет ли юнец хотя бы пользоваться пеликаном? Или ощущает разницу температуры курицы сидящей на яйцах, руки человека и тепла солнечного света? Объяснит ли реакции? Запишет ли знаками последовательность происходящего, сохранить и передать результат другим? Или он многого хочет от юного хлыща? Алхимик конечно с легкостью развеял бы заблуждения молодого человека в возможности скорого успехе, но кому тогда продать уголь и кислоту?
— И еще мне нужен надежный клей.
Процесс торговли несколько затянулся. Получая товар Колин, тщательно проверил качество покупки и засыпал алхимика вопросами. Буаль нисколько ни возмутился. В конце концов человек платил кровные.
— А как получена кислота? Привезли из озёр вблизи вулканов? Или вы прокаливали квасцы зеленого камня, по рекомендации Джабира ибн Хайяну? Где-то я читал, можно прокаливать железный и медный купорос? А еще существует способ получения серной кислоты путём поглощения водой газа, выделяющегося при сжигании смеси порошков серы и селитры, в свинцовой емкости? А уголь? Это точно ольха? Не очень вериться. Видел ли я прежде? Нет, не видел... Но мне кажется это не совсем то, что требуется.
В конце концов они разошлись к взаимному удовольствию. Каждый получил желаемое. Колин склянку кислоты, древесный уголь и надежный клей, алхимик универсальное мерило земных благ — деньги.
Возможно, бейлиф пережил не лучшее в своей жизни утро. Возможно, мэтр Хекс сказал бы про себя то же самое и призвал в свидетели Гермеса Трисмегиста. Возможно, обеих поддержал владелец ,,Куба и Кругаˮ и еще кто-то. Что касается Колина, то он безоговорочно признал, нет ничего вреднее общаться со служителями науки, заклавших свою гениальность на жертвенник знаний. И время суток не имеет ровно никакого значения.
Но стоит ли вздыхать и плакаться, если нужные вещества более нигде не достать? Рассовав и упрятав приобретения, Колин без всяких колебаний отправился потолкался на Утином Сходе. Купив крендель с корицей, жевал, наблюдал и слушал. Больше судачили не о чудище, должно быть уже достаточно наговорились, но о запоздавшем хлебном караване. Насущные проблемы ближе и потому понятней, чем летающее, по ночам страшилища. Встревоженные обыватели в нарастающей истерии, более остального скупали (сметали!) муку и зерно. Служителям порядка пришлось разнять несколько отчаянных потасовок. А когда страсти накалились, пустить в ход оружие и пролить кровь, разгоняя взбеленившуюся очередь. Участились и инциденты с кражей продуктов, грабежами и разбоем. Торгаши без оглядки на толкотню и возрастающий ропот, задрали цену зерна. К полудню она скакнула на полтора гроша. Народ возмутился, воззвал к совести, но в очередь раскупил пшеницу и рожь. Наценку на три гроша проглотили со смирением.
Не осталась без внимания Колина и паперть, где разохотившийся до публики нищий, пророчествовал близкую беду. Щедрость слушателей переходила разумные границы. Кидали не монеты, но кошели. На плитах валялось несколько золотых колец и женских кулонов. Раскатившиеся жемчужины бус блестели в грязи и щелях плит. Попы в безобразие не вмешивались. Они уже распродали месячный запас свечей и ладанок, и сняли два ,,урожаяˮ пожертвований от перепуганной паствы.
Встреча с Юаш прошла обычно. Они немного прогулялись. Колин угостил девушку экзотическим вяленым инжиром. Юаш ела с опаской, непривычный на вкус плод.
— Продолжай покупать. Будет лучше завести тележку, не таскать тяжести на руках, — наставлял Колин девушку, передавая серебро. — Постоянно жалуйся, что на Коротком Валу зерно сырое, а цена выше и поднимается ежечасно. Приплети историю с ограблением. Отобрали не деньги, но хлеб. Боишься туда ходить и присмотрела охрану.
Отсылка к Коротком Валу Юаш понятна, там заправлял Трий Брисс. Утиный Сход на откупе у Иагу Глинна. Она помнила недобрые события двухлетней давности. И девушке совсем не нравилось то, во что её втянули вопреки желанию.
Девушка невесело слушала унгрийца. На языке вертелось с десяток возражений, обвинений и упреков, но так и не высказанных спутнику.
— Неужели воровать легче? — спросил Колин спутницу.
— Люди становятся злыми, — поделилась наболевшим Юаш. — Это страшно.
— Воровать не страшней? Или рисковать собственной шкурой лучше, чем подставлять чужую?
— Но это нехорошо! Неправильно! Не по божески!
— А кто сказал что хорошо и правильно? — вмешивать бога в свои дела Колин посчитал необязательным.
— Тогда зачем вы это делаете?
— Я? — применил унгриец уловку с удивлением.
У Юаш от возмущения перехватило дыхание. Но возмущение растаяло, туманом под лучами солнца. И остался жгучий страх и стыд. Получается она все затеяла? Сама?!!!
— Я их обманываю, — признала девушка поостыв. — Но не представляю зачем.
— Ты выполняешь порученную работу. И получаешь за нее деньги. Этого мало?
— Да, конечно, — сникла Юаш. Соглашаться, не значит принять. Но и не отказаться.
ˮСовсем расквасилась.ˮ
— Может заглянуть к тебе в гости? — вслух подумал Колин, над беспокоящими симптомами самоедства Юаш.
— Я живу далеко, — заспешила с отказам девушка.
— Знаю. И даже знаю почему пыталась воровать?
Девушка побледнела. Страх перед нанимателем пересилил остальные страхи и чувства.
ˮЭто же совсем просто. Для себя воровала бы еду. А тебе нужны деньги. И предназначались они кому-то. Лекарю или судейским,ˮ — Колин не сводил глаз с Юаш. Его-то ничего не сдерживало говорить, но он счел за благо смолчать.
Жалостливых мыслей отпустить девушку или не вмешивать в свои дела у него не возникло. Она сделала свой выбор, когда была возможность. Кого теперь винить?
ˮВизит пока отложим. Как крайнее средство. Хорошо, есть за кого переживать и о ком заботиться. Хорошо, тот кто заботится, делает это не по принуждению и не под давлением обстоятельств.ˮ
— На вот, держи, — Колин подал ей еще несколько монет. Среди серебра блеснуло золото.
— Это много, — растерялась Юаш щедрой оплате.
— Пригодятся. Лекаря дерут безбожно.
Колин поддержал Юаш, наступившую на подол, не растянуться в луже.
ˮВот и весь секрет,ˮ — выяснил он причину беспокойства девушки.
Хоть как-то отвлечь, принялся расспрашивать.
— Любишь фокусы?
— В общем, да...
—А можешь сказать за что платишь деньги фокуснику?
—???
— За обман. Обманываются те, кто готов обманываться. Они этого хотят. Ведь кто самый отзывчивый из зрителей? Дети. Они живут сказками и фокусы их подтверждение. У взрослых другой жизненный опыт и другие интересы. И сказки для них другие.
