| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Шаги неторопливо приближались откуда-то справа и сверху, через несколько секунд я заметил добавившийся к ним тоненький, еле заметный скрип. Шаркающий и скрипящий неизвестный приблизился, замер, и я услышал отчетливый вздох, раздавшийся, казалось, прямо над моей головой. Мышцы непроизвольно напряглись, я приготовился уже рвануть вниз по лестнице, как сверху послышался еще один короткий вздох, и шаги вместе со скрипом начали удаляться.
На цыпочках, почти не дыша, я поднялся наверх. В нескольких метрах от меня, медленно, тяжело переваливаясь, катила тележку полная, судя по походке, довольно пожилая женщина в платье прислуги. Ага, еще одна. И судя по аромату кофе и сдобы, которые разносились от накрытой белоснежным полотном тележки, она могла привести меня к цели.
Дождавшись, когда женщина скроется за углом, я последовал за ней.
Шли мы довольно долго, как мне показалось. Возможно, мне просто тяжело давалось ожидание и попытки побороть все сильнее подступающее нетерпение? Но через пару минут я испытывал почти физическую боль, прислушиваясь к медленным, шаркающим шагам, и ощущая, как уходит время.
В тот момент, когда я уже почти готов был плюнуть, и вновь пойти искать самостоятельно, женщина остановилась перед массивной дверью с бронзовыми накладками и постучала.
— Да! — голос, который раздался из-за двери не оставлял никаких сомнений в том, что я, наконец, прибыл к своей конечной цели. В голову сразу пришли все образы, которые использовались поэтами древности — и журчание весеннего ручья, и хрустальные колокольчики, и прочее, прочее, прочее.
— Ваш кофе, госпожа.
Женщина приоткрыла дверь и зашла внутрь. Через несколько секунд она вышла, и зашаркала по направлению ко мне. Я заметался по коридору. Прятаться было негде, бежать некуда. Что ж я за идиот, не мог предположить, что горничная выйдет и пойдет обратно! Не нужно было так приближаться!
Ругая себя последними словами, я попытался скрыться в единственном подобии убежища, которое я нашел — в стенной нише, в которой стояла огромная, расписная китайская ваза. Скорчившись в три погибели и стараясь стать как можно незаметнее, я стоял там и понимал, что стоит горничной просто перевести глаза влево и немного вглядеться, как моя миссия будет провалена. На секунду мелькнула мысль о том, что, если не будет горничной, не будет и угрозы, но я ее тут же отмел. Чем я тогда буду лучше обычного убийцы?
Шаркая и вздыхая, женщина приближалась. Шаг, еще шаг. Вот уже она поравнялась с моим укрытием. Ну, давай, проходи мимо! Но, нет... Видимо, я все же слишком торчал из-за вазы, чтобы это могло быть незаметным. Горничная повернула голову и взглянула мне прямо в глаза. Я уже как-то машинально отметил, что она действительно далеко не молода, седые волосы заколоты в высокий пучок, уголки губ скорбно опущены, глаза темные, не бессмысленные, а настороженные и внимательные.
Женщина остановилась, продолжая смотреть прямо на меня, потом перевела взгляд на самострел, зажатый в правой руке. Я заметил, как сузились ее глаза. Она прекрасно поняла, что именно я держал в руке и возможно, догадалась, для кого это предназначено.
Я закрыл глаза, чтобы мне было проще справиться с собой, со своей темной частью, которая сейчас дергалась и выла внутри меня, как дикий зверь: "Убей! Убей ее! Она тебя выдаст, и ты никого не спасешь! УБЕЙ!".
Я стиснул зубы и услышал их скрип. Нет! Никого убивать я не буду.
— Следующая комната смежная с библиотекой, дверь не заперта.
Тихий, ровный, спокойный голос. Что? Что она только что сказала? Я открыл глаза. Пожилая горничная отвела от меня взгляд и продолжила свой путь, как ни в чем не бывало. Шарк, шарк, шарк. Скрип.
Глава 22.
Комната оказалась чем-то средним между будуаром и рабочим кабинетом. Заставленная изящной мебелью, она предоставляла много возможностей укрыться. На всякий случай, я сразу наметил себе пути отступления. В случае опасности, например, висящие на окнах гардины в своих складках и фестонах могли скрыть не одного меня. Или вот низкие диванчики с гнутыми спинками, стоящие вдоль стен — за ними вполне можно было спрятаться, присев на корточки.
Убедившись, что, если хозяйка комнаты вдруг вернется, она не застанет меня без укрытия, я немного расслабился и принялся осматриваться. Что помещение жилое и явно постоянно используется, говорило хотя бы то, что стоящий в углу письменный стол был завален бумагами, поверх которых лежало недописанное письмо, рядом стояла открытая чернильница.
Надо сказать, что эта комната была не просто смежной с библиотекой, а еще и проходной. Помимо двери, которая вела в коридор, тут было еще две, расположенные напротив друг друга. Я осторожно прокрался к левой двери и, не открывая ее, заглянул в замочную скважину. Кровать с шелковым балдахином, зеркала... Спальня. Взгляд упал на дамский столик, уставленный какими-то флаконами и коробочками. Я мысленно содрогнулся — неужели это чудовище, которое живет не одну сотню лет, питаясь жизнью, молодостью и красотой других людей, считает себя обычной женщиной? Видимо, да...
Отойдя от двери спальни, я направился к противоположной, той, за которой раздавались приглушенные голоса. К звонкому, журчащему женскому, примешивался незнакомый, низкий мужской тон. Прислонившись ухом к двери, я прислушался.
— Нет, Роберт, я пока не готова выйти за тебя замуж.
— Но почему, Лиззи? Мы же любим друг друга! Или ты меня разлюбила? — в тоне мужчины было столько трагизма, что это звучало даже смешно. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не усмехнуться в голос.
— Ах, Роберт, конечно, я тебя люблю, как ты мог подумать иначе? Но пойми, со дня смерти моего мужа не прошло и года, я не могу сделать это сейчас, это просто неприлично. Мы должны немного подождать.
— Ах, боже мой! Какое нам дело до всех эти условностей! Тем более что это даже было в другой стране, а тут твоего мужа никто не знал. А я! Я брошу к твоим ногам весь мир! У тебя будет абсолютно все, что ты захочешь!
— Роберт, любимый, у меня и так есть все. У меня есть ты. Просто нужно немного подождать, буквально пару месяцев. И потом, я обещаю тебе, я выйду за тебя замуж, обязательно.
— О, моя королева! — послышался невнятный шорох, звуки поцелуев, женский смех.
— Роберт, не теряй голову и не стоит называть меня королевой, ты же знаешь, мне это не нравится.
— Но почему, дорогая? Ты вполне можешь ей стать. Здоровье ее величества серьезно пошатнулось после смерти мужа, дети — слишком малы. Кому же, как не мне наследовать трон, в случае чего? Ты, в этом случае, будешь самой прекрасной королевой всех времен!
— Ах ты мой любимый мечтатель! Прекрати, Роберт, не заставляй мое бедное сердце страдать, ты же сам знаешь, что этому никогда не бывать. Королева проживет еще долго, в крайнем случае, трон унаследует ее сын. А ты, в крайнем случае, будешь регентом при наследнике.
— Лиззи, любовь моя... Ради твоего счастья я пойду на все! Я что-нибудь придумаю, ее всегда можно поторопить, как и ее безмозглого сыночка.
Мда. А у дамочки то далеко идущие планы, ишь, в королевы метит. Интересно, с кем это она там воркует? Что из самых верхов, понятно, а вот кто именно? Хотя, сейчас не важно, думаю, его легко можно будет найти, не так много возле королевы людей, претендующих на трон.
Голубки, меж тем начали прощаться. Минута прощальных объятий и поцелуев, и поклонник выставлен за порог. Услышав звук захлопнувшейся двери, я рискнул заглянуть в замочную скважину.
Для меня не было сюрпризом ее лицо, я видел его и раньше, но все же, опять почувствовал эту губительную силу — безумную, сводящую с ума, заставляющую забыть обо всем, красоту. Но на этот раз помутнение длилось всего пару секунд, и тут же развеялось почти без усилий.
Но даже без этого гипнотического флера, внешность леди Элизабет, безусловно, была идеальной. И дело даже не в безупречных чертах, хотя они были именно такими, а дело в какой-то безоговорочной чистоте и невинности, которыми просто дышал ее образ. Она казалась какой-то волшебной феей, ангелом, сошедшим с небес, воздушным и прекрасным. Глядя на эту безупречную красоту, никак нельзя было предположить, что она может убить хотя бы муху.
Вернувшись к софе, женщина вновь присела, задумчиво подняла со столика чашку, отпила, сморщилась.
— Вот чертова старуха. Что за дрянь она сварила? Невозможно пить.
Она поставила чашку обратно на столик, встала, потянул за висящий у входной двери плетеный шнурок. Раздался еле слышный звон колокольчика где-то вдали.
Не прошло и минуты, как в дверь почтительно постучали.
— Да, да, заходи!
— Госпожа? — в дверном проеме появился один из давешних мужчин-подручных, тот, который показался мне сдержанней второго.
— Что там этот остолоп, ушел?
— Да, госпожа, Магда его проводила.
— Ах, Магда еще эта. Она что, внезапно разучилась варить кофе? Принесла какую-то отраву, совсем обнаглела!
— Прикажете ее наказать?
— Оставь, сейчас не этих мелочей. С ней я разберусь позже. Расскажи мне, какие новости? Что с мальчишкой?
— Все в порядке, госпожа, мы с Джорри поймали его, он даже не прятался, так торопился вернуться в свой приют.
— Отлично. Вы уверены, что его никто не видел? После ритуала у меня долго не будет сил, и не хотелось бы тратить их на подчищение хвостов.
— Уверены, госпожа, — мужчина коротко кивнул. — Не извольте беспокоиться.
— Ну хорошо хоть на вас можно положиться. А что с алтарем?
— Все готово, госпожа. Мы сделали все в точности по вашим указаниям.
— Замечательно! Значит, я могу немного отдохнуть. Сил потребуется много, так что отдых не повредит. Ладно, ты свободен, через два часа мы начнем.
— Да, госпожа, — мужчина еще раз поклонился и вышел.
Еще раз пройдясь по кабинету, леди Элизабет опять задумчиво потянулась к кофе, машинально сделала несколько глотков, глядя в никуда. Затем лицо ее исказила гримаса, и она резко поставила чашку обратно на столик.
— Да что же за гадость то! Нет, просто невозможно, эту тварь все-таки нужно наказать!
Женщина остановилась, на ее лице появилось сомнение. Примерно пол минуты она боролась сама с собой, а потом, явно придя к какому-то решению, торжествующе улыбнулась.
— В конце концов, сил у меня сейчас достаточно, могу себе позволить немного потратить. Ммм, что же придумать? Допустим, Магда резала мясо, и случайно отрезала себе руку! Неплохой вариант, как ты считаешь? — она вдруг весело рассмеялась своим чарующим, звонким смехом, и принялась напевать песенку на неизвестном мне языке. Через несколько секунд она уже кружилась по комнате в каком-то странном танце.
Я, как зачарованный наблюдал за происходящим, силясь понять хоть что-то. С кем она разговаривает? Внезапно, леди Элизабет остановилась, и на ее лице появилось странное выражение. Какое-то ожидание, радостное предвкушение... Так ребенок начинает разворачивать подарок — он знает, что тут что-то хорошее, интересное, и предвкушает тот момент, когда он наконец, увидит, что именно.
— Да, точно, придумала! Она обольется кипятком! Это больно, намного мучительнее, чем просто порез, и кухню кровью не испачкает! О да, нам нравится!
А дамочка не просто злодейка, да она же чокнутая, как мартовский кролик! Я, признаться, ожидал увидеть человека, который просто не останавливается ни перед чем по дороге к своей цели, а встретил абсолютно сумасшедшую, которая не только убивает, а еще и откровенно наслаждается процессом! Да к тому же, у нее еще и раздвоение личности, судя по всему...
Женщина меж тем застыла, немного нахмурилась, направив сосредоточенный взгляд куда-то в стену, как будто о чем-то напряженно размышляя.
С моих глаз спала пелена. Да это же она сейчас берет под контроль бедную горничную, не иначе. В долю секунды перед глазами мелькнула картина, как несчастная женщина со слезами на глазах снимает с плиты весело булькающий и шипящий чайник и льет себе на руку кипяток, спокойно наблюдая, как краснеет и вздувается волдырями кожа.
Не думая больше ни о чем, я рванул на себя дверь, одновременно поднимая заряженный самострел. Казалось, время тут же замедлилось.
Вот — дверь распахнута, вытянутая рука прошла половину пути до цели, и я вдруг как будто погружаюсь по шею в какой-то вязкий кисель. Секунды растягиваются в годы, оружие поднимается медленно, по сантиметрам. Отстраненно, будто все происходит не со мной, я смотрю, как так же неторопливо поворачивается в мою сторону лицо Элизабет, как меняется его выражение. Она смотрит, явно не понимая, что происходит.
Курок вдруг стал таким тугим, нажать его просто нет никаких сил! Я делаю просто неимоверное усилие, давлю! И тут же время резко возвращается к своему нормальному течению! Женщина, вдруг понимая, что ей грозит, делает шаг влево, пытаясь уйти с линии стрельбы, и мой дротик, изначально нацеленный в грудь, прошивает плечо. Она хватается за него в изумлении, на пальцах кровь! Она, как будто видя ее впервые, подносит руку к лицу, затем поднимает глаза на меня.
Я, тем временем перезаряжаю самострел, понимая, что время упущено, что сейчас, скорее всего, я просто подниму его к виску, и пробью свою голову насквозь.
— Умри... УМРИ! — ее отчаянный крик показался мне тяжелым прессом, который в долю секунды выдавил из груди весь воздух. Как трудно стоять... Сердце, на стук которого я никогда не обращал внимания, вдруг заворочалось в груди, будто попало в тесную ловушку. Самострел стал невыносимо тяжел, вот дуло его все сильнее и сильнее склоняется к земле, руки слабеют, голова идет кругом.
Темнеющим взглядом я успел заметить злое торжество в глазах Элизабет, но, не только это. Какая-то растерянность и удивление в них. Ведь я, несмотря на ее прямой приказ, все еще стою на своих ногах, и не умираю. Более того, давление как будто даже немного спало, и я снова начал поднимать свое оружие.
Медленно, как мне кажется, просто чудовищно медленно, я снова прицеливаюсь, и с удовольствием вижу, как удивление на лице женщины сменяется ужасом. Вновь нажимаю курок, и с ту же секунду кубарем лечу на пол, после сокрушительного удара в затылок. В это же мгновение мое сопротивление разбивается вдребезги, и мое сердце, подчиняясь приказу, начинает останавливаться. Тук... Тук...
Последнее, что я услышал, перед тем, как провалиться в небытие, был голос детектива Марча:
— Кирк, хватайте мальчишку!
* * *
Темнота.
Тишина.
Покой.
Я умер? Тела нет, нет никакого движения вокруг, я как будто парю в абсолютной тьме. Неужели, это и есть смерть, и теперь я проведу так вечность? Почему-то совсем не страшно. Эмоции умерли вместе со мной...
— Почему ты хотел убить ее?
Голос, внезапно раздавшийся в этой пустоте, очевидно, испугал бы меня при других обстоятельствах. Теперь он кажется мне моим собственным, он исходит отовсюду и ниоткуда, он шепчет и грохочет, он внутри и снаружи.
— Она убивала людей, я должен был это остановить, — не пытаюсь говорить, просто думаю и тут же слышу свой голос. Забавно.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
