К-9: За чертой мести

— Кое-кому другому надо поберечь голову! — мгновенно окрысилась девчонка. — Я на подхвате как последний юнга? Я?!

— Твоё оружие требует мгновенной реакции и серьёзной концентрации. Мне не нужна тут идиотка с реальным шансом угробить нас всех пустынкой. Либо ты подчиняешься, либо остаёшься без оружия.

— Но..! — Джейд поймала тяжёлый взгляд и прикусила язык. — Пока без тебя шли, всё в норме было. Че сейчас-то...

Сказано это было, правда, вполголоса. Девчонка стянула с руки тускло блеснувшую ядром перчатку и мрачно сунула в карман:

— Доволен? У меня теперь только нож из активных.

— Более чем, — холодно кивнул Джей. И кивнул ещё раз в благодарность за переданную ему миску с едой.

Теперь один брикет делили на двоих, но никто из-за этого особо не волновался. Джей мельком напомнил, что в Пустоши полно еды, главное её правильно поймать, а здесь, в подземелье, не будет проблемы и с водой. Так что пока отряд движется галереями и залами внутри Плато, никаких сложностей возникнуть не должно.

И всё же рюкзак стал тяжелее: воду тащить один фиг заставили.

Хаук вздохнул, уже привычно передвинул норовившие сползти лямки ближе к шее и защёлкнул крепление на груди. Встал, чувствуя за плечами знакомую тяжесть. Даже при том, что сейчас рюкзак был легче, чем в начале пути, каждый шаг давался всё тяжелее и тяжелее. Там, в Пустыне, Хаук шёл вперёд сначала движимый любопытством, желанием, жаждой нового, затем — вместе с отрядом, слушая лекции Джея и механически переставляя ноги. Здесь же снова и снова хотелось сесть и больше ничего не делать. Каждый шаг тянул к земле, плыл в мыслях безнадёжной усталостью, заглушая голос учителя.

Хаук сдавался Пустоши, и гордость — нечто ранее казавшееся несокрушимым ультиматумом — больше не давала сил бороться. Но и к городской жизни возвращаться не хотелось. По всему выходило, что высотник странно завис где-то между собственными возможностями и желаниями. Нечто впереди манило. Нечто внутри молило об отдыхе. А ноги всё двигались, стирая восприятие реальности, в которую теперь выдёргивали лишь редкие выстрелы. Хаук даже не сразу заметил, что очередная лекция Джея кончилась. Зато нисколько не питал иллюзий о том, что учитель не обратил внимания на состояние севшего ему на шею ученичка.

Разводы на стенах изменили цвет, камень посерел и почернел местами: теперь на нём почти не видно ставшей привычной плесени. Свет исчезал. Звуки исчезли давно — всё заполнил подземный гул, дыхание и шаги. Волшебная живность, так впечатлившая Хаука в самом начале, осталась за спиной вместе с огромными залами, руинами, непонятным стражем и проклятыми хвостиками. Джей запретил включать свет и первым опустил на глаза очки. За ним Кас и Джейд. Хаук перешёл на тепловое зрение последним и сразу же скривился от контраста цветов, однообразие которого било по глазам куда сильнее естественного природного. Скруглённый лаз пестрел неровными гранями, будто жилами. Казалось, что они шевелятся, сокращаются в такт дыханию подземелья. Отряд будто шёл внутри огромной кишки. И Хаук вскоре перестал сомневаться, что этот естественный путь закончится ещё более естественно — задницей. Даже нисколько не удивился, когда тепловой оттенок впереди изменился, зашевелился куда активнее и зашуршал навстречу в бесспорном желании пообедать забредшими на территорию красно-жёлтого нечто людишками.

Не удивился и не испугался. Яркий танец, буря неестественных цветов приковала взгляд, ввинтилась в виски муторной тягучей болью, расползлась по телу вязкой слабостью и дрожью.

С трудом осознавая происходящее, Хаук покачнулся, согнулся пополам и распрощался с остатками недавнего обеда. Зажмурился. Но даже перед закрытыми веками продолжали мерзко вибрировать и копошиться линии света. Тошнило. Мысли путались, сливались в вальсе головокружения. Осознание реальности окончательно потерялось. Звуки выстрелов и короткие приказы Джея растворились в ухающем где-то у горла ритме сердца. Кто-то стянул с Хаука очки, рюкзак перестал тонной тянуть к земле, но яркие вспышки так и не исчезли, заплясали перед глазами — хрен поймёшь, открытыми или нет, — согнули в новом рвотном спазме, ободравшем горло уже пустой вонючей желчью.

Никогда ещё Хауку не было так паршиво. Сколько бы он ни пил. Какую бы дрянь ни пробовал по молодости и глупости — никогда. Но очень скоро ему уже стало наплевать. Только и успел обрадоваться, что окончательно взбесившийся свет наконец исчез.

* * *

Червь дёрнулся последний раз, так и не пустив по укреплённому его же слизью тоннелю ни одной трещины. Разлетелся пеплом от пущенной в "морду" белой вспышки. Изначально Джей хотел разделать тварь на мясо — такая добыча обеспечила бы отряд едой на несколько дней, — но теперь пришлось уничтожить. Хаук без сознания, рюкзак возьмёт на себя Джейд, которой немногим лучше. Касу достанется ноша не легче. Сам же центр останется один на прикрытии, а в узком тоннеле обеспечивать тыл, когда идёшь впереди, — занятие то ещё. Особенно в его состоянии.

Лишний шум не нужен.

В тоннеле не должно вонять кровью, не должен мелькать свет, не должно быть ни одного лишнего звука. Потому червя пришлось сжечь. Хотя даже тот след, что оставит за собой преобразованная энергия, — лишний.

Городской мальчишка не выдержал. Джей изначально знал, что Хаук сломается рано или поздно, как и все новички, но предпочёл бы "поздно". А ещё лучше — тот отходняк, что типичен для молодёжи после первого похода.

С детьми работать проще. Переварив первые впечатления, усвоив непривычное и пережив нагрузку, они начинают воспринимать всё легче, адаптироваться быстрее. Пустошь не идёт против их привычек, не давит на психику так сильно, как тому, кто двадцать лет жил в тишине и изобилии купола.

Что сломало Хаука? Нервотрёпка, нагрузка? Темнота и непривычный свет? Глубина, тишина и теснота? Может, всё вместе. Гадать и разбираться не было никакого желания. Джей не медик. Тому, кто не сможет справиться даже с такой мелочью, в Пустоши делать просто нечего. Но если так продолжится — Хауку придётся посидеть на энергетиках. Джей не намерен задерживать отряд в этих тоннелях. Пусть зона и оставалась всё ещё сравнительно безопасной, "жёлтой", исчезновение Стража всё это время не давало покоя, возвращалось в мысли вновь и вновь, вызывая неясную тревогу. Чутьё твердило, что сейчас никакой серьёзной опасности нет, но Джей не собирался ждать, когда условное "сейчас" станет вполне конкретным "потом". Однако, вопреки собственной логике, приказ отдавать не спешил.

— Кас, ты продержишься с ним ещё час?

— Да.

— Отлично. В той стороне был огромный резервуар, если помнишь. Лет десять назад мы на него случайно вышли.

— Помню, — усмехнулся высотник, — первое увиденное подземное озеро как-никак.

— Там все стены были что улей, в дырах. А этот тоннель достаточно старый — скорее всего, нас к тому озеру и выведет. Там будет привал и много свежего воздуха: Хауку должно стать легче.

— Стоит нам нырнуть в тоннели — юнга опять отрубится, — мрачно фыркнула Джейд. — Очевидно, ему тут не по нраву. Или ты хочешь переть через воду?

— Нет. Сожрут. Раньше здесь водилась милейшая рыбка. Сейчас она, скорее всего, не одна или вместо неё кто "получше". Мы идём туда исключительно из-за состояния Хаука: пусть отдышится. Потом свернём на обход. Первый из известных нижних выходов километрах в десяти от центра озера. Я намерен выйти там. Уж полсотни вниз мы осилим.

Больше вопросов не было. Ход плавно шёл вниз, через несколько минут воздух действительно стал свежее, потянуло особым чистым запахом ледяной воды. Ещё один поворот — и в подземной тишине стал чётко различим рокот водопада. Уставший отряд ускорил шаг. Ход расширился, сливаясь с ещё одним, уходящим правее. На этой развилке Джей замер и прислушался к себе.

За прошедшие годы это место сильно изменилось. Почти безжизненная толща воды стала домом для множества тварей. Огромная рыбина, обитавшая там раньше, судя по всему, издохла сама, и именно на её останках, которые до сих пор чадили давлением Пустоши, образовалась местная экосистема. Отнюдь не замкнутая. Водопад нёс сюда новых обитателей и пищу для старых, а теперь затопленные ходы червей, связанные, видимо, с подземными водами, — не позволяли озеру застояться. Уровень воды серьёзно поднялся, а саму её теперь вряд ли можно было пить — это не быстрый обмелевший ручей, безопасный именно из-за своего движения. Подул лёгкий сквозняк, сильнее ударив в нос запахами свежести. Удивительно чистый воздух, характерный скорее для горных рек и ручьёв, но никак не удушливых подземелий, в половине из которых невозможно нормально дышать без маски.

— Хаук, — негромко позвал Джей. Он знал, что мальчишка давно очнулся и даже порывался слезть. Сам же и велел ему не рыпаться и отдыхать. — Тебе здесь должно стать лучше. Поспи немного, поедим и вернёмся в тоннели.

— Угу, — с энтузиазмом трупа отозвался тот. Здесь, в голубоватом отсвете пещеры, он казался ещё бледнее и болезненнее. Свет чётко обозначил резкие тени под глазами и осунувшееся лицо. Некогда прямая высокомерная осанка исчезла, исчез и вызов всему миру из взгляда. Джей вздохнул, отобрал у ученика вяло расправленную подстилку и взялся готовить место сам. В этот раз в Хауке не взбрыкнули даже отголоски гордости.

Теперь было очевидно, что без энергетика мальчишка просто не дойдёт.

А с ним — не сможет потом идти дальше. Откат никто не отменял. Организму городского после такого потребуется двойное, а то и тройное восстановление. И именно этот факт мешал Джею отдать приказ.

Чутьё твердило, что в пустыне силы Хаука будут важнее. И Джей не спорил сам с собой, хотя не раз и не два ловил на себе вопросительные взгляды не только нетерпеливой Джейд, но даже Каса. Логика... Рациональные мысли крутились явно не только в голове центра.

Сейчас на привале стоило ждать вопросов, и Джей предпочёл пресечь их на корню, привычно игнорируя недовольство.

— Мы отклонились сильно к востоку, — только и сказал он, — ещё немного, и пройдём по краю красной.

— С каких пор там красная? Официально я ничего не слышал.

— За пару дней до нашего выхода была информация о бродягах, — предпочёл ответить полуправдой Джей. Радовать отряд собственными подозрениями и предчувствиями — паршивое дело. — Подтверждения не было, но среди наших зону отсекли.

— Они сто раз свалили уже оттуда. Никто не будет дежурить у выходов с плато.

— Не будет, — согласился Джей. — Но в случае бегства Хауку лучше не быть обузой. Сам факт такой встречи по нему уже ударит слишком сильно, и я буду делать всё, чтобы её избежать.

— По мне так чем раньше узнает, тем лучше, — проговорила в пол разом притихшая Джейд. Бродяг она боялась как никто: именно от них когда-то её и спас "К-9".

— Ещё неизвестно, станет ли он внешним. А городскому... — Джей бросил взгляд на крепко спящего ученика и вздохнул, отворачиваясь: — Для городского это табу, как и призраки, как сама пустынка.

— Он не откажется от Пустоши, Джей, ты же видишь. Отойдёт и загорится снова. Город не его. Новый город — уж точно.

— Дело не в том, откажется он или нет, Кас. Дело в том, что откажется сама Пустошь. А тупо дохнуть я ему не позволю. Запру под куполом калекой, если придётся. Если и так не уймётся — пусть копит на протез.

Кастиэль только пожал плечами, не пожелав отвечать. Тяжёлая тишина повисела над отрядом мрачным облаком и разбилась в рокоте водопада. Все понимали сказанное. Кроме самого Хаука, конечно, но он и не слышал. Все знали, как "лечат" самых упорных из тех, кто выжить в Пустоши не способен. И решают это всегда учителя. Отказываются обучать. Заставляют разочароваться, переключают интерес, даже предают, если надо. Пустошь не та дама, у которой "нет" стоит принимать за "да, но позже", как в избитых анекдотах. Её решение всегда неоспоримо. Её предупреждения надо уметь слышать и никогда нельзя игнорировать.

Но Хаук пока только на грани. Джей знал это по себе. Знал, потому что Пустошь простила ему казавшийся непобедимым ужас высоты. Быть может, простит и Хауку неспособность так быстро привыкнуть к новому.

Отдых затянулся на десяток часов. Что сыграло на руку — спустя час своего дежурства Джей почуял мерзкое, но полезное по своей сути явление. И, оставив отряд на развилке, ушёл на охоту.

Червь — бесполое существо. Покрытый слизью мешок из мышц, наполненный примитивными органами, нулевой интеллект и зашкаливающая агрессия при почти полном отсутствии "оружия". Огромная туша скорее пугает, давит, гонит прочь той самой яростью, прекрасно ощутимой для любой из тварей Пустоши. И, как ни странно, процветает. Размножается тварь делением — процесс отвратительный до тошноты, который изредка показывают новичкам как безопасную пугалку. Но не только. Во время деления всё вокруг червя буквально пропитано резким неприятным запахом, призванным отпугнуть возможного хищника. Вонью, которая без труда спрячет любую другую. Кроме того, вещество, ответственное за этот защитный механизм, придаёт мясу "новорождённых" своеобразный привкус, делающий его не только съедобным, но и вкусным.

Разделка червя — дело мерзкое, долгое, кропотливое и грязное. В каждом из многочисленных сегментов съедобен лишь определённый фрагмент: шкура насквозь пропитана пустынкой и ядовита, а нижний внутренний слой заражён излучением слабого, нестабильного, но всё же ядра. Нужна "спина" покрытого множеством толстых ворсинок тела. Один-единственный её фрагмент, для верного определения которого тоже нужны и навык, и время.

Но теперь о еде волноваться не стоит.

А вот о собственном запахе — ещё как. Форменный плащ из шкуры болотника, может, и скроет привязавшуюся вонь, но лишь частично. И когда Джей вернулся на стоянку, всучив Касу два мешка с мясом для заготовки, глаза уже проснувшегося Хаука были как блюдца, а уж гримаса на лице и зажатый нос говорили сами за себя. Буквально кричали всё время, пока Джей чистил одежду специальным раствором.

Забавно.

Вот уж эта брезгливость точно напоминала детство. После того короткого похода, когда учитель впервые продемонстрировал разделку твари, а затем заставил повторить, Джей несколько часов стоял под душем и остервенело тёр руки, ноги, лицо, грудь и спину — и всё равно проклятая вонь преследовала его ещё долго.

Так или иначе, их поход теперь приобрёл свою особенную изюминку, а Хаук заметно взбодрился. И ещё неизвестно, что тому причина: свежесть озера или тошнотворная тухлая вонь, продирающая до самого мозга.

Воздух снова изменился спустя полсуток пути. Место для новой стоянки было пропитано уже не застоявшимся гнётом тоннелей, и не их же сквозняком — здесь нанесло песок и пахло пустынным пеклом. Стало заметно теплее: снаружи уже миновал полдень.

— Отдыхаем. До выхода меньше километра.

— А почему не остановиться там? — тут же влез с вопросом не до конца оклемавшийся, но вернувший хоть часть внимания к окружающему Хаук. — Ну, у входа, как после подъёма?

— Потому что мы остановимся тут. Не обсуждается. Джейд, надевай свою варежку, ты за главную на ближайшие полчаса-час. Кас, пошли. Посмотрим спуск.