— Как?.. — сумел лишь выдавить он.
— Что «как»? — невесело переспросил Сезар.
— Ты ведь… ты даже не…
— Я привык, — качнул головой учитель. — И ты тоже должен. Это наша природа. Только так мы можем выжить среди людей.
Мальстен огромным усилием воли подавил рвущийся наружу стон, с силой сжав рукой солому, устилавшую пол. Сейчас он никак не мог понять, как к этому можно привыкнуть? Как можно молчать, когда в теле не остается ничего, кроме этой треклятой расплаты? На словах все выглядело много проще, но на деле… на деле это была пытка, выстоять в которой не представлялось возможным.
— Кажется, что… будет легче, если…
— Не будет, — угадав мысль ученика, покачал головой Сезар, утирая со лба холодный пот. — Нечего кричать, это не помогает. Ты только привлекаешь внимание к себе, и в этом никакой практической пользы нет. Единственная польза может быть в твоем терпении. Учись терпеть молча.
Юноше нечего было противопоставить живому примеру того, как следовать этому совету. Сезар Линьи не ударял в грязь лицом: он стоически переносил муки расплаты, и выглядел так, будто просто слегка утомился. Его ноги не подкашивались, он держался практически ровно. Лишь темные круги, обозначившиеся под глазами, свидетельствовали о том, что он испытывает сильную боль.
— Ты сейчас устроил себе прекрасное испытание, Мальстен, — с невеселой усмешкой продолжил Сезар. — Ты сделал мощный шаг и даже кое-чему научил меня самого. Но об этом поговорим позже, сейчас важно продолжить наше обучение с того, с чего мы его начинали. Лучшего шанса пока не представится, поэтому будем использовать момент. Вставай!
* * *
Окрестности деревни Хостер, Нельн
Двадцать девятый день Матира, год 1489 с.д.п.
— И у тебя получилось? — сочувственно поморщившись, спросила Аэлин. Ее спутник невесело улыбнулся, тут же поняв, что полностью повторяет снисходительное выражение лица своего наставника.
— Да, получилось, — вздохнул он. — Не могу сказать, что с первого раза. И не могу сказать, что я в тот день хорошо себя проявил. Знаешь, на деле я уверен, что именно тогда в чьем-то сознании в Хоттмаре зародилась первая мысль о присутствии данталли в герцогстве. Я действительно был неосторожен, во мне играла дурацкая юношеская гордость, я хотел впечатлить Сезара. Это мне, надо сказать, удалось, но в остальном…
— Он был слишком строг к тебе, — покачал головой Аэлин.
— Он делал все, чтобы превратить меня в того, кто я есть сейчас.
— В этом твой учитель преуспел, с этим не поспоришь, — согласилась охотница. — Но его методы… не могу сказать, что одобряю их.
— Других не было, — нахмурился Мальстен. — Возможно, будь я терпеливее к его замечаниям, не старайся я так доказать ему свою устойчивость и силу, все было бы иначе. Я стараюсь не думать об этом, потому что изменить уже ничего нельзя, но разве можно окончательно изгнать из головы мысли о том, что моя заносчивость и самоуверенность послужили причиной гибели моих родителей и Сезара?
Аэлин болезненно поморщилась, прекрасно представляя себе, какое чувство вины, должно быть, испытывает ее спутник сейчас. Она хотела бы уверить его в том, что он здесь ни при чем, однако не могла этого сделать: по рассказу выходило, что именно тот самый поступок действительно мог породить в чьей-то душе мысли о присутствии данталли в Хоттмаре. Это озвучить Аэлин тоже не могла — не хотела ранить чувства Мальстена. А ведь он при этом, должно быть, ждал от нее хоть какого-то ответа.
— Аэлин, я не идиот, — хмыкнул кукольник, словно прочитав мысли спутницы. — Я не жду, что ты сейчас меня уверишь в моей невиновности.
— Мальстен, я…
— Я знаю, не говори ничего, — хмыкнул он. — Просто, наверное, мне хотелось рассказать об этом кому-то, кто будет знать, кто я. Говорить об этом с Бэстифаром не было никакого смысла: он не сумел бы понять, потому что у него были весьма напряженные отношения с семьей. Да и о своей жестокости или о своих ошибках, насколько мне известно, Бэс никогда не сожалел. Он никогда не корил себя за то, что делал. Наверное, Тео верно заметил, что мы с ним похожи, потому что оба можем быть жестокими, только я… гм… моралист.
Аэлин понимающе усмехнулась.
— Как по мне, так это делает тебе честь, — чуть помедлив, она решила добавить, — Мальстен, спасибо, что рассказал мне. И ты прав, я могу понять тебя. Знаешь, каждый из нас совершал в жизни ошибки, за которые потом жестоко укорял себя. Я думаю, без этого невозможна сама жизнь, и это делает нас людьми.
— Только я не человек, — хмыкнул кукольник.
— Я надеюсь, сейчас ты сумеешь понять меня правильно, — улыбнулась она, — но ты куда человечнее, чем многие из тех, кого мне приходилось встречать.
Данталли внезапно поморщился: слова спутницы одновременно сбросили огромный камень с его плеч и показались резкими, как удар, сбивающий дыхание.
— Спасибо…— только и сумел сказать он.
Аэлин смущенно зарделась, вдруг почувствовав, что за этим словом кроется куда больше, чем она могла вообразить. Резко поднявшись на ноги, она устремила взгляд на предстоящую дорогу. Мальстен, понимая ее настрой двигаться дальше, также поднялся со своего места и накинул плащ, который сейчас показался страшно холодным, остыв на осенней земле.
— Нам бы двигаться в путь, — кивнула Аэлин. — До темноты, думаю, сумеем добраться до Хостера, а там можно будет остаться на ночлег. Возможно, встретим работу по моей части и что-то заработаем.
— Что ж, тогда не будем медлить. Как знать, может, на этот раз Тарт нам улыбнется, — данталли накинул на плечо сумку и указал прямо перед собой. Однако, чуть помедлив, он задумчиво нахмурился и кивнул, соглашаясь с собственными мыслями. — Только если Хостер покажется тебе хоть немного подозрительным, скажи об этом, идет?
Аэлин нервно усмехнулась, губы ее растянулись в самодовольной улыбке.
— Идет, — отозвалась она, после чего они с Мальстеном продолжили путь.
* * *
Фрэнлин, Везер
Двадцать девятый день Матира, год 1489 с.д.п.
В просторной комнате фрэнлинского отделения Красного Культа стоял странный мускусный запах, коего Ренард Цирон ранее не замечал. Этот едва уловимый аромат влетел в комнату вместе с шестью вошедшими людьми, которые и людьми-то, по сути, не были. Ренард невольно задумался о том, могут ли его коллеги — Иммар Алистер и Алан Дервин — так же, как и он, по одному лишь запаху вычислить хаффруба. Однако, едва задумавшись об этом, Ренард тут же отбросил идею позже задать этот вопрос своему боевому товарищу: тот ведь и запах гари, наполнявший Фрэнлин после пожара в трактире «Старый Серп», не сумел ощутить.
Севший за длинный стол по правую руку от жреца Цирона Иммар пристально разглядывал представших перед ним людей. По спине его неуютно взобрался холодок: жрец Алистер понял, что если бы встретил одно из этих существ на улице, то ни за что не подумал бы, что под вполне человеческой личиной скрывается жуткая тварь, покрытая склизкой черной чешуей.
Тем временем городские стражники так же пристально разглядывали хоттмарских жрецов Красного Культа. Шесть пар глаз буквально отслеживали каждое движение воинов Бенедикта Колера, особенно концентрируя внимание на Ренарде, чей облик отчего-то вызвал напряжение в каждом хаффрубе.
На вид это были совершенно обычные люди: разного роста, хотя отличались примерно одним телосложением, у них был разный цвет волос и глаз, и ничто потустороннее не выдавало в них иную природу.
Первым тишину нарушил жрец Дервин, сцепивший руки в замок на столе.
— Спасибо, что пришли, — дипломатично обратился он ко всем присутствующим, хотя на деле совершенно ясно адресовал это лишь солдатам городской стражи. — Дабы не отнимать ни у кого времени, перейду непосредственно к вопросам на повестке дня. В наше отделение прибыли коллеги из передвижной группы Бенедикта Колера, которые помогли установить, что в недавнем пожаре в трактире «Старый Серп» виноваты беглые преступники, которых разыскивают по всей Арреде — весьма опасный данталли и путешествующая с ним пособница, занимающаяся, помимо всего прочего, охотой на иных существ. Сейчас их продолжают разыскивать жрецы всех отделений Культа, однако есть опасения, что схватить этого демона не представится возможным, так как у него есть возможность прорываться сквозь красное и управлять даже нашими жрецами. Именно в этой связи господа Ренард Цирон и Иммар Алистер, — глава фрэнлинского отделения сделал паузу и указал присутствующим по очереди на двух хоттмарцев, — хотят обратиться к вам с просьбой о сотрудничестве. Я надеюсь, что вы выслушаете их предложение, и совместными усилиями мы сумеем поймать по-настоящему опасного демона.
Алан Дервин замолчал на несколько секунд, и в помещении повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь дыханием присутствующих. Хаффрубы продолжали с подозрением изучать приезжих жрецов, Иммар буравил их взглядом в ответ, и лишь Ренард сохранял на лице полную невозмутимость, чем, похоже, лишь накалял обстановку.
Старший жрец фрэнлинского отделения прочистил горло и кивнул.
— Итак, господа, — обратился он к бойцам Бенедикта, — прошу вас, излагайте.
— Для начала я попросил бы вас удалиться, жрец Дервин, — прошелестел Ренард, и в уголке его губ мелькнула тень нехорошей улыбки.
Лицо Алана вспыхнуло багрянцем, он нарочито нахмурился, с явным трудом сохраняя самообладание.
— Прошу прощения? — с явной угрозой в голосе переспросил он.
— Вы слышали, — кивнул Ренард. — Я прошу вас удалиться из зала и позволить нам пообщаться с… гм… представителями особого отделения городской стражи, так сказать, с глазу на глаз. Информация, которая будет раскрыта на этом собрании, предназначается исключительно нашим возможным партнерам. Что до вас — насколько я знаю, головное отделение не удовлетворило ваш запрос, посему вы не можете присутствовать при этом обсуждении.
Подбородок Дервина с вызовом приподнялся, из груди вырвался шумный выдох. Он глядел на слепого жреца с нескрываемой злостью за столь черную неблагодарность, однако его чувства разбивались о непроницаемую стену мутно-молочного бельма, затягивающего оба глаза этого ужасающего человека.
— Жрец Дервин, — с самой острой из возможных своих улыбок, обратился Ренард, чуть склонив голову, — вы отнимаете у нас время.
Иммар, сидя рядом с ним, с трудом заставлял себя держать лицо непроницаемым: ему одновременно хотелось звонко рассмеяться и серьезно нахмуриться, поскольку он искренне не понимал, как Ренарду (и Бенедикту) удается так профессионально выбить человека из равновесия, используя совершенно обыденные слова. Видят боги, жрец Алистер удивлялся, как можно столь мастерски владеть свей интонацией и вовремя находить нужный ответ, не проявляя при этом ровным счетом никакой агрессии.
Лицо Алана буквально на долю мгновения исказилось почти болезненной гримасой, однако, надо отдать ему должное, он быстро совладал с собой и кивнул — нарочито холодно.
— Удачных переговоров, господа, — продекламировал он и, коротко кивнув, удалился из комнаты. Иммар оценивающе смотрел ему в след, понимая, что выдержке этого человека следует отдать должное.
Ренард выждал примерно полминуты и, когда шаги старшего жреца фрэнлинского отделения перестали быть ему слышны, повернул голову к сидящим напротив хаффрубам и заговорил.
— Итак, основные вопросы Алан обозначил. Ваших собратьев убил опасный преступник, поисками которого мы занимаемся много лет. Он очень силен и очень изворотлив, а также с ним путешествует охотница на иных существ, которая только усложняет задачу его поимки. Мы пытались схватить этого данталли собственными силами: у нас не вышло. Пятнадцать жрецов олсадского отделения в Везере были жестоко убиты, взяты под контроль, несмотря на защитные красные одежды. В Олсаде этот демон справился своими силами и ускользнул от нас. В том, как погибли ваши собратья, чувствуется почерк охотников на иных, стало быть, здесь, скорее всего, поработала пособница. Принимая это во внимание, мы вынуждены обращаться за помощью именно к вам, потому что, во-первых, вы единственная семья хаффрубов, открыто сотрудничающая с нашей организацией и имеющая с нею определенную договоренность, во-вторых, потому что только ваши способности могут по-настоящему блокировать силу данталли.
Ренард замолчал, словно пытаясь понять по звукам дыхания своих молчаливых собеседников, как они среагировали на то, что услышали. Однако Иммару показалось, что его товарищ пребывает в некоторой растерянности: он не мог уловить реакцию напряженно молчавших хаффрубов, не мог понять, что им говорить или не говорить дальше. Он их попросту… не видел.
— Будет проще, если вы будете задавать интересующие вас вопросы, — едва заметно улыбнувшись, проговорил Иммар, нарушая гнетущее молчание. — Мы должны признать, что впервые прибегаем к такому методу решения проблемы, это в новинку обеим сторонам.
Ренард не стал ничего добавлять к речи своего товарища, однако тихий вздох облегчения не укрылся от сосредоточенного внимания Иммара.
Стражник, сидящий по центру со сцепленными под столом руками, нахмурил густые черные брови и чуть склонил голову, будто бы искал в словах жрецов Культа какой-то подвох. Его ладони легли на стол и снова сцепились в крепкий замок. На правом виске широкого лица заметно забилась венка.
— Вы утверждаете, что помощь нужна Бенедикту Колеру, — начал он. Голос у него был грубый, с легкой хрипотцой. — Где он сам в таком случае?
— Жрец Колер пытается решить тот же вопрос, но для этого ему нужно провести еще ряд действий. К сожалению, он не может находиться в нескольких местах одновременно, — кивнув, спокойно отозвался Ренард.
— Какая помощь от нас требуется? — спросил бледнокожий светловолосый стражник, сидящий с краю. Его серые глаза смотрели холодно, и пусть на вид его обличью нельзя было дать и двадцати пяти лет, взгляд наводил на мысли, что это едва ли не самое древнее существо среди всех, что собрались здесь.
Ренард вдохнул.
— Самим вам против данталли выступать нет никакой необходимости, — покачал головой он, чуть приподняв руки, будто бы в знак своей капитуляции, — но у жреца Колера есть идея, как на время передать ваши способности тем, кто будет этого преступника захватывать. Оговорюсь, что вы свои способности при этом не потеряете. Он хочет добиться этого с помощью определенного… гм… зелья. Подробностей нам пока не известно, но мы можем сказать, что основным ингредиентом должно выступать… вещество, которое выделяет ваша чешуя.
