Третья ипостась. Часть 3

— На самом деле, мне очень нравился этот парень. Стоило представить, что он хоть чуть-чуть похож на тебя, хотелось прыгать от радости. А потом уже и сам убедился, что вы близкие родственники, и, несмотря на потрясающее внешнее сходство, определяющим доказательством стали идентично едкие языки. Больших трепачей в космосе с фарами не сыщешь.

— Да ладно тебе! — заливаясь жаром, пробормотала я, вспомнив, о чем именно с ним говорила.

Ага, непрерывные словесные потоки о любви к Апрелю. Ладно, хоть, после перерождения стало нечем делиться. Необычная стыдливость овладела мной. Будто я ныла о своих непростых отношениях с бывшим возлюбленным нынешнему, когда он еще не являлся таковым. Он ведь понимал каждое мое слово, а я самозабвенно копалась в переживаниях, присев на уши тому единственному, кто не мог отмахнуться и послать меня подальше в силу неимоверной привязанности. И меня устраивало то, что он слушал молча. Господи, можно ли вообще опардониться сильнее?

— И с какой целью тебе приспичило туда лезть? — усиленно изучая что-то за его плечом, выдавила я.

— А ты еще не догадалась? Я же Наблюдатель! Разве ловец не упоминал обо мне?

— Наблюдатель... э-э-э... ловец? — я тут же отвлеклась от неприятных воспоминаний. — Вы так их называете? Из-за беготни за энергией?

— Да, в принципе, звать-то можно как угодно, суть от этого не меняется. Но удобнее все же по роду деятельности, — он пожал плечами.

— Ну да, наверное, — согласилась я. — И он как-то нервничал, упоминая о Наблюдателях!

— Мы не очень ладим! — подтвердил он.

— Но как, ради всего святого, как вы пересеклись с Киром?!

— Не волнуйся ты так, я все расскажу! — Лондван, поняв, наконец, что разговор будет долгим, уселся на пол и скрестил длинные ноги по-турецки.

Я отчетливо понимала, что веду себя совсем негостеприимно, ну там, типа, сначала напоить, накормить, организовать банные процедуры, но решила оставить помойку на потом, а вот червяка заморить все же стоит.

— Послушай, из меня дерьмовая хозяйка, но давай все же чего-нибудь перекусим?

— Ты голодна?

— Нет, я позавтракала перед твоим появлением, но ты...

— Да я в чебуречную сходил. Но спасибо за предложение!

Челюсть стремительно понеслась вниз. Какая, на хрен, чебуречная? Это что еще за бред? А в голове помимо воли моментально нарисовалась картинка огромного свободно парящего по просторам Вселенной обломка, на котором уютно устроилось упомянутое заведение общепита, снабженное парковочными местами для таких же летающих штук, как у него. Растерянно обозревая невозмутимо сидевшего на полу барона, я не сразу поняла, что такое пагубное воздействие на его лексикон мог оказать только ядовитый язык племянника, да и мой, кстати, тоже. Слегка дергающиеся губы — единственное, что выдавало героические попытки парня удержать гомерический хохот, вызванный "очень умным" выражением моего лица. Но видимо, он умел жестко контролировать свою мимику, не пошел на поводу у судорожно сокращающихся мышц лица и даже голос не выдал его состояния.

— Бесценные мгновенья — уже второй раз лишаю тебя дара речи.

— На самом деле, третий, — справедливость прежде всего, хрен с ней, с репутацией, — в первый раз я онемела от твоего внешнего вида.

— Ну и как я тебе?

А чего это он разволновался? Неужели запамятовал, что даже когда весело помахивал хвостом и клацал огромными зубами, я только млела от нежности, а сейчас и вовсе...

— Мммм-м-ммм... — это что, кокетство? — вполне даже ничего. Только обязательно тебе было лопать столько дрожжей, ты же вдвое меня выше! Чувствую себя карликом!

Не знаю, в курсе ли он, что такое дрожжи.

— И вовсе не вдвое, а в самый раз, — довольная ухмылка снова обнажила донельзя острые зубы. — Извини за мои кривляния, просто не мог удержаться, — он виновато приподнял брови, а потом стал смертельно серьезным, — просто есть в этой истории немало некрасивых моментов. Если б я мог устроить так, чтобы ты никогда об этом не узнала!

Слова прозвучали неожиданно страстно, сильные руки крепче сжали мои ладони, и я только сейчас обнаружила, что пальцы наши переплелись, создав странную конструкцию: мои розовые тонкие являлись основой, его графитовые, длинные и гибкие, обвивали их, создавая ощущение тепла, покоя и защищенности. Я долго с удивлением разглядывала это явление, пока не поняла, что пальцы Лондвана гнулись во все стороны, но первое пришедшее на ум сравнение со щупальцами было гневно отринуто мной — в этом парне не было ничего отталкивающего. А что касается пальцев... да ладно, у нас в классе был один крендель, который умел выворачивать наизнанку верхние веки, обнажая кошмарное, слизистое, неприятно-розовое, испещренное кривыми капиллярами нечто. Вы можете себе представить, веки наизнанку! Вот это было действительно мерзко.

Он заметил мое пристальное внимание к своим конечностям, испуганный взгляд метнулся к моему лицу, но я ободряюще улыбнулась, крепче сжав его пальцы.

— Продолжай! — мое поощрение касалось и продолжения разговора, и этого затянувшегося рукопожатия.

— В общем, звучит, конечно, ужасно, но твои соплеменники достаточно быстро отказались от попыток решения проблемы Сферы, а когда она начала провоцировать разрушение планеты, предпочли покинуть родной дом, нежели спасти его. А Кир... мы нашли генетический материал твоего племянника в одной из заброшенных орбитальных лабораторий, о нем просто забыли во время экспансии, и воспользовались шансом, поскольку к тому времени уже были близки к прорыву ткани. Знаешь, этот способ очень напоминает тот самый ингибитор, который, в конце концов, почти уничтожил ее. Только наш прокол был точечным, но и единственным, больше Сфера не поддалась.

— Кир принес и тебя?

— Да, он устроил кокон в укромном местечке, а потом, когда принц тебя освободил, навел на этот тайник.

— Но если бы тебя нашел кто-то другой?

— Не, не нашел бы! Это могла быть только ты.

— Это именно Кир надоумил Апреля на этот поход?

— Тот и сам рвался, Кир только помог ему.

Вот ведь же гад, молчал как рыба об лед! Отделался общими фразами, но из смысла объяснений я поняла, что его послали люди. Теперь понятно, почему Император так умолял меня, подарил планетку и вообще обещал полное протеже. Он опасается, что я злюсь. И я злюсь. Просто исхожу бешенством. Только вот нисколько не удивлена. Не в первый раз.

— А что ты должен был делать там, в Руре?

— То, чем и занимался — быть твоей тенью!

— Но зачем? — поразилась я. — Я думала, это природа Адского Пса тебя заставляла...

— Нет, меня заставляло нечто другое! — ответил он, помолчал, потом добавил. — Ты думала, что я самый твой бескорыстный друг, а я был самым заинтересованным.

— В чем? — прошептала я.

— В твоей безопасности. В твоем благополучии. В тебе.

Я опустила глаза. Черт, нельзя этого делать! Нельзя ничего придумывать, нельзя искать нечто важное там, где этого быть не может. Только одно должно радовать меня — он жив, не погиб, не исчез, лишившись шанса возродиться, и совесть моя чиста. А что касается остального... это просто фантазии, это пройдет, обязательно. У него была цель, и это вовсе не то, о чем я тут размечталась. Ну, кроме того, он запарился, защищая некое проблемное создание. Хотя, догадывался, наверное, о моей неуязвимости. Но почему он исчез, когда я восстала из пепла?

— Ты потерял меня тогда... после смерти? — и тут новая догадка. — Ты знал? Знал, что я не умру?

— Конечно, знал. Более того, это было необходимо тебе.

— Что?! Необходимо?! — я что, ослышалась? — Необходимо... умереть? Сгореть в жутких муках, чуть не забрав с собой близких, осыпаться пеплом на каменный пол гигантской пещеры?... Так ты понимаешь смысл слова "защищать"? Ну, спасибо, удружил! Вопрос на засыпку — это не ты, случайно, запалил фитиль той бомбы?

Я сама ужаснулась нелепому обвинению, и готова была с корнем вырвать себе язык за эти гадкие несправедливые слова, но сказанного не воротишь. А потом жутко испугалась, увидев, как напряглась его челюсть, а глаза на миг стали полностью черными.

— О-о-о... прости! Прости, я не хотела... — будто издали услышала свой испуганный лепет.

Я не выдержу, если он возненавидит меня.

Низко опустив голову, я попыталась скрыть горящее огнем вины лицо, уткнувшись лицом в переплетенные пальцы. Если он сейчас начнет высвобождать свои руки, это точно конец — он страшно обиделся и в жизни не простит меня.

— Все хорошо, тебе не нужно извиняться! — услышала я спокойный голос барона. — Я бы тоже взбесился, узнав, что все вокруг, даже те, кому ты доверяешь больше, чем себе, врут прямо в лицо. Просто, понимаешь, ловцы так и бегали бы за тобой, вторая ипостась крайне нестабильна и была еще надежда опустошить тебя. Перерождение изменило твою сущность, намертво спаяло с бытующей в тебе мощью, исправило неестественное вмешательство, оказанное этой капсулой. Вы теперь неразделимы.

— Значит, я была права, считая нынешнее свое бытие третьей ипостасью?

— Да, все так. Ведь наши ученые тоже изучали этот вопрос. Ловцам и в голову не приходила мысль о возможном симбиозе их любимой энергии и живого организма, хвала за это всем богам. А мы давно предполагали, что такое может случиться. И вот — вы с подругой единственные в своем роде носительницы космической мощи.

— Но не начнут ли эти ловцы на нашем примере совать ее в других живых существ?

— А зачем? — искренне удивился Лондван. — Они с вами-то никак не разберутся, какой смысл искать новый геморрой? Как заставить живых повиноваться? С предметами оно как-то надежней, по крайней мере, нет подобных проблем. Да и Высший Совет подсуетился — по нашему запросу в Кодекс внесены дополнительные поправки по ограничению такой деятельности.

— Кодекс? Это что же, общий закон?

Странно, но меня удивило наличие у них вообще какого бы то ни было законодательства. Как-то пропустила этот вопрос, изучая местную специфику. А чего я ждала, анархии?

— Да, общий закон для всего Обетованного, учрежденный многие тысячи лет назад первыми тремя народами, собственно, и создавшими его. Это уже потом он оброс кучей поправок в духе веяний новых времен.

— Я просто к тому, что живой организм увеличивает мощь этой энергии. Не проще ли им...

— Не проще! — резко оборвал меня барон. — Мне неприятно говорить об этом... — он поморщился и прикрыл глаза, продолжив уже более спокойным тоном. — Прости, не хотел быть грубым. У меня до сих пор скулы сводит, только вспомню, как они издевались над вами.

— А чего они таки засунули меня снова в капсулу?

— Это была агония, бесполезная попытка. Увидев, что ничего не выходит, они оставили эту затею и решились на последний шаг.

— Ага, чудесно, последний шаг для них и последний день для людей. Замечательное решение! И что теперь?

— Теперь? Теперь жить, долго и, по возможности, счастливо.

— Ага, делов-то! Думаешь, я смогу?

— Ты же Всемогущая!

Где-то я такое уже слышала.

Глава 22

С Б Ы В Ш Е Е С Я Ж Е Л А Н И Е

В связи с тем, что господин фон Лонгвирц решил задержаться в гостях на неопределенное время, мотивируя это желание необходимостью убедиться, что у меня точно все в порядке, я устроила его в самых шикарных гостевых апартаментах.

Во время затянувшегося ужина мы болтали о всяком разном, и я, наконец, смогла уяснить пару непоняток, возникших при изучении видеоматериалов. К примеру, каким именно органом слушали одни ребята, у которых я не обнаружила ничего похожего на уши. И, что еще интереснее, чем они смотрели, ведь и с глазами было не все ясно. И что это за хрень — гравитационное поло? Он оказался ярым болельщиком, фанатеющим от имперской команды, с упоением перечислял имена и позиции игроков, а потом угробил меня мудреным словом "гандикап". На все вопросы отвечал охотно, добавляя личные комментарии, и мы не раз заходились неистовым хохотом, неприлично брызгая элитным белым вином на скатерть и друг на друга.

Завтрак проходил в такой же непринужденной атмосфере дружелюбия и детской непосредственности.

Мне было очень комфортно с ним. Не было еще никого, с кем бы я так быстро нашла общий язык и почувствовала себя спокойно. Может, дело в том, что я знала его уже давно, пусть в другом облике, но знала и любила...

Именно это течение мыслей я старалась пресечь на корню, воздвигала колоссальные барьеры и не давала им выхода, но каждое утро приходилось все начинать сначала, потому что сны я контролировать не могла. Каждый сон — отдельно прожитая жизнь, и в каждой был он, до жути реальный. Боже, что мы творили...

После третьей ночи я очень серьезно задумалась о визите к местному психиатру. А что, оденусь неприметно, на лоб бейсболку натяну, чтобы скрыть свою "метку зверя" и бесстыжие глаза, развалюсь на кожаной кушетке и огорошу врача своим случаем.

"Знаете, доктор, у меня проблема. Мой пес, к которому я была очень привязана, вдруг заговорил человеческим голосом и у него отвалился хвост, но Полиграфом Полиграфовичем, слава Заратуштре, называть не заставляет, напротив, считает себя аристократом. Но я все равно люблю его, только уже не как собаку. Это ничего или мне начинать волноваться? А, может, дадите таблеточку какую, и все само рассосется?".

Думаю, доктор на моем диагнозе станет академиком, а самой мне подготовят замечательную палату в многонациональной психушке, по сравнению с которой даже знаменитый лондонский "Бедлам" покажется курортом для слегка нервничающих трудоголиков. Представляя, какие кошмарные синдромы терзают представителей многочисленных рас Обетованного, я содрогалась в настоящих конвульсиях и поспешно прятала преступные мысли в несгораемых сейфах памяти. Да, точно, до следующей ночи.

Барон вел себя безупречно. Как истинный аристократ, был вежлив, галантен и мил. Мы вместе просматривали материалы, гуляли по саду, болтали и смеялись. Если его и удивило отсутствие жасмина, он никак это не обозначил. И я начала работу с собой, готовя к тому, что, мягко говоря, не совсем права, подозревая его в каких-то скрытых намерениях. Ведь в первый вечер мне будто показалось, что он неравнодушен ко мне. И верно, он не был равнодушным. Он был очень неравнодушен, ведь я вовсе не заставляла его торчать рядом, как привязанного, он находился здесь по собственному почину. Но... безукоризненно дружеское отношение не давало оснований для чего-то большего. Он явно питал ко мне теплые чувства, но не того характера, о котором я, не буду притворяться перед собой, втайне мечтала. Еще тогда, в Резиденции, после возвращения памяти, я поняла, что влюблена в него, даже когда он был... другим. Помоги мне Боже, но скрывать это становилось все труднее.

Через неделю я поняла, что начинаю привыкать к его присутствию. И это было плохо. Во всех наших беседах мы до сих пор ни разу не коснулись лично его — кто он, чем занимается, почему именно он попал в Сферу и все такое. Я страшилась начать разговор, но еще больше боялась того, что в какой-то момент он выяснит все нужное и уйдет. Может, не навсегда, но уже и не знаю, что предпочтительнее — его полное отсутствие или редкие отстраненные визиты, которые будут повторяться все реже и реже, он будет выглядеть все старше и старше, и в какой-то момент я узнаю о его смерти. Мысль эта уже сейчас обожгла горечью и тоской, замешанными на собственном бессилии. Представить страшно, что со мной будет, когда это произойдет, но не иметь возможности воспользоваться представившимся шансом — настоящая мука.