У них для этого есть все, что нужно. Локализация племен хищных, отчеты, планы... И никакого сдерживающего фактора.
— Не о том сейчас нужно думать, — подал голос Влад. — Альрик мертв. Последнее звено цепи. И теперь охотник придет за кеном сольвейга. Самое время обсудить альянс.
— Я не могу ничего требовать, — глухо сказал Эрик. — Только просить.
— Не надо просить. Атли у тебя есть. Альва?
— Не совсем еще понял, в чем тут дело. — Мирослав немного отстранил меня и спросил очень серьезно: — Ты снова влипла, да?
— Сначала тебе поможем, — проворчала я, — а потом о делах, ладно? Не вижу необходимости в таком ажиотаже. Здесь безопасно. Безопасно ведь, Эрик?
В сознании всколыхнулись отголоски ночного кошмара, и предупреждение Барта эхом звучало в ушах.
— Конечно, безопасно, — ответил Эрик, не глядя в глаза. И мне не нужно было читать мысли, чтобы понять: врет.
Иногда мы прощаем друг другу вынужденную ложь. Иногда врем сами, чтобы успокоить.
Я старалась не думать о плохом.
В кабинете скади пахло мускусом. Воском еще — свечи оплыли, и он стек на медные подсвечники, образуя причудливые фигуры. Свечи Роб унес сразу же, а я усадила Мирослава на диван.
— Будет больно, — попыталась оправдаться.
— Потерплю.
Он метнул настороженный взгляд в сторону письменного стола, на который, ни капли не стесняясь, уселась Алиса. Пришла посмотреть, как я буду вытягивать кен Гектора. Странно, но внезапный интерес ни капли не льстил, а наоборот, раздражал.
Я присела рядом с Мирославом и взглянула на Эрика.
— Подержишь?
Алиса сложила руки на груди.
— Лучше я, — вызвался Влад и, не дожидаясь ответа, уселся по другую сторону от Мира и крепко обнял его за плечи.
Ира глубоко вздохнула в полутемном углу. Ей было неуютно здесь, и на Эрика она косилась с опаской, но неприязни не выражала.
— Нужно, чтобы ты поднял... ну... — Я указала на кашемировый свитер, светло-серый, который собрался на животе складками. Мирослав молча подчинился.
Я закрыла глаза.
Жила была спокойна. Затихла в ожидании вторжения. Кен ясновидца — мутный, темно-серый, лениво ворочался и, казалось, спал. Его владелец благосклонен и не собирается причинять вреда. Пока не собирается. Мы не знаем, что стукнет в голову Гектору завтра. Особенно, если охотники...
Я приказала себе выкинуть дурное из головы.
Мои ладони — магнит. Цепляю кен и тяну на себя. На этот раз он не обжигает — приятно холодит кожу и выходит легко, не сопротивляясь.
Наверное, все равно больно, потому что Мирослав стонет и впивается пальцами в обивку дивана, а Влад крепче сжимает руки, чтобы не дергался.
Мирослав сильнее Игоря, и ему удается сохранить самообладание. Я радуюсь, что он нашелся — целый и невредимый. Но мне хочется поскорее с этим покончить и узнать о том, где он был, почему отключил телефон, что с ним произошло за то время, пока мы не виделись. А еще безумно хочется расспросить Эрика об Альрике. Мне до сих пор не верится, что он мертв — сильный, умный, хитрый. Кто мог убить его? А главное — что этот кто-то использует, когда придет за мной?
Ночной кошмар не давал покоя, возвратившись назойливым мыслями и тупой болью в затылке. Барт словно прощался со мной во сне. Словно... приговорил. А ведь я только начала жить! Только нашла семью, любимого, у меня сын растет.
Не хочу умирать! Только не сейчас. Это несправедливо.
Жизнь редко показывает справедливость. Бережет, видимо, на будущее.
Серый кен закончился внезапно. Ладони опалило мятой — освежающей и терпкой, а значит, жила чиста, и больше Миру не придется бояться мести ясновидца.
Я поправила его свитер и устало вздохнула.
— Все? — разочарованно поинтересовалась Алиса. Кажется, ритуал ее совершенно не впечатлил.
— Ты просто... сокровище, — шепнул Мирослав и осторожно меня обнял, а я уткнулась носом ему в плечо, понимая, что это только начало. Действий. Планов. Трудных решений. Казалось, я на грани очередного — и оно мне совершенно не понравится.
— Не нужно было уезжать так надолго, — обиженно ответила я.
— Знаю, я заставил поволноваться. Сначала я искал тех, кто может... — Он запнулся, посмотрел почему-то на Влада и тут же продолжил: — Сольвейгов, в общем, искал. И набрел на одно племя. Там было много сильных воинов, но ни один из них не выжил. Тогда я узнал о готовящемся бунте охотников.
— Один выжил, — поправила его Алиса, с безразличным видом рассматривая собственный маникюр.
— Один выжил, — исправился Мирослав. — Алиса.
Воительница. Ну теперь понятно, почему она так себя ведет. Воительницы часто забывают о чувстве такта.
— А потом мы нашли ту стаю убийц, что напали на мое племя, — продолжила она и улыбнулась. — Славная была охота.
— Их было десять, из них один древний, — мрачно продолжил Мир. — И они не единственные, кто перестал подчиняться Альрику. Первозданный в последние месяцы потерял авторитет среди своих.
— Его никто не прикрывал, — тихо сказал Эрик, и волнительная радость от победы, азарт от свершившейся мести тут же улетучился из глаз Алисы. — Альрик был совсем один, когда...
Он замолчал. И словно не чувствуя себя в праве продолжать его фразу или даже разговор в целом, остальные молчали тоже.
Тишина стучала в висках пульсирующей болью, накатывала волнами, заставляя жмуриться. И я поняла, насколько устала. Прятаться, пытаться вычислить маньяка, переживать за жизнь близких и свою собственную.
— Кофе бы сладкого, — вырвалось у меня против воли, и кто-то в кабинете тихо выдохнул.
Ира — а это была она — тут же вызвалась помочь:
— Я сварю! — Осеклась, нерешительно посмотрела на Эрика и добавила: — Если можно.
Он кивнул, и она быстро вышла из кабинета.
Наверное, ей тяжело было тут находиться — вернуться в Липецк после нескольких лет, проведенных в бегах, находиться в доме человека, которого она с детства — нет, не ненавидела — сторонилась. Побаивалась. И считала виновником, хотя вины Эрика ни в чем и не было.
Но Иван ненавидел Эдмунда, и ненависть эта, даже отголосок ненависти, остался Ире в наследство от отца. Больше ничего не осталось, и она берегла эту эмоцию, лелеяла, взращивала в себе новые побеги. Зачем? Возможно, чтобы не забыть собственные корни.
Митаки больше нет. Альва тоже — настоящих альва, новые наверняка не настолько близки Мирославу. Вот теперь еще и племени Алисы.
Сколько еще племен было убито на войне? Сколько будет уничтожено на следующей?
Только вот война с охотниками, как правильно выразился Влад, не единственное, о чем нам нужно сейчас думать. И Алиса, будто стараясь напомнить об этом, повернулась к Эрику и спросила тихо, но требовательно:
— Кто он? Этот... человек? И что ему нужно?
— Если бы я знал.
Он далеко, в своих мыслях, и мне хочется утешить, поддержать. Дотронуться. Прикосновения как доказательство присутствия. Кожа у него теплая, и пальцы сжимают мои, когда я беру его за руку. Улыбка усталая, Эрик наверняка не спал. Вымотался. Нужно пополнить жилу, а для этого необходимо строить порталы на нижние слои. Уходить. На время, но все же...
Вернулась Ира с подносом. Дымящийся кофейник, свежие пряники горкой на блюде, чашки и блеск серебра. Кофе обжигал небо, но я все равно глотала жадно. Сладкий. Гул в голове постепенно стихал, а руки переставали дрожать.
Мирослав пил беспокойно, постоянно дергаясь и ероша волосы. Изредка касался живота — там, где еще совсем недавно таился в жиле ядовитый, чужеродный кен. После избавления еще болит некоторое время.
Пришла Дарла и утащила слабо сопротивляющуюся Алису в коридор. Эрик отошел к окну и с кем-то говорил по телефону.
Влад выглядел расслабленным и разбавлял обстановку редкими шутками.
— Хорошо дерется? — подмигнул Мирославу и кивнул вслед вышедшей Алисе. Намек был явным, незавуалированным, как и насмешка, и Мирослав опустил глаза.
— Та еще штучка.
— Хочешь себе?
— От моего желания мало что зависит. У Алисы ценный дар, и она может выбирать.
— Разве она не воительница? — вырвалось у меня.
Воины всегда ценятся, но разве это такой уж редкий дар? У Мирослава полно воинов, причем, не слабых.
— Так и есть. Алиса убила древнего, Полина. Кроме того у нее есть способности к защите, причем, немалые.
— Защитница-воин? — удивилась я. — Разве такие бывают?
Мирослав кивнул, и пепельная прядь упала ему на лоб, прикрывая морщинку между нахмурившимися бровями.
— Она — единственная, кто выжил, когда на них напали. Ну и я еще. А потом, когда Эрик нашел меня, мы выследили тех охотников. Славная была битва.
Я в убийствах не видела ничего славного, но кивнула.
— Все равно у тебя есть шанс забрать ее себе, — сказал Влад и улыбнулся Ире, принимая у нее из рук чашку. Она улыбнулась в ответ — робко и как-то застенчиво, в несвойственной ей жеманной манере, поправляя волосы и опуская ресницы.
И я подумала, что зря Крег отпустил ее вот так, одну, с Владом. Впрочем, разве мог не отпустить? Ира уехала с мужем, туда, где живет ее племя. Рано или поздно ей бы пришлось... Два года назад она была не готова, но теперь что-то изменилось: взгляд стал другим, высказывания — не такими резкими, а принципы иногда меняются под воздействием времени и обстоятельств.
В конце концов, Влад тоже изменился.
— Боюсь, у меня в этом городе полно конкурентов, — пошутил Мирослав. — Алиса может захотеть в атли.
— Это вряд ли, — деланно вздохнул Влад. — У меня неудачный период — все красивые и сильные девушки уходят. Вон скоро еще одна сбежит в андвари.
— Не сбегу, — проворчала Ира и намотала на палец локон темных волос. — Мне и тут хорошо.
— Это радует, — совершенно искренне ответил Влад.
С ними рядом было тепло. Уютно. И я забыла — пусть и ненадолго — о сумасшедшем убийце, поджидающем где-то на улице. Хотелось говорить — неважно, о чем. Лишь бы выгнать дурные мысли, что вороньем кружили над головой.
— Ты решила вернуться? — спросила я Иру, когда мы остались наедине. Она собирала посуду на поднос и на меня не смотрела. Рука ее дрогнула, чашка стукнулась о другую чашку — фарфор стучит звонко — но голос остался твердым:
— Не решила. Но пока атли в опасности, да и ты тоже. — Она, наконец, на меня посмотрела. — Я нужна здесь.
— Я рада, что ты здесь. Крег... то есть вы...
— Он не возражал, — быстро ответила она. — Крег понимает серьезность ситуации и постарается помочь. Чем сможет.
— Тебе повезло с ним, — улыбнулась я.
— Повезло, — тихо согласилась Ира, подняла поднос, но рука снова дрогнула, и серебряная ложечка с витиеватой ручкой глухо стукнулась о ковер.
Я не стала ее задерживать и расспрашивать тоже не стала. Показалось, Ира не готова к откровенностям даже наедине с собой. Она бескомпромиссна, упряма и не умеет прощать.
Но некоторые люди меняют нас, даже находясь на расстоянии.
Закаты в октябре ранние и внезапные. Глядя в окно, я провожала холодное солнце, спрятанное за редкими, рваными облаками.
Меня прикрывала плотная штора — я часто пряталась в кабинете, ожидая Эрика. Здесь, сидя на широком подоконнике, устланном меховой шкурой, уютно и спокойно. А еще можно подумать — в доме, полном людей, редко выдается урвать минуту одиночества.
Покой нарушает скрип двери, и я вздрагиваю.
Шепот и шарканье шагов, а еще голоса — не разобрать, чьи — восторженно шепчутся. Затаившись и поддавшись любопытству, я стараюсь различить слова.
— ...и племя сильное, — говорит один из них, и я узнаю его обладательницу. Это Дарла, развязная защитница атли. — А главное — древнее. И вождь красивый. Где-то тут я сережку обронила. Золотая, жалко...
Она охнула и чертыхнулась, наткнувшись на какое-то препятствие. Я не видела, но судя по звуку, это была ваза. По видимому, после столкновения с Дарлой та упала и покатилась по ковру, а цветочная композиция, привезенная из Лондона, которой так гордилась Даша, наверняка навсегда испорчена.
— Осторожнее, — строго отвечал другой голос, и это без сомнения была Алиса. — Найдем мы твою сережку, не истерии. На счет племени, ты же знаешь, я уже определилась. Решения не поменяю, племя сильное и не менее древнее, чем атли.
— Влад говорил, Эрик не принимает в скади никого, — шипяще возразила Дарла. — Разве что этот кто-то замуж выйдет. Лара вон недавно за жреца их пошла. Да где же она? Черт меня дернул с Антоном этим обжиматься! Бабник он и есть бабник. Поматросил и бросил...
— Мужика тебе надо нормального, — усмехнулась Алиса. — Чтобы темперамент твой гасить.
— Где же найдешь его, мужика этого. Нормальные все заняты, — посетовала защитница.
— Хищный мужчина априори не занят! А замуж — я не против. За вождя. А что? Он сильный, привлекательный — жутко привлекательный, такому любая даст. Остальные на его фоне как-то меркнут, а я привыкла получать лучшее.
— Говорят, он однолюб. — Дарла зашептала еще тише, но подошла так близко к окну, что я прекрасно ее слышала. — И девочку эту переманил из атли. Влюбился типа. Венчались они совсем недавно.
— Не верю в однолюбов, — упрямо заявила Алиса. — Мужчины по природе полигамны. А жена не стена — подвинется. Я хочу в скади, и я буду скади, вот увидишь. Ты знаешь, я всегда добиваюсь своего!
Сидя там, на подоконнике, вынужденная прятаться и таиться в собственном доме, я поняла: у Мирослава нет шансов. А с Алисой этой мы не подружимся никогда.
Впрочем, у меня вообще не выходит дружбы с защитницами.
Глава 20. Совсем близко
Я была рада, когда они все уехали. Нет, возвращение Мирослава, конечно, замечательная новость, и на душе стало легче оттого, что с ним все хорошо, но Алиса — его гостья, и он забрал ее с собой. Как и ее притязания на Эрика.
Эрик остался. Только мой. И мы, наконец, вспомнили, что совсем недавно поженились. Поиски таинственного охотника за силой порядочно отвлекают от романтических мыслей.
— Ты очень активная сегодня. — Эрик улыбнулся, закидывая руки за голову. Я сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и жевала булку. Активность стремительно поглощает силы, нервная обстановка — тем более. — Москва пошла тебе на пользу. Только вот как-то быстро ты Теплова выставила. Мне казалось, ты волновалась за него.
— Волновалась, — мрачно кивнула я. Аппетит пропал, и я положила булку на тарелку. — И соскучилась. Я же не знала, что он вернется... с подругой.
— Тебе не понравилась Алиса?
Удивление. Судя по всему, искреннее. Зачем Эрику врать и играть со мной в игры?
— Не понравилась, — честно ответила я. — Я слышала, как она говорила... ну... о тебе.
— Обо мне?
— Ты ее так чем-то впечатлил, что она тут же захотела за тебя замуж. Тебе, наверное, лестно, но...
Эрик расхохотался, и мои слова утонули в его раскатистом смехе. Щеки обожгло обидой, я нахмурилась и отодвинулась к краю. Смеяться он перестал, но глаза улыбались, и я уже пожалела, что сказала.
Что смешного в том, что я ревную? Сам совсем еще недавно...
— Глупости какие, — сказал он и протянул мне руку. — Иди ко мне.
