Но самым главным изменением было то, что теперь у меня появилась возможность связываться с Арландом! Тубус, который он передал мне через Леопольда, оказался маленькой коробочкой для писем на лапу почтовой совы. Сова, та самая сипуха с подозрительно умными глазами, прилетела ко мне в первый же вечер и позволила прикрепить тубус к своей лапе.
В тубусе можно было передавать целые письма, если их правильно складывать, так что теперь я каждые несколько дней получала известия из внешнего мира и знала, что там происходит.
Кроме нас с Арланом о переписке знал только Леопольд, который ее и устроил. Мы принимали множество мер предосторожности, чтобы точно знать, что получаем письма друг от друга, а не от какого-нибудь шестикрылого. Например, мы меняли тубусы на лапах совы. Мой первый тубус был красный, а сова прилетела с желтым, который я заменила своим, потом она прилетела с зеленым, и его я сменила на желтый, и так всю переписку. Кроме того, мы писали только русскими буквами, которым я ради забавы обучила инквизитора, еще когда мы жили вместе.
Но, несмотря на все предосторожности, я не рисковала писать Арланду о своем открытии, и он тоже не писал мне ничего из того, чего, по его мнению, я не должна была знать. Я не получала никаких известий о своем "преступлении" и о расследовании инквизитора. В основном Арланд писал о своей жизни в армии.
Я знала, что его пару раз ранили, но несерьезно, и он возвращался в ряды соратников уже через пару дней. Большую часть времени он рыскал по казарме в поисках информации, расспрашивал солдат, пытался влиться в среду, но у него это, как и стоило ожидать, плохо получалось. Как боевой маг он проигрывал обученным соратникам, с людьми не ладил, — еще бы, наверняка его воротило от одного вида немытых наемничьих рож, — зато ему несколько раз удалось показать себя по время подготовки сражений, и его отметили наверху, что давало неплохие шансы продвинутся выше по званию, а, значит, получить больше возможностей.
Адольф во вражеском лагере тоже времени не терял, но ему было значительно проще. Змей через первые же пару недель устроил драку, его отвели к начальству, он загипнотизировал капитана и внезапно стал командовать отрядом, а еще через месяц уже подобрался к званию повыше.
Дейкстра из стражников никто повышать не спешил, он был полезен, как хороший воин.
Лео продолжал работать в кафе и шпионить за серафимом.
Юкка обратилась к старому знакомому, главе церкви и патриарху, Мартину Безбожников. Он принял меры и сильно ограничил орден Белых Сов. Инквизиторы, обозлившись на то, что им запретили убивать нечисть, стали мешать делать это рыцарям.
О Люциусе снова ни слова.
Все это продолжалось два месяца, а потом события резко стали набирать обороты. Снова прилетел Рэмол, поднял все селение с ног на голову, несколько часов расспрашивал меня об успехах лечения, а когда услышал, что уже месяц не было ни одного погибшего, велел мне воссоздать порошок, который придумала прежняя Бэйр. То, что у меня отшибло память, он понимать отказывался. "Сдохни, но сделай" — его просьба звучала именно в таком тоне. Теперь серафим меньше всего напоминал того душку, которого я встретила в тереме, и ослушаться его было все равно, что прогневить особенно мстительного бога.
На следующий день пришло письмо от Арланда, где он писал о следующих событиях:
Адольфа, наконец, поставили в отряд дипломатов, а за самого Арланда подсуетился Рэмол, чтобы определить его на то же место. Были устроены, а скорее подстроены переговоры двух народов, Адольф невзначай предложил одно, Арланд подхватил, слевиты слушали, ланк медленно заглядывала в глаза каждому... переговоры кончились перемирием. Высокогорные слевиты обещали собрать отряд-экспедицию из сильнейших воинов, которые только есть в Агираде, чтобы они отправились на разведку в лабиринты и, если это возможно, покончить с тем, что угрожает глубинным. А на то время живущие на нижних ярусах подземелий слевиты могут подняться выше, в город внутри горы. Глубинным такие условия понравились, и они остались довольны итогами переговоров, чего не сказать о Владыке Гор. Но с тем договорился Рэмол, объявив, что уже собрал экспедицию из лучших воинов, какие есть на материке.
Команда эта включала в себя проводника по тоннелям, видящего в кромешной тьме, — то есть Леопольда, двух воинов, ищейку, а также боевого мага.
Нельзя было не догадаться, что все это значило...
Прочитав письмо, я прыгала от счастья по всему селению. Кентавры подумали, что я сошла с ума, когда я бросилась обнимать Старого Козла, но связывать меня не стали.
Однако, мое счастье длилось не долго, ровно до прилета серафима. Когда прилетел снова, он рассказал мне в точности то же, что и Арланд, даже привез письма от него и от всех остальных. Когда я, едва сдерживая улыбку, спросила, кто же тот маг-самоубийца, серафим сказал, что Люциус.
— Ты же не думала, что я отпущу тебя до того, как ты закончишь лекарство? — спросил он, нахмурившись. — Я привез тебе в сумке половину лаборатории Истэки и все существующие ингредиенты, которые только смог достать. Надеюсь, ты справишься.
Никаких оправданий серафим не терпел, он оставил мне посылку от Демонтина и улетел. Его ультиматум звучал как нельзя ясно.
До сих пор у меня был план насчет того, как сделать лекарство. Но я не решалась на это из-за слов Леопольда о том, что, как только я стану не нужна для исцеления, Рэмол прикончит меня за созданное оружие.
Решив отложить проблему на потом, я занялась тяжелой стопкой писем. Леопольд и Арланд писали все то же, чем и в прошлый раз, письмо от Дейкстера было довольно предсказуемым — мол, наемничаю, эль под землей невкусный, бабы страшные, здоров, ничего не болит, как сама, подруга?
Огромной неожиданностью стало письмо Люциуса: о маге я ничего не слышала еще со дня свадьбы. Даже Арланд в своих письмах не упоминал его, и я боялась, что Рэмол исполнил свое старое обещание. В душе я уже давно боялась серафима до дрожи в желудке, и мысль о том, что он мог убить колдуна, не казалась такой уж далекой от реальности.
Однако, в письме действительно был витиеватый почерк Люциуса.
"Дорогая Бэйр, здравствуй. Прости, что не писал тебе: был слишком занят, поедая овес.
Отлично помню лесных кентавров и выражаю тебе свое искреннее сочувствие: как по мне, уж лучше бы Рэмол подселил тебя к темным леннайям, они хотя бы моются. Но и в твоем положении есть свои преимущества. Например, тебе не приходится возить на себе Юкку.
Ты знала, что у них с Рэмолом есть негласная традиция, по которой он раз в двадцать лет дарит ей самое невероятное ездовое животное, какое сможет найти? В этот раз честь выпала мне.
Серафим отправил меня с ней почти через весь материк, знала бы ты, во что превратились мои бедные копыта! Я побывал в главных зданиях обоих орденов, Черного Дракона и Белых Сов, мы даже были в той самой церкви с черными куполами. Я видел коня самого Патриарха! Шучу, самого Патриарха я тоже видел. Рэмол велел мне охранять его подружку, как зеницу ока, и кое-куда я ходил вместе с ней. Надо заметить, мать падших та еще штучка! Поверить не могу, что ее связывает с крылатым оборванцем что-то большее, чем извечная благодарность за подаренное бессмертие.
Рэмол рассказал мне о том, как тебя подставил Райнар, заставив работать якобы над големами, а на деле создавал твоими руками чудовищное оружие! Бэйр, это моя вина, прости меня, ради всех мертвых богов. Я обещал оберегать тебя, а сам увлекся рыжей бестией, как последний мальчишка, и позабыл обо всем на свете. Если бы я хотя бы услышал имя твоего этого преподавателя, увез бы тебя из страны подальше от него! Этот подлец много лет назад сдал меня белым совам, если бы не он, возможно, ничего этого бы не случилось. Когда мы с ним встретились, он был бестолковым мальчишкой, каким, наверное, и остался, но он слабый маг, а они все хитрые и скользкие, как ланки. Искренне сожалею о том, что произошло, надеюсь, ты простишь меня.
Когда дела с патриархом мы уладили, вернулись в Агирад, в особняк неподалеку от Трехполья, Рэмол разрешил мне остаться человеком и отправил по делам в лес леннайев. Между прочим, я пишу это письмо на столе из розовой древесины возрастом больше двух тысяч лет, держа в руках перо белого лебедя из зачарованного озера! Я не так далеко от тебя, дорогая Бэйр, каких-то три дня пути глубже в лес.
Надеюсь, очень скоро мы увидимся и сможем рассказать друг другу побольше.
С наилучшими пожеланиям,
Люциус Рыжий Черт"
Письмо Люциуса все изменило.
Раз Рэмол сказал ему, что верит в мою непричастность к оружию, значит, мне больше нечего бояться! Слава всем мертвым богам, теперь я точно скоро вернусь к друзьям.
Когда серафим появился через неделю, я уже покидала все свои вещи в бесконечную сумку и была переодета в походный костюм. Серафим получил пять частиц порошка, которые я выскребла из глубин черепка бедного Распутина. Истэке даже из одной частицы не составит труда сделать целую пустыню этой белой дряни, а пять ему для этой цели будет за глаза.
Сочтя работу сделанной, Рэмол, наконец, разрешил мне уехать.
Сколько было восторга, когда я вышла за ворота! Я чуть ли не бежала от этого проклятого селения навстречу настоящей жизни, друзьям, Арланду... Впрочем, бежала я только до тех пор, пока не споткнулась о корень и не проехалась по земле на своей левой руке.
Боль была такая, что я думала, нож разрезал сухожилия или раздробил кость, и Рэмол вот-вот полезет меня лечить, и все обнаружится... Но, к счастью, все обошлось, мне хватило актерского таланта, чтобы убедить серафима, что я в порядке. Да и ключ остался на месте и ничего не повредил, как бы удивительно это ни было.
После этого мне пришлось идти медленнее, что было невыносимо, учитывая мою уже не первый месяц бушующую ненависть к лесу.
Прибыв в город, я первым делом отправилась на рынок. Прежде чем встретиться с друзьями, мне нужно было купить необходимую для похода под землю экипировку — по дороге я все-таки уговорила Рэмола отправить меня туда вместе с остальными.
Чтобы не давать городской страже повода для прибавки к зарплате, я полностью замотала свою голову платком, на манер паранджи у мусульманок, оставив только глаза, цвет которых Рэмол временно изменил на ядовито-бирюзовый, чтобы меня принимали за чокнутую ишимерку.
Прогулка по рынку была для меня чем-то непостижимо счастливым... За время заключения я увеличила ауру боги знают во сколько раз, да и в метамагии поднаторела. Потому я сыпала деньгами направо и налево, скупала все, что нравилось, по полчаса болтала с продавцами, умирая от умиления при звуках родной речи. Я накупила себе несколько килограммов конфет, фруктов и хлеба! За пять месяцев без хлеба я готова была душу отдать за батон, не то что какие-то медяки. Прекратить мой внезапный приступ шопоголизма было просто некому.
Только к вечеру, когда больше покупать было нечего, я отлежалась в местной бане для очень богатых, приоделась и отправилась на встречу с теми, чьи лица уже почти забыла.
Особняк находился примерно в десяти километрах от города, так что мне пришлось нанимать повозку, чтобы добраться туда. Рэмол набросал мне на карте маршрут и улетел, чтобы сообщить всем о моем скором прибытии.
В десять вечера я была на месте. Громадный дом возвышался над старым заброшенным парком посреди скрывавшей его от потусторонних глаз рощи.
Дрожа внутри от переживаний, я постучалась в массивную дверь из черного дерева, прождала несколько минут, прежде чем мне открыли. Это был Лео.
Без лишних слов я повисла на шее у оборотня, покрыв поцелуями его мягкие, как у ребенка, щеки. Лео в долгу не остался, не отпустил меня, пока я не стала молить о пощаде его любвеобильное высочество.
Но как только я отпрянула от оборотня, на меня набросился Кречет. Вымахавшая и заматеревшая псина встала на задние лапы, положив передние мне на плечи, и оказалась выше меня на целую голову. Пока не вылизал мне все лицо и шею, Кречет не успокоился. Я смогла войти внутрь только после этого умывания.
Сначала Леопольд отвел меня на кухню, где помог убрать в кладовку все съестные покупки. Потом он провел меня в гостиную.
В отличие от кухни, где правил утонченный вкус хозяйственного Лео, эта комната была небольшой и не очень уютной. Окна задернуты тяжелыми шторами, облупленные, некогда белые стены стояли голые, с редкими светлыми следами картин. Многие из статуй и ваз потрескались и потемнели от времени, кое-где даже находились остатки давно увядших цветов.
Все, что говорило о том, что дом все-таки жилой, концентрировалось возле огромного каменного камина, в котором полыхал огонь. Возле камина стояли кресла и диван, неподалеку от них находился большой прямоугольный обеденный стол. На столе — белоснежная скатерть, несколько блестящих бронзовых канделябров и уже расставленные блюда с ужином.
Дейкстр, сидящий в кресле возле камина, не сразу меня заметил, а потом как будто и не узнал вовсе, хотя я уже сняла платок, а глаза вернули прежний цвет. Только когда я заговорила и подошла к рыцарю, его лицо прояснилось, и он встал, чтобы обнять меня.
— Где Арланд? — спросила я, когда все слова приветствия уже были сказаны.
— Он в своей комнате, — объяснил Леопольд. — Он не так давно вернулся из подземелий и решил привести себя в порядок перед встречей с тобой, — после этих слов оборотень вернулся на кухню.
— Это так на него похоже! — довольно улыбнувшись, я уселась на диван, а потом и вовсе улеглась. — Мягкая мебель... боги, что за блаженство лежать на ней! — я обложилась всеми подушками и почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
— А где все остальные? Где Рэмол? Люциус? — спросила я, когда Лео вернулся. Дейкстр, видимо, был не в настроении разговаривать: он даже не смотрел на меня. Со мной говорил только оборотень.
— Они скоро придут, — уверил меня Леопольд, уже расставляющий на столе только что принесенные с кухни салаты. — Юкка с Рэмолом наверху, они что-то обсуждают, Эмбер засиделся в библиотеке, а Адольф пока еще не пришел. Люциус еще не вернулся из леса леннайев, насколько я знаю. Вроде, должен сегодня.
— Адольф...
Только сейчас я осознала, что, приехав к друзьям, я буду вынуждена жить с ним рядом, есть за одним столом и при этом не кидаться на него из-за всего того, что между нами было. Не то чтобы я ненавидела его, скорее, я просто не знала, что буду чувствовать, когда увижу ланка, которого так долго воспринимала, как самую страшную бабайку в этом мире.
— Он тебе понравится, я уверен, — вдруг подал голос Дейкстр, продолжая смотреть в огонь в очаге. — Арланд от него в восторге! — в тоне рыцаря явно слышалась издевка.
— Этот змей хотел убить тебя и меня, вряд ли мы после этого станем лучшими друзьями, — возразила я, садясь на диване. — Надеюсь, он не возьмется за старое, иначе я за себя не отвечаю.
Рыцарь только фыркнул, будто я сказала страшную глупость.
— Он в самом деле совсем не плохой... если только не обращать внимания на его змеиные клыки: они жуткие, — Лео передернул плечами. — По крайней мере, он много читает, даже работал библиотекарем! Разве может такой начитанный нелюдь быть плохим?... — сказал оборотень, но тут же передумал и добавил: — В любом случае, он точно не глупый.
