* * *
Свадьба состоялась в городской католической церкви, так как она была самой большой. Но служба шла по методистскому обряду и вел ее пастор, у которого Джефф был прихожанином. Договоренность была необычной, но было согласована со всеми. Ни Джефф, ни Гретхен особо не заморачивались тем, чтобы свадьба была проведена "правильно".
Что касается методистского и католического священника, то они были хорошими друзьями.. Их дружба выросла за эти годы, формируясь взаимной заинтересованностью в богословской дискуссии, зарубежными фильмами, и, прежде всего, общим хобби. Оба они были в восторге от автомеханики и занимались ей все свое свободное время. Они работали вместе, достаточно часто, восстанавливая автомобили из мусора и предоставляя другим волноваться о тонкостях и деталях работы.
Правда, отец Маццаре был озабочен одной вещью:
— Меня не сама свадьба беспокоит — Он помахал ключом, — а вообще все.
Преподобный Джонс хмыкнул. Его голова была наполовину скрылась в двигателе. — Вы все еще волнуясь о Папе? — он протянул руку. Отец Маццаре вложил в нее гаечный ключ. Он продолжал приглушенным голосом: — Я тут порылся... догмат о папской непогрешимости не был провозглашен до 1869 г. Таким образом, я вижу, что у вас есть почти четверть тысячелетия поспорить о нем... Он хмыкнул еще раз. — Так, это готово.
Его ухмыляющееся лицо обратилось к нахмуренному лицу друга
— Это казуистика и Вы это знаете, — проворчал отец Маццаре.
Тем не менее, продолжая ухмыляться, преподобный Джонс пожал плечами. — Да, конечно, так и есть. Ну и что? Адвокаты подсуетятся, в крайнем случае.
Отец Маццаре продолжал хмуриться. Преподобный Джонс вздохнул. — Ларри, что еще вы собираетесь делать? Если вы принимаете нынешнюю ситуацию, то вы просто обязаны звонить в инквизицию и потребовать исполнения "Указа о реституции. — Он прочистил горло. -Боюсь, я должен был бы возражать, если бы вы пытались захватить мою церковь. По крайней мере, я настаиваю, чтобы вы вернули мою копию Расемона".
Маццаре усмехнулся. — Ну, -пробурчал он. — сделаем, что сможем. Был бы признателен, однако, если бы завтра во время свадебной службы Вы бы воздержались от осуждения Римской Блудницы.
Джонс скривился. — Дайте мне передохнуть! — Потом, посмеиваясь про себя: — Не то, чтобы нынешний папа этого заслуживал меньше остальных, о которых я слышал. Но эта девушка католичка и ей уже достаточно досталось.
Он заглянул еще в одну щель двигателя. — Дай-ка мне четвертьдюймовый ключ на три восьмых.
Пока Маццаре рылся в раскладушке, Джонс продолжался. — Как вы думаете, он на самом деле это сделал?
— Это между ними и Богом, — был ответ, вместе с торцевым гаечным ключом. — Не могу сказать, чтобы от этого потерял сон. Как я слышал, этот человек был похож на вампира
— Не удивлюсь, если он им и был, — пробормотал Джонс, ныряя обратно под капот. — Как, кстати, в городе с чесноком?
* * *
В настоящий момент.
Стоя у алтаря, рядом с друзьями, Джефф постарался не ерзать. Джеймс Николс, собираясь занять свое место, остановился и вернулся.
Он говорил очень тихо, так что только Джефф мог его услышать.
— Вы все еще можете передумать."
Джефф тут же покачал головой.
— Нет, я не могу. Вы знаете, что так же как и я.
Николс изучал молодое лицо перед собой. — Это всего лишь проверка, вот и все.
Джефф улыбнулся. Немного возможно немного грустно, но только немного.
— И я не хочу, так или иначе. Я не беспокоюсь о свадьбе, доктор Николс. Только вот, — Его рука сделала легкое движение, как будто что то нащупывала. — вот все будущие годы...
Джефф кивнул. Николс положил руку ему на плечо и наклонился:
— Слушай меня, мальчик. Получится, не получится, не важно, на самом деле, до тех пор, как ты делаешь свое дело. Забудь все, что ты когда-нибудь слышал о мужественности. Твоя задача, чтобы дать своим — твоей жене, твоим детям место, где они смогут построить свою жизнь. Крыша над головой и еда не столе это часть этого. Возможность старикам умереть в собственной постели тоже. Делать как можно больше из того, что можешь. Стараться делать это как можно лучше. И только если ты сделаешь это, можешь называть себя мужчиной, остальное все фигня.— Он сжал плечо Джеффа, — Ты понял ?
Плечи расслабились и Джефф тоже. — Да, Док. Я сделаю.
— Что ж, хорошо. — Николс отошел. Мгновение спустя заиграл орган. На входе в церковь, появилась Гретхен, опиравшаяся на руку Вилли Рея.
Джефф смотрел, как она идет. Он не замечал ее мелких, робких шажков на предательских каблуках. Он был полностью поглощен древней церемонией. И как многие миллионы юношей до него он сделал открытие — нет ничего на свете красивее идущей к тебе твоей невесты.
Сомненья, страхи, беспокойства, тревоги — все это исчезло. Я — делаю! О да, я — делаю!
Глава 31
Наконец-то, они остались одни. Впервые в жизни, вдруг осознала Гретхен. Сопроводив их к дверям трейлера, её семья позволила Гретхен и ее мужу войти туда без свиты. Остаток дня и ночь семья проведет, набившись в два других трейлера, входящих в комплекс.
Гретхен тихо взяла мужа за руку и последовала в спальню. Спальня когда-то принадлежала родителям ее мужа. Теперь она будет принадлежать им.
Зайдя в комнату, она закрыла дверь и начала раздеваться. Выражение лица ее мужа остановило ее. Джефф был очень смущен и явно нервничал. Гретхен намеревалась покончить с "этим" как можно быстрее. Теперь, видя его лицо, она поняла, что это расстроит ее мужа. Мысль была невыносима. Как минимум, она должна быть нежна к этому человеку.
Тогда она улыбнулась и раскрыла объятия. Мгновение спустя, она оказалась в объятиях мужа.
Отработанная реакция, которой Гретхен ответила на это объятие, через мгновение превратилось в нечто иное. Объятья этого человека не были грубыми зажиманиями Людвига, которому она должна была подставить себя, одновременно загораживаясь. Она подняла голову, охотно встретив своими губами губы Джеффа. Ее губы были мягкими, ищущими, открытыми, а вовсе выстраивали не ограждающий щит, как в прошлом. Она чувствовала его язык и предоставила своему собственному встретить его. Она была даже более неловкой, чем он, потому что у Гретхен не было вообще никакого опыта в поцелуях.
Теперь она полностью расслабилась и отвечала на нежные поцелуи Джеффа собственной нежностью. Руки, бродящие по ее телу, становились все более настойчивыми и нетерпеливыми. Она чувствовала это. Но она нисколько не боялась страсти Джеффа. Скоро, очень скоро, она удовлетворит эту страсть.
Ну и что? Удовлетворение мужской страсти таки было нелегкой работой. Но были обязанности, и были обязанности. Была тяжелая работа очистки кровавых пятен с груды награбленной добычи. Тяжелая работа бритья насильника, железной волей контролируя свою руку, чтобы ее вопящая от происходящего душа не расплескала его жизнь по земле, и жизни ее семьи заодно. Была обязанность пеленать ребенка. Обязанность подтирания детских слюней. Обязанность согревания бабушки зимой. Легкие обязанности, обязанности заботиться. Семейные обязанности.
На ее теле не будет ссадин от удаления страсти ее мужа, она знала это. Никогда. Она была в безопасности. Но она также знала, что будет призвана, чтобы удовлетворить эту страсть, намного чаще — гораздо чаще! — чем когда-либо ее призывал Людвиг. Знание не принесло страха, только тихое удовлетворение. И в этом семейные обязанности проявят себя снова.
Гретхен даст мужу то, что он захочет. С удовольствием, если не нетерпеливо. Даже если у неё не будет других радостей во время выполнения этой семейной обязанности, она всегда сможет развлечь себя, высмеивая призрак тролля, когда-то владевшего её. Глумясь над его призраком.
Вдруг Джефф оторвался от неё. Очень неохотно, подумала она. К ее удивлению, Гретхен обнаружила в себе отражение этой неохоты. Реакция озадачила ее. Даже семейные обязанности, в конце концов, — все-таки обязанности. Она, обычно, была рада покончить с ними.
Она объяснила себе эту реакцию всё ещё скрывавшимся в ней страхом. Ничего больше. И странное чувство, горевшее в ней, аналогично. Хотя это тоже было странным. Почему она должна чувствовать это сожаление, теперь, когда оно исчезало? Страх не был чем-то, чем стоило бы дорожить.
Джефф улыбался. Она могла ощутить его растущее расслабление и уверенность, и была рада это видеть. Гретхен обещала герцогине — как она будет всегда думать об этой женщине, безотносительно к ее истинному титулу — что она будет работать изо всех сил над этой непонятной вещью, которую американцы назвали "любовью". Поведение Джеффа, поняла она теперь, было частью этой непонятной вещи. Муж — не насильник. Муж должен чувствовать себя расслабленным в обществе жены. Уверенным, не в его власти, а в его положении.
Джефф сел на кровати и похлопал рукой рядом с собой, приглашая ее сесть. Гретхен повиновалась. Тогда, спотыкаясь, он заговорил. Она достаточно легко перевела ломаные фразы. Намного больше трудностей она испытала, пытаясь понять его предложение. Это было последнее, чего она ожидала.
Подождать? Из-за того, что мне пришлось испытать? Пока я не почувствую себя комфортабельно и не буду готова? Если я так хочу?
Гретхен была крайне удивлена. Предложение ее мужа, она знала это наверняка, не происходило от нехватки страсти. Нисколько не происходило. Она понимала трудность, с которой он сдерживал себя. Мужское желание было тем, что она отлично знала, и она не думала, что какой-либо человек когда-либо желал ее так сильно, как человек, в тот момент сидящий рядом с нею на кровати.
Ее ум лихорадочно искал объяснения. Объяснение немедленно пришло, но оно было настолько очевидно и просто, что она без раздумья проигнорировала было его. Затем, поразмыслив, вернулась к нему и подвергла тщательной инспекции.
Да. Это верно. Он просто заботится обо мне.
Слезы заполнили ее глаза. Волна признательности, более сильной, чем любая, которого она когда-либо чувствовала в своей жизни, захлестнула ее сердце. Инстинктивно, не думая, она обхватила Джеффа и потащила его на себя. Ее губы прижались к его, мягким и открытым, ее язык устремился в его рот.
Внезапно, она почувствовала, что ей очень жарко. Она отодвинула Джеффа — мягко, но настойчиво — села и попытался снять с себя одежду. Ее пальцы возились с зловредной штукой, которую американцы называли "застежкой-молнией".
В этом не было необходимости. Ее муж сделает это для нее. Она ответила на его улыбку своей собственной. Почему бы и нет? Это, кажется, нравится ему. И я не должна бояться, что он порвет мою одежду. Не этот человек.
Так, перекатываясь и вытягиваясь, она помогала Джеффу раздевать себя. Сначала себя, потом его. Когда они оба ообнажились, она слегка поелозила на огромной кровати — "кинг-сайз", назвали ее американцы, как будто они с Джеффом были королями! — сдвигаясь к центру центру. Она почти смеялась, видя, как изгибы её тела возбудили его. Гретхен знала, что ее тело производило подобное действие на мужчин, но она никогда не видела, что Людвиг возбудился так немедленно, как ее муж.
На мгновение, вид его воспрявшего мужского достоинства вернул старые страхи. Она почувствовала, как ментальный щит закрывает её сознание, оставляя лишь пустоту.
Нет! Я не посмею обманывать своего мужа. Я обещала герцогине. Я обещала ему.
Борьба была легкой и краткой. Намного более легкой, чем она ожидала. Она рассмеялась. Её смех был исполнен не насмешки или издевательства, но простой привязанности. Гретхен всегда любила, когда её семья была счастлива. Это было просто частью поддержания семейного счастья. Не более устрашающей, чем расчесывание волос сестры или кормление ребенка.
Джефф лег около нее и начал покрывать ее тело поцелуями и нежностями. Ещё одна волна признательности захлестнула ее. Затем, неожиданный спазм удовольствия. Она была поражена этим ощущением. Гретхен была приучена к ласкать других, а не получать удовольствие от ласк.
На мгновение она наслаждалась этим ощущением. В ее жизни было слишком мало незамутненного удовольствия.
Это было слишком для неё. Она уклонилась от удовольствия, вспомнив зов суровой необходимости. Пришло время удовлетворить ее мужа. Мужчины требовали это. Так, наполовину неохотно — но не по тем причинам, что раньше — она начала подтаскивать мужа на себя.
Джеффу сопротивляются. Не отчаянно, нет, но, тем не менее, твердо. Его губы скользнули по её груди, затем вниз по животу. Медленно, медленно, в то время как его рука гладила внутреннюю поверхность её бёдер. Рука — горячая, мягкая — поднималась. Рот — влажный, и ещё более мягкий — спускался.
Когда его пальцы достигли места назначения, Гретхен задыхалась. Частично от удовольствия, но, главным образом, от удивления. Он так нежен. Так —
Она поняла, в этот момент, что он не очень опытен. Она решила, что он на ходу решает, что делать дальше. Только наполовину уверенный по поводу своей цели, и ещё меньше по поводу пути, который вел к финалу.
Это нисколько не имело значения. Джефф был единственным человеком, который когда-либо хотя бы пробовал делать с ней то, что он сейчас делал. Наполовину случайно, пальцы Джеффа нашли свою цель. Гретхен зашипела от возбуждения. Она ощутила, как был удовлетворен этим её муж. Его губы и пальцы продолжали исследование.
Шипение. Ох!
Впервые в ее жизни, Гретхен почувствовала, как к ней пришло желание. Она задалась было вопросом, но только на мгновение. У ее тела, казалось, был собственный ум. Она дала ему волю позволила своей руке скользнуть вниз. Направлять его — или пытаться это делать. Она имела не большее представление, как доставить себе удовольствие, чем ее муж.
Когда снова пришел прилив возбуждения, она прикусила губу. Затем, поняв, что она делает, позволила вырваться наружу мягкому стону. После ужасов первого дня в лагере наемников, она никогда не позволяла людям слышать ее стоны. Или вообще какие-то звуки во время этого. Но этот стон был законной собственностью ее мужа. Он принадлежал ему, не ей — и был дан свободно.
Теперь рот Джеффа достиг своей цели, и Гретхен снова задохнулась. На сей раз, ошеломленнная. Что он делает? Oнчто, безумен?
Она схватила его голову, готовая отодвинуть его. Но в это время ее руки замерли. Джефф реагировал на давление ее пальцев в точности противоположно тому, что она хотела сделать. Его губы скользнули вниз и отклрылись. Его язык последовал по пути, ранее изученному пальцами. Спазм удовольствия парализовал её.
Ум Гретхен кружил, утопая в водовороте эмоций. Удовольствие, смущение, радость, страх — все это было в ее вздохах, стонах, бессвязных вскриках.
Что делать?
Страх и беспорядок одержали победу. Ее сознание устремилась по знакомой дороге. Затасканная, знакомая, ненавистная колея.
Всего-то удовлетвори его, и дело с концом.
Гретхен со всей силы обхватила плечи Джеффа и потащила его оттуда. Сюда! Выше! Туда, где тебе положено быть! Она обхватила его ноги своими, загоняя его в ту же колею.
