Путин против коварных интриг

Удар сбил парочку метеоритов и контейнеры с мусором. Капитан флибустьеров погрозил треугольным кулаком:

— Бабах! Бух-бах!

Ему ответили:

— Чего бахвалишься!

Полыхнула вдалеке термопреонновая ракета, высвободив энергию триллиона бомб сброшенных на Хиросиму.

— Вот черти! Котел аннигиляции! — Пробурчал супергерцог Кощей Жестокий. Генерал галактики " Дутый Авторитет" ( ну и кликуха, словно издевка! ) иступлено проревел:

— С такой мощью побьем приматов.

— Мы испепелим их в пепел! Сравняем звезды с вакуумом.

Добавил Кощей Жестокий.

Дутый Авторитет удивился:

— А как звезды можно сравнять с вакуумом?

— Вытащи зенки, увидишь!

Рогатый монстр воспринял это буквально, все пять глаз засверкали на ладони.

Фридрих кувыркался, пробовал наладить управление, и одновременно все видел и воспринимал. Это похоже на бред, но бред грандиозный!

Сталин и рассматривал сводки последних дней. Наступление гитлеровцев на Рязань замедлилось и в день они проходили в среднем по четыре-пять километров. Но особого повода для радости все равно не было. Блокированные советские войска на гране полного уничтожения. Наладить их снабжение по воздуху не удается, да и вообще эта задача изначально не выполнимая. А если Ватутин, а тем более Жуков падет, то и вся эта лавина пойдет на них.

Но что делать ему в подобной ситуации? Прорывных решений оперативного плана предложить ему генералы не могут. В частности устроить второй Сталинград пока нереально. Вообще, может и, лучше было бы сдать Воронеж, а затем надавить с флангов.

Но резервов для этого не хватает. Слишком много они танковых соединений позволили перемолоть. В том числе и в последние дни. Может действительно лучше отдать приказ прорываться к своим небольшими группами, и прейти к глухой защите. Беречь резервы, чтобы скопив силы к зиме, рубануть по противнику.

Зимой господство стервятников в воздухе не столь уж существенно. Ночи длинные, многие дни стоит пасмурная, нелетная погода. А если морозы будут сильны, так часть самолетов, особенно американских выйдет из строя. Да зимой в сугробы техника врага хуже по ходовым качествам советской. Правда уже есть у американцев и у немцев машины, для зимы неплохие, но.... Танки несколько отстают, по ходовым качествам и зимой это скажется.

Но вот в чем противника трудно уделать — это количество...

Сталин-Путин понимал, что обогнать в выпуске вооружение коалицию государств ему нереально. Наоборот, будущее сулило, по мере выбивания боеспособных мужчин истощение трудовых ресурсов. Кроме того, наращивание воздушного наступления на заводы, тоже не даст им усиления.

Авиация... Это слабое звено Красной Армии. И тут в последнее время качественные характеристики его соколов падают. Приходится выпускать много машин куда хуже прежних, и почти не подготовленных летчиков. Тут надо бы что-то решать.

Но для начала наградить уже поднявшегося на ноги Покрышкина.

Первым впрочем, Сталин-Путин заслушал заместителя наркома производства авиации Ильюшина. Тот без особого энтузиазма заверил:

— Пока, несмотря на все трудности, мы держимся на уровне ста десяти, ста пятнадцати машин в день и это дается ценой колоссальных усилий.

Верховный уточнил:

— Значит на показатель в двести машин в день, вы так и не сможете выйти?

Ильюшин вздохнул:

— В свете последних бомбардировок, даже удержать прежний уровень крайне проблематично. В частности разрушен крупнейший дюралевый завод на Урале. Итак мы уже почти полностью отказались, от алюминия в пользу дерева. А это не слишком уж хорошо.

Сталин-Путин уточнил:

— А точнее, как это сказывается на нашей авиации?

Ильюшин спокойно, но с болью в голосе ответил:

— Истребители Яки и Лагги весят на 200-400 килограмм больше, чем в эталонных моделях. Эта значит, что мы не только уступает в скорости самолетам противника, но и в маневренности не имеем преимуществ, даже на тяжелыми Р-57 и Фокке-Вульфом-4.

В таких условиях перехватить в воздухе инициативу нереально. Как и остановить бомбардировки, наших городов. А если добавить еще слабость летной подготовки летчиков, то...

Сталин-Путин усилием воли сохранил спокойствие и вкрадчиво спросил:

— Ну, так какие у вас есть конкретные предложения товарищ Ильюшин.

Замнаркома ответил, без особой надежды едва не пустив слезу:

— Возможный выход, это создание нового оружия... Принципиально нового для борьбы с самолетами. Чтобы защитить города.

Сталин-Путин скрыл раздражение и захотел уточнить:

— Ну и какое это может быть на ваш взгляд оружие. Хотя бы примерно?

Ильюшин с дрожью в голосе ответил:

— Возможно наведение зениток с помощью либо фотоэлемента, который я слышал, захватили еще в сорок втором году либо...

— Говори! — Буркнул Сталин-Путин.

Ильюшин тихо ответил:

— Либо с помощью радара... Вот последняя идея хотя и логичная, но трудно технически осуществима.

Сталин-Путин подбрел:

— Оно конечно, наверное, так... — Вождь улыбнулся пошире. — Но вот лично более всего нравиться лучевое оружие как у профессора Гарина или в антиутопии Уэльса. Почем бы вам над этим не поработать?

Ильюшин растеряно пробормотал:

— Но товарищ Сталин... Я в принципе не спец в лучевом оружии или ядерной физики... Чисто как конструктор машин, могу сказать. ИЛ-2 можно заменить на ИЛ-20. Последний штурмовик, шустрее первого и будет иметь больше шансов уйти от истребителей противника. Хотя заменить ИЛ-2 на ИЛ-20, причем быстро трудно, последняя машина еще не прошла полную отладку и если её выбрасывать на бой, то лишь не вместо, а вместе с ИЛ-2. В этом плане мы работаем... Но

Сталин-Путин, теряя терпение, перебил:

— У ИЛ-20 расчетная скорость в лучшем случае чуть больше 500 километров в час, да еще требует нового двигателя. Так что действительно пойдет ли это штурмовик в массовую серию сомнительно. Кроме того еще один момент. Почему соотношение потерь в воздушных битвах столь катастрофическое для нас. Ведь считалось, что Фокке-Вульф-4 слаб в маневре? И это мы доказали в боях под Сталинградом, где уже сражались эти Вульфы.

Ильюшин без утайки ответил:

— Когда бой проходит при численном преимуществе советской авиации, недостаток противника в маневренности проявляется очень даже существенно. А когда численный перевес на стороне врага, то наоборот более мощное вооружение и скорость сказываются сильнее.

Сталин-Путин потребовал:

— Уточни почему.

Ильюшин растеряно как бедный родственник перед барином, произнес:

— Возможно потому... Ну не специалист, лучше бы объяснил вам Покрышкин. Как раз сегодня двадцать седьмого октября 1947 вечером в с ним встречаетесь...

Сталин-Путин свирепо рыкнул:

— Не уходи от темы разговора.

Ильюшин продолжил:

— Ну, вот Фокке-Вульф-4 имеет такое достоинство как мощное вооружение. Уже в первых модификациях он был почти в два раза сильнее, чем у Лагг-7, а чем у ЯК-9, тем более. А сейчас эта машина стала еще мощнее. Так вот когда два Фокка бросаются на ЯК, у них есть отличные шансы благодаря сильному вооружению, крепкой лобовой броне срезать машину с одного захода. Тем более в лоб Фокке пробить очень трудно, брони от 110 до 250 килограмм, а в штурмовой модификации и больше. Но когда Фокке один, а Яков два. То пока он пытается срезать один Як, другой более маневренный может зайти ему в хвост и хорошенько подпалить уязвимое место. А если машин три то тем более. То же самое и МЕ-309, и прочие мощные машины "Мустанг" и им подобные. Когда противник сильнее числом ему легче использовать свои достоинства, и не столь очевидны слабости.

Сталин-Путин с ухмылкой ответил:

— Ну, тогда нам как раз нужна массовость. Ставка на истребители и вычистка неба от нацистов.

Ильюшин согласился:

— Да верно, но... Число может и качественную нашу слабость компенсировать. Есть правда один нюанс, если у нас будут только одни истребители, враг может нас только игнорировать. И вообще пока не построены новые заводы, более выжать нельзя. Как создать что-то новое. Включая также и трудности снабжения, особенно в Сибири, растянутость коммуникаций, нехватка рабочей силы и трудности с её подвозом. Тут можно долго перечислять...

Сталин-Путин заметил:

— Но и эвакуированные заводы на Урале оказались запущены в производство ранее, чем ожидали самые заядлые оптимисты. Так что чудеса бывают. Дерзайте. Может, порадуете реактивной авиацией?

Ильюшин оживился:

— Реактивный штурмовик — это вещь. Только не знаю. Сможем ли быстро это все воплотить. Особенно в такое трудное время как сейчас. А ресурсы на это уйдут.

Сталин-Путин перешел к другой теме:

— А как Яковлев с разработкой нового истребителя ЯК-25. Он обещал сделать машину и легче, и дешевле в производстве и более скоростной.

Ильюшин пожал плечами:

— Я не знаю... Яковлев мне только сказал, что крыло из дерева на ЯК-25 не пойдет. Нужен дюраль высокого качества. Так что и тут есть у нас проблемы.

Сталин-Путин логично заметил:

— На Лагг-1 использовали спрессованное дерево особым способом. И тут надо, что-то придумать. Да с дюралем у нас проблемы еще долго будут. Вообще к началу сорок восьмого года, следует все построить производство нового...

Ильюшин заметил:

— Новые заводы в Сибири, очень нелегко построить, даже драконовскими методами. По настоящему, покрыть все поставки, по ленд-лиз, включая взрывчатку, можно... Ну не знаю. Хотя мы и в самом деле творили чудеса, но столько сразу, при дефиците людей... Ну не сможет простой человек перепрыгнуть через пятиэтажку, даже если ему сунуть автомат в лицо. Или даже на три метра в высоту. Точно также, даже если рвать жилы, не выпрыгнешь выше определенного уровня производства.

— А Стаханов?

Ильюшин логично ответил:

— Наверное, тот, кто установит подобную норму, был элементарный вредитель. Ну не может простой человек, поднять над головой вес в четырнадцать раз больше нормы для обычного человека. Даже олимпийские чемпионы, максимум в три-четыре раза сильнее обычного человека. Может действительно, не рассчитали, что в той породе, где работает Стаханов можно и более добывать, чем по нормам, рассчитанным для пород бедных.

Сталин-Путин вдруг вкрадчиво спросил Ильюшина:

— А как это Фридрих Бисмарк сбивает столько самолетов. Это ведь тоже для простого человека не реально?

Ильюшин печально ответил:

— А он не простой человек. Или уникальный феномен природы, либо... Может продукт каких-то генетических экспериментов. Но это не рядовой солдат. Феномен достойный исследования.

Сталин-Путин приказал:

-Позовите Покрышкина. — И жест. — Не уходи Ильюшин, послушай.

Самый популярный и результативный летчик СССР вошел к Сталину, сильно прихрамывая. Он был бледен и с еще не снятыми бинтами. Тем не менее, врачи уверяли, что Покрышкин еще сможет летать. Хотя три или четыре месяца реабилитации ему необходимы. Сталин спросил аса:

— Здоровье как?

Покрышкин с иронией ответил:

-Как врагу и не снилось.

Вождь допытывался. Не проявляя при этом такта:

— Фридрих Бисмарк самый сильный из твоих противников?

Покрышкин честно ответил:

— Ну, раз сбил, то, наверное, самый сильный.

Сталину-Путину стало интересно:

— А что в крылатом волчонке особенного?

Покрышкин тихо произнес:

— Он чувствует, когда будет произведен выстрел. Я имел шанс достать его из 37-миллиметровой пушки аэрокобры, тем более, что у него "Мустанг" с пулеметами, но он чуть-чуть сдвинулся, за тем умудрился сократить дистанцию. Будь у него МЕ-362, я бы с вами не разговаривал. Обычно кого сбивает его авиапушка, нельзя собрать по частям.

Сталин-Путин прищурился и тряхнул потухшей трубкой:

— Феномен однако... Великий феномен, который родись в России, стал бы моим любимцем, первым из первых.

Покрышкин заметил:

— У Фридриха черты лицо и арийские и вместе с тем славянские. Странно, но он не вызывает чувства ненависти когда смотришь на его плакат.

Сталин-Путин поспешил сменить тему:

— Ну, хватит. Фридрих всего лишь способный малолетка. Вот другой у меня вопрос, как мы докатились до жизни такой. Когда наше небо дырявое и мы проигрываем войну. В первую очередь в воздухе.

Покрышкин через силу улыбнувшись, ответил:

— Если я буду говорить, про объективные трудности войны одной страны против всего мира, то это будет тупая банальность.

— Конечно! — Подтвердил Сталин-Путин. — Меня интересует не это, а тактика.

Бледное лицо Покрышкина порозовела от начавшей проступать злости. Тем не менее, летчик старался говорить спокойно:

— Вот в тактике как раз допустили массу просчетов. Причем, очень грубых, хоть отчасти и объяснимых.

— Говори! — Сталин-Путин насупился.

Покрышкин продолжал:

— Ну, а мы немцам и подыграли. Бросали подкрепления отдельными партиями. Вот враг и громил нас по частям, всякий раз давая бой имея численный перевес и в выгодной для себя ситуации. То есть нас перемалывали, а мы это позволяли. Так что еще до появления техники амеров, противник уничтожил очень много наших машин и, главное погибло опытных асов. После чего вступление в войну Японии и тысячи самолетов капитулировавшего Пиндостана лишь завершили начатый разгром.

Пауза. Сталин-Путин милостиво махнул рукой:

— А иные просчеты. Говори дальше.

Покрышкин продолжал:

— Катастрофа с Яками усугубила ситуацию. Эти разваливающиеся в полетах крылья и прочее. Но одновременно, наши летчики вступали в бои фактически на одних Лаггах. И результат, сколько машин оказалось потеряно в неравных боях. Плюс еще наступление сухопутных войск в Кубани, и битвы в воздухе. Вести битвы, без Яков с превосходящим врагом самоубийственно. Не было оправданий.

Главный советский ас продолжал все увереннее:

— Ну, еще главная слабость, нашей тактической школы. Никогда не избегать боя, никогда не отходить назад, пусть нет шансов на победу, всегда драться. Но вот немцы после Сталинграда поумнели и снова вернулись к тактике сорок первого года — сражаться и вступать в бой только тогда, когда победа уже одержана, или почти на сто процентов гарантирована. То есть немцы нас в последние месяцы колошматили. Как хотели, так и лупили. А мы проигрывали, теряли лучших летчиков. Несли потерь несравнимо больше врага.

Сталин-Путин не выдержав, перебил:

— Разбирать ошибки полезно, но не своевременно. Вот какой совет ты можешь конкретно дать по исправлению ситуации?

Покрышкин вяло кивнул головой:

-Есть такая поговорка: поздно пить Боржоми, когда печень отказала.

Сталин-Путин рыкнул:

— Я это знаю! Точнее.

Покрышкин не слишком уверенно стал советовать:

— В первую очередь, нужно создать новые воздушные армии. Крупные с большим количеством машин.

Сталин-Путин хрустнул пальцами:

— Делается. Может, мы расстреляем полсотни директоров, но выпуск самолетов намного вырастет.

Покрышкин заметил:

-Если мы как это сейчас, будем бросать юных летчиков в бой, без всякой подготовки, еле научив держать штурвал, да еще вступая в сражение с превосходящими силами. Разве не понятно, что мы никогда не соберем новые авиационные армии.