Агентство "Другая Сторона"

Я сосредоточился на помеченной красным маркером точке.

— Ага! — обрадовался Костя. — Теперь отойдите куда-нибудь в угол.

Точным броском он метнул в чемодан стебель какой-то травы. Хлопок, вспышка — и в ранее монолитной верхней стенке появилась маленькая щель.

— Разрыв-трава, между прочим, не что-нибудь, — Костя снова подошел к нашему объекту исследований. — А что там дальше? Ну, как я и думал! Минутку, бутерброд сделаю.

— Будете? — вернувшись из кухни, он протянул мне бутерброд с колбасой.

Я рассеянно кивнул и принял предложенное незамысловатое угощение. Вторым бутербродом Костя потряс перед чемоданом. Тот заурчал, а потом раскрылся, щелкнул внушительными клыками, и длинным языком смахнул еду с ладони бесшеего. Еще через пару минут чемодан раскрылся снова — никаких зубов внутри уже не было, только непрозрачный черный пакет и записка.

От растерянности я свой бутерброд заглотил одним куском, даже не жуя, и долго кашлял, пока Костя не принес мне воды.

— И вот что это было? — поинтересовался я, снова обретя возможность говорить.

— Добрая старая сказка. Кроме шуток, руку откусит запросто, если не быть готовым. Если будет возможность — познакомьте меня с тем, кто вам это прислал.

— Тут не факт, что выйдет, — задумчиво ответил я. — Больше-то никаких сюрпризов?

— Не должно, но сейчас проверим.

Костя навел на открытый чемодан похожее на недокормленный телескоп устройство, потом притащил из дальнего угла сложную систему зеркал, и, наконец, кинул щепотку зеленоватого порошка.

— Все чисто! Если уже умеете, то можете и сами еще магическим зрением оценить.

— Уже умею, — фыркнул я, но послушно изобразил ненавистную мне конструкцию из пальцев.

Предсказуемо, ничего, кроме контуров самого чемодана-пасти я не увидел, но и это немного успокоило.

— Я могу забрать все целиком, или лучше ограничиться только содержимым?

— Чемодану стоит давать что-нибудь вкусное каждый раз, но на этом и все, — улыбнулся Костя. — Понравилась игрушка?

— А то, — искренне ответил я. — Главное, чтобы Алиска не полезла. Любопытная ж ведь.

— Да ну, ничего страшного, — Костя вернулся к своим приборам. — В ней столько магии, что уж откушенные пальцы ей за пару недель в госпитале отрастят. Заодно узнает, что не стоит лишний раз трогать чужое.

Шутка мне как-то совсем не понравилась, но комментировать я не стал. Пусть Костя и был человеком, но сейчас он все-таки характерный представитель рожденной смертью нечистой силы. И мораль у них местами своеобразная. Хотя вот узнать, что мелкие бытовые травмы Алисе совсем не опасны — весьма полезно.

— Спасибо за информацию, — сухо ответил я. — Но, наверно, так с ней экспериментировать я не буду.

— Ой, простите, что-то я и впрямь не то сказал, — немного опомнился Костя. — Человечность — это даже мне иногда сложно.

— Да не переживай, — хлопнул я его по плечу. — Будешь забывать — напомним. И на меня, и на Иванну тут ты точно можешь рассчитывать. Не интересно знать, что же там внутри?

— От чужих секретов лучше держаться подальше, — рассудительно отозвался Костя. — И спасибо вам за шикарную задачку! Будет еще такие — обязательно приносите!

Попрощавшись с бесшеим и убедившись, по мере возможности, в отсутствии слежки, я пошел в давно присмотренное укромное место. Тихий, теплый и неплохо освещенный подвал, ключ к которому я подобрал еще в бытность полицейским.

Прихваченный у Кости бутерброд сработал как надо — и чемодан снова порадовал меня своим содержимым. Записка, отпечатанная на принтере, была совсем короткой.

"Вы слово сдержали — и мы держим. Будут вдруг деловые предложения — обращайтесь". И нарисованная размашистыми штрихами белка вместо подписи. Внутри пакета, как я и ожидал, обнаружилось несколько пачек купюр. Проверить их на отсутствие меток оставалось делом техники — нужное оборудование я в свое время спрятал в этом же подвале.

И уже только после этого мне осталось откинуться на сломанном стуле и нервно рассмеяться. Меня нашла-таки взятка от Василенко и его подручной. Или, скорее, компаньона.

Закрыв чемодан, и засунув его в прихваченную ради такого случая спортивную сумку, я пошел домой. А смех, даже если он нервный, все равно, говорят, продлевает жизнь.

Моему хорошему настроению не помешал даже звонок от Елизаветы.

— Как у тебя с планами на этот вечер? — спросила она. — Хочу еще кое-что показать.

— Да в принципе свободен, — рассеянно ответил я. — Надеюсь, не как в прошлый раз? Оружия с собой брать не надо?

— Нет, все будет тихо, обещаю, — рассмеялась ведьма. — Заеду тогда за тобой через пару часов.

Просто так выйти из дому ближе к полуночи оказалось не таким уж простым делом. Талантов к бесшумному перемещению у меня никогда не было, и из комнаты высунулся любопытный курносый нос явно даже не собиравшейся ложиться спать дочери.

— Папа, куда это ты собрался на ночь глядя? — недоуменно поинтересовалась Алиса. — Вот никогда же не поверю, что на работу.

— Между прочим, у меня действительно встреча по рабочему вопросу, — пробурчал я, не оставляя попыток отыскать в шкафу невесть куда запропастившуюся пару ботинок. — А кому-то между прочим пора бы уже спать.

— Ну папа! — Возмутилась Алиса и закрыла дверь.

Хорошо хоть вопросов задавать больше не стала. Я и сам не очень-то понимал, зачем Елизавете потребовалась эта встреча. Хотя от этой ведьмы в преддверии весеннего равноденствия ожидать можно было всякого. Но совершенно точно — не того, что она преподавала собственным подопечным. Алиса-то в эту ночь, да и вообще в ближайшие дни никуда не собиралась.

В очередной раз я поразился контрасту между огромным и суровым автомобилем и маленькой чуть подслеповатой женщиной, сидевшей за рулем. Надо отдать Елизавете должное — в машине она очки все-таки надевала. Мощный мотор деловито урчал, и я, расслабившись, даже не пытался понять, куда же мы все-таки едем.

— Так, теперь вот сюда, — наконец подала голоса Елизавета, сверившись с навигатором. — Как ты, не заснул еще?

— Тут, пожалуй, уснешь, — я неожиданно для себя широко зевнул, а ведьма звонко рассмеялась. — Чутье не даст соврать — мы сейчас не на след преступников охотимся, вот я и успокоился немного. Но надо отдать тебе должное, интригу ты держать умеешь. Что ж ты хотела мне такого показать-то?

— Опыт видно сразу, — Елизавета чуть отвлеклась, сворачивая на какой-то грунтовый проселок. — Погоди еще минут десять, мы почти у цели.

Десять минут затянулись на полчаса. Навигатор в сельской местности сбоил, дорогу в свете фар было видно не самым лучшим образом, а один раз мы вообще едва не посадили машину в невесть откуда возникшем ручье. Но пикап с честью вышел из всех испытаний, и, порыкивая двигателем, забрался на неожиданно крутой для наших мест холм.

— Отлично, — Елизавета буквально потирала руки. — До вершины мы и пешком дойдем. Возьми там в багажнике вещи.

Почесав в затылке, я навьючил на себя палатку и взял в руки несколько тяжелых сумок и канистру с водой. Ведьма, что-то напевая себе под нос, шла впереди, легко размахивая внушительных размеров топором на длинной ручке. К нему-то я и прикипел взглядом, после чего едва не споткнулся о вытянувшийся посреди тропы корень.

На плоской верхушке холма не росло даже кустов, зато обнаружилось давнее ухоженное костровое место. Чуть потоптавшись вокруг, Елизавета указала мне место для палатки.

— Может быть, все-таки подсветишь фонарем? — я с облегчением сбросил с себя ношу. — В темноте я не уверен, что справлюсь с незнакомой конструкцией.

— Есть способ лучше, — Елизавета что-то прошептала и нарисовала в воздухе перед собой фигуру. — Полчаса продержится точно. Сосредоточься на том, что ты видишь.

Мой взгляд против воли останавливался на точеной шее и изящных кистях рук ведьмы. Но и этого хватило — магический аналог очков ночного видения начал действовать.

— Ага, работает, — кивнула Елизавета сама себе. — Тогда давай собирать, там вроде все просто должно быть.

Последний раз я ставил палатку лет десять назад. Но то ли ничего всерьез нового с тех пор так и не появилось, то ли данный экземпляр был сильно не новым, так что справились мы довольно быстро. После того как я закрепил последний колышек, Елизавета взяла в руку привязанный к молнии главного тамбура маленький амулет и с силой его сжала. Внешний контур палатки на миг засветился, заставляя меня гадать об истинном назначении этой штуки. Не удержавшись, я заглянул внутрь — но ничего необычного не увидел.

— А ты что ждал, чар расширения пространства, — ведьма откровенно дразнилась. — Думал, у меня там дворец спрятан? Перебьешься! Чары на обогрев, просушку и что-то вроде ночника, активируемого голосом. Закидывай туда спальники и займемся костром.

Чуть поодаль удачно нашлись три здоровых сухих бревна. Может быть, и не просто так они там возникли, учитывая две недели как сошедший снег, но этими вопросами задаваться мне не хотелось. При помощи топора, любовно названного Елизаветой чуркорубом, я подравнял дрова и подтащил их поближе. Еще немного уже подзабытых мной приемов, и костер был готов к розжигу.

— У тебя нет зажигалки? — поинтересовался я у молча наблюдавшей за мной последние несколько минут ведьмы.

— Вообще-то есть, — хмыкнула она. — Ходит на двух ногах и отзывается на имя "Миша".

Смутившись, я сосредоточился на розжиге. Огонь возник в моих руках на удивление легко, и словно бы с радостью вгрызся в дрова. Дождавшись, пока прогорят многочисленные сухие сучки, я сложил заготовленные бревна в нодью. Теперь можно было ожидать, что тепла нам хватит на ближайшие несколько часов. Усевшись на здоровенный пень, я просто смотрел на пламя и наслаждался удивительным чувством спокойствия.

— Все верно, любая ночь годового колеса усиливает наши природные способности, — ведьма, ничуть не стесняясь, уселась на тот же пень, прижавшись ко мне бедром. — А своя лысая гора найдется в каждой местности, да еще и не одна.

— Нам не ждать сегодня прилета обнаженных красавиц на метлах? — усмехнулся я. — Устроят нам тут ритуальные пляски, все настроение собьют.

— Вообще-то еще только март, — ведьма поелозила, устраиваясь поудобнее. — Рановато для плясок в голом виде. Подожди хотя бы мая, если интересно. Расскажу, где найти. Хотя лучше все же купальская ночь — вот там все как надо будет.

Холодно, к слову, не было. То ли компания хорошая, то ли магия какая, то ли просто удачно подобранная одежда. И термос ароматного глинтвейна, заранее подготовленный запасливой ведьмой.

Не знаю, сколько мы так сидели бок о бок и молча смотрели на костер. Просто в какой-то момент я почувствовал, что весь комок из нервов, интриг, политических игр и зловещих событий вдруг потерял свою значимость и перестал давить на меня.

— Так вот что ты хотела мне показать, — шепнул я на ухо столь же задумчивой ведьме. — Спасибо!

— Ты ведь спас меня тогда, — так же шепотом ответила Елизавета. — Не могла же я не поблагодарить.

И мы снова замолчали. А когда луна, выйдя из-за туч, осветила плоскую верхушку холма, моя рука уже лежала на плече Елизаветы. И, наверно, надо быть совсем уж законченным дураком, чтобы в такой момент не заглянуть в глаза прижавшейся к тебе прекрасной женщины, и, прочтя там ответ, не найти ее губы своими.

Она оказалась неожиданно нежной. И изголодавшейся по простому человеческому теплу. Что же до тепла природного — тут заколдованная палатка не подкачала. А спальные мешки, как выяснилось, купленные буквально вчера в туристическом магазине, оказались парными, стыкующимися молнией. Елизавета все же невероятно предусмотрительна — как ни крути, настоящая, опытная ведьма. В лукаво прищуренных зеленых глазах которой удивительно сладко тонуть.

Проснулись мы на рассвете.

— Быстрее, одевайся! — торопила меня Елизавета. — Как раз успеваем!

Восточный край неба, упорно алевший, был очень хорошо виден с вершины холма. Так что восход солнца я встречал, сидя на все том же пне у почти погасшего костра, и сжимая тонкую, но сильную руку настоящей ведьмы.

— Повторяй за мной, — приказала она. — Эос, богиня утренней зари, мы приветствуем твой приход. Мы рады видеть твое возвращение в наш мир. Пусть твоя юность озаряет наши начинания, как твой свет озаряет поля нашей земли. Славься, Эос, вечно юная и прекрасная!

Я послушно повторил фразу и прислушался к своим ощущениям. Руки налились силой, хотелось петь, хотелось танцевать, хотелось обнимать весь мир. Теперь я твердо знал — весна пришла, и ее тепло растопит любой лед.

За невозможностью обнять весь мир — руки нашли гибкое тело Елизаветы. Хихикнув, она снова потащила меня в теплую волшебную палатку. Где-то на краю сознания болталась мысль про ритуал плодородия, но я отмел ее подальше. В это утро я понятия не имел, что ждет меня дальше, но здесь и сейчас — жизнь казалось мне прекрасной и удивительной, как двадцать лет назад.

Интерлюдия

Девочка, на вид лет десяти-одиннадцати спряталась в темной нише одного из коридоров полупустого особняка и запальчиво что-то шептала своему отражению в старом зеркале. Ему она посвящала свои тревоги, когда пламя в голове гудело особенно сильно, и сон совсем-совсем не шел. Вот и сейчас было уже пять утра, но мысли не давали уснуть.

— Папа ведь хороший! Папа умный и сильный! Сколько я себя помню — папа был рядом. Я ведь даже и не помню, как с мамой жила. Помню, что было больно и страшно — а потом появился папа, и все наладилось. Он учил меня управляться с огнем, он рассказывал, как бил своих врагов по всему миру, у него всегда находились новые истории, новые дворцы и новые приключения.

Девочка смахнула набежавшие слезы.

— Папа никогда не ругал меня, когда у меня не получалось с учебой. Только грустил, и нанимал все новых и новых репетиторов. Потом, помню, сказал, что это не так и важно. Ведь читать и писать я все-таки научилась. Да и таблицу умножения запомнила наконец!

Этим девочка, без шуток, гордилась аж две недели. Настолько сильно, что это осталось в ее в общем-то не слишком стабильной памяти.

— И ведь все было хорошо! Папа нашел мне товарищей для игр! Они скучные, правда, и слабые — но нашел же ведь! Это нормально — ведь папа самый сильный, а я, его дочь, пусть и знаю, что не родная — значит, иду по силе следом за ним. И папа доверил мне бить своих врагов. Значит, точно любит, значит, точно считает своей. А что он со всеми сразу справиться не может — так это нормально. Папа сильный — и враги у него огого какие! Как же иначе-то!

Последняя мысль оказалась непривычной. Девочка озадаченно поморгала, посмотрела в свое отражение и продолжила сбивчивую речь.

— А еще папа умный! Я всегда это знала. Не всегда могла понять его слова, но ведь это нормально! Я же расту. И огонь мой растет!

Пауза затянулась. И когда монолог продолжился, то голос девочки стал совсем-совсем грустным.

— Я расту, да. Но лучше папу понимать так и не стала. Наверно, всегда глупой останусь. Только и могу, что папиных врагов бить. Да и то, когда рядом стоят и мне на них показывают. Оставил папа меня в городе за старшую — так и не поймала же проклятую тварь с Другой Стороны. Хорошо хоть дядя Миша помог. И перед папой заступился.