| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В отличии от той, что на площади — совсем не праздничная. Молча, без привычных шуток или смеха, люди смотрели на несущего околесицу астролога. В потерянных взглядах светилось желание увидеть чудо.
— Хорст, — обратила мое внимание Саша. — Я знаю, что они хотят. Им вовсе не нужна демократия. Им нужно что-то вместо религии.
Вместо ответа я фыркнул, и принялся энергично проталкиваться к дверям отеля. Не слишком удачная идея; длинноносый астролог, наконец-то приметив платежеспособных клиентов, немедленно насел на нас с предложением:
— Угодно господам получить гороскоп? Или узнать будущее по линиям рук?
— Verdammtes RДuberpack!
* * *
— грубо оборвал я попрошайку.
Саша, однако, послушно протянула астрологу руку. Он склонился над ладонью, зачем-то поводил по линиям желтым от никотина ногтем.
— У вас порок сердца, — заявил он категорически. — Однако линия жизни длинная, вы доживете до восьмидесяти лет. Ваши чувства развиты сильно, линия разума очень коротка, зато вы музыкальны и любите помечтать. А еще я вижу здесь троих детей.
— Так и будет, — с грустной улыбкой подтвердила чепуху Саша. — Спасибо вам.
Она отдала астрологу марку, и потащила меня к дверям. Толпа, прежде злая и неподатливая, теперь расступалось перед ней как перед мессией.
Я думал, мы сразу пройдем внутрь, но у самого входа в отель Саша вдруг приостановилась:
— Знаешь, а ведь твой разлюбезный Конрад — еще тот диктатор по натуре.
— Диктатор, но с сильным демократическим уклоном, — возразил я. — И хорошо. В нищей, униженной и озлобленной стране умеренного политика не выберут. А этот... у него есть шанс.
— А потом? — перебила меня Саша. — Что будет дальше?
— Он даст экономике минимум три-четыре года роста. Когда у избирателей появится работа и еда, они перестанут слушать сказки Гитлера, Реммеле,
* * *
* или Штрассера.
— Ты правда в это веришь?! — Саша обернулась к толпе. — Недовзрослые любители астрологов и кликуш непременно посадят на свою шею нового "спасителя отечества".
— Пока общество здорово, — я проследил взгляд жены, — оно не нуждается в шарлатанах, великих вождях и фюрерах.
— Твои любимые политики ничем не лучше!
— Настоящие политики, в отличии от идейных фюреров и генсеков, честно берут деньги у капиталистов, а уж эти-то циничные денежные мешки знают толк в конкуренции. Демократическая драка за места в Рейхстаге для них не дешевые тараканьи бега, а мощное кадровое сито, способ выбрать из толпы менеджеров сильнейшего. То есть, ставя сегодня на Конрада, они не забудут заодно, на будущее, поддержать его противника из эсдеков и коллегу-конкурента из центристов. И пусть побеждает тот, кто лучше справляется с управлением страной.
— Разделение владения и управления...
* * *
** ладно, раз ты считаешь этот метод правильным, — Саша вдруг развернулась ко мне ко мне, обняла, доверительно прижавшись головой к моей груди: — Собираешься в Кельн? Езжай. Пусть эти люди больны, но даже больные не заслужили фюрера.
— Сердце мое полно жалости, — медленно повторил я старую, местами уже избитую цитату. — Не сомневайся. Дурь Руматы из меня вытрясли давно, еще на Соловках.
— Знаю. И ты знай — я не спутаю кровь с соком земляники.
\*В данном утверждении ГГ уже использует постулат Modern Monetary Theory, которая, впрочем, во много является развитием уже известного с начала 20-го века хартализма и идей Джана Кейнса.\
\** Германский ядерный проект стартовал в 1939 году, через несколько месяцев после открытия деления ядер. Вскоре после этого начались работы в и США. Первый ядерный реактор (Чикагская поленница) был запущен в 1942 году.\
\
* * *
Захватывать Синьцзян не надо, он в 1932 году и без того сателлит СССР.\
\
* * *
Чертово грабительское отродье!\
\
* * *
*Герман Реммеле — один из лидеров германского КПГ, выступал за ослабление борьбы против социал-демократов и за тактический союз сними против фашизма. В ноябре 1932 года был исключен из ЦК КПГ по инициативе Э. Тельмана, расстрелян в 1939 году в СССР.\
\
* * *
**В Конгресс США нет или очень мало людей, чье состояние превышает $500 миллионов. Для сравнения, в парламенте Китая заседает 31 долларовый миллиардер, почти 10% от общего числа супербогачей в стране.\
До открытия второго, особого предвыборного съезда Христианско-демократического союза Германии остались минуты, припозднившиеся участники торопятся занять места. А я все мешкаю в проходе, пытаюсь определиться — искать ли свободное кресло, или все же плюнуть на особое приглашение, и провести ли пару-тройку часов с куда большим толком — в ближайшем биргартене.
Ради чего оставаться? Партийные собрания всех конфессий похожи друг на друга как однояйцевые близнецы; зайди к нацистам, коммунистам или агрокультуристам, везде под тусклым, едва пробивающимся сквозь табачный смог светом ламп увидишь ровно одно и тоже: увешанные лозунгами стены, сцену с очередным оратором у кафедры и скучающих чуть позади членов президиума. В самом же зале — воняющих чесноком, табаком и пивом статистов-депутатов, большая часть которых знает друг друга хотя бы шапочно, а посему — не стесняется делиться мнением через десятки голов соседей, порождая тем самым гул, более всего напоминающий рев идущего на взлет реактивного лайнера.
Послушать, о чем говорят? Зачем?! Прочитать стенограмму можно втрое быстрее.
Окончательно решившись на вариант с пивом и острыми колбасками, я развернулся к выходу и тут же расстроенно выругался:
— Mist!
Сбегать поздно.
Навстречу уже спешит Конрад Аденауэр, собственной персоной. Еще тот красавец — задранные к самым глазам скулы, неестественно худые, морщинистые, сползающие в узкий подбородок щеки, почти лысый череп. Похожая на оскал улыбка — последствие старой автомобильной аварии. Ходячая иллюстрация к расхожему ругательству: Dein Gesicht auf einer Briefmarke und die Post geht Pleite — твою рожу на марку-почта разорится.*
Летом, рассматривая фотографии старого мира, я никак не мог понять — как человек с подобной внешностью сумел не только попасть на почтовые марки, но превзойти по своей популярности Бисмарка. Теперь знаю секрет — у него удивительные глаза. Детские, ясные и при этом удивительно живые. Они говорят за все лицо.
— Рад, очень рад приветствовать вас в этом зале, — протянул мне руку герр Аденауэр.
— Удивительный успех, — отвечая на рукопожатие, я кивнул в сторону битком забитого зала. — Вашей партии нет и полугода, а уже есть полторы тысячи выбранных на местах депутатов. Полагаю, вы без труда возьмете сотню мест в Рейхстаге!
— Ох, хорошо если выбьем половину от вашего прогноза, — попытался скорчить унылую мину Конрад. — Нас давят по всем фронтам. Однако пойдемте, ваше место в президиуме!
— Зачем? — опешил я. — У меня нет никакого поста в ХДС!
— Есть, и самый важный, — отмел мои возражения Конрад. — Пойдемте же, мне давно пора выступать!
"Обдерет как липку", — тяжело вздохнул я.
Противиться, однако, не стал. Герра Аденауэра можно понять — большая политика, как и война, требует всего лишь трех вещей. Денег, денег и еще раз денег. Вывести ради них за руку на сцену и посадить в президиум неприлично молодого, вдобавок скандального биржевого спекулянта? Нет ничего проще. Толика лести, да еще и бесплатной, никогда не вредила делу выпрашивания денег.
Свою речь герр Аденауэр начал раньше, чем я успел удобно устроиться на стуле.
— Возблагодарим от всего сердца Господа нашего всемогущего! Нам, как и всему народу Германии, нелегко дались прошлые годы. Мы страдали все вместе, мы пережили и вынесли все это вместе. Так давайте поклянемся, что сохраним это единство и в будущем, сохраним ту же верность нашей нации, ту же любовь к нашему отечеству! А теперь все вместе: "Германия, дорогая Германия! Ура! Ура! Ура!"**
Забившие зал депутаты в ответ на немудреный призыв вскочили с мест, и принялись раз за разом скандировать "Германия! Ура!" Поднял свои задницы со стульев и президиум, мне пришлось изображать энтузиазм вместе со всеми. Хоть и выкрикивал я вместо "Hurra!" куда более ребяческое "Bier!" — смысл действа менялся мало.
Дождавшись, когда все вдосталь наорутся, герр Аденауэр оборвал последние вскрики резким взмахом ладони и принялся обстоятельно перечислять достижения партии за прошедшее с прошлого съезда время. Я заскучал, тяжелый рейнский диалект Конрада мешал сосредоточиться на сути событий; должно быть, я даже задремал с открытыми на призрак острых колбасок глазами.
Ровно до того момента, когда услышал знакомое по учебникам старого мира:
— Капиталистическая система не соответствует жизненным политическим и социальным интересам немецкого народа. Новая структура немецкой экономики должна основываться на учёте того факта, что время безграничного господства капитализма ушло.
* * *
Лукавство. Громкое, рассчитанное на кричащие заголовки газет предвыборное лукавство. Я точно знал, предложенная Аденауэром альтернатива осталась все той же, целиком и полностью капиталистической. Однако сами слова! Зал провалился в мертвую тишину. Кажется, я услышал, как лопаются пузырьки в стакане минеральной воды.
— Мы считаем нужным социальное жилищное строительство за счет бюджета, — ударил по залу следующим тяжелым тезисом Аденауэр. — ХДС установит динамичную пенсию, которая будет зависеть не только от пенсионного вклада, а возрастать пропорционально увеличению государственных доходов. Следующим нашим шагом станут налоговые льготы на вклады в банках и специальные государственные премии на сбережения...
Дальше я не слушал.
Посеянные в Аденауэра зерна "общей теории занятости, процента и денег"
* * *
дали отличные всходы. Меня захлестнул водоворот воспоминаний истории старого мира: Немецкое экономическое чудо,
* * *
* Итальянский расцвет, Японский взлет, Азиатские тигры, феномен Сингапура, все они, ранее перемешанные в малопонятную и несвязную кучу, вдруг начали выстраиваться в пронизанную стальной логикой картину.
Послевоенный расцвет экономик старого мира стоял на заложенном Конрадом Аденауэром социальном фундаменте!
— Кажется, наша поездка на Кубу откладывается, — прошептал я сам себе, подтягивая поближе карандаш и выданный организаторами съезда блокнот. — Причем надолго, очень надолго.
Маркс и его самозванный апостол Ульянов с ордой ортодоксального коммунистического клира никак не могли учесть, что развитый капитализм, в отличии от случившегося в СССР отраслевого феодализма, общество принципиально договорное и полное свободно действующих социальных связей. В его рамках можно договориться даже о такой сложной штуке как межклассовый мир, достаточно лишь осознания жизненной необходимости в сотрудничестве. Тем более, что границы этих самых классов неприлично быстро стираются, а на горизонте всерьез маячит призрак резкого повышения уровня жизни и потребительского насыщения.
Что такого исключительного сможет позволить себе мультимиллионер через двадцать-тридцать лет? Домик с десятком акров земли и теплым сортиром? Гардероб, полный пиджаков, штанов и шляп? Автомобиль премиальной марки? Лишний кусок мяса за обедом? Отпуск на Кубе? Так ведь это все примерно тоже самое, что будет доступно квалифицированному инженеру или дантисту.
Конечно, недобитая "аристократия" все равно найдет способы выделиться из "серой массы". Напялить бриллиант в десять карат на палец любовницы, себе на запястье подвесить коллекционный роллекс, выстроить в заповедном лесу гламурный дворец на сотню или две дворовых слуг, заказать стометровую океанскую яхту... Ха! Да только кому из действительно богатых людей моего старого мира нужно все перечисленное иначе как в качестве экзотического хобби? Брину? Цукенбергу? Ришару? Блумбергу? Мюррею? Дурову? Баффету?
Нет! Богачи и аристо, тащившие на своем кошельке искусства и ремесла все прошлое тысячелетие, более не локомотив экономики. Потребительский спрос эпохи массового производства придется тащить... самим массам. Более того, Великая Депрессия, во многом, есть следствие неготовности спроса к дешевому фабричному производству. Высший и средний класс мгновенно "наелся", а у рабочих и фермеров нет ни денег, ни привычки потреблять в кредит. Технический прогресс обогнал финансовый. Проще говоря, для массовой продажи телевизоров и автомобилей надо... дать возможность массам заработать стоимость этих самых телевизоров и автомобилей!
Аденауэр теперь — один из тех, кто понимает: каждый лишний пфенниг в кармане рабочего влечет за собой рост спроса, а значит и рост экономики в целом. Так же опытный политик прекрасно осознает, что сами по себе капиталисты на повышение зарплат или социальных отчислений в обозримой перспективе не пойдут. И будут, кстати заметить, абсолютно правы: увеличить свои издержки по сравнению с конкурентами — значит проиграть в конкурентной борьбе. Поэтому Аденауэр и берется — ради общего блага самих капиталистов — устанавливать новые правила игры сразу для всего рынка. Упирая при этом на масштабную раздачу необходимых для оживления производства финансов, проталкивание их мимо всех сословных и классовых барьеров до самых бедных, а затем изъятие налогами — с получивших свой профит бизнесменов и банкиров.
Избиратели, впрочем, услышат с высоких трибун совсем иное.
И слава Тесле!
Дотации на здравоохранение, пенсии старикам, льготы молодым, ипотеки семейным, пособия безработным, доступные всем и каждому потребкредиты, счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженны... столько не обещают даже самые оголтелые коммунисты. С таким мощным заходом в социальную тему товарищ Конрад станет рейхсканцлером не через пару-тройку лет, как мы с Сашей прикидывали, а гораздо раньше, как бы не сразу после выборов. А значит, пришла пора в него инвестировать — отдаст сполна, не деньгами так покровительством.
Для начала — взять хотя бы полупроводники, телевидение и селекцию пшеницы.
* * *
** Сколько удивительных и перспективных направлений нам открывает защита от вмешательства в бизнес докучливых государственных мужей! Где сейчас Зворыкин? Нельзя ли вернуть поближе к родине Юлиуса Лилинфельда? На кого работает Норман Борлоуг?
* * *
* * *
... В пустом зале уборщик задержал руку, прежде чем смахнуть со стола в корзину вырванный из блокнота лист. Его смутила крупная, много раз обведенная надпись — "Das Internet wird 1960 erscheinen. Ich werde es sehen!!"
* * *
* * *
Несколько секунд он пытался понять смысл странных слов, затем хмыкнул — и со спокойной совестью отправил непонятный кусок бумаги в мусор.
\*В 1932 году Конраду Аденауэру уже 56 лет; в реальной истории канцлером ФРГ он стал в 72 года.\
\**Немного измененное начало одной из реальных речей К. Аденауэра середины 20-х годов.\
\
* * *
Эти принципы были изложены Аденауэром в Дюссельдорфских тезисах ХДС в 1949 году.\
\
* * *
Основополагающая работа Д. Кейнса, в реальной истории опубликована в 1936 году.\
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
