Вид на сельскую местность из окна небоскреба

— А расскажите мне о вашей сестре, — попросила Наташа, усевшись напротив и наполняя рюмки, — она очень красивая?

— Мне кажется, что да, — ответил капитан, — но вы знаете, я не могу объективно оценивать — ведь это все-таки моя сестра, хоть и троюродная. Но она правильная девчонка! Извините, может вам неприятно слушать...

— Да нет! Знаете, капитан, вы своим рассказом... вы отчасти сняли с моей души некий груз. Я все же не такая холодная и расчетливая стерва, как можно подумать. Все эти годы я чувствовала за собой вину... небольшую, но все же вину. И что, Артем влюбился?

Авраменко пожал плечами.

— Кто же его знает? Мужик за тридцать отличается от парня в восемнадцать. Но то, как он к ней относится, мне нравится. Понимаете, что я хочу сказать?

Наташа улыбнулась. Может быть, не совсем искренне — что-то такое мелькнуло в ее глазах, мимолетная какая-то печаль. Сожаление, что бывший муж проявил свое безрассудное геройство по отношению не к ней, а к другой женщине. Или сожаление о том, что так и не до конца узнала его скрытые возможности...

— Ну, а Надя его, конечно любит?

— Без ума от него, — кивнул Авраменко, — сама мне говорила. И пока я не вижу, отчего бы ей его не любить.

— Женщины любят героев! — как бы не слыша его, произнесла она.

— Поверьте моему жизненному опыту! — поправил капитан, — женщины любят и негодяев. Я столько насмотрелся, когда работал опером — книгу написать можно. О разбитых женских сердцах по ту сторону колючей проволоки...

— Женщины не любят обыденности, не любят серости и монотонности! — вздохнула Наташа, — а Артем мне показался именно таким после пяти лет совместной жизни. Пресным. К тому же, он абсолютно лишен амбициозности.

— Что? — поднял брови Олег Николаевич, — да я же собрал на него целое досье! И не из знаменитого учебника Яна Потолоцкого, а реальные характеристики. За полгода своей работы умудрился стать помощником кандидата в депутаты Верховного Собрания республики, проявить себя прекрасным тактиком в общении с народной массой, и, в конце-концов, продемонстрировать истинно мужские качества, защищая свою девушку от посягательств этого отморозка!

— Вы не про моего Артема это все говорите! — повторилась Наташа, — вернее, не про моего бывшего мужа. Погодите минутку, сейчас мы проведем следственный эксперимент.

Она встала и ушла в комнату, оставив капитана недоумевать. Отсутствовала Наталья долго, но затем вернулась с четырьмя фотоснимками различной степени давности. Разложив на кухонном столе этакий пасьянс, она предложила:

— Ну, покажите мне Артема Орлова! — Олег Николаевич ткнул пальцем в хорошо знакомое лицо.

— Очень странно! — нахмурилась Наташа, — это и в самом деле он. Только с какой стати у него характер изменился? Ладно, это неважно. Вы добавки не желаете?

Авраменко уже не желал ни добавки, ни лишней чарки, ни голой бабы на закуску. Уничтожив все, что было на столе, он смертельно захотел спать, потому как в "эшелоне" уснуть ему попросту не удалось. Так как у гостя от скрытого зевания сводило скулы, Наталья любезно ему предложила прилечь на гостевой софе в детской. Детей у замаскированных сионистов пока не было, но детская комната присутствовала. Гость даже подумал, что это неправильно. По всем канонам русского "авось", необходимо сразу произвести дитенка, а уж затем приниматься за отделку помещения. С этой мыслью Олег Николаевич и уснул простым сном смертельно уставшего человека.

Пока он спит, нам не мешало бы перенестись в кабинет главы администрации города Петровска и Петровского района — Тарханова Ивана Николаевича. Хозяин кабинета с утра был не в духе, потому что имелись серьезные проблемы. Во-первых, нужно было что-то решать по поводу Артема Орлова, а во-вторых, было необходимо разобраться с этими придурками "дагестанцами". Иван Николаевич прекрасно был осведомлен, что эти "дагестанцы никакого отношения к Дагестану не имеют, а попросту скрываются. И от российских федералов, и от собственных братков по оружию.

По просьбе одного очень влиятельного человека Тарханов некоторое время назад согласился приютить их у себя в районе, однако этот человек обещал, что никаких неприятностей от горцев не будет. И, насколько понял Иван Николаевич, человек этот за свои слова ручался. Что ж, очень неприятно будет сообщить ему о том, что его протеже облажались. Отморозки — они и в Африке отморозки. Скрывать их лучше в индивидуальных укрытиях, на глубине в шесть футов под землей. И, желательно, в полностью успокоенном виде. Вот тогда от них не будет никаких неприятностей.

Иван Николаевич нажал на кнопку переговорного устройства.

— Женя, Игорь Максимович прибыл? — поинтересовался он у секретарши.

— На месте, Иван Николаевич, — донесся голос из интеркома.

— Давай его пулей ко мне! — приказал Тарханов.

Подполковник Мурашко Игорь Максимович, сорока пяти лет от роду, русский, беспартийный, был начальником РОВД города Петровска. Пришли они с Тархановым сюда вместе семь лет тому назад из другой области и уходить планировали тоже вместе. Мурашко давно звали на работу в теплоградовский РУБоП, но не отпускал "старший товарищ". "Уйдем вместе, красиво", — говорил он. Так что подполковник был не менее Тарханова заинтересован в политической смерти его соперника по депутатскому креслу.

Чтобы преодолеть два этажа и коридор Мурашко понадобилось около десяти минут. Затем в дверь раздался вежливый стук.

— Разрешите? — стоящий на пороге подполковник был идеально выбрит, белая сорочка выгодно оттеняет смуглую физиономию житомирского хохла, хорошо отутюженные брюки заправлены в лакированные черные сапоги. По непонятной причине Мурашко предпочитал сапоги туфлям, и на провокационные вопросы отвечал, что ширина стопы делает затруднительным выбор более легкой обуви.

Тарханов считал, что дело тут в элементарном барстве. Сапоги супротив лаптей. Загадочная хохляцкая душа, но над приятелем не смеялся, справедливо полагая это делом вкуса.

— Ну, давай, заходи что ли! — хозяин кабинета вальяжно вышел из-за своего огромного стола и сделал несколько шагов по направлению к гостю.

Они пожали друг другу руки, затем Иван Николаевич пригласил подполковника присесть на низкий кожаный диванчик.

— Докладывай, что там у нас по абрекам? — недовольно поморщившись, Тарханов откинулся на спинку дивана.

— Полный букет, — раскрыл кожаную папку Мурашко, — хищения, торговля наркотой, хранение огнестрельного и недозволенного холодного оружия. Браконьерство.

— Козлы, бля! — казалось Иван Николаевич сплюнул этой фразой, — придется выходить на генерала. Пусть забирает своих пионеров из лагеря — вожатым они уже надоели. А что с этим Орловым?

— В принципе, опытный адвокат на суде развалит всю нашу цепь обвинений, но до суда еще можно потянуть. И не столько много у нас опытных адвокатов.

— Никакого суда! — возразил Тарханов, — прокурор не согласится быть посмешищем, а времена нынче не те, чтобы... короче, Максимыч, ты понял. К тому же, парень хороший, правильный, на таких страна держится. И так матушку-Русь сколько раз пололи зазря — положиться не на кого. Нет, лишний грех на душу ни к чему!

Подполковник выразительно посмотрел на старшего товарища. Грязны воды реки под названием Политика, но отчего туда так и стремятся нырнуть? Власть и деньги — вот он каков, естественный наркотик амбициозных людей. Тарханов взгляд выдержал и сказал:

— Условия у него нормальные?

— Барские! — позволил себе Мурашко хохотнуть, — пресса, телевизор, пивка пару раз человеку передали. Говорит, если бы еще и компьютер с прямым доступом в Интернет — согласен сидеть и дальше.

— Как мало нужно человеку для счастья! — хмыкнул Иван Николаевич, — мне, например, нужно много больше. Но вот компьютер с Интернетом ему сейчас давать и нельзя. Нас с тобой мигом контролировать из Минска приедут.

— Кто? — не понял Мурашко.

— Маленькие человечки с большими членами! — рявкнул Тарханов, — хватает контролеров! Если мы уйдем красиво, то нужно будет парню компенсировать эти неудобицы.

— Неудобства! — вежливо поправил Игорь Максимович.

— Неудобицы! Понял? Так в сельском хозяйстве называют участки полей, неудобные для обработки. Если бы я говорил о неудобствах, компенсировали бы неудобства!

— Зачем? — снова не понял подполковник, — после ему до нас не дотянуться, как не прыгай.

— Мудрила ты ментовская! — беззлобно сказал градоначальник, — гадить можно только в крайнем случае, а если есть возможность сделать все по чести... нет, я вижу, что ты не понимаешь! Вот сделаюсь я когда вице-спикером, начнут газетчики копать под меня и обо мне — раскопают эту историю. А нахрена мне лишний скелет в шкафу?

— А вот теперь понятно! — протянул подполковник, — а то я поначалу не понял, думал ты, Иван Николаевич, под старость лет решил веру сменить.

— Нет, дружок, коней на переправе не меняют. Просто нужно придерживаться в жизни хоть каких-то, но принципов. Иначе будешь, как Троцкий, всю жизнь из эмиграции гавкать.

Олег Николаевич проснулся под размеренное бормотание, доносящееся откуда-то из-за стенки. По доброй ментовской привычке, он сразу же отыскал источник звука. Разговор двух супругов доносился через обычную розетку, что была вмонтирована в перегородку между детской и кухней. Вроде и жизнь новая настала, а вот набор бетонных конструкций для строительства домов остался тем же. В перегородке располагалось сквозное отверстие, куда по внутренним желобам подводился силовой кабель на параллельные розетки. Одна — в комнату, а другая — в кухню. Соответственно, таки слуховые окошки иногда встречается и между квартирами.

Капитан навострил уши, стараясь ухватить суть беседы.

— Ты твердо уверен, что эта статья не повлияет на твою карьеру? — спрашивала Наташа.

— Если даже и повлияет, то Артем — мой друг, — отвечал приятный мужской голос, — а твой — бывший муж. Кто ему еще поможет, как не мы?

— Я все понимаю, Марк, и мне его тоже жалко, но ты подумай о нашем будущем. Тебя ведь собираются назначить главным редактором. Тебе сейчас нужна осторожность и тактичность.

— Ната! Если я буду постоянно бояться наступить кому-нибудь на хвост, то мое место не в газете, а в армянской бане! Глянь лучше, не проснулся ли наш гость. Время то уже обеденное.

— Он еще завтрак не переварил. Интересно, этот мент женат? Как его жена кормит, такого здорового?

— Не говори ерунды. Ясное дело, что чем больше человек, тем больше ему нужно пищи. Тем более, что мы от этого не обеднеем.

— Я не говорила, что мы обеднеем! — возразила Наталья, — что у тебя за идиотская манера искажать мои слова?

"Самый удобный момент для того, чтобы проснуться", — подумал Авраменко, — "иначе я им буду в тягость".

Он заворочался на софе и заскрипел ею. Затем принял сидячее положение, натянул брюки и носки, оправился. Застегнув джинсовую рубашку на все кнопки, провел рукой по волосам, приводя их в порядок, затем сунул ноги в привезенные с собой шлепанцы и вышел из комнаты. На кухне при звуках его побудки сначала притихли, а затем Наташа громко сказала:

— Вот и господин капитан проснулись!

Авраменко зашел на кухню, и смешно щурясь (как человек только что проснувшийся) сказал:

— Здравствуйте, хозяин. Я тут, пока вас не было, вздремнул немного. В поезде, видите ли, условий для спокойного отдыха никаких.

В ответ на речь капитана Марк спрыгнул (по крайней мере, Олегу Николаевичу так показалось) с табуретки и протянул ему для приветствия руку. Приятель у Артема оказался маленьким, смуглым и волосатым.

— Очень приятно, — сказал он, представляясь, — я — Марк.

— Олег! — опустил все свои регалии Авраменко.

Марк был одет в прекрасный костюм-тройку темно-синего цвета и светлую рубашку. Невероятно, но он каким-то образом умудрялся вписываться в кухонный интерьер, где обычно царят домохозяйки в махровых халатах. И даже — не снимая галстука. Наташа тоже переоделась. На ней была облегающая кофточка цвета спелой сливы и черная джинсовая юбка, закрывающая колени. Волосы были собраны в конский хвост, и это ей очень шло. Невзирая на сионистский нос.

Совершенно не теряясь в тени огромного капитанского тела, Марк бодро предложил:

— Ну-с, давайте пообедаем, а затем поедем ко мне в офис. Вы ведь наверняка хотите сперва разобраться с проблемами, а затем все остальное.

— У меня нету других планов, — покачал головой Авраменко, — я расскажу вам, все что мне известно, а затем сажусь на вечерний поезд — и обратно.

— Что ж, отлично! Наташенька, подавай на стол. Нужно было бы по доброй русской традиции выпить по сто грамм "за приезд", но мне, во-первых садиться за руль, а во-вторых — я предпочитаю решать проблемы на трезвую голову. Вас, Олег, это не касается — можете выпить, если желаете...

— Благодарю! — улыбнулся капитан, — но я последую вашему примеру. А выпить можно и вечером. По доброй русской традиции — "за отъезд".

— Отлично! — кивнул Марк, — было видно, что гость ему понравился, — тогда приступим.

Он заложил салфетку и вооружился десертной ложкой, заменявшей ему столовую.

Кошмар для капитана Авраменко под названием "обед у интеллигентов" начался. Суп ему удалось употребить вообщем-то, без проблем. Проблемы начались, когда хозяйка подала горячее — отбивные с гарниром из макарон типа спагетти. Марк сменил ложку на нож и вилку, и принялся методично заниматься привычным делом. Левая рука с вилкой прижимает отбивную, нож в правой руке совершает хирургическое движение, левая рука тащит в рот аккуратный кусочек. Левая рука совершает вращательное движение — на вилку наматывается определенное количество макарон — нож в правой руке отсекает излишки — левая рука пошла.

К концу обеда капитан вспотел, точно провел в спортзале три схватки подряд. Он больше устал, чем наелся. Когда хозяйка с милой улыбкой предложила добавки, Авраменко отказался почти с неприличной поспешностью.

— Что, не понравилось? — огорченно спросила Наташа, — может быть, невкусно?

— Что вы? — возразил гость, — очень вкусно. Просто, я не особенно проголодался — завтрак ведь был не так давно. Спасибо, вы — превосходная хозяйка.

Марк посмотрел на него и скривил в недоверчивой улыбке губы.

После, когда они уже были в машине, он сказал капитану.

— Олег, я прошу прощения за Наташины идиотства. Женщины есть женщины. Отталкивая от себя мужчину, ей все равно хочется оставаться для него "самой-самой" и единственной. А здесь еще выясняется что забракованный по профнепригодности супруг выбивается в люди! Лично я очень рад за Артема, потому как в свое время пришлось предстать перед ним в весьма невыгодном свете.

"Да что же вы все здесь такие виноватые", — подумал Олег Николаевич, — "прямо царство раскаяния какое-то!" Марк предложил:

— Может, в кафе какое-нибудь заедем?

— Зачем? — удивился Авраменко.

— Ай, бросьте! — типично в еврейской манере взмахнул рукой Марк, — вы думаете, я не понял, как вы мучались нашим обедом? Ну признайтесь честно, вы ведь есть хотите?