Лиля

— Твою ж дивизию, — выдохнула я. — Кажется, мы попали.

Алекс стремительно обернулся, посмотрел на меня и быстро перекинул через плечо, отбирая свой лунный клинок у обезоружившего его кавалера. А затем метнулся к выходу, Бланиан последовал за ним, прикрывая наш побег. За нами потянулись люди короля, уводя его под своей защитой. Я смотрела, как отчаянно сопротивляется Эд, а потом услышала забористый русский мат. Вывернулась и ахнула, дверь исчезала на глазах, как и окна. В спальне королевы воцарилась тьма, освещаемая белым пламенем Эдамара и серебристым мерцанием лунного клинка. Алекс скрипнул зубами, вручил меня Блаю, а сам направился на помощь Сказочнику.

— Саша! — крикнула я, сразу забывая о всех переживаниях о вреде магии в жизни отдельно взятых принцев и дриад.

— Блай, держи ее крепче, — сказал Алекс, игнорируя меня.

Бывший жених и бывший король итак держал меня, заключив в железный капкан рук. Но после слов брата, развернул к себе лицом, не давая смотреть на происходящее. Я попробовала вырваться, но у меня ничего не вышло. Блай гладил меня по спине, пытаясь успокоить, а я не хотела успокаиваться, потому что он был там, потому что ему угрожала опасность, потому что он мог погибнуть сейчас из-за меня, пытаясь защитить.

— Пусти! — потребовала я.

— Не надо смотреть, — ответил Бланиан и прижал мою голову к своей груди.

Я извивалась змеей и, наконец, сумела вывернуться, чтобы замереть от ужаса. В кромешной тьме светились несколько пар синих глаз. Лунный клинок, привычно раздвоенный Алексом, разрезал со свистом воздух, отбиваясь от молчаливого нападения потусторонней нечисти. Одна из тварей приблизилась к нам, и кто-то рядом попробовал отбиться. Но раздался вскрик, потом еще и еще один, и во тьме разнесся крик королевы:

— Донаг, там мой сын!

— Отродье Селестина, — ответил призрак.

— Мой сын, это мой сын, Донаг! — в голосе королевы послышался страх. — Ты не тронешь его!

— Когда я обрету тело, у нас будут наши дети, Герата, семя Селестина должно исчезнуть так же, как и ниаровы щенки, — спокойно ответил мертвый король.

— Нет, возлюбленный, нет, умоляю! — она плакала. — Пощади моего сына, прошу тебя.

— Плод твоей измены? Нет, — лич был непреклонен.

В темноте слышались рыдания. Я тоже готова была зарыдать, потому что вокруг лунных клинков собиралось все больше синих глаз, они окружали Алекса, и он еле успевал отбиваться. Вдруг клинки переместились куда-то вниз, и я поняла, что Саша упал.

— Серебряков! — заорала я. — Ты еще живой?

— Иванова, — донесся ответ, — ты не могла бы пока заткнуться, я немного занят.

— Если еще раз умрешь, я за Блая замуж выйду, понял? — истерично выкрикнула я.

— Даже не надейся, — последовал ответ, прерываемый тяжелым дыханием.

— Меня это устраивает, — усмехнулся Бланиан.

— Братец, только через мой труп, — весело откликнулся Серебряков.

— Я же сказал, что меня это устраивает, — засмеялся Блай, а я захотела убить их обоих. Язык они общий нашли, посмотри на них, и, главное, время самое подходящее.

Рядом снова зарычали, кто-то закричал, а следом закричала королева.

— Сынок!

Иллиадар почему-то не ответил. Теперь и я начала нервничать.

— Илюшенька, — позвала я. — Братишка, ответь, пожалуйста.

— Я тоже немного занят, — отозвался братан, явно борясь с кем-то. — Дайте мне уже меч! — крикнул он.

Рыдание королевы оборвалось на высокой ноте.

— Отзови своих тварей, — неожиданно спокойно сказала она. — Отзови своих тварей или огради моего сына.

— Нет, — последовал ответ.

— У меня нет другого выхода, возлюбленный, — все так же спокойно продолжала Герата. — Сына я люблю больше, чем тебя.

И что-то случилось. Сначала раздался душераздирающий вой, потом задрожала спальня, а потом вернулись окна, и свет солнца озарил покои. Эттеры метнулись обратно в черный туман, который сворачивался на глазах, Алекс упал на колени, потом растянулся на полу, выронив мечи. Его грудь высоко вздымалась, лицо раскраснелось. Он закрыл глаза, но только я собралась кинуться к нему, как несносное чудовище сообщило:

— Я живой, Блай, обломайся.

— Что? — не понял бывший король.

Я вырвалась из его рук, спеша к Эду, который тоже лежал на полу, только он был весь в крови. Сзади раздались торопливые шаги.

— Матушка, — воскликнул Иллиадар.

На мгновение я оторвалась от Сказочника и обернулась туда, где была королева. Она лежала на полу, ее рука покоилась рядом с рукоятью ножа, торчавшего из ее груди. И почему-то только сейчас я поняла, что лич исчез. "Он всегда со мной. Он в моем сердце". Сердце Гераты больше не билось, Донагу больше не за что было задержаться. Как же все это грустно и страшно...

Глава 42

Река Делма неспешно и деловито несла свои чистые воды, нежась в лучах заходящего солнца, и исчезала за песчаным поворотом. Я подобрала небольшой камешек и запустила в речные воды, на миг взбудоражив их. Братан, приподнявшись на локте, лениво проследил за тем, как разбегаются круги по воде, и снова лег, подложив руки под голову. Я покосилась на него и вернулась к своим безрадостным мыслям, машинально чертя пальцем линии на песке.

— Как думаешь, уже все? — спросила я, на мгновение оторвавшись от своего занятия.

— Не знаю, — ответил Иллиадар, глядя в небо. — Скоро вернемся и все узнаем.

— Не хочу ничего узнавать, не хочу возвращаться, — мрачно сказала я, стирая ладонью все свое абстрактное творчество.

— Боишься? — братан снова приподнялся на локте, посмотрел на меня, вздохнул и сел, обняв за плечи.

— Боюсь, — честно ответила я и положила ему голову на плечо.

Илюха чуть сильней прижал меня, поглаживая по плечу. Ему тоже было тяжело. Насколько я его успела узнать, свои настоящие чувства король всегда держал под контролем, позволяя им лишь изредка прорываться наружу. Но за то время, что прошло со дня смерти королевы, мы с братом очень сблизились. Только рядом со мной он позволил себе расслабиться. Первые три дня, которые тело почившей стояло в тронном зале, куда допускались все желающие проститься с Гератой, Иллиадар общался только со мной. А после того, как тело было опущено в семейный склеп, мы с братом закрылись в его покоях и пили до утра. Пьяный в дым король рыдал, уткнувшись мне в плечо, и я рыдала вместе с ним, оплакивая несчастную женщину, разом простив ей все, что выпало мне по ее вине. А днем, когда мы проснулись на постели братана, где вырубились, побежденные зеленым змием, Илюха предложил слинять из замка вместе под предлогом инспекции дальних крепостей. Я с радостью согласилась, потому что оставаться рядом с аминасскими братьями и что-то решать мне совершенно не хотелось. Я избегала их всеми способами, какие могла придумать. Перед отъездом брат объявил, что после случившегося мне нужно восстановить душевное равновесие, запретив Алексу, не желавшему слушать никаких возражений, сопровождать нас. В результате его пришлось временно запереть. Блай более спокойно принял мое отсутствие. Я же попросила Эда снять с братьев проклятье королевы. Архимаг после битвы с личем был обессилен, потому попросил неделю, чтобы восстановиться полностью и выполнить поручение. Неделя истекала сегодня, и мы были уже недалеко от Тагорада, решив остановиться на берегу реки и передохнуть от долгой дороги. Наша свита привычно не отсвечивала, находясь где-то поблизости, а мы с Иллиадаром последние минут сорок ленились, валяясь возле Делмы.

— Может вовсе не отдавать тебя замуж? — улыбнулся братан, и я с надеждой посмотрела на него.

— А можно? — вырвалось у меня, и король негромко рассмеялся.

— Нельзя, Лили, магические клятвы опасны своим неисполнением, — с сожалением вздохнул он. — Ты у меня одна осталась, самому не хочется отпускать, но прежние короли не оставили нам выбора.

Мы немного помолчали. Брат накрутил на палец локон, выбившийся из прически, и наблюдал, как золотая пружинка распрямляется, как только он убрал руку.

— Кого выберешь, сестренка? — спросил он. — Впрочем, я знаю. Принц Алексиан. Достойный претендент, он будет хорошим мужем и королем.

— Я не хочу никого выбирать, — резковато ответила я. — Тем более Алекса. Я даже видеть его не хочу.

— Блай? — король приподнял бровь. — Не думаю, что это правильный выбор. Бланиан неплохой, но он совсем тебе не подходит.

— Нет, о нем я вообще не думала, — с легкой досадой ответила я.

— А об Алексе, получается, думала, — братан прищурился и хитро посмотрел на меня.

Да! Думала! Дня не прошло, чтобы не думала, каждую ночь на мокрой подушке просыпалась, потому что засыпала с мыслями о том, какими глазами он на меня посмотрит, когда Эдамар избавит его от тех чувств, что внушила магия. И что тогда останется? Трон Аминаса и мое приданое? Я не выдержу, если он будет добиваться меня ради этого. Эд закрепил клятву, вот пусть он с ней и разбирается, а я не желаю быть жертвой обстоятельств. Братан мягко потрепал меня по голове.

— Не грусти, прорвемся, — улыбнулся он.

— Знаешь, что меня в этой ситуации радует? — я расплылась в ехидной ухмылке. — Торг здесь не уместен, так что снова продать меня ты не сможешь.

— Ну, отчего же, — невозмутимо ответил король, — очень даже можно вытащить из женихов еще какую-нибудь выгоду для Радоггая. При верном подходе, я и со смертью сторгуюсь, — закончил он с широкой улыбкой.

— Торгаш, — хмыкнула я и чмокнула братана в щеку.

— Король! — со значением произнес Илюха.

Он поднялся и подал мне руку, помогая встать. Я вздохнула и поплелась следом за братом. Перед смертью не надышишься, как говорится, а деваться некуда. Гоша горделиво вышел из тени и ткнулся в меня теплым носом. Я взбаламутила туман, приласкав верного гаэро. А что если выйти замуж и сбежать? Аминас получит короля, я свободу, мой избранник так же. А естественные нужды ему любая фрейлина поможет удовлетворить. Да и бастарды на трон всходят, бывает. Но тогда вопрос, кому трон? По идее, Блаю, он к нему уже привык и не расстроится, если я исчезну... Можно подумать, что Серебряков расстроится, когда с ним Сказочник поработает... Но опять же, даже номинально я не хочу считаться женой Бланиана. А Саша... А с Сашей нас отныне будут связывать только мои чувства, а такой любви на двоих не хватит. Да что же мне делать-то?!

— Илюш, — позвала я, — а какие последствия от несдержанной магической клятвы?

— Не знаю, — он пожал плечами. — При скреплении клятвы магической печатью, маг сам вплетает в нее условия и последствия. Надо у Эдамара спросить. Но, сестричка, помни, что на тебе ответственность за целое государство, ты не можешь оставить его без правителя.

— У-у-у, — завыла я, возведя к небу очи. — И чего бы папашкам было не придумать, что попроще? Наш-то сейчас по лесам носится, счастливый и довольный жизнью, а мне майся.

— Я так же думал, когда он на меня управление Радоггаем взвалил, — усмехнулся король. — Практически слово в слово. Мне пятнадцать было, когда он окончательно ушел. Мне пришлось доказывать придворным и Совету, что я в силах сам принимать решения. Несколько лет ушло на то, чтобы они поняли, что я король, и я здесь приказываю. Но, в конечном итоге, я бы мог сказать ему спасибо. Я стал сильным и самостоятельным очень быстро, матушка мне в этом очень помогла. Она всегда была рядом, — голос Иллиадара дрогнул, но он быстро взял эмоции под контроль.

— Или наш папа самый большой эгоист из всех, кого я знаю. Или он хотел научить нас воспринимать удары судьбы лицом, — ответила я. — Только вот обо мне все двадцать четыре года заботились мои мама и папа из того мира, оберегая от многих проблем. И все удары посыпались на меня только здесь. Я оказалась к ним не готова.

— Как и я в пятнадцать лет, — братан протянул руку и потрепал меня по плечу. — Будь сильной, сестричка, никогда не показывай свою слабость. Слабый человек — уязвимый человек.

— Сила женщины в слабости, — подмигнула я ему.

— Лишь только, когда мужчина готов ее защитить, — парировал братан.

— Не романтик ты, — вздохнула я, вглядываясь в очертания столицы, медленно выраставшей перед нами.

— Романтик, но ты об этом никому не говори, — подмигнул король. — Это моя главная государственная тайна.

Я скептически посмотрела на него, и Иллиадар весело засмеялся. Через полчаса мы въехали в Тагорад. Столица встретила нас суетой и приветственными выкриками толпы. Мой Гоша вызывал у народа неизменное любопытство и восхищение, чем и пользовался без зазрения совести, то полыхая красными глазами, то угрожающе темнея и раздаваясь в размерах. Меня его позерство раздражало. Во-первых, на нас тыкали пальцами, а во-вторых, от всех этих маневров меня трясло и подбрасывало.

— Гоша, уймись! — не выдержала я, и он недовольно заворчал.

Из-за борьбы с гаэро я пропустила момент, когда наша кавалькада подъехала к королевскому замку, и он стал для меня полной неожиданностью. Кровь отхлынула от лица, потом прилила обратно, даже уши гореть начали, и Иллиадар недовольно покачал головой. Я насупилась и попыталась взять себя в руки. Двор встречал возвращение короля помпезно и радостно. Мы проехали через коридор из стражников, дальше стояли кавалеры, ближе к замку министры. Дамы, наряженные и красивые, присутствовали везде. Мои девочки бесновались в некотором отдалении, и правильно, так я их быстрей заметила, чем если бы они толпились вместе со всеми. Принцев из Аминаса со встречающими не было. Значит, Эд все успел. Даже стало как-то легче. Ожидание смерти хуже самой смерти, верная истина. Осталось только тыкнуть пальцем в... Да не знаю я в кого тыкать! В Блая не хочется, в Сашу больно. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Мы спешились, Гоша сразу исчез, и нас окружили: братана министры, меня фрейлины. В их окружении я направилась в свои покои, чтобы помыться с дороги, переодеться и хоть немного отдохнуть. Ведьмочки трещали без умолку, рассказывая все последние новости. Я с замиранием сердца слушала, когда они мне сообщили, как бесновался Алекс, запертый в отведенных ему покоях. На второй день после нашего отъезда он все-таки снес двери, окна были защищены магическими решетками. Но его перехватил брат. Сначала они ругались, пришлось даже растаскивать, потом все же сели и поговорили спокойно. Блай уговорил Серебрякова не сходить с ума и спокойно дождаться нашего с Илюхой возвращения. Я нахмурилась, слушая их. Вот что магия гадская с людьми делает. Просто Алекс дольше был рядом со мной, вот и бесился. Все остальное время братья сохраняли нейтралитет. Бланиан еще общался с придворными, а Алекс держался особняком, редко покидая свои покои.

— Бедненький, на нем лица не было, — всхлипнула Фло.

— Ничего, полезно, — проворчала Хана.

— А еще он все любовные романы к себе перетащил, — доверительно сообщила Элька.

Я хмыкнула. Серебряков и любовные романы? Сумасброд несчастный... чудо мое ненаглядное. Вздохнула и утерла набежавшую слезу. Но тут же собралась и задала интересовавший меня вопрос.

— Эдамар был у братьев?

— Каждый день заходил, а позавчера закрылся с обоими, — тут же доложили мне мои девочки.