Выжить

— Убей его!...

Заорал я даже раньше, чем открыл глаза. Вскочил и принялся озираться по сторонам. Понял, что нахожусь в своей избе и принялся торопливо высекать огонь. Пот застилал глаза и я вытер его рукавом. Затем схватил разгорающийся факел и выбежал на двор. Сжимал зубы, направлял факел в разные стороны и смотрел на небо. Но кроме звёзд на нём ничего не было. Даже туч.

Справа раздался очень знакомый скрип двери и я увидел Джона. Он дышал как загнанная лошадь и сразу побежал ко мне, едва заметил. Тёр глаза и с ужасом в голосе повторял:

— Ты видел!? Ты видел!? Ты видел!?

Я облизал сухие губы и кивнул:

— Видел, Джон. Это тот же голос...

— Да, тот же, — подтвердил он, отчаянно пытаясь не паниковать. — Сейчас он пришёл к нам одновременно. Он хочет... Он хочет...

— Да, ты прав. Он хочет, чтобы мы убили друг друга, — страх в моём сердце отступал с каждой секундой осознания, что это был всего лишь сон. Я смотрел на совершенно ошалевшего Казинса и попытался взять себя в руки. — Те кто нас сюда отправил что-то хотят сказать нам.

— Ты думаешь!? — ехидно усмехнулся Джон. — Этот голос преследовал меня постоянно, пока я не понял, какой эффект даёт "дым забытья". И вот опять... Опять я не могу спать спокойно. Завтра же увеличу дозу!

— Постой, Джон. Давай обсудим. Что-то же это должно значить.

— Даже обсуждать не хочу! Я тебя убивать не собираюсь! И, надеюсь, что ты тоже сохранишь мне жизнь...

— Как ты можешь так думать!?

— А что тут думать? Неужели тебе непонятно, что нам хотят сказать?

— Нет.

— Они хотят нас стравить! Хотят, чтобы мы сразились... Эти чёртовы голоса... Они могут управлять нами посредством снов. Давать команды и направления... Много зим назад я видел сон, призывающий направляться на север в город за каменными стенами. А в следующий раз меня направляли на юг. Понимаешь? В этом мире не только мы с тобой анираны. Кто-то ещё точно есть. И этот голос заставлял отправляться на их поиски.

— Но какой смысл? Зачем? Они хотят, чтобы мы объединились?

— Ага. Или поубивали друг друга, — фыркнул Джон.

— Да, блин! А смысл-то какой???

— Откуда я знаю. Какой смысл нашего пребывания здесь?

— Вылечить планету?

— Да, но каким образом??? Я ничего не понимаю! Что мы можем ещё сделать?

— Ну раз наши старания результатов не приносили, значит, мы что-то делаем не так...

— А! Мне! Пле-вать! — старательно разделяя слоги, сказал Джон. — Я не хочу быть никаким милихом. И аниранство мне не надо. Я хочу лишь покоя. Спокойно пожить и делать только то, что я хочу. Заниматься всем тем, чем занимаюсь, — он сделал широкий жест рукой. — Плевать мне, что бабы не рожают! Я всё равно не доживу до кончины этого мира. Но до этого времени хотя бы смогу пожить по-человечески. Моих знаний хватит, чтобы в этом очаге всегда была еда, а вечером ждал кров. И никакие сны и выродки, заставляющие их видеть, не заставят меня отправиться на поиски священного грааля... Я увеличу дозу! Увеличу и буду спать спокойно! А ты, Иван, послушай моего совета — поступи так же. Слава триединому Богу в этом мире у наркотиков нет ужасных побочных эффектов. Их можно смело употреблять. И никакие сны тебя не побеспокоят.

Он постоял ещё несколько секунд, приводя дыхание в порядок, а затем решительно развернулся и захлопнул за собой дверь. А я стоял на месте и размышлял. Мне этого было мало — просто жить и выживать в тихом лагере в самой глубине леса. Я бы не хотел здесь состариться, наблюдая за тем, как мир умирает. Всё моё естество сопротивлялось этому. Но пока никаких решений я не видел. Я не знал, что мне надо делать и куда двигаться. Но так же был уверен, что никогда в жизни не подниму руку на Джона. Никогда не причиню вреда тому, кто отнёсся ко мне по-отечески и благодаря кому я выжил. Даже несмотря на то, что на это намекает голос. И этот голос — надо признать со всей честностью — точно имеет отношение к тому, что я такой. Этот голос принадлежит тому, кто знает почему из меток в моей руке вырастает энергетический щит. И, возможно, обладатель этого голоса в меня его и вживил.

Я вдохнул свежего лесного воздуха и заметил, что факел угасает. Бросил взгляд на дверь, за которой скрылся Джон и увидел, как на меня из окна соседней избушки, в которой жила Мелея, смотрят два жёлтых глаза. В темноте самого Уилсона я не разглядел, но его глаза отчётливо выделялись. Зрелище было столь жуткое, что я на мгновение испугался. Затем глаза исчезли и услышал, как скрипит, отворяясь, дверь. Испуганная и заспанная Мелея показалась у порога, открыла дверь и через пару секунд котёнок уже кружил у моих ног. Он выглядел растерянным и я взял его на руки.

— Ты чего, Уилсон? Всё хорошо?

Он прислонился к моей груди и тихо урчал.

— Ты чувствуешь их, да? — наконец-то до меня дошло. Тормоз я, конечно, редкий, но, как говорится, лучше сообразить поздно, чем никогда. — Ты чувствуешь, когда во сне ко мне приходят голоса? А они злые? Или добра желают?

Задав такой странный вопрос, я всматривался в глаза Уилсона, желая получить ответ. Он, конечно же, ничего не ответил, направил мне в мозг образ, призывая отправляться спать и ни о чём не волноваться. Когда я вернулся к себе в избу, он не оставил меня и лёг рядом. Жалобно урчал и прижимался. Он совсем был не похож на свирепого хищника, которого из матана рисовали рассказы местных жителей. Скорее он был похож на простого и очень одинокого котёнка.

Я прижал его к себе и грустно сказал:

— Ты мой единственный друг в этом мире. Да, мне кажется, я люблю Дейдру. Но ты особенный. Что бы не происходило со мной дальше, тебя я никогда не оставлю. Куда бы мне не пришлось идти, ты всегда будешь со мной.

Котёнок мяукнул и повернулся ко мне. Уставился гипнотическим взглядом и я почувствовал лёгкость. Глаза закрывались сами собой и очень скоро я крепко спал...

...Дейдра полностью восстановилась через два дня. Мы все ходили вокруг неё на цыпочках и молились каждый своим Богам. Но всё равно момент пробуждения пропустили. Я улучшал навыки владения с мечом, обмениваясь ударами с Руадаром, когда дверь знахарской избы отворилась. Дейдра стояла в проёме, щурилась от солнечного света и постоянно приглаживала, торчавшие во все стороны волосы. Я её заметил первой, выронил меч из рук и метнулся навстречу. Но, непонятно каким образом, меня опередила Мелея.

— Дейдра, солнышко, что с тобой!? Скажи хоть слово! Ты хорошо себя чувствуешь?

— Хорошо, бабушка, — пожала она плечами, как будто ничего не произошло. — А что случилось? Почему вы все на меня так странно смотрите. Я спала слишком долго?

— Тебя хворь сразила, дитя. Поведай мне, болит ли у тебя что?

Дейдра принялась себя ощупывать и даже оттянула ворот рубахи, чтобы осмотреть внутри. Затем улыбнулась, словно вспомнила нечто приятное, и посмотрела на меня. Я стоял в шаге от неё и наблюдал с открытым ртом. Но девушка казалась абсолютно здоровой. Слегка заспанной, конечно, ещё более худой, чем раньше, но живой и здоровой.

— Что вы на меня так смотрите? — спросила она, когда к нашей удивлённой компании присоединился Джон. — Я чувствую себя хорошо. Очень даже хорошо. А можно мне поесть, а то я голодная?

После этих слов бабушка вздохнула с облегчением, а я кинулся к Дейдре и сжал её в объятиях. Никакая амнезия её не поразила и она с визгом запрыгнула мне на руки. Я ощутил насколько она потеряла в весе и, покрывая лицо поцелуями, сказал:

— Ну ты и худорба... Испугала нас всех не на шутку! Чтобы сегодня же начинала питаться как следует и добирала размеров к важным местам!

— К каким это важным местам? — невинно поинтересовалась она и я понял, что это именно моя Дейдра.

— К таким, которые делают тебе столь неотразимой, — ответил я. — И чтоб больше не болела! Не хватало за тебя переживать!

Подскочил радостный Уилсон и запрыгал у моих ног. Дейдра попросила себя поставить на землю и обняла его.

— Мне он снился, — сказала она. — Матан приходил ко мне во снах и мы играли. Он очень добрый... А есть еда какая?

Я засмеялся и выдохнул с облегчением. Ещё раз поблагодарил небеса за помощь и с этих пор относился к девушке с ещё большим трепетом. Я так боялся её потерять, что запрещал даже к реке ходить без сопровождения. Отправлял с ней Уилсона, но он, кажется, совсем ничего не имел против.

После выздоровления Дейдры моя жизнь засияла самыми яркими красками. Днём я трудился в лесу, занимался с луком или мечом, а ночью сжимал её в объятиях. Девушка отдавалась со всем пылом, на который была способна молодость. Она всегда ждала меня, всегда хотела, всегда была готова окружить своей заботой. Вдвоём мы были счастливы.

Через некоторое время я начал отчётливо осознавать свою зависимость от неё. Её улыбки, её смех, её старания в постели вызывали в моём сердце незнакомые ранее чувства. Я смотрел на неё и понимал, что она физическое воплощение любви. С каждым днём всё глубже погружаясь в эти чувства, я стал понимать Джона. Я ничего не хотел менять в этой жизни и ничего не хотел искать. Меня абсолютно устраивало всё то, что я имел. Я не думал больше ни о голосах, ни о звёздах, ни о попытках излечить этот мир. На мир мне было плевать! Я купался в океане собственного счастья и не заглядывал дальше стен своей избушки. Ругался с недовольными бабами, которых на революцию подбила Беатрис. Она требовала — в прямом смысле слова — исполнения от меня "аниранских" обязанностей. Ревновала Дейдру к тому счастью, которое она вокруг себя излучала, пыталась заставить Джона повлиять на меня. Хотела, чтобы я хотя бы изредка спал с другими женщинами. Забеременеть мечтала почти каждая из них, но несмотря на то, что прогресса в этом деле не было никакого, требовала восстановить попытки.

Дейдра чувствовала себя очень неуютно на таких собраниях, которые по вечерам проходили в общем доме, и отдуваться приходилось мне одному. Я понимал её, конечно, ведь она не раз мне говорила, что мы нечестно поступаем. Мои аргументы, что она сама этого хотела, уговорив старейшину Элестина провести церемонию, девушка не слышала. Ей казалось, что она отбирает у кого-то шанс стать счастливой. Пришлось самому поставить все точки над "ё". Кроме Дейдры я никого не хотел и в сексуальном плане мне её было более чем достаточно. Она одна выпивала из меня все соки. А потому я сразу прекратил бабский балаган, заявив, что буду поступать так, как считаю нужным. Буду любить ту, которую хочу и когда хочу. Все мои предыдущие попытки всё равно заканчивались ничем, так что требовать чего-либо от меня, они не могут.

Закончилось всё достаточно мирно отчасти потому, что Ненея к тому времени больше не являлась фавориткой Казинса и была переселена в общий дом. Не сильно этому расстроилась, как мне показалось, и Джон заявил, что он возьмёт на себя все обязанности анирана. Похохотал немножко, пребывая в лёгких объятиях "дыма забытья", и сказал, что продолжит пытаться вместо меня. Бабы посовещались в узком кругу и решили, что раз мы оба анираны, то бессмысленно перебирать — удовольствие не ахти какое и им нужен только результат. Я, конечно, обиделся слегка после таких заявлений, успокоил кинувшуюся на защиту Дейдру, и поблагодарил Джона за то, что согласился отдуваться в одиночку. В последнее время тот всё реже был в абсолютном адеквате, а потому не сильно сопротивлялся. Подмигнул мне, сказал, что справится и на этом собрание завершилось.

Вот так мы и жили не тужили нашей странной коммуной аж до прихода зимы. Ночи становились длиннее и холоднее, а дни намного короче. Лагерь просыпался с первыми лучами и принимался за работу. Мы торопились, стараясь закончить все постройки и сделать запасы. Насушили сладких и безумно вкусных фруктов, и радовались, понимая, что на зиму всего этого хватит с лихвой.

Я втянулся в эту нехитрую жизнь и был всем доволен. Когда последние листья упали с деревьев, Джон сказал, что пришла зима. Выделил нам на семью — Дейдра, я и Уислон — одни меховые сапоги, тулуп из козьей шерсти, толстый зипун, подбитый птичьим мехом, и смешную тёплую шапку.

— Зимы тут короткие, Иван, — он похлопал меня по плечу, когда я рассматривал это богатство. — Но холодные. Когда ударят морозы, зря на двор не выходите. Топите печь без перерыва, чтобы не выстудить хату. Благо дров запасли много. Ну и... занимайтесь чем хотите, — добавил он затем. — Думаю, Дейдра тебе сама всё расскажет. Но, на всякий случай, ещё раз проверь своё жилище. Разберись с теплоизоляцией и заделай щели.

И до самого первого снега именно этим я и занимался. Феилин, который на зиму переехал в общий дом, научил меня находить смоляные деревья и растапливать смолу. Смешивая её с сухим сеном, я заделывал каждую щель между каждым бревном. Попросил Морванда сделать пружину и прикрепил её к двери. Теперь она плотно захлопывалась и потерять таким образом драгоценное тепло, было невозможно. Соорудил Уилсону гнездо из сена и посмеивался, утверждая, что теперь он птица-наседка. Тот недовольно фыркал и, наверное в отместку, в конце осени начал линять. Злил хозяйственную Дейдру тем, что всю избу изгадил шерстью и её постоянно приходилось убирать. Но потом делал пару кругов вокруг ног девушки и та быстро успокаивалась.

Это действительно были хорошие деньки. Когда выпал первый снег, радовался весь лагерь. Я научил детишек игре в снежки и очень быстро эта игра набрала популярность. Клубки снега летали туда-сюда и частенько в этой игре принимали участие даже взрослые. Кроме совсем уже старых пердунов типа старейшины Элестина и Джона Казинса. Я же веселился наравне со всеми. Построил снеговика и помог пацанам его уничтожить. Вместе с ними бегал за Уилсоном, который вырос до размеров овчарки, и пытался отыскать в сугробах, когда он прятался. Шёрстка у матана стала белой-белой и рассмотреть его в снегу было проблематично. Оттого эта своеобразная игра в прятки приобретала особый шик. Племянники Руадара и сын Дагнара резвились во всю, но ни разу так и не нашли Уилсона. Он всегда выходил победителем в прятках и набрасывался на малышей, когда они пробегали мимо.

Но времена зимней благодати закончились с приходом холодов. Когда мороз ударил такой, что без шапки нельзя было выйти наружу, веселье прекратилось. Все заперлись по избам и в течение целой декады редко кто выходил за порог. Так, только по естественным надобностям.

Но и таким раскладом я был доволен. Меня устраивала жизнь с Дейдрой. Она была лёгкой на подъём, весёлой и жизнерадостной. Привязалась к Уилсону и даже разрешала ему ночевать на шкуре сунугая, которой мы укрывались. В самые сильные холода самодельная печка не особо выручала и мы были вынуждены прятаться под одеялом. И хоть ушастому хитрецу, судя по его поведению на дворе, холода были нипочём, он не упускал возможности поваляться в комфорте. Я недовольно бурчал, обвиняя его в хитрожопости, а он только снисходительно фыркал.

Но всё закончилось одни прекрасным днём. И этот день я никогда не забуду...

Часть 2. Глава 10.

Короткая зима переступила через экватор. Самые сильные морозы уже прошли, но напоминали о себе гигантскими сосульками на деревьях и промёрзшей до самого дна рекой. Как-то мы даже выходили на реку, чтобы покататься на льду, но холода стояли такие, что больше получаса никто не выдерживал. Не говоря уже о том, чтобы попробовать пробить лунку и порыбачить. И эта река принесла нам много горя.