— Ну вот. Не успела Гельвия улететь к Народу Н"гар, как они явились к ней домой, — нервно хихикнул кто-то из магов. Кесса вскочила, стряхивая оцепенение.
— Так и ессть, — прошипела Чёрная Саламандра, окружённая магами. — Ессли дорога жизнь, не приближайтессь к сскважине. Её закрыли на вссе праздники, пуссть Н"гар сспокойно пьют Шшигнав... у них ссейчасс тоже праздник, в конце концов.
Речница села на край панциря и крепко зажмурилась. Вонь земляного масла висела в воздухе, ветер не в силах был её развеять. Шигнав кипел прямо в скважине, и это значило, что один из Народа Н"гар, строителей гор, пробрался к ней под землёй и пил горючую жижу. Кто-то из сильнейших созданий Огня был совсем рядом...
— У Народа Н"гар самое сильное пламя, — прошептала Кесса, склонив голову к плечу. — В нём что угодно расплавится...
Эррингора на плече уже не было — он сидел на одном из шипов Двухвостки, прижимал к голове уши и свирепо шипел.
— Ты знаешшшь, кто такие Н"гар?! Они иссспепелят тебя на месссте!
— Не бойся, Эррингор. Я — Чёрная Речница, и я уговорю их не вредить нам, — сказала Кесса, копаясь в сумке. — Но если там воняет ещё сильнее, маска меня не спасёт. Я надену сарматскую защиту. Тут есть карман, забирайся — так ты будешь защищён... надеюсь.
Кесса не была уверена, что тонкая синяя плёнка выдержит подземный жар. Но сарматы, пользуясь такой хрупкой защитой, сдерживают испепеляющую мощь ирренция... может, и для Кессы скафандр будет полезен.
Чем ближе к центру подходила Речница, тем сильнее пахло мерфиной и земляным маслом, и тем меньше прохожих попадалось ей навстречу. Даже кошки не выдержали вони и покинули крыши. Белое, ослепительно яркое солнце Кецани лило свет на пустые улицы. Мертагул был спланирован и построен не гвелами — здесь поработали мастера из Кеми, наметив прямые улицы-стрелы и выстроив вдоль них здания из белого камня. Эти дома, украшенные пластинами рилкара и пёстрой фриловой мозаикой, казались Кессе невероятно древними. Верно, так и было — с них когда-то начинался Мертагул, лишь потом белокаменную паутину улиц опутало и заплело волокно гвельских кварталов. Эти постройки из красного кирпича, крытые корой и соломой, вплотную встали друг к другу, превратив улицы в узкие ущелья. Судя по жердям, перекинутым от дома к дому, над мостовой должен был быть навес, но его убрали — возможно, боялись, что вспыхнет от испарений Шигнава...
— Фрррх, — тяжело вздохнул Эррингор, выглянув из кармана. Кесса уже давно стояла на перекрёстке и разглядывала мозаику из осколков фрила. Кто-то изобразил на стене дома воина, закованного в доспехи с ног до головы, со странным оружием в руках и очень странными знаками на пластинах брони. Речница отошла подальше, чтобы кусочки сложились в цельную картину. Теперь она была твёрдо уверена: кто-то пытался изобразить сармата в тяжёлом скафандре, и ему это удалось. Любопытно, кто это был... к востоку от Реки нет сарматов, да и на Реке ликвидаторы в тяжёлой защите появляются не каждый день. Может, кто-то нашёл древние изображения в Старом Городе? Узнать бы...
— Арррах! — зверёк надулся, извергая дым и искры. Речница вздрогнула и щелчком стряхнула его обратно в карман.
— Тише, Эррингор. Не надо огня. Держись, я сейчас взлечу...
Тёмно-синий нетопырь метнулся над крышами, нырнул было в тенистое ущелье улицы, но тут же взлетел — тяжёлые испарения Шигнава не поднимались выше домов, там было легче дышать. Воздух был густ и неподвижен, как будто за горизонтом уже зарождалась гроза.
Там, где у мощной, но невысокой каменной стены обрывались улицы, начиналась мерфиновая роща, и как ни пыталась Кесса взлететь повыше, глаза её слезились от резкого запаха. Она зажмурилась и навострила уши. Осенью и зимой она немало налетала в мышином облике, и всё же ей ещё тяжело было ориентироваться только на слух...
Звук отразился от второй стены, тяжёлой и вязкой, словно стеклянной. Кесса открыла глаза и пошла на снижение. Земля рванулась навстречу, и Речница встала на ноги в паре шагов от запечатанных ворот. Сейчас ворота были за её спиной, а впереди, на остатках чего-то, похожего на лабиринт или крошево, оставшееся от древнего дома, лежали Чёрные Саламандры. Здесь были сотни ящериц. При появлении чужака они не шелохнулись, только некоторые повернули голову к Кессе. Речница кивнула им, прижав руку к груди, и сделала шаг вперёд.
Саламандры не двигались. Кесса вошла в лабиринт — в нём был широкий пролом, в который пролезла бы и Двухвостка, и даже не зацепила бы краёв. Ящерица на одном из обломков подняла голову и смерила Кессу долгим взглядом ярко-алых глаз.
— Не бойтесь, — Речница показала пустые ладони. И кинжал, и Зеркало Призраков остались под скафандром, Кесса не дотянулась бы до них, даже если бы захотела.
— Я пришла с миром. Здесь один из Народа Н"гар?
Саламандра подобрала свисающий хвост и приподнялась на коротких лапах.
— Иссс какого ты рода, ссстранник? — спросила она, и ни злости, ни страха не было в её голосе. — Кто унесссёт отсссюда твои косссти? Кого сссвать на твоё сссошшшение?
Речница поёжилась.
— Я не умру, — покачала она головой. — Не беспокойся о моих костях.
— И всссё-таки — кому их отдать? — настаивала Саламандра. — Оссставить их сссдесссь мы не сссмошшшем...
— Фриссгейн Кегин с Великой Реки заберёт их, — ответила Речница, заглядывая в неподвижные красные глаза. — Найдите его, если что.
— Мы исссполним это, ссстранник, — ящерица улеглась обратно, хвост её снова упал с барьера, но её это как будто не волновало.
Никто больше не проронил ни слова, пока Речница пересекала ящеричий лабиринт, и дальше — на мощёной рилкаром дороге, ведущей к невысокой башне. Широченное округлое строение, похожее на пень, оставшийся от Высокого Дерева, сооружено было из глыб светлого рилкара — ничего прочнее в этих краях не знали. Над башней возвышалась опора, а на ней на чём-то, очень похожем на переплетение древесных корней, держалась массивная перекладина с сидениями и опорами на концах. Всё это напоминало гигантские качели, но сейчас никто не качался на них. Корни, обвившие сооружение, замерли, кристаллы в их переплетениях потухли. Дверь в башню была открыта настежь — широкая дверь, как раз для гружёной Двухвостки.
"Вот он, священный колодец Мертагула..." — Кесса снова поёжилась и переступила порог.
Внутри было светло и пусто. Громоздились у стены бочки из речного стекла, блестели от земляного масла невысокие края бездонного колодца, и крышка, собранная из треугольных пластин рилкара, закрывала его наглухо.
Речница подошла к колодцу. Волны магии накрывали её с головой, казалось, что Кессу сжимает огромная горячая лапа, ещё немного — и раздавит. Из-под крышки доносилось громкое булькание. Иногда оно затихало, и тогда Кесса слышала частое громкое дыхание — кто-то переводил дух, прежде чем снова налечь на горючее питьё. Да, Нэрэйн был здесь, почти что на поверхности... Как поднять эту крышку?!
Рычаги, утопленные в камень, тускло блестели на стене, и Кесса помедлила, прежде чем налечь на один из них. Тихий хруст был ей ответом. Треугольный лепесток — один из восьми секторов крышки — беззвучно поднялся и лёг на пол, открыв тёмную бездну. Булькание стало громче, запах кипящего Шигнава — сильнее.
— Хаэй! — тихонько окликнула Речница, подойдя к провалу вплотную. Внизу, в сумрачной глубине, мелькали багровые отсветы. Что-то шевелилось в вязкой жиже, наполняющей колодец — и это что-то услышало Кессу и медленно повернулось к ней.
Две прорези в черноте, наполненные багровым пламенем, смотрели на Речницу, и она чувствовала, что невидимая лапа сжимает её крепче. Вокруг словно взвился огненный смерч, сарматский скафандр начал дымиться. Кесса шагнула назад.
— Нэрэйн! Строитель гор! — прошептала она, не отводя взгляд. — Я не враг тебе...
Существо медленно моргнуло. Плеск Шигнава стал громче, а сполохи — ярче. В неровном свечении Кесса увидела, как огромная когтистая рука цепляется за стенку колодца. Нэрэйн решил подняться.
...Кто-то пыхтел над ухом и ковырял застёжки скафандра, безуспешно пытаясь открыть их. Кесса шевельнулась и услышала громкий вздох облегчения. Ей помогли сесть. Она скинула шлем и протёрла глаза.
— Где я? — неуверенно спросила она, глядя на силуэты в красной броне. Туман вокруг был ещё слишком густым...
— Пока не в Кигээле, — откликнулся кто-то. Кесса узнала голос чародея Тиллона.
— Саламандры нашли тебя у колодца. Он был открыт. С тех пор прошло пол-Акена. Тебе виднее, зачем ты туда полезла, и что с тобой случилось.
Кесса мотнула головой.
— Нэрэйн...
— Он ещё не насытился, — хмыкнул маг. — Так ты его видела? Ну, боги тебя хранят, не то и пепла не осталось бы.
...Высоко в небесах разливалось многоцветное зарево — маги постарались разукрасить ночной небосвод чародейскими огнями. Поодаль радостно вопили плясуны, выстроившись цепочкой и прыгая вокруг шатров. Кесса отодвинулась с тропы, чтобы её не затоптали, и притворилась охапкой травы. Компания пропрыгала мимо, следом промчался крылатый кот с куском мяса в зубах.
— Нравятся огни? — спросила Кесса, покосившись на столбик у шатра. Эррингор сидел там, распушив хвост, и столбик под ним уже потихоньку обугливался.
— Забава для детёнышей, — отозвался демон, не оборачиваясь.
Кесса задумчиво заглянула в чашу. От гвельской браги быстро слабели ноги, но разум оставался ясным, и Речница не могла понять, пить ей дальше или остановиться.
— Выпей немного, — предложила она, поднеся чашу к столбику. — Пусть тревоги развеются.
— Вода, — фыркнул Эррингор, но чашу взял и опустошил одним глотком. Кесса вяло удивилась его вместительности — не так давно зверёк умял кусок мяса в два раза больше него, и не было заметно, что он объелся.
— Нэрэйн вроде не разозлился... Наверное, он не понял, что случилось, — пожала плечами Речница, вновь возвращаясь к мыслям о чёрном провале. — Ты бы мог сам поговорить с ним. У него хватило бы огня...
— Фрррахххаррра! Знорка, где твой разум?! — вся шерсть Эррингора встала дыбом. — Говорить с Н"гар?!
— Ты очень странное существо, — вздохнула Речница. — Ну, как хочешь. Может, на берегах Симту мы найдём такого мага, который нам поможет. Понять бы ещё, чем ты драконам не нравишься...
Зверёк не ответил. Кесса запрокинула голову, глядя в небо. Многоцветные сполохи ещё не погасли, маги выпускали новые и новые огни, и в степи было светло, как днём.
Глава 23. Ильти
— Да не иссякнут твои воды, могучая Река Симту. Дни мои на твоих берегах были полны удивления и радости. Не говорю "прощай" — если боги будут благосклонны, я ещё увижу твои волны... — Фрисс склонил голову и зачерпнул воду двумя руками. Она протекла сквозь пальцы, оставив на коже зеленоватые блики. Речник не видел дальнего берега — здесь Симту разливалась во всю ширь, омывала россыпь островков и поворачивала к югу. Путь Фрисса лежал в другую сторону — на восток.
— Та-а! — приглушённо вскрикнул Нецис за спиной Речника, и Фрисс поспешно выбрался из воды и закутался в плащ. Над рекой стройным клином летели гигантские летучие мыши, унося на себе стражей Вегмийи, а высоко над ними реял, не выпуская их из виду, ширококрылый полуденник.
— Что за нелепый обычай... — с тоской пробормотал Фрисс, неприязненно покосился на стражников и с сожалением повернулся к реке. — Поговорить спокойно не дадут...
— Хватит разговаривать с водой, Фрисс, — мягко сказал Некромант. — Пора уходить с солнцепёка.
Он бросил Речнику свёрток с его одеждой и потянулся за своей рубашкой. Он обтирался водой, но в реку войти не рискнул — не столько из-за страха перед законами Кеснек, запрещающими купаться, сколько из-за недоверия к Речным Драконам. Они скользили под водой шагах в десяти от берега, Фрисс видел шипы на их спинах, изредка выступающие из воды. Он помахал водяным змеям на прощание и стал одеваться.
— Много стражи на границе? — спросил он, придирчиво осматривая броню — не пора ли её начистить? О Стране Дракона он слышал мало — это была неблизкая земля, Речник только и знал о ней, что оттуда привозят листья Улдаса и ценную пряность — ланнор. Менн Морнкхо варил с этой приправой вкуснейший суп, и Фрисс надеялся, что на родине ланнора этой траве тоже находят применение.
— В чилонковой роще небольшой пост — двое или трое караульных, — задумался Нецис. — Не считая полуденников. С этой стороны обычно висит тонакоатль, иногда их двое. Миньцам всё равно, кто там ездит, а Ти-Нау будут рады, что мы от них убрались.
В чилонковой роще было прохладно и тихо. Тени от гигантского тростника ложились широкими полосами, в любой из них мог уместиться Гелин со всеми седоками. Фрисс смотрел на Чилонк, обрубки срезанных листьев, свежие пеньки, уже пустившие пяток побегов в разные стороны, и думал, хватит одного стебля, чтобы построить дом и укрыть листьями крышу, или придётся добавить немного коры.
— Правда, что здесь до сих пор правят демоны? — осторожно спросил он. В соседнем седле оживился и сел поудобнее Алсаг, и даже Гелин шевельнул ухом. Нецис, выдернутый из размышлений, растерянно усмехнулся.
— Ты говоришь о Меа? Да... есть ещё города, где Меа правят. Но их тут осталось очень мало, может, сотня на всю страну, — Некромант тихо вздохнул. — Времена Меатана давно прошли. А это было не худшее из государств...
— Наверное, — пожал плечами Речник. — Их ведь не выгнали тогда, во времена Короля-Речника, позволили им править дальше, и они сколько ещё тут прожили... Наверное, людям было неплохо под их властью...
— Те Меа, с кем я знаком, считают эту землю родной, — сказал Некромант, глядя куда-то вдаль. — Их отсюда изгонит только смерть. Жаль, что сейчас они ничего уже не строят — у них были хорошие строители. Взгляни на плиты этой дороги, на придорожные столбы. Это меанская кладка.
Светло-серый камень мостовой давно истёрся, потрескался и покрылся выбоинами. Трава меж плит ещё не выросла — за дорогой присматривали. На редких тёмно-серых столбиках вдоль дороги — небольших, в локоть высотой — блестела церитовая крошка и виднелись полустёртые знаки неизвестной Речнику письменности. Кое-где каменные столбы заменили чилонковыми — видно, не хотели возиться с твёрдым камнем.
Путники свернули с дороги в рощу, на берег узкого канала, выложенного листьями Чилонка. Такой путь местные жители проложили для небольшого ручья, убегающего куда-то на юг. Чуть ниже по течению была запруда, и в низине собралось немало воды. Она была тёмной, но на вид чистой. Фрисс усмехнулся и подошёл к каналу, прикидывая, дойдёт вода ему хотя бы до пояса. Нецис придержал его за плечо и опустился на землю у ручья, комкая что-то в кулаке. Потом раскрыл ладонь и показал Фриссу дохлую микрину в потёках розоватой жижи.
— Надо сказать тебе кое-что о местной воде, Фрисс. Смотри и запоминай...
Он бросил микрину в ручей. Она осталась лежать у берега, там, где течение было слабее, видимо, зацепившись за клок тины. По воде расплылись масляные пятна. Некромант дал Речнику знак наклониться и сам растянулся на земле, не сводя глаз с микрины. И тут что-то в воде шевельнулось.
