Даже в том районе, где произошел сам конфликт, ситуация выглядит едва ли более обнадеживающей. Американские инструкторские миссии, полностью ими возглавляемые в Южном Вьетнаме с 1956 года и частично в Лаосе с 1959 года, взяли на себя военные обязательства французов. В частности, в Южном Вьетнаме, где американские методы обучения имели время укорениться, их воздействие привело к созданию армии, поразительно напоминающей южнокорейскую. К сожалению, условия местности, в которых придется действовать этой новорожденной армии, сильно отличаются от условий Кореи, с прочной опорой на два моря и сеть рокадных и железных дорог с юга на север. Что еще более важно, сам противник использует организационные схемы, которые полностью отличаются от тех, которые были у красных китайцев и северокорейцев.

Это наводит на мысль об исключительном недостатке воображения с нашей стороны, чтобы отрицать, что у противника может быть таковое. На самом деле, коммунисты, при всей своей политической ортодоксии (а может быть, и благодаря ей), смогли позволить себе гибкость военного ответа, в которой мы пока не можем сравниться; в результате союзники Америки во всем мире пытаются справиться с проблемой единственным способом, который им кажется доступным: максимально подражать Соединенным Штатам в разнообразии техники, независимо от того, насколько это бесполезно или неэкономично. Южная Корея имеет 'Дивизию Морской пехоты', с десантным снаряжением, которое она не может поддерживать; большинство стран Латинской Америки и Юго-Восточной Азии имеют свои реактивные истребители или даже реактивные бомбардировщики (Одна из таких стран недавно приобрела три британских реактивных бомбардировщика "Канберра", два из которых разбились на следующий день после их прибытия в страну. Прим. автора), стратегическая ценность которых равна нулю, но которые требуют большие объемы скудного потенциала обучения и технического обслуживания. С американской стороны сложного процесса применения воображения к военным вопросам удобно избежать, организуя и обучая местные войска по известным и испытанным образцам американских подразделений с минимумом местной адаптации или экспериментов.

Автор находился в Юго-Восточной Азии летом 1959 года, когда в Лаосе разразился коммунистический кризис. Некоторые страны в этом районе выразили готовность прийти на помощь Лаосу, если такая помощь будет запрошена. В одной из таких стран которая обещала направить в Лаос, если ее попросят, оперативную группу численностью 20 000 человек, автор беседовал с несколькими старшими офицерами. В ответ на вопрос об организации этих сил, которые если бы они были задействованы, должны были сражаться в бездорожных джунглях Лаоса, ответ был (с довольно гордым видом при этом): 'О, у нас есть вся техника американского отряда такого же размера, столько же грузовиков, джипов и артиллерии.'

И конечно, те же проблемы логистики и передвижения по пересеченной местности.

В Южном Вьетнаме, который, насколько всем известно, все еще сталкивается с армией коммунистов, сохранившей все свои возможности воевать в джунглях, только после пяти лет строительства некоммунистических сил в виде громоздкой армии из десяти дивизий с тремя корпусными штабами, в качестве радикального 'нововведения' одна дивизия в порядке эксперимента была оснащена носильщиками и вьючными слонами. 'Старая' 4-я вьетнамская горная дивизия, набранная французами из числа горных племен Южного плато, имела такие отряды носильщиков или отряды со слонами, еще в 1951 году, но они были упразднены вьетнамцами в 1954 году как 'остатки колониализма', пока они не были вновь сформированы в 1959 году.

А теперь Лаос

Сами французы в случае с Лаосом не могут избежать клейма 'ничего не забывших и ничему не научившихся'. Обученная французской MAAG(military assistance advisory group, группой военных советников) с 1954 по 1958 год без американской помощи Королевская лаосская армия не приспособилась к реалиям своей собственной местности и к противнику, с которой ей, скорее всего, придется столкнуться. Слишком высоко оплачиваемая, по отношению к шкалам оплаты труда гражданского населения страны; состоящая, с одной стороны из батальонов добровольцев (BV), которые не могли быть использованы за пределами района в котором они набраны, а с другой — из регулярных батальонов, которые были более гибки, Королевская лаосская армия была структурно плохо приспособлена для борьбы с подвижными партизанскими отрядами.

У нее были свои собственные партизанские отряды, унаследованные в значительной степени от французских G.C.M.A., но им ужасно мало платят за значительный риск, который им приходится брать на себя. Их семьи живут в деревнях, где коммунисты могут проводить репрессивные рейды, в то время как семьи регулярных войск живут в больших городах на равнинах.

Результатом этой ситуации стало то, что во время 'лаосской войны' 1959 года лаосские войска оказались в значительно невыгодном положении по отношению к повстанческим группировкам. Но и здесь, как и в случае многих событий в Азии, необходимо сначала устранить определенную дезинформацию, распространяемую по этому поводу невероятно небрежными ради чистой сенсации репортажами прессы. Можно сказать, что за похвальным исключением 'Wall Street Journal', 'St. Louis Post-Dispatc' и 'Time', американская пресса дала совершенно искаженную картину того, что произошло в Лаосе летом 1959 года, причем 'Washington Post' и 'New York Times' оказались в числе самых злостных нарушителей.

В основном лаосское восстание 1959 года произошло из-за того, что местные прокоммунистические силы во главе с принцем Суфанувонгом отказались соблюдать соглашение, заключенное между ними и королевским правительством Лаоса. Это соглашение предусматривало включение в состав Лаосской армии двух бывших повстанческих батальонов (широко известных как подразделения Патет-Лао). Когда в мае 1959 года должно было пройти объединение, Патет-Лао потребовал большего количества офицерских должностей, чем было оправдано для двух батальонов; и в то время как лаосское правительство интерпретировало соглашение как означающие, что солдаты повстанцев будут включены в вооруженные силы на индивидуальной основе, Патет-Лао потребовал, чтобы два батальона оставались целыми как единая часть — требование, которое было явно неприемлемо для правительства, поскольку оно представляло бы серьезную угрозу безопасности вооруженных сил.

11 мая 1959 года планировалось провести церемонию объединения одного из повстанческих батальонов, дислоцированных на широкой открытой равнине Жарр (долина Кувшинов) и другого батальона, дислоцированного в Сиен-Нгёне, недалеко от королевской столицы Луангпхабанга. Оба подразделения отказались участвовать в церемонии и Королевская армия Лаоса начала окружать повстанческую часть на равнине Жарр эквивалентом пяти армейских батальонов лоялистов. Батальон повстанцев был малочисленным, и насчитывал, возможно, 420 бойцов, вдобавок с некоторым количеством женщин и детей. Его вооружение включало в себя два пулемета, четыре 81-мм миномета и двадцать ручных пулеметов Браунинга.

После нескольких дней переговоров командир повстанцев согласился на объединение своей части утром 19-го мая. В ту ночь на равнине Жарр прошел сильный дождь, промочив до нитки пять лаосских батальонов, окружавших казармы Патет-Лао, но восходящее солнце вскоре начало рассеивать легкий туман, который висел над лагерем.

В казармах Патет-Лао не шевелилась ни одна живая душа. Единственный бортовой грузовик 'Пежо', приобретенный Патет-Лао с тех пор, как они покинули джунгли в 1957 году, стоял возле казарм на спущенных шинах; униформа, предоставленная лаосской армией повстанцам для церемонии объединения, осталась в казармах, в аккуратных стопках и связках. Только у французских ботинок для джунглей с широкими подошвами, знаменитых 'Патауги' с помощью мачете были основательно испорчены подошвы. Вокруг лагеря лежало несколько мертвых собак, убитых отступающими мятежниками, чтобы они не выдали движение колонны. 2-й батальон Патет-Лао покинул лагерь и вместе с женщинами и детьми прошел через кордон из пяти пехотных батальонов по широкой открытой равнине, не будучи обнаруженным.

Менее чем через неделю, несмотря на почти немедленное преследование пехотными подразделениями, и даже воздушно-десантными частями, сброшенными с парашютами на их пути, Патет-Лао снова исчез в лесу, недалеко от границы коммунистического Северного Вьетнама. 1-й Батальон в Сиен-Нгён сначала не сумел сбежать и принял объединение, присягнув на верность лаосскому правительству. Когда 8-го августа 1959 года большинство высокопоставленных лаосских чиновников и иностранных дипломатов находились в соседнем Луангпхабанге, чтобы отпраздновать свадьбу принцессы королевского дома, около двухсот солдат и офицеров этого повстанческого батальона также ушли в горы в направлении Северного Вьетнама, подавляя и уничтожая небольшие гарнизоны лаосской армии на своем пути. Лаосское восстание 1959 года началось всерьез.

В основном схема атак Патет-Лао в точности повторяла схему действий войск Вьетминя против французов, причем обе стороны сражались в точности по прежним схемам и с одинаковыми результатами.

Боевые действия делились на три периода:

1. С 18 по 31 июля, с основным акцентом на удар мятежников вглубь провинции Самныа, стремясь отрезать ее от остальной части Лаоса.

2. С 1 по 29 августа — период всеобщего повышения безопасности с акцентом на булавочные уколы практически во всех провинциях страны.

3. С 30 августа по 15 сентября возобновление мощных местных атак на посты лаосской армии в Самныа с ударами по традиционным маршрутам вторжения в направлении Луангпхабанга и Вьентьяна.

Пресс-сообщения содержали такие новости как 'Войска Вьетминя продвинулись до 13 миль от города Самныа' (UPI), и даже степенное британское агентство 'Рейтерс' 3 сентября сообщило, что 'Королевская лаосская армия сегодня готовится защищать столицу Вьентьяна', в то время как 5 сентября редакционная статья 'Washington Post' ссылаясь на 'великолепные примеры тревоги, предоставленные репортажами с мест' своего обозревателя Джозефа Олсопа, сообщала о 'полномасштабном, поддержанном артиллерией вторжении из коммунистического Северного Вьетнама'. Все это была просто чепуха.

В своей колонке от 3-го сентября 1959 года, говоря о нападениях на лаосские аванпосты вдоль реки Нам, Олсоп утверждал, что лаосский командующий был проинформирован о падении пограничных постов, на основе информации пилота и жителей деревни, у одного из которых была 'тяжелая рана ноги. Они прошли пешком (до Самныа) от мыонг-Хет и Сиенгхо, 61 и 70 километров соответственно'. В другом своем сообщении, он говорил о '125-миллиметровых' пушках, вероятно, имея ввиду 105-миллимитровые, которые также упоминались в других донесениях.

Неопровержимые факты заключались в том, что: а) командование лаосской армии в Самныа действительно знало, что происходит на приграничных постах, поскольку поддерживало с ними радиосвязь; б) сельский житель с тяжелой раной ноги не может покрыть 45 миль за два дня марша по лаосским джунглям; и в) максимальная эффективная дальность стрельбы орудий калибра 105-мм составляет около 10 000 ярдов и вьетминской артиллерии было бы трудно обстреливать Сиенгхо в 14 километрах и двух горных хребтах от Северного Вьетнама. Но миф, однажды созданный, оказалось чрезвычайно трудно развенчать.

Однако две недели спустя пришло разочарование. Даже репортер 'Нью-Йорк Таймс' в Лаосе, который раньше целиком проглатывал все пресс-релизы, циркулировавшие во Вьентьяне, отметил 13 сентября, что 'брифинги заметно преуменьшили роль Северного Вьетнама в конфликте. Это привело некоторых обозревателей к мысли, что лаосские политические тактики создают фон, который смягчит удар, если доклад наблюдателей [ООН] о вмешательстве Северного Вьетнама будет отрицательным'. Действительно, доклад Совета Безопасности от 5 ноября 1959 года не смог обосновать теорию коммунистического вторжения в Лаос извне.

22 сентября 1959 года Лаосское правительство, по данным 'Ассошиэйтед Пресс' 'избегало обвинять Северный Вьетнам в агрессии, в документах, представленных специальному комитету ООН по установлению фактов' и то же агентство сообщило, что Сэмтеу, который якобы был ареной 'пятидневных ожесточенных боев, практически не пострадал'. Ричард Дадман, из ' St. Louis Post-Dispatch' посетил тогда Сэмтеу и обнаружил, что картина битвы уменьшилась до следующего масштаба: вместо 600 нападавших 200; вместо 300 защитников 30 (и еще 110 в окружающих высотах), и от часового огневого налета 330 минометными минами до нескольких неопознанных воронок, без каких-либо признаков разрушенных зданий или траншей. Кроме того, форт не был взят, но его гарнизон ночью отступил в горы и без боя занял его обратно утром.

Та же завеса неопределенности покрывала и проблему пленных у коммунистов. Были ли они, и если да, то были ли они захвачены северными вьетнамцами на территории Лаоса в бою? Когда факты стали известны (а тем временем началась интересная 'игра в цифры' — сначала пятьдесят, потом тридцать, потом семнадцать, двенадцать, сем, и наконец, двое пленных), лаосское правительство предпочло основывать свое дело на других доказательствах.

Авторитетному военному комментатору Хансону У. Болдуину оставалось подытожить ситуацию следующим образом: 'Действительно, было бы неблагодарной военной задачей использовать Лаос в качестве базы для завоевания остальной Юго-Восточной Азии ... Лаосские коммунистические повстанцы предоставили большинство или всех немногих агрессоров (Здесь также началась дикая 'игра чисел', в которой первоначальные шестьсот пятьдесят бойцов Патет-Лао, без сомнения, усиленные примерно несколькими сотнями соплеменников, превратились в 11 000 захватчиков. Ни одна из операций, предпринятых мятежниками, не требовала концентрации более двух-трех рот. Психологическая война и разумная тактика джунглей сделали все остальное. Прим. автора). Нет никаких убедительных доказательств участия регулярных северо-вьетнамских или (красных) китайских солдат'.

Нет, конечно, ни малейшего сомнения в том, что Северный Вьетнам и, возможно, даже красный Китай оказывают военную и политическую поддержку лаосскому восстанию. Но их помощь ни в коей мере не была такой явной, как первоначально предполагалось в тревожных сообщениях, распространявшихся по всему миру американскими средствами массовой информации, некоторые из которых заходили так далеко в своих утверждениях, что обвиняли почти всех, кто сомневался в их рассказах, в том, что они либо слепые дураки, либо 'мягкотелые' по отношению к коммунизму. 'Открытое письмо' Джозефа Олсопа Генри Люсу, издателю 'Времени и жизни' (оба из которых отказались быть запуганными своими менее твердолобыми коллегами), является ярким примером такого отношения.

Когда коммунисты убедились, что они убедили и лаосское правительство, и весь мир в том, что они могут сеять хаос в Лаосе почти по своей воле, они прекратили восстание так же внезапно, как оно вспыхнуло, и Лаос снова успокоился, по крайней мере, на некоторое время, до непростого перемирия.