Спасти Ссср ч2

— А сам как думаешь?

— Похоже на правду, Игорь Иванович. Надо конечно устанавливать, того же Николошвили...

Но версия у него сложилась, нужны были доказательства, но версия уже была

— ... но в целом все сходится. Иосиф Сергеев, динамовец, стрелок. Его сначала поманили большими деньгами — причем взяли не на жадности, сыграли на намерении любой ценой достать деньги для лечения больного отца. А для верности — устроили во время экспедиции хищение оружия, которое было за ним закреплено. Поставили перед выбором — или в тюрьму или делаешь, что мы скажем. Убьешь — твой отец жить будет. Нет -твой отец умрет. Остальное — частности.

— Дальше?

— Дальше надо устанавливать. Закреплять доказательства, это уже скорее следственная работа, не наша.

— Кто-то еще это знает?

— Никто, я даже командировочное свое в Зугдиди оставил. Никто не знает, что я здесь.

Карпец посмотрел на часы — несмотря на возраст, он еще был настоящим сыскным волком. Может, и расслабила когда-то кабинетная жизнь, да только унижения крайних лет обозлили и заставили действовать.

Карпец вернулся через двадцать минут, с билетом. Достал из кошелька три сотенных.

— Полетишь не в Москву, в Ленинград, но так даже лучше. Это тебе на оперативные расходы... в гостинице МВД не селись и вообще гостиниц избегай. Внимания не привлекай. В ЛУРе

* * *

найдешь полковника Знаменского, передашь ему привет от меня. Он тебе поможет с запросами и парней своих предоставит. Устанавливай этого Сергеева и бери его, как хочешь. В Москве не светись, только если не вынудят. Все запросы — по Сергееву, по кому придется — делай не от своего имени, попроси коллег, причем имена должны быть разными: одно имя — один запрос и не более. Основание тоже не раскрывайте — пишите подозрение в разбое, грабеже, что угодно. Всё понял?

Буров кивнул.

— Давай, дорогой. Я попробую их отвлечь, местных, и этих детей и внуков Дзержинского, поганцев. Но недолго. Времени у нас мало.

Когда Туполев круто набирал высоту, Буров с облечением выдохнул. Как будто в банде побывал...

* Правильное имя и отчество Сталина

** Обычно приговоренных к заключению сотрудников, тем более оперов так и использовали — реально они не сидели.

* * *

Это не выдумка, в те времена такие сигареты были. В Турции популярны табаки с примесями

* * *

Ленинградский уголовный розыск

04-05 июня 1985 года

Ленинград

Кравец был опытным милицейским волком, полным ртом хлебнувшим героические времена Щелокова, когда их ведомство боролось с самим Андроповым. Тогда, в составе министерства было полно умных, опытных волков, таких как Крылов, начштаба или... да много кто был. Учились друг у друга. Кравец у той, старой команды научился осторожности.

И потому — он запретил Бурову из Грузии по фототелеграфу в открытую запрашивать любую информацию, и сам остался в Грузии в составе ничего не значащей комиссии, а Бурову приказал лететь в Ленинград, тайком доводить дело до конца...

Он понимал, что все средства связи, в том числе и закрытые — под постоянным контролем КГБ и КГБ не остановится ни перед чем, чтобы оставить ненавистных ментов — хомутов с носом*. Понятно, что как только по ним пойдет информация, они ее перехватят и попытаются реализовать.

Скоростной Туполев — перебросил Бурова из солнечного Тбилиси в знакомый Ленинград, в Ленинграде шел дождь, дождь сильный, пузырились лужи на асфальте, бежали, прикрываясь зонтами, а кто и сумками прохожие. На выезде из аэропорта — работяги вешали большой портрет нового генерального, и лозунг. Упорным трудом — к новым высотам.

Интересно, что бы это значило? В кабинетах МВД судачили, так же как и в других, говорили, что Генеральный хоть и из андроповской своры — но почему то больше благоволит МВД, и потому будут больше товаров распределять**. Еще говорили, что разрешают участки брать и дома строить.

Буров взял от аэропорта частника. У него же выяснил, где в городе находится подпольная квартирная биржа. Оказалось в одном из садов. Соорудив на голову панаму из газеты — дождь прошел — он принял на себя личину интеллигента и опытный квартирный жук -маклер обманулся, не признав в нем полковника милиции. Сдал ему на три дня квартиру, пусть и небольшую, и в дрянном месте — но отдельную, не комнату в коммуналке.

Зачем — он не говорил, но намекнул, что для встречи с любовницей, и жук-маклер все понял, похабно подмигнул.

Знаменский — оказался мировым мужиком, у них сразу нашлись знакомые — с кем-то вместе учились, с кем-то курсы повышения квалификации проходили, с кем то и горели. Только что Знаменский вернулся из Афгана, год оттарабанил советником в Кобальте, копил на кооперативную квартиру — не себе, дочь замуж выдавать. Посудачили о том о сем. Знаменский к удивлению московского сыщика полностью поддерживал Горбачева в вопросе разрешения частной торговли. Сказал, что Галера существует уже лет тридцать и конца — края этому нет, и около Галеры кормятся самые разные люди, от воров до откровенных уголовников. И все это происходит потому что потерпевшие боятся подавать заявление, боятся что привлекут за спекуляцию. И только если легализовать торговлю всем этим — можно разорвать этот порочный круг и по-настоящему взяться за потерявших страх бандитов.

Знаменский — прикрепил московского сыщика к группе Хабенского, опытных оперов, занимающихся тяжкими преступлениями против личности. Те сделали от своего имени запросы, а сейчас — Буров сидел вместе с лениградскими сыщиками в одном из помещений городского оперативного отряда, пил чай и чего-то ждал. От нечего делать прислушивался к разговорам, дверь то и дело хлопала, приводили новых задержанных, потом всем чохом отправляли на автобусе в кутузку. Проступки оригинальностью не отличались — проституция, приставание к иностранцам, или и то и другое разом. Небольшое помещение было буквально пропитано матом, матерились и задержанные и озверевшие от бесконечной грязи менты.

— Весело у вас, смотрю — заметил Буров

— Так пятница — ответил весельчак Сокольников, самый молодой из всех — лох попер

И стушевался под взглядами товарищей

— Я не проверяющий — заметил Буров — писать вас не пишу, гадом никогда не был, если хотите справки наведите. Просто из интереса интересуюсь — всегда у вас так?

Хабенский посмотрел на него исподлобья

— То что ты не крыса мы пробили — сказал он — сейчас сам понимаешь, матери родной не веришь. Ну а насчет того что всегда ли у нас так — летом всегда, еще и хуже бывает. А зимой еще кто из соседей нажрется и замерзнет.

— Финны?

— Они самые. Чухонцы

...

— Каждую пятницу в город прибывает до двадцати тысяч чухни — сказал Хабенский — по пути они покупают в приграничном складе одежду, которая там по две — три марки продают как нищим, а здесь они по двести за вещь пихают. Плюс две — три палки сервелата, которые там тоже копейки стоят. Здесь они все это сдают барыгам, этого им хватает, чтобы за пару дней нажраться вусмерть и на другие тридцать три удовольствия. В итоге одни барыги скупают шмотки, другие продают им водку, ну и проституток полно. Понятно, что чухонцы заявление писать не будут, чтобы тут с ними не сделали. А наши тоже понимают, что если без телесных — то и претензий не будет. Их даже бить не принято.

— Полно фарцовщиков?

— Фарцовщиков тут не просто полно, молодежь здесь либо фарцует либо мечтает фарцевать. За день фарцы можно "набомбить" как они говорят — четыреста — пятьсот рублей, это больше чем за месяц получает слесарь высшей квалификации. Помимо финнов тут еще полно моряков, которые контрабанду таскают. Вот перед пацаном стоит выбор — либо ПТУ, кеды с солнышком и сто восемьдесят первая зарплата — либо фарца и Рибок. Самые наглые хвалятся тем, что на них ни одной нитки советской нет, советские вещи какие бы они ни были — они презирают.

Буров прикинул. Если хотя бы один такой денек полностью отработать и зарегистрировать как положено — полетит вся динамика преступности по Ленинграду и ЛО. Если работать целый месяц и достоверно фиксировать все что происходит — это отразится уже по всему Союзу.

А ведь это всего один город, пусть и портовый.

Он знал о масштабах латентной преступности, понимал, что когда в структуре преступности шестьдесят процентов тяжких и особо тяжких — это ненормально так не бывает. Он знал, что полно нераскрытых краж, мелких хулиганств, сбитых шапок. Но Ленинград заставил его скорректировать оценку латентной преступности — в сильно большую сторону.

— И что делаете?

— А что тут делать? Заявлений от потерпевших нет. Если иностранец напишет заяву, его самого визы лишат. Потому процветает мошенничество всех видов. Чего только не делают. Водку бавят, водку с чаем разливают как коньяк, кашу красят.

— Кашу красят — поразился Буров — какую кашу?

— Пшенную в черный цвет. Потом раскладывают по банкам и продают как икру черную. Даже делают, так что она блестеть будет. Туристам меняют валюту не на наши деньги, а на югославские динары, говорят, что это рубли. Турист что поймет?

— Надо же.

— Тут таких полно. Максимум — исключат из комсомола, да и зачем он им. Романтики нет уже никакой, а заработок — вот он на улице. Против двух тысяч в месяц на руки уже ничего не работает, никакая разъяснительная работа.

Буров прикинул — в его группе были повышенные оклады, да и со всеми надбавками прилично выходило. Но и он, полковник милиции — не получал столько.

— И что с ними делаете?

— А что с ними делать? Только соли на хвост насыпать. Сигнал по месту жительства, сигнал по месту учебы или работы. Если валюты нет их и взять не за что. С валютой тоже не все просто бывает. В общем, реальная эффективность тут — пшик. Нам остается только следить чтобы серьезного ничего не было, голову никому не пробили.

— Уголовники тут есть?

— Раньше не было, теперь и они есть. Где валюта, где бабло — там всегда они. Сейчас новая мода появилась — с Лесгафт собираются в стаи идут сюда, деньги у фарцы вымогать, вещи бесплатно отбирают. Мол, мы за город, за область, за страну жилы рвем, а вы тут спекулируете — делитесь.

...

— Между нами — лучше это все как то легально сделать. Хоть как. Потому что тогда хотя бы эти шкеты заявление смогут написать, а мы — принять. Пусть какую-то долю государству платят, как кустари. А если ничего не делать — через пять лет тут кровь польется.

Хлопнула дверь, ворвался старший лейтенант Сухих, рыжий крепыш. Он был с правами и с машиной.

— Ну? Гоп-стоп Зоя?

— Ты бы тормознул — осадил его Хабенский — что там?

— Обработали наши запросы. Клиенты наши с потрохами

— Вон, ему.

Буров просмотрел записи. Как он и предполагал — Николошвили был ранее судимый. Срока интересные — хулиганка по молодости, затем групповой разбой.

Я по субботам не работам

Ну а суббота — круглый год

И кто-то раком, кто-то боком

Кто ночью спит, тот днем не жрёт

Тюрьма не место исправлений

Где пил бы, срал бы, ел и спал

А школа новых преступлений

В которой я преподавал...

Хулиганка — статья не авторитетная, воры таких не уважают — но как пристяжь сойдет. Судя по всему пытался понравится зоновским авторитетам, хвосты подносил — и в компанию все-таки взяли. Второй раз сел уже по вполне авторитетной тяжелой статье.

Интересной была и ориентировка на самого Сергеева.

Буров убрал документы

— Съездить надо кое-куда.

— Это куда?

— В Москву.

...

— Точнее, Подмосковье.

— Далековато.

— Генерал дал добро — подытожил Хабенский — два дня тебе хватит?

— Думаю, с лихом.

* Хомут — оскорбительная кличка, какой ментов наградили КГБшники

** Особенность тогдашнего времени — хорошие товары не покупали, а распределяли в учреждениях и на заводах. Это называлось "заказ", в него могли входить мясо, колбаса, дорогие сорта рыбы, фрукты. Понятно, что все это расхватывали напропалую

04-05 июня 1985 года

Новогорск, Подмосковье

Олимпийская база

Олимпийская база в Новогорске — была создана как базовая для всех советских сборных, там готовились по более чем десятку видов. Несколько гектаров полей, строений, конечно же, и тиры. Буров бывал там пару раз по своим прошлым делам, крайний раз — когда расследовал убийство спортсмена, как потом оказалось связанное с привозом из-за границы ценностей для перепродажи.

Сухих остановил свой Жигуль на небольшой стоянке, спросил

— С вами, товарищ полковник?

Буров прислушался к себе. Чуйка не давала покоя

— Да. Прикроете.

Хлопнули дверцы.

Причина, почему Буров решил наведаться сюда заключалась в интересной информации по Сергееву. Как оказалось, он выполнил норматив взрослого мастера спорта, победил на зональных соревнованиях и был вызван сюда, на союзную базу, на просмотр как кандидат в сборную.

Но что-то сломалось.

Буров с тех пор, как крайний раз тут бывал — ориентировался неплохо. Память помимо воли подкинула подробности того давнего и грязного дела: двое спортсменов, оба по легкой атлетике. Друзья с детства. Вместе пошли в спортивную школу, вместе достигли высот. Но один был лучше другого. Тот, второй и решил первого подставить — цинканул, что повезут вещи. Все спортсмены высокого класса, ездившие в загранку — там затаривались либо вещами, либо аппаратурой, все знали но закрывали глаза. Но если есть сигнал — надо отрабатывать. И отработали. Так — СССР лишился парня, который мог бы взять золото, а вместо этого — угодил в тюрьму. Дали девять лет, можно сказать по минимуму, пожалели. А Буров в том деле понял, что паренек этот — он скорее жертва, такая же жертва как и погибший. Если бы не все это — не было бы предательства, потом и убийства.

Они повернули к тиру. Там было закрыто, Буров постучал. Когда открыли — сунул под нос удостоверение.

— Зайончковский здесь?

Витольд Александрович Зайончковский был тренером высшей квалификационной категории, одним из тренеров сборной союза. Человек интересный хотя бы тем что не был спортсменом никогда — сразу встал на тренерскую работу, закончил педагогический. Стрелять он научился на войне, в сорок первом ушел добровольцем, защищал Ленинград.

Сейчас Зайончковский был интересен Бурову именно потому, что в его группе в свое время недолго, но был Иосиф Сергеев.

Тренерская была расположена так чтобы тир был отдельно и можно было принимать посетителей — сам тир с оружием был зоной с особым режимом. Старый тренер вышел, махнул рукой, приглашая Бурова идти за ним, тот глазами показал обоим операм — не суйтесь пока.

— Откуда вы есть?

— Из милиции.

Буров показал удостоверение. Тренер наклонился, чтобы лучше видеть.

— Ага... полковник.

— Я присяду?

— Будьте любезны.

Буров посмотрел на фотографии на стенах — подиумы, флаги.