Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Бронан выдохнул и вылил не допитый чай в раковину.
— Где ты хочешь заняться любовью? В комнате? На диване? На полу? Здесь, на столешнице? Где ты хочешь? Скажи, и я заставлю тебя кончить там, где ты захочешь...
Эрика посмотрела на него и прикусила свою губу. Такой красивый, даже когда пьяный...
— Здесь.
Бронан посмотрел на нее и улыбнулся.
— Я люблю тебя, — повторила она, когда поняла, что уже сидит с разведенными ногами на столешнице.
Бронан провел руками по ее остриженным волосам и заглянул в багровые глаза.
— Я все равно люблю тебя больше, Eria.
Она опять выгибалась под ним, заглатывая воздух ртом и сжимая свои зубы. Но, Юга, как же приятно ему было слушать эту искреннюю тишину, вместо поддельных громких стонов...
* * *
Кимао закрыл дверь за связанными и вернулся на кухню. Данфейт там не было. Кимао нахмурился. Куда она могла пойти?
— Данфейт? — позвал он, обходя первый этаж. — Данфейт! — прокричал он, поднимаясь по лестнице на второй.
В гостевой комнате горел свет. Кимао открыл дверь и остановился.
Данфейт сидела в ночной рубашке на разостланной постели.
— Ты собралась спать? — произнес Кимао, даже не пытаясь войти внутрь.
— Хоть я и пьяна, но все еще в своем уме.
Данфейт оттянула бретельку ее бледно-розовой шелковой рубашки и вопросительно посмотрела на Кимао.
— Я в таком не сплю. Предпочитаю хлопок или лен. Или вообще ничего, если слишком жарко.
Кимао нахмурился и вошел внутрь, оставляя дверь открытой.
— Зачем тогда надела?
Данфейт распахнула глаза и выдохнула. То ли он просто издевался над ней, то ли алкоголь действует на него отупляющее? Дани поднялась с кровати и, обогнув Кимао, закрыла за ним дверь.
— Я надеялась, что ты снимешь ее с меня, — произнесла Данфейт, заливаясь краской стыда при этом.
Кимао остановился напротив нее и, не выдержав испытания, засмеялся.
— Ты такая трогательная, когда пытаешься раскрутить меня на секс! Разве так соблазняют? Одной рубашкой меня не купишь!
— А так? — ответила Данфейт, рывком скидывая с себя шелковую ткань и преставая перед ним, в чем мать родила.
Кимао уронил свою голову и исподлобья посмотрел на нее.
— Опять не угодила? — произнесла Данфейт, в душе которой, на этот раз, зародились сомнения по поводу верности принятого ею решения.
— Мало! — прошептал Кимао и набросился на нее.
Данфейт оказалась прижатой к двери, и возможности проронить хоть слово у нее больше не было.
Его губы впились в ее рот, словно последним в его жизни был этот поцелуй. Его язык проник в нее и утонул, не желая возвращаться назад и покидать ее. Его зубы коснулись ее нижней губы и зацепились за нее, утаскивая в свой рот и сминая, лаская, обнимая своими губами. Его пальцы ослабли и зарылись в ее волосы, поглаживая кожу и еще сильнее притягивая к себе. Данфейт ответила ему. Погладив шершавую поверхность его языка, она сама вторглась в его рот. И он не захотел ее отпускать. Руки Данфейт коснулись его лица и потянулись к волосам. Они заблудились в ворохе густых черных прядей и сжали его голову с той силой, на которую были сейчас способны. Он приник к ней всем телом, и не понятно стало, кто из них двоих хотел начать это первым.
Руки Кимао оказались на ее обнаженных бедрах. Ладони сжали упругие мышцы и, подхватив ее, усадили на себя. Прикасаясь пальцами там, где ей хотелось, он распалял в ее теле пожар. Соски, что прижимались к его груди, начали ныть, и Данфейт скинула с него рубашку, чтобы прикоснуться ими к его обнаженному торсу.
Кимао оторвал ее от двери и уложил на пол. Его язык приник к коже ее шеи, и поцелуй запечатал это место. Ладонь соскользнула и упала на грудь, сжимая ее и поглаживая набухший сосок. Он наклонился, и теплое дыхание накрыло розовую вершинку. Данфейт выгнулась, отстраняясь от него, но он последовал за ней, не желая отрывать свои губы от ее кожи. Его пальцы пробежались вдоль линий мышц ее живота и спустились ниже, прикасаясь к плоти. Влага оросила его ладонь и палец, задевая клитор, скользнул в тепло ее тела. Мурашки побежали по телу Данфейт и застряли внизу живота. Ее пальцы запутались в его волосах, сжимая шелковые пряди в своих кулачках. Его руки легли на ее бедра и заскользили по ним вверх. Ее ладони пробежались по рельефу мышц его спины, спускаясь на талию и прикасаясь к поясу его брюк. Ее язык оставил влажный след на его шее. Она прикусила мочку и втянула ее в свой рот, лаская ямочку за ушком. Кимао повернул голову и снова встретил ее губы. Он прикусывал их, он втягивал их в свой рот, гладя ладонями ее бедра и прикасаясь пальцами к ее плоти, скользя, на этот раз, по поверхности, и не проникая внутрь. Она расстегнула ремень и застежку его брюк, снимая их с него вместе с бельем. Она протянула руку и прикоснулась к тому, что упиралось ей в бедро. Теплый... Бархатный... Она провела по нему пальцем и погладила самый кончик. Кимао вздрогнул от этого движения, и произнес что-то на деревийском.
Ее руки обвили его шею, ее обнаженная грудь прижилась к нему.
— Я люблю тебя, — прошептал Кимао, сжимая ее колени своими ладонями и наполняя трепещущее тело собой.
Бледная кожа Данфейт покрылась пятнами, губы распахнулись и изо рта вылетело нечто, вроде тихого придыха. Ее веки приоткрылись и тут же сомкнулись на глазах. Она вздохнула полной грудью и начала двигаться. Прикасаться к нему, чувствовать, как жар его тела обжигает ее кожу, испытывать дрожь, когда он, в ответ, подает свои бедра вперед и прикасается к самой ее сути. Он провел языком по ее распухшим губам и больше не смог оторваться от них. Хотелось большего. Еще большего, чем была сейчас. Он подхватил ее и усадил на свои колени, позволяя самой определять, каким образом ей двигаться. Он ласкал ее рукой, заставляя выгибаться и прикасаться к нему своим животом.
Она чувствовала его всего, каждое движение, каждый толчок, каждое прикосновение к сердцевине, скрытой внутри. Она подавала бедра навстречу, хватая воздух ртом каждый раз, когда он заполнял ее до отказа. И маленький бугорок, что терся о его живот... Он специально прогибал спину, чтобы задевать его.
Что такое целое? То, что нельзя разделить или то, что образует совершенство, будучи составленным из разных элементов? Они были целым сейчас. И все казалось правильным, и таким понятным, что по-другому, и быть не могло. Это удовольствие. Такое знакомое и совершенно новое в одно и то же время. Данфейт распахнула глаза и прижалась к его шее.
— Кимао! — простонала она, цепляясь пальцами за его спину и оставляя на ней багровые полосы от своих ногтей.
— Done Faitu...
Ее грудь... Она оказалась прямо перед ним. Он протянул ладони и сжал ее в своих руках, а потом наклонился и начал целовать, растирая вершинки сосков своими ладонями и обволакивая языком нежную молочно-белую кожу. Неспешно, медленно и так... ...нежно... Данфейт застонала, когда почувствовала, как он посасывает ее. Его ладони легли ей на шею и снова притянули к себе. Его язык заскользил по ее ключице, оставляя влажный след на ее теле. Его губы сомкнулись и покрыли поцелуями кожу под каждым из пальцев его рук. Он взял в ладони ее лицо и осыпал поцелуями каждую из его черт. Брови, веки, виски, скулы, нос, щеки и прикоснулся к губам, раскрывая свой рот и поглощая ее собой. Он вторгся в нее своим языком, лаская ее, играясь с ней, и не позволяя отстраниться или вздохнуть. Его руки заскользили по ее спине и опустились на бедра, сильнее прижимая к себе.
Он отстранился и посмотрел на ее лицо. Красивая... Какая же она красивая... Темные волосы, спутанные на затылке, глаза, в которых хочется тонуть, носик, о который хочется потереться своим носом, ямочки у углов рта, что так и тянут прикоснуться к ним губами и бледная кожа, которая шелушилась на щеках, если она долго пребывала на солнце...
Кто она, его женщина? Она не отказалось от собственных принципов, попав в общество, где все ее убеждения противоречат правилам. Она обижала его, сама того не понимая... С какой легкостью она заставила его страдать? Насколько просто она смогла стереть из его памяти привязанность к другой? Она неправильная... Она не вписывается ни в какие рамки... Она олицетворяет все то, с чем его учили бороться... Но, как противостоять тому, от чего не можешь отказаться? Как отказаться от того, к чему тебя так влечет? Как владеть той, которую нельзя приручить? Принять такой, какая она есть. Он принял. И долго не мог понять 'почему'? Потом понял. Когда почувствовал, что потерял... Понял, что просто любит и точка.
Он приподнял ее за бедра и вновь опрокинул на пол, придавливая своим телом. Он наклонился к ее губам, и, прикоснувшись рукой к ее плоти, развел ее бедра, снова наполняя собой. Она втянула в себя воздух и застонала.
— Мне плевать, что ты пьяна, — прошептал Кимао. — Ты запомнишь все... А если забудешь, я напомню тебе... Ты будешь любить только меня, только меня будешь хотеть. Каждый раз, как посмотришь мне в глаза, будешь думать только о том, что я могу с тобой сделать, — прорычал Кимао, приподнимаясь к ней и встречая ее губы на своем пути.
— Кимао... — простонала Данфейт, когда почувствовала, как он надавливает своим пальцем на совершенно недоступное, в ее понимании, место.
— Тебе понравится, — прошептал он и ввел палец внутрь, нажимая и двигаясь, синхронно с собой.
Почему она позволяла ему? Почему не испытывала стыда за то, что он делает? Почему наслаждалась каждым запретным движением, которые он совершал в ней? Другие ощущения. Иные эмоции. Он стал более настойчивым, он знал, что делал и чего требовал от нее.
— Кимао... — пропищала Данфейт, выгибаясь на полу и пытаясь ускользнуть от него, его плоти и пальца.
— Глупая, — прошептал он перед тем, как она выгнулась под ним и сократилась всем своим существом.
Этот взлет... Волны, охватывающие все тело и заставляющие рычать и пригибаться, прижимая ее еще ближе к себе.
Его стон, такой низкий, урчащий на ухо... Его тепло разлилось у нее внутри и запульсировало в самой сути. Он дрожал, так же, как и она. Он рассыпался вместе с ней. И понимать это было слишком приятно, точно так же, как и чувствовать его оргазм, отвечая экстазом на экстаз.
Единственная мысль, которая пришла к ней в голову в этот момент, была приятной. Она почувствовала себя свободной. Столько лет в борьбе, в движении, в стремлении нагнать кого-то, что-то доказать, и, вдруг, на все это стало наплевать.
Он заглянул ей в лицо и улыбнулся. Девушка, не осознающая своей собственной красоты. Творение, выражающее благодарность только за искренние добрые поступки. Существо, говорящее правду в глаза и полагающее, что собственный отец не любит ее. Она не знает, что за силой теперь обладает. Рано или поздно, они начнут ее бояться. Так же, как боятся его самого.
— Если сейчас ты назовешь меня другим именем, я за себя не отвечаю, — прошептал Кимао и рассмеялся.
— Заткнись, — простонала Данфейт, поглаживая пальцами кожу на его спине, покрытую испариной.
— Мало... — прошептал Кимао, прикусывая ее ухо. — Мне мало...
Дани потерлась о него щекой и прикоснулась губами к пульсирующей жилке на шее.
— Повернись на живот, — прошептал он.
— Нет! — словно выстрел, прозвучал ее голос.
— Почему 'нет'?
— Не хочу так... — произнесла она, закрывая свои глаза.
— Это не принуждение, Дани.
— Я сказала 'нет'!!! — повысила тон Данфейт и отвернулась от него.
Он приподнялся над ней и заглянул в раскрасневшееся лицо.
— Тогда, поцелуй меня, — улыбнулся Кимао, прикасаясь к ее лицу. — Просто поцелуй.
Она распахнула веки и потянулась к нему. Мягкие движения бархатного языка. Мурашки по телу от его прикосновений. Губы, закусанные им по странной прихоти. Руки, что вновь побрели по ее телу. Пальцы, что коснулись ее груди. Вздох от того, что он потер ее соски.
— Я схожу с ума по твоей груди, — прошептал Кимао и прикоснулся влажным ртом к набухшей вершинке, втянув ее в себя.
Данфейт запустила пальцы в его волосы и начала перебирать густые пряди. Как же приятны были ему эти движения! И этот неповторимый аромат, исходящий от ее кожи... Он делал из него раба, трепещущего пред рукой своего хозяина.
Кимао вновь заполнил ее тело. Такое мягкое, такое податливое и родное...
— Теперь я знаю, как ты хочешь заниматься любовью, — прошептал он, склоняясь к ее уху.
— О чем ты? — простонала Данфейт, хватая воздух ртом.
— О нежности, — засмеялся Кимао и провел языком по ее виску. — Ты любишь ласку, таешь от прикосновений. Страсть тебя не привлекает. Ты полагаешь, что искренность может выражаться только в нежности. Я подарю тебе ее. Я дам тебе все, что ты захочешь. Только будь со мной. Просто будь со мной...
Глава 23
Данфейт проснулась в пять утра. Протянув руку в сторону, она нащупала простыню и... ...никого. Дани нахмурилась и поднялась с постели. Приняв душ и замотавшись в халат, висевший в ванной на стене, она тихо спустилась вниз и замерла у подножия лестницы. Кимао готовил завтрак на кухне.
— Доброе утро, — спокойно произнес Кимао, заметив ее появление.
— Ты опять проснулся раньше меня!
— В этом тебе меня не переплюнуть!
Дани прошла на кухню и остановилась рядом с ним, глядя на кастрюлю, в которой варилась овсяная каша.
— Солил?
— Да.
— И сахар добавил?
— Да.
— А масло?
— Естественно.
— Опять густую варишь?
Кимао приподнял одну бровь и посмотрел на Данфейт.
— Это — рецепт Ирии.
— Я поняла, — ответила Дани и потянулась за пачкой молока, добавляя его в кастрюлю.
— Вылет в девять, а ты еще ничего не собрала!
— Позавтракаю и поеду домой, — произнесла Данфейт. — Эрика то же еще ничего не собирала.
— Каша готова.
Данфейт заглянула в кастрюлю и поморщилась.
— Переборщила с молоком...
— Ничего страшного.
Кимао достал тарелки и усадил Данфейт за стол. Дани поковырялась ложкой в каше и, отложив прибор, подперла рукой голову, глядя, как Кимао быстро справляется с завтраком. В какой-то момент она заерзала на стуле, словно подыскивая для себя позу поудобней, и потянулась за кружкой с чаем.
— Почему ты нервничаешь? — спросил Кимао, глядя, как она держит кружку у самого рта и не решается сделать первый глоток.
— Я не видела отца пять лет. Я не общалась с ним четыре года. И не уверена, что хочу услышать его голос вновь.
— Он — твой отец. Он — твои корни, от которых нельзя отказываться.
— По этой причине ты с братом все еще общаешься с Ри?
— И по этой тоже.
— Я хотела попросить тебя кое о чем.
— О чем?
— Я не намерена посвящать отца в наши отношения. Для него все должно остаться так, как было. Я — аркаин, который учится в Академии за его деньги, а ты — друг Айрин, которого она любит уже более пяти лет.
Кимао положил приборы на стол и внимательно посмотрел на Данфейт.
— Я не стану этого делать.
— Что? — не поняла Данфейт.
— Я сказал, что притворяться и выставлять твоего отца дураком не собираюсь. Ты — моя матриати, моя женщина во всех смыслах. Мы едим вместе, тренируемся и учимся вместе, мы вместе спим и живем.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |