Из возгласов Утакаты, ответов делегации Тумана и поклонов Хотару, тут же все выяснилось, вплоть до того, что девушка сбежала из родной деревни, пока ее дедушка и глава клана отсутствовал. И что она уговорила посланных за Утакатой взять ее тайно с собой, и наплела им про любовь всей жизни, и шиноби то ли поверили, то ли просто решили прихватить наследницу клана, все-таки не простая крестьянка.

К тому моменту возмущенный Утаката уже готов был бежать обратно на корабль.

— Стойте! — вскинула руку Мэй. — Выслушайте меня, Пятую Мизукаге, а уж потом делайте, что хотите.

Конечно, Мэй, разгадавшей Хотару и осведомленной об обстоятельствах жизни Утакаты, не составило труда предложить решение, которое устроило всех.

— И вспомни, — сказала Мэй, глядя на целующихся Хотару и Утакату, — ведь ее дедушка приезжал, ну поругался немного, но уехал, не забрав внучку, не так ли? Раз уж глава клана отпустил наследницу, то Конохе не с руки влезать в такое дело.

— Дедушка, возможно, хотел правнуков, — проворчал Ао, коснулся повязки на глазу с бьякуганом, — но мне вот что-то не хочется, чтобы из-за этого у Тумана были проблемы.

— Поздно, Ао, поздно, — улыбнулась Мэй. — Как Хотару не смогла усидеть дома и побежала за любимым, так и Утаката теперь уйдет вслед за ней, вздумай мы отправить ее обратно в страну Огня.

При этом Мэй не удержалась и опять сама себя мысленно похвалила за грамотное решение, позволившее при минимуме усилий решить проблему. Всего-то надо было поселить Хотару и Утакату рядом, дать девушке наставников из числа шиноби Тумана, и в разговоре с глазу на глаз объяснить, что нельзя называть джинчурики сенсеем. Дела сразу наладились, ибо Утаката, как выяснилось, в глубине души тоже неровно дышал к Хотару.

Еще Мэй привычно вздохнула, что у нее самой, похоже, такого Утакаты в жизни не будет.

— Будут у них дети и что с того? — махнула она рукой в сторону Ао. — Будут они шиноби Кири, нам нужно пополнение, мы и так сейчас слабейшие среди всех Деревень, и боюсь, такими и останемся, даже после войны.

— Возможно, Суна падет, — заметил Ао, глядя, как Утаката поднимает на руки Хотару и несет ее. — Во всяком случае, ваше решение, Годайме, сохранить нейтралитет, оказалось самым верным.

— Да уж, — фыркнула Мэй. — Полчаса хохотала, когда увидела приглашение от Ооноки присоединиться к коалиции Деревень! Нет уж, сами напали на Лист, пусть сами и разбираются! Да окрепнет дружба Тумана и Листа, после войны нам это пригодится.

— И все же, я считаю, что Камень-Облако смогут одолеть Лист, — упрямо пробормотал Ао.

Мэй ничего не ответила, задумчиво накручивая прядь волос на палец и наблюдая, как Утаката и Хотару скрываются вдали. Где-то там находился знаменитый Грот влюбленных, куда и сама Теруми бегала, когда была юной куноичи. Быть с любимым под шум и брызги волн может и не так приятно, как звучит, но очень романтично и точно никто ничего не услышит, даже притаившись за соседним камнем.

— Время покажет, — дипломатично вздохнула Мэй и поднялась.

Она помнила, как на встрече с Цунаде та продемонстрировала часть техник Конохи, и с улыбкой предложила постоять в стороне в будущей войне. Также Мэй заверили, что если на нее кто-то нападет, Лист всегда поможет, и поэтому Теруми молчала об увиденном, заботясь о будущем Тумана. Да и не стоило расстраивать Ао, убеждая, что Лист победит, в конце концов, хорошие помощники на дороге не валяются, а Мэй очень дорожила помощью Ао.

5 мая 79 года. Гора Мьёбоку, анклав Жаб.

— Поразительно, — пробормотал Джирайя, обходя кругом и разглядывая сидящего Наруто. — Просто невероятно.

— Что именно, Эро-Сеннин? — настороженно спросил Наруто, провожая взглядом Джирайю.

Зрачки в форме прямоугольника, зелено-болотный цвет и оранжевые веки, вот и все, что изменилось в Наруто после освоения режима Отшельника. Конечно, он упорно тренировался, и Джирайя ему помогал советами, и Фукасаку, и сама обстановка на Мьёбокузане способствовала освоению.

И все же — освоить за месяц сенмод, было в этом что-то невероятное, о чем Джирайя и сказал Наруто.

— Я должен стать сильнее, — воскликнул Наруто, — и я стану! Некогда сидеть, Эро-Сеннин, я должен стать еще сильнее! Давай начнем тренироваться!

— Погоди, Наруто, — вмешался Фукасаку, сидевший в стороне.

До этого он с явно видимым удовольствием наслаждался картиной того, как Наруто "всухую", без помощи жабьего масла и ускорителей, входит в сенмод. Успехи ученика — всегда удовольствие для учителя, а Фукасаку приложил лапу к обучению не только Джирайи, но и Наруто. Да и форма трансформации Наруто показывала, что он достиг практически безупречного сенмода, такого, при котором изменяются только глаза и веки. Сенмод Джирайи, например, был лишь удовлетворительным, он частично превращался в жабу и не мог сам собирать природную энергию, только использовать переданную.

— Нужно выяснить продолжительность твоего сенмода, — пояснил он, и Наруто замер.

В какой-то момент глаза Наруто снова стали синими, а окраска век исчезла.

— Пять минут, отличный результат для новичка, — одобрительно квакнул Фукасаку. — Но это в неподвижном состоянии, в бою ты бы вышел из сенмода раньше, израсходовав сенчакру в техниках.

— Пять минут — это мало! — покривился Наруто, вскакивая. — Может, есть возможность собирать природную энергию в движении?

— Это невозможно! — в один голос закричали Фукасаку и Джирайя.

— Но сестренка Гермиона ведь может, ты же сам рассказывал, Эро-Сеннин?!

— Она не шиноби, — вздохнул Джирайя, — ты готов снять хитайате и отказаться от возможности стать Хокаге, чтобы получить способности Гермионы?

Наруто отчаянно замотал головой, задумался, сосредоточенно морща лоб.

— Ладно, тогда мне надо еще потренироваться, — сказал Наруто, — чтобы собирать больше энергии, чтобы ее хватало на весь бой. Не будет же противник ждать, пока я посижу и еще соберу энергии, верно?

— Правильно! — воскликнул Джирайя. — Молодец, Наруто!

— Так мы теперь с тобой два жабьих отшельника, Эро-Сеннин! — закричал Наруто, выставляя палец. — А мне теперь можно сакэ? И сходить с тобой на источники, нэ, Эро-Сеннин? Или лучше давай вернемся в Коноху и поразим

— Стоп, Наруто! — многозначительно поднял палец Джирайя. — Ты еще только в самом начале пути Отшельника. Сейчас потренируйся собирать энергию, больше энергии, дольше оставаться в режиме Отшельника.

Фукасаку открыл уже рот, чтобы сказать, что он и Ма могут сидеть на плечах Наруто, передавая энергию, и захлопнул. Непонятно было, как же тогда Джирайя, это раз, и сам Джирайя подал знак, это два.

— Но потом ты купишь мне десять мисок рамена, Эро-Сеннин!

— Конечно, Наруто, куплю даже двадцать, ты заслужил, — ласково улыбнулся Джирайя.

— Йуху! Саске — я спасу тебя! Сакура — вот увидишь, я тоже сильный! Карин, держись, сестренка, скоро я приду! — громкость, да и разборчивость возгласов падала по мере того, как Наруто забегал все глубже в лес-папоротник.

— Да, теперь я начинаю верить, что Наруто может быть ребенком из пророчества, — вздохнул Джирайя и развел руками. — Идеальный сенмод за такой короткий срок, это невероятно.

— А раньше не верил, Джирайя-чан? — неожиданно развеселился Фукасаку.

— Поймите, учитель, Наруто — это Наруто, но риннеган — это риннеган, — покачал головой Джирайя.

— Ты же сам говорил, что там глаза не в том ребенке, и какие-то куклы, тоже с риннеганом.

— Я много думал об этом и, кажется, нашел разгадку, теперь надо ее только проверить. Раньше я не покидал Мьёбоку, из-за Наруто, но теперь вижу, что он в порядке, и его освоение режима Отшельника лучшее тому доказательство.

Джирайя привычно поправил свиток за спиной, и Фукасаку опять хихикнул.

— Ты соскучился по выпивке и девушкам, и тебе не терпится похвастаться новой книгой.

— Не без этого, — широко улыбнулся Джирайя. — Теперь, когда Наруто в порядке, думаю, я могу отвлечься немного, на пару дней, в принципе, можно даже не покидать Коноху, есть и там веселые места.

— Давай, — добродушно усмехнулся Фукасаку, — я скажу, что тебя вызвала Годайме Хокаге по неотложному делу. Я и Ма пока попробуем синхронизироваться с Наруто, покажу ему Кавазу Кумите, поработаем с техниками в сенмоде, найдем, чем заняться, в общем.

— Спасибо, учитель! — воскликнул Джирайя, поклонился и исчез.

Отправляться в Коноху ему пришлось вынужденно, сам Джирайя предпочел бы первым делом прыгнуть в страну Горячих Источников, и там трое суток плескаться с девушками, набираясь вдохновения. Но там теперь повсюду бродили шиноби Кумо, и Джирайя не стал рисковать. Онсен в Конохе лучше чем отсутствие онсена, и Джирайя прыгнул в Лист, решив, что еще можно порадовать Какаши черновиком новой книги "Энергия Отшельника". Хорошие отношения с командиром АНБУ никогда не помешают, это Джирайя всегда знал. Уже вскоре, Джирайя заливал сакэ мысли о том, что Ю-но-Куни захвачена Облаком и плескался в источнике, а когда ему надоело, встал и, пошатываясь, отправился в "Лепесток Лотоса".

— Эро-Сеннин ушел на миссию? — немного огорчился Наруто и тут же просветлел лицом. — О! Точно! Я знаю, чем его порадовать!

Он сел в позу Лотоса и быстро вошел в сенмод, после чего вскочил и сложил несколько печатей.

— Искусство Отшельника: Ойроке-но-Дзюцу!

— Похожа! — одобрительно квакнул Фукасаку в адрес Наруто-Цунаде. — Только на настоящей одежды было больше!

— В-том то и дело, — всколыхнув знаменитыми грудями, голосом Наруто ответила копия Цунаде. — Эро-Сеннину нравится, когда девушки без одежды!

Тут он покраснел, смутился, техника Соблазнения спала, и уже настоящий Наруто тихо пробормотал.

— Мне бы тоже, наверное, понравилась Сакура без одежды.

После чего уже громко сказал.

— Фукасаку-сама, а почему моя техника осталась прежней?

— А ты думал, что сенмод ее улучшит? — с любопытством спросил старый жаб.

— Ну, эээ, — Наруто почесал в затылке, — Эро-Сеннин мне говорил, что сенмод все техники делает мощнее, вот я и думал, что техника Соблазнения тоже станет мощнее.

— Твоя техника соблазнения, это же модификация Хенге, не так ли? Как может стать Хенге мощнее, ммм, что-то не представляю. Разве что иллюзия станет совершеннее, можно будет потрогать и унюхать, и даже сенсоры не смогут ощутить подделку? — размышлял Фукасаку. — Нет, Наруто, для проверки сенмода ты выбрал негодный пример. Твоя стихия Ветер — ты знаешь техники этой стихии?

— Да! И еще Эро-Сеннин и самураи учили меня пускать чакру Ветра в оружие! — подпрыгнул Наруто.

— Вот, теперь снова войди в режим Отшельника, и поработаем с техниками Ветра, — степенно огладил бородку Фукасаку, — думаю, там ты сразу увидишь разницу. А потом я покажу тебе приемы Кавазу Кумите.

— Что это? — удивился Наруто.

— Рукопашный бой жаб, используемый в режиме Отшельника, — хитро прищурился Фукасаку и угадал.

— Да! Да! Научите меня Кавазу Кумите, Фукасаку-сама! — крики Наруто разносились по всей Мьёбоку.

12 мая 79 года. Резиденция Даймё, страна Огня.

В Конохе, как ни крути, война ощущалась.

И дело даже не в том, что там по улице строевым шагом маршируют батальоны генинов, этого как раз нет. В смысле батальонов и маршей нет, а курс молодого бойца они проходят в Лесу Смерти, насколько мне известно. Но вот этот самый, что называется, дух войны там ощущался повсеместно. Нет-нет да мелькнет перебинтованный шиноби или со свежими шрамами. Или военная полиция кого-то крутит, что значит очередной недогенин из сельской местности ошалел, попав в Коноху, напился и давай буянить. Лица у людей стали строже, еды и развлечений поменьше, да и бдящие сверху летуны тоже напоминают. Хорошо хоть аэростаты не повесили, все-таки шиноби не самолеты, их стальным тросом не возьмешь.

Ну и так далее, и так далее, начиная с Шизуне, которая стала приходить домой раз в неделю, и, заканчивая собственным нервозным ожиданием того, что тебя дернут по красной тревоге. К счастью, больше не дергали после той атаки в марте, но все же нервозность оставалась. Как ни старалась Коноха мягче вести войну, все же война — это война.

Регулярно кого-то хоронили, установили две новые мемориальные плиты и там высекались свежие имена. Гибли шиноби, наши и чужие, гибли горожане, крестьяне, дети, родители, мужья, жены, и все, что я мог с этим сделать: работать еще быстрее, выше и сильнее. И трусливо прятаться в Конохе, аки страус, отгораживаясь психологическими барьерами того, что не вижу войны, не участвую в ней, не сражаюсь, а значит, и не беру ответственность за всех погибших на себя.

В глубине души знаю, что именно мое появление стронуло лавину с места, и поэтому ответственность все же на мне. Знаю и прячу от самого себя, затушевываю, скрываю этот факт, иначе останется только засунуть палец в нос и кастануть что-нибудь убойное, чтобы наверняка. Но организм хочет жить, и под угрозой пальца в носу вертится и крутится, придумывает оправдания и затирает, размывает мысли и воспоминания.

И нельзя сказать, что я этому не рад.

Так вот, то в Конохе. Здесь, в резиденции Даймё, война не ощущается.

По моим очередным дилетантским представлениям, здесь должна была стоять бюрократическая кутерьма, носиться курьеры с донесениями, генералы морщить лбы, бумаги, планы, сводки, логистика, припасы и прочая тыловая — хозяйственная деятельность, без которой не бывает победы. Ну и почему-то пару раз меня переклинивало на видении акции: "Чакрометалл — фронту!" в рамках которой население страны Огня несло чакрометалл на пункты приема, откуда его отправляли в Коноху на переплавку и изготовление оружия.

Но нет, ничего подобного здесь не происходило и не происходит.

Тихая, деловая и размеренная активность, на мой взгляд, присущая скорее мирному и спокойному времени, здесь норма жизни. Чиновники работают по графику, делая обширные перерывы на обед, придворные занимаются своими делами, являя роскошь и вычурность нарядов с одной стороны, и подражание военной форме шиноби и призывы к умеренности с другой. Дайме, в возрасте близком к пожилому, с изрядно набеленным и насурьмленным лицом принял меня в первый же вечер, и весь разговор свелся к десятку вежливых фраз.

При этом не поймите неправильно, Даймё помогает Конохе, чем и как может, военные налоги, высвобождение шиноби с миссий, деньги и так далее. Просто делается это без огонька и без надрыва, с подчеркнутым сохранением спокойствия. И все поведение Даймё — сохранение спокойствия и равновесия, между двумя фракциями при дворе. Классика жанра, Лорд-Феодал выступает в роли балансира, две группы тихо, закулисно грызутся между собой, он поддерживает и тех, и тех, не давая никому взять вверх, и тем спокойно правит.