Новый курс Рузвельта в САСШ уже начал буксовать, требовались дальнейшие, значительные вливания денег в экономику, а это означало, что деньги будут дальше дешеветь. Если для тех, у кого их нет, это просто слова, то для тех, у кого их много, или очень много, это уже первые звуки похоронного марша. Выходить из кризиса за счет инфляции и обесценивания своих состояний никто не хотел, и поэтому, война в Европе была спасением. Продавать обеим сторонам конфликта все, что нужно для войны, новые перспективы после ее окончания, возможность что-то хапнуть у обессиленных друзей, что может быть прекрасней этого? Нужно долго думать, так сразу на ум ничего не приходит.
Английские друзья, ни о каких союзах с коммунистами и слушать не хотели, но требовали, чтоб все отношения СССР с нацистской Германией были свернуты. Он старался, как мог. Все развивалось прекрасно до открытия татарской нефти и месторождений алмазов. Нетрудно было посчитать, что бакинской нефти на двоих не хватит, и очень скоро Советский Союз будет вынужден сокращать поставки в Германию, что станет лишним поводом для войны. Немцы соглашались давать деньги и оборудование только под поставки нефти, зерна и другого сырья, необходимого их промышленности. То, что Боливар двоих не вынесет, было понятно давно. Но последние открытия резко усилили экономические связи с Германией. Советский Союз получил крупный кредит, буровое и другое оборудование для быстрейшего развития нового нефтяного района. Предложение совместно развивать Архангельское месторождение алмазов, пока встречало упорное сопротивление Гитлера, но посол в Германии сообщал, давление промышленников нарастает и, вполне возможно, что канцлер уступит. Все это уже было не очень хорошо. К этому добавилось интенсивное планирование и начало строительства оборонительных сооружений вдоль западной границы СССР, развитие истребительной авиации и регулярные проверки боеготовности воинских частей, что тоже не способствует уверенности потенциального противника в легкой победе. А кто будет воевать, если он не уверен в победе?
Все эти события странным образом совпали с приездом в Москву этой таинственной девушки, с которой Максимовичу даже не удалось познакомиться. Зиновий Борисович наотрез отказался проводить любую деятельность с ней, кроме устранения.
— Максим Максимович, первую часть операции мы провели. Вы помогли моей семье выехать, и перевели им на счет половину суммы. Никто никому ничего не должен. Объект вам известен. Хотите ее разрабатывать, — у вас есть для этого масса возможностей. За вторую половину суммы я могу провести только ее ликвидацию. Выбор за вами.
— Мне нужно подумать. Завтра я дам вам ответ.
Пытался Максимович уговорить своих американских друзей не спешить и организовать похищение такого ценного объекта. Ведь если их подозрения оправданы, и эта девушка действительно имеет отношение к событиям последних полутора лет, то трудно даже представить, какие тайны могут быть ею раскрыты. Но ему ответили, что могут помочь только деньгами, все остальное он должен организовать самостоятельно и в течение относительно короткого времени. Пытался Максимович воспользоваться своими кавказскими связями, как-никак воровать девиц — это давняя традиция горных народов. Но и там не обломилось. Едва только речь заходила о том, что девушка знакома с вождем и находится под охраной, как интерес к деньгам и прочим обещанным благам тух на глазах, и Максимовичу мягко отказывали. С тяжелым сердцем он был вынужден дать добро Зиновию Борисовичу на проведение операции. Рисковать нельзя. Большая часть денег его семьи были вложены в американские ценные бумаги, которые, вместо того чтоб дорожать и приносить доход, подешевели в три-четыре раза. Подъем американской экономики — это была сфера жизненных интересов Максимовича и его фамилии.
Литвинову нравились САСШ. Это была пока единственная страна в мире, которой правят финансисты, и так, по его мнению, должно быть везде. Только людям, умеющим считать деньги, можно доверять такое ответственное дело, как руководство страной.
Прошло одиннадцать часов, крайний назначенный срок, телефон звонил часто, но звонка от Зиновия Борисовича не было. Только в час дня Максим Максимович вынужден был принять очевидное. Операция провалилась, Кацнельсон не позвонит. Это было неприятно, предстояли новые хлопоты, а этого Литвинов крайне не любил. Хлопоты мешают радоваться жизни. За себя Максимович не переживал. Ежов уже давно точил на него зубы и приносил Хозяину горы показаний, в которых Литвинова обвиняли во всех смертных грехах. Даже если Зиновий Борисович даст показания, это ничем не будет отличаться от тех папок, которые Сталин ему уже показывал. Без полноценного "корпус деликти" его не тронут, это грозит очень серьезными осложнениями с САСШ, а на это никто не пойдет. Последние три-четыре года САСШ оставалась единственной страной, которая продавала СССР высокотехнологическое оборудование, в котором отказывала Германия. Была еще Франция, но по ряду позиций она серьезно уступала и Германии, и САСШ. Так что за себя Литвинов не переживал. Спускаясь по ступенькам в наркомовскую столовую, где у него был отдельный кабинет для спокойного приема вкусной и здоровой пищи, Максим Максимович напряженно думал, кто ему может помочь в его деле.
* * *
Сталин встретил их, как обычно, шагая по кабинету. Поздоровавшись, он, не слушая возражений, усадил их за длинный стол, а сам продолжил движение.
— Товарищ Артузов, доложите, что у вас случилось?
— Сегодня в девять часов восемнадцать минут на завод "Радиолампа", предъявив фальшивые удостоверения работников НКВД, проникли двое злоумышленников с заданием ликвидировать Стрельцову Ольгу. Связи с Москвой не было, они предварительно перерезали провода, возможности проверить их полномочия у представителя НКВД на заводе, товарища Бортникова, не было. Убив его, они закрыли кабинет и выдвинулись в направлении лаборатории, где работает Стрельцова. К счастью, Ольга заметила их первой, заподозрила неладное, и успела приготовиться к схватке. В результате перестрелки один из нападавших, Леонид Панфилов — убит, второй взят живым. Тяжело ранен один из Ольгиных охранников, лейтенант Столетов. Ему сделана операция, доктора характеризуют его состояние как удовлетворительное. В результате показаний задержанного, старшего лейтенанта НКВД Заварницкого, которые он дал по дороге, Ольгой Стрельцовой, совместно с сержантом Цветковой, был арестован его непосредственный начальник, организатор покушения, замначальника НКВД Украинской ССР, Кацнельсон Зиновий Борисович. Он был допрошен и дал показания. Показания у меня с собой, можете ознакомиться с ними.
— Позже, скажите коротко, что он рассказал.
— Согласно его показаний, он полгода назад, по своей инициативе связался с резидентом английской разведки, помощником атташе Арчибальдом Смитом. Его цель была сбежать из СССР за границу. Смит обещал помочь и якобы готовил документы для него и для семьи. Три месяца назад он дал Кацнельсону задание найти агента "Ольгу", связанную с ИНО или со мной лично, и встречавшуюся несколько раз с вами, товарищ Сталин. Со слов Кацнельсона, догадался Смит о ее существовании по косвенным данным. Слухи, анализ ваших выступлений и принятых решений в том и в этом году, дошедшие до него сплетни работников секретариата относительно ее первых писем. В показаниях это подробно расписано. Сотрудникам Кацнельсона выйти на Ольгу удалось благодаря длинному языку моего шофера. На одной из пьянок он сказал фразу, которая послужила ключом для определения места работы Ольги, и в дальнейшем ее идентификации. Это, вкратце, все, что рассказал Кацнельсон на первом допросе. Отдельно он добавил, что товарищ Стрельцова, с применением противозаконных методов допроса, сразу после задержания заставила его подписать показания против товарища Литвинова, от которых он официально отказывается. Видимо, это те листочки, которые вы держите в руках? — Артузов с ехидной улыбкой обратился к Ольге.
— Так точно, товарищ бригадный комиссар. Извините, забыла вам сразу отдать.
— Расскажите подробно, товарищ Стрельцова. — Сталин недовольно нахмурился.
— После задержания Кацнельсона мне удалось задать ему несколько вопросов по свежим следам, до приезда товарища Артузова. Меня очень интересовал вопрос, кто и почему хочет меня убить. Я читала в какой-то книжке, что допрос непосредственно после задержания очень эффективен, так как у преступника нет времени сочинить достаточно правдоподобную историю, скрывающую истинные причины. Мне удалось выяснить, что задание на мой розыск и ликвидацию, Кацнельсон получил от Литвинова. Почему меня нельзя оставить в покое, он ему, естественно, не рассказывал, но это нетяжело угадать, думаю, такое задание он получил от своих английских и американских хозяев, которые хотят стравить СССР и Германию. — Оля не могла не заметить, как недовольно скривился Сталин, услышав о Литвинове.
— У вас есть какие-то доказательства таких обвинений, кроме этих бумажек, подписанных Кацнельсоном?
— Доказательства, при желании, можно получить, но это непросто. Нужно добиться от Кацнельсона, под какой фамилией его семья выехала за рубеж, выяснить, кто способствовал оформлению документов и виз. Тогда сразу станет ясно, к кому ниточка тянется, к Литвинову или Смиту. Хочу только подчеркнуть, что басня про Арчибальда Смита не выдерживает никакой критики. Начнем с простых вопросов: откуда Кацнельсону могло быть известно имя Смита? Каким образом ему удалось выйти с ним на контакт, так, чтоб этого не заметили сотрудники НКВД, отслеживающие контакты Смита? Ну и самый непонятный мне момент: какую помощь может оказать Смит в вопросе пересечения советской границы замначальнику НКВД Украины? Зачем Кацнельсону его помощь, если он, при желании, вполне мог самостоятельно решить этот вопрос? Совершенно очевидно, что первая часть басни искусственно прилеплена, чтоб скрыть имя настоящего заказчика. Вторая часть рассказа правдива полностью, что еще раз подчеркивает — основная задача Кацнельсона, скрыть имя настоящего заказчика.
— Хорошо, следствие разберется. Я думаю, своему начальнику вы достаточно доверяете, и не будете настаивать на собственном участии в расследовании? За обезвреживание столь опасных врагов, проявленный героизм и находчивость, я думаю, мы представим вас к очередному званию и правительственной награде.
— Служу трудовому народу!
— Сейчас мы должны решить вопрос, как вам жить и работать дальше, чтоб исключить подобные инциденты. Надеюсь, вы понимаете, что после того, как ваши данные стали известны врагам, ваша дальнейшая работа на заводе "Радиолампа" невозможна?
— Это мне совершенно ясно.
— Поэтому мне бы хотелось сперва выслушать ваши предложения, товарищи. Что вы думаете по этому вопросу? Начнем с вас, товарищ Стрельцова, у вас есть какие-то конкретные пожелания?
— Есть, товарищ Сталин!
— Ну что ж... интересно ... мы вас внимательно слушаем.
— Во-первых, хотелось бы отметить, что ничего страшного не случилось. Все произошедшее совершенно закономерно. Наивно думать, что такой объем проделанной работы останется незамеченный нашими врагами, и они не начнут искать причины. Было первое письмо, которое читало много людей. Там был предсказан ряд событий. Когда они начали сбываться, кто-то вспомнил, кому-то сказал, этого достаточно, чтоб поползли слухи. И то, что это случилось только через полтора года и в форме попытки ликвидации, говорит о хорошей работе НКВД. Хочу отметить, что моя ликвидация ничем Советскому государству не угрожает, это уже жест отчаяния со стороны наших врагов. Намного логичней было бы подготовить попытку захвата и переправки меня на территорию, где можно бы было выяснить, какой информацией я располагаю. Но наши противники, понимая всю утопичность такой идеи, действуют по принципу — "Так не доставайся ты никому". В ситуации, когда никакой новой информацией я с руководством страны поделиться не могу, это, как я уже сказала, никакой угрозы не представляет. Для меня лично несколько преждевременно, но обо мне речь не идет.
— Товарищ Стрельцова, вы бы не могли закончить свое затянувшееся вступление и перейти к сути вопроса?
— Слушаюсь, товарищ Сталин. Для себя я вижу два желательных варианта, и третий, который в математике называют тривиальным. Первый из них назовем — "Золотая клетка". Живу в строго охраняемом месте, все мои маршруты заранее известны моей охране, которая от меня не отходит ни на шаг. Не буду долго описывать очевидное. Для того чтоб мне этот вариант был приемлемым, необходимо мое участие в делах государства, адекватное способу жизни. Не знаю, как вы назовете мою должность, доверенное лицо, личный консультант, секретарь-референт, придворный шут — это не имеет значения. Для меня важно принимать участие во всех вопросах жизни страны, и иметь возможность высказать свое мнение.
Глядя на кислые выражения лица у обоих слушателей, красноречиво говорящие — "что себе воображает эта девчонка", Ольга улыбнулась, затем продолжила:
— Второй желательный вариант назовем — "Фальшивая золотая клетка". Хочу кое-что акцентировать. Для всех нас, и, в первую очередь, для страны важно только одно — чтоб я смогла осознать и осмысленно выразить те знания, которые крутятся в моей голове. Я чувствую, что мне для этого нужна смена места и вида деятельности, все остальное мы с Артуром Христиановичем перепробовали. Если смотреть на мое задание с этой точки зрения, то предлагаемый вариант самый перспективный. На закрытую охраняемую дачу селят девочку — моего двойника. Она редко выезжает, делает вид, что работает, к ней иногда возят Лосева. Раз в три-четыре месяца двойника возят в Кремль и назад, делая вид, что она встречается с вами, товарищ Сталин. Сережу Столетова туда селят после выздоровления. Товарищ Артузов к ней иногда приходит. Идеальная ловушка для будущих злоумышленников и проверка — сколько проживет "Ольга" в золотой клетке, и насколько серьезны намерения ее ликвидировать у наших врагов. Я тем временем становлюсь Леонидом Панфиловым, в звании лейтенанта НКВД, с перспективой стать старшим лейтенантом, отбываю согласно полученному предписанию на Дальний Восток и занимаюсь проверкой боеспособности Дальневосточной армии. Поработаю два-три месяца — отзовете обратно в Москву, я закончу досрочно военную академию и буду проверять командный состав РККА на умение действовать в сложной обстановке. Почему-то мне кажется, что это у меня будет хорошо получаться, — Оля холодно улыбнулась. — И самое главное, я почему-то уверена, что эта деятельность пробудит в моей голове новые знания, имеющие очень большое значение для страны. С другой стороны, этот маскарад дает практически полную гарантию, что меня никто не найдет.
— Да ... от скромности вы не умрете, товарищ Стрельцова. А какой третий вариант вы имели в виду?
— Тривиальный вариант подразумевает мою ликвидацию. Пользы никакой, но и вреда не будет.
— Понятно... интересные у вас мысли в голове... товарищ Артузов, что вы думаете по этому вопросу?
