Мы идем домой, прижавшись друг к другу и останавливаемся лишь для того, чтобы, обнявшись, целоваться на виду у прохожих. Наплевать! Впервые после смерти родителей ощущаю такой сильный прилив эмоций и энергии. Впервые хочу жить, как никогда раньше...
Мы проходим под мостом, утром заставившим меня остановиться. Сейчас предчувствие возникает вновь... Я оборачиваюсь и пытаюсь высмотреть что-нибудь нетипичное, ошибки кода, что-то, выбивающееся из общей массы...и на ум приходит происшествие с ирисом. И твердая уверенность, что об этом нужно рассказать Тео. Я останавливаюсь, привлекая его внимание, и разворачиваю лицом к себе:
— Ты должен кое-что знать...
— О чем? — Тео смотрит серьезно, мигом растеряв приподнятое настроение.
— Про нас с Домиником...
— Доминик?.. — начинает Тео...
— Здравствуйте, Рен. Добрый день, Тео, — появляется предмет нашего диалога, словно черт из табакерки...
Я оборачиваюсь, обнаруживая позади себя парочку — ириса и Сури — которые, по всей видимости, сегодня решили прогуляться вместе ввиду того, что провожатый в моем лице пациенту больше не светит. Ирис смотрит несколько затравленно: он не ожидал так скоро вновь со мной повстречаться, и ему неловко находиться рядом, однако — я больше чем уверена в этом — поздороваться его потянула неведомая сила... Потому что я сейчас ощущаю то же самое, и только близость Тео не дает кинуться в руки к Дому. Нельзя. Нельзя, повторяет рассудок, это не ты, очнись!
— Какими судьбами? — щурится некромант.
Я уверена, что он избавил меня от возможности разговора, потому что почувствовал смущение, начавшее распространяться волнами. За что я ему очень благодарна. Если бы не Тео...я даже боюсь представить, что вообще могло бы произойти. Если бы не Тео...я сегодня не прошлась бы под этим мостом.
Мы отходим на незначительное расстояние, и теперь я могу спокойно понаблюдать открывшийся вид с нашего места обзора. Мы с ирисом, как по команде, оборачиваемся в ту сторону, откуда слышится гудок приближающегося поезда. А дальше наступает шок.
Вместо одной из опор моста я вижу тот самый программный код, который отсвечивал когда-то в зеркальной стене. Мы с Домиником в ужасе переглядываемся, Тео и Сури не понимают, что происходит. Черт, они же не видят этого!
— Опора сейчас рухнет! — кричу я, что есть силы, и начинаю отгонять находящихся в непосредственной близости от моста людей.
Ко мне подлетает Тео и оттаскивает на безопасное расстояние:
— Стой здесь, я приведу помощь! — его шипение отзывается в мозгу стоп-сигналом, и я застываю, как вкопанная.
В ту же секунду некромант телепортируется с места действия, а я, очнувшись, снова начинаю оповещать всех о приближающейся катастрофе. Строчки кода исчезают вместе с металлической опорой и частью железнодорожного полотна...сошествие с рельсов неизбежно... Я в ужасе закрываю глаза.
В тот момент, когда поезд на полной скорости пролетает разрушенную часть рельс, одновременно происходит несколько событий: три первых вагона состава, протаранив оградительные решетки, срываются с моста вниз, ко мне подскакивает появившийся, словно из ниоткуда, Тео, телепортируя с возможной траектории движения состава и прикрывая от опасности спиной, а в центр площади, на которой разворачивается трагедия, выступает Кельвин Джонс. За ним, видимо, и отправился Тео, приходит на ум запоздалая мысль, когда я из-за спины некроманта наблюдаю за тем, что творит менталист: он моментально восстанавливает полотно, выставив вперед руки и заставляя оставшиеся наверху вагоны поезда идти по ранее заданной траектории. Рядом с ним появляется Кловис, аннигилирующая ударную волну от встречи вагонов с землей и тем самым спасающая не успевших разбежаться людей, а также примыкающие к площади небольшие домики от неминуемого столкновения с частью состава. Что творится с пассажирами внутри пострадавших вагонов, я даже боюсь предположить. Кловис, сменяя менталиста, который почти летит к съехавшим вагонам, заставляет поезд наверху остановиться. Так, вдвоем, они минимизируют потери, осторожно останавливая столкнувшуюся с землей часть поезда, и я, вырываясь из объятий Тео, потрясенно наблюдаю результаты...
Сури и Доминик помогают Кельвину вытаскивать из окон покореженных металлических коробок пострадавших. Некоторые еще живы — последнему вагону повезло больше остальных — а мертвых складывают отдельно от остальных. Их неестественно скорченные тела — следствие многочисленных переломов — вызывают у меня приступ тошноты, а темные разводы на коже и одежде — не что иное, как кровь — желание сбежать отсюда подальше. Ненавижу смерть. Особенно, когда она случается на моих глазах. Ничего не могу с собой поделать — ненавижу мир, в котором возможна подобная несправедливость!
Сури занимается ранеными, в то время как Доминик, Кельвин и освободившаяся Кловис приступают к первым двум вагонам. Именно в это время я слышу четкую инструкцию Тео:
— Погибли тридцать человек, Рен. Ты сейчас переходишь за Грань и хватаешь всех их разом, впитывая в себя, потом возвращаешься и передаешь мне, поняла?
Я в ужасе смотрю на него — не в моих силах за один раз перенести столько душ, нет, пожалуйста, не заставляй меня делать это! — но Тео неумолим:
— Это разрыв реальности, не вытащишь сейчас — они останутся за Гранью навсегда без возможности перерождения, ты этого хочешь? — я яростно мотаю головой, и он продолжает. — Значит, собери волю в кулак и достань их, пока они не успели растеряться! Живо, Рен! — он толкает меня к полотну Грани так, словно видит его, и я моментально погружаюсь в пространство между мирами.
Удивленный Осирис пытается узнать причину моего повторного появления спустя слишком малый промежуток времени, однако я отмахиваюсь и начинаю искать души. Найти все тридцать оказывается достаточно легко: они еще сбиты в кучку и не понимают, как оказались здесь. Поэтому обещание вернуть всех обратно делает свое дело: они сразу подтягиваются ко мне, с силой влетая в тело. Если б могла говорить, точно не удержалась от крика, но я только до боли стискиваю зубы, ожидая, когда все тридцать сольются со мной. Успеваю только передать мысль Осирису о том, что это спонтанный выброс душ, и ухожу.
Возвратившись, падаю на колени, видя, как Тео и Доминик помогают Сури с лечением раненых. Кловис с Кельвином занимаются устранением упавших вагонов. Некромант, почуяв возвращение из-за Грани, мчится ко мне, не давая встретиться с землей и заключая в объятия. Удерживает в руках и спрашивает, решительно заглянув в глаза:
— Ты мне доверяешь?
— Как самой себе... — хриплый ответ вместо обычного голоса теряется на фоне всеобщего гвалта и криков о помощи.
— Перетерпи, — говорит серьезно Тео, не обращая внимания на обстановку, а в следующую минуту его губы обрушиваются на мои и я понимаю, что возвращение Доминика было не самым страшным, что удалось пережить в жизни.
Тело охватывает жар, одновременно с которым словно тысячи иголок впиваются в кожу. Силы покидают меня настолько стремительно, что я боюсь оторваться от Тео и вместе с тем желаю освободиться больше всего на свете. Когда же он прекращает поцелуй и прижимает к себе, не удерживаюсь и кричу во всю силу опоясывающей меня боли, отчего объятия некроманта становятся болезненными. Я понимаю, что нужно это пережить, но... Неужели такой ценой? Когда ощущения такие, словно не остается ни одного живого места. Ни одного способного нормально работать мускула...
Тео отрывается от меня и молит еле слышно:
— Прости, родная, обещаю, это в первый и последний раз...потерпи еще немного, и я отведу тебя домой, — не могу и не хочу отвечать, мне сейчас слишком плохо, чтобы думать о чем-то еще, поэтому почти не замечаю, как руки Тео принимаются трясти меня, чтобы сохранить связь тела и сознания. — Только дождись меня, Рен! — рычит он под конец, а я сквозь пелену боли смотрю, почему-то, на Доминика, сталкиваясь с холодным осознанным взглядом незнакомца из сна...
Вспомнил, проносится в голове молнией, вспомнил оттого, что увидел, как меня целует другой! По телу, помимо воли, пробегает волна дрожи: мне страшно, я не хочу больше пересекаться с Домиником... Тео, тем временем, усаживает меня на близлежащую скамейку.
Во взгляде Доминика читается молчаливая решимость и ожидание. Я точно знаю, что теперь он сам меня найдет, если потребуется. Оттого становится не по себе. Видеть среди всеобщего помешательства и боли одни ледяные светлые глаза и понимать, что больше от них никуда не скрыться — это страшно, и чувство самосохранения бьет тревогу: не сейчас, я еще не готова к разговору с ирисом, каким бы он ни был и что бы ни собирался мне сказать.
Я с усилием переключаю внимание на Тео, который стоит вполоборота в нескольких шагах от меня. Творец, как же он сейчас светится, возвращая души сразу тридцати телам... Аура полыхает так, что я невольно засматриваюсь, отмечая, что на спине она имеет какую-то неправильную форму... А потом меня накрывает пониманием...
Один большой светящийся шар, который Тео вытащил из меня, под действием воли некроманта расщепляется на тридцать клубочков привычного глазу размера. Способности поистине поражают: души, словно по команде, распределяются между уложенными рядышком телами, постепенно растворяясь в оболочках, и к ним навстречу уже спешат Сури с ирисом — приводить в сознание и диагностировать оставшиеся повреждения.
Смотрю на фигуру некроманта, на разом опустившиеся плечи и понимаю, как сильно он сейчас выложился. А ведь упрямый донельзя: пойдет еще ко мне и будет оказывать помощь даже в ущерб своему здоровью. Угадываю его действия почти до шага: Тео оборачивается, смотрит на меня долгим взглядом, в котором сквозит беспокойство. Пытаюсь улыбнуться, но выходит только жалкое подобие планов. Некромант хмурится и шагает ко мне, осторожно поднимая со скамейки и беря на руки. И мне снова хорошо. Я обо всем забыла. Обо всем, кроме того, что тревожит душу, когда я пытаюсь понять, кто именно выбрал себя в качестве моего защитника...
На месте лопаток у Тео виднеются уродливые обрывки ауры. Вот почему она в первый раз показалась мне больше, чем у других. Впечатление утолщения создавал именно этот участок спины. Он выглядит так, словно раньше здесь имелись какие-то образования, гораздо большие по объему, что есть сейчас. Словно Тео лишили какой-то части тела и души, особенно не церемонясь при этом. Что же могло с ним случиться? Что забрали у дорогого сердцу человека?
Внезапно я понимаю, что за недостающая часть так меня интересует... И, складывая в голове кусочки головоломки, лишь сильнее убеждаюсь в собственных выводах. Чистейшая аура, словно у ангела. Мощнее и ярче, чем у самого сильного нефилима. Способности, превосходящие любого мага из известных нашему миру. И бескорыстное желание защищать меня... У Тео отняли крылья!
Творец, я полюбила архангела...
Глава 12. Одержимость
Тео телепортирует меня в квартиру. Мыслей не остается никаких, кроме той, предыдущей, свалившейся, словно снег на голову, рождающей в душе чудовищное потрясение. От нее волнами расходится по организму осознание того, что за сущность все время жизни следила за моим развитием и взрослением.
Как? Как мог Тео оказаться архангелом? Почему с оторванными, да еще так небрежно, крыльями? За что провинился перед Творцом? Почему стал настолько сильным магом? Почему, в конце концов, выбрал в качестве объекта защиты меня?
Единственное, что я знала о природе крылатых помощников Творца — их безусловную любовь к таким же созданиям, что и они сами. Архангелы очень ценили человеческую жизнь. Так было заложено изначально. И все заветы Творца выполняли неукоснительно и так, чтобы не навредить людям... Почему же Тео от своей миссии отказался и решил остаться только со мной?
Он бережно усаживает меня на кровать и осторожно заключает в объятия, чтобы начать передавать свое тепло и успокоение. По телу медленно разливается усталость, замещая полученную недавно боль и горечь потрясений. Но, едва придя в сознание и более-менее наладив координацию движений, я мягко отстраняю некроманта от себя:
— Нет...
Тео удивленно взирает на меня, затаив в глазах невысказанный вопрос. Я просто откидываюсь на подушки, подтягивая колени к груди и виновато глядя на него:
— Тебе и так досталось. Сейчас мне уже хорошо. А тебе сила нужнее...
Он как-то обреченно вздыхает и, оттолкнувшись руками от края, поднимается с кровати, чтобы направиться к окну и взглянуть на картину спокойного мира. Кто бы мог подумать, что всего в нескольких сотнях метров от нас совсем недавно удалось почти предотвратить катастрофу...
— Кельвин и Кловис устранят следы аварии, — словно читая мои мысли, тихо отзывается Тео. — Скоро все забудут о крушении на мосту...
— Кого из твоих потомков я вытащила с того света? — нет, милый, совсем не катастрофа на площади меня сейчас занимает...
Подарив мне удивленный взгляд, некромант снова оборачивается к окну:
— Догадалась все-таки?
Я принимаю позу эмбриона окончательно, свернувшись клубком:
— Сначала я думала, что у тебя просто необычная аура. Стоило просто присмотреться — и сорванные крылья можно было бы увидеть гораздо раньше... Так кто именно? — задаю волнующий меня вопрос, потому что на роль родственницы Тео подходит только Агнес, а если он и Салвиил — одно и то же лицо, то выходит, что Констанс Бенуа смог заточить на изнанке сильнейшего архангела, а значит, он не такой уж слабый маг, каким пытается казаться...
— У меня не было детей, Рен, — в его словах слышится плохо скрываемая улыбка, и меня это немного удивляет:
— Что смешного?
— Ревнуешь? — когда он оборачивается и снова приближается, чтобы сесть рядом с постелью и дать возможность понаблюдать за его лукавой улыбкой, я не выдерживаю: фыркаю и отпихиваю его от себя.
— Просто пытаюсь вычислить, как тебя зовут по-настоящему, — сойдет за объяснение, да, хотя вопрос о ревности — штука тоже серьезная.
— Меня зовут Теодор, — некромант сияет, словно начищенный чайник: ему нравятся мои попытки оправдаться, хотя я, в действительности, ни минуты не думала ревновать.
Да и какая может быть ревность там, где существует безграничное доверие? Я, кажется, окончательно решила для себя этот вопрос.
— А фамилия твоя — Кейн, — в тон ему отвечаю я.
— Приятно познакомиться, барышня, — он берет мою руку в свои и ласково целует тыльную сторону ладони.
По телу невольно пробегает дрожь, несмотря на слабость и сонливость, и Тео это чувствует, а потому довольно щурится, все еще удерживая руку.
— Не паясничай, — бросаю я и внезапно понимаю, что сейчас рядом со мной находится именно тот человек, которого я узнала на изнанке: чуть насмешливый, немного переходящий границу личного пространства, и чудовищно добрый.
И веселый. И готовый помочь в трудную минуту. Словно его ненадолго отпустило, а мне представилась возможность поностальгировать. И на лице появляется робкая улыбка, которую разделяет некромант:
— У тебя слишком быстрая смена эмоций — я не успеваю отслеживать! — жалуется он, а я подкладываю его ладонь под голову и закрываю глаза:
