— Если бы я не был богат, ты бы нашла другого? Если бы я был без денег, без всего этого, — обвел жестом дорого обставленную спальню, очертания которой еле виднелись в кромешной темноте. — Ты осталась рядом со мной, если бы я был нищим, бедным?
Не удержавшись, мягко рассмеялась, дыханием пощекотав короткие волоски на груди. А потом и вовсе в шею поцеловала, укладываясь ближе.
— Это был бы не ты.
— Я серьезно. Да или нет?
— Ты не серьезно говоришь. Этого не может быть. И точка.
Марат зашевелился, убрал со своего плеча мою голову и повернулся набок, лицом ко мне.
— Почему не может? Простой вопрос, Саш. Я мог бы быть сейчас каким-нибудь военным, капитаном, например. Служил бы где-нибудь, да...хоть бы и в ментовке работал. Боролся с преступностью, — я непочтительно фыркнула и тут же закашлялась, стараясь скрыть насмешку, пусть и незлобивую. — Что ты смеешься? Я бы мог.
— Мог, конечно, Марат. Никто не сомневается. Ты все можешь.
— И что, ты была бы сейчас рядом со мной?
Вот что он хочет услышать? Что я с ним буду и в горе, и в радости? И в огонь, и в воду? Ну скажу я это, так он разозлится за то, что лгу. Но хуже того, я сама буду знать, что лгу. И не кому-нибудь, а Марату, с которым этого никогда не надо делать. А не скажу — он тоже психанет. В последнее время Марат вообще тему денег в наших с ним отношениях болезненно воспринимает, я бы сказала, чересчур остро, уделяя внимания больше, чем нужно. А почему — я особо не понимала. И не хотела понимать. Сверх меры я не требовала, все как всегда, но вылезла же проблема, казалось бы, из ниоткуда. И ее теперь надо решать.
Я недовольно выдохнула, отодвинулась от мужчины, чувствуя злость из-за того, что придется объясняться, и села на подушки, обиженно скрестив руки на груди.
— Что тебе в голову взбрело, ты можешь сказать? С чего такая озабоченность? Или жалко денег? Я много трачу?
Он тоже раздосадованно выругался и откатился от меня подальше, снова переворачиваясь на спину.
— Мне никогда ничего не жалко для тебя. Я задал конкретный вопрос и хочу получить такой же конкретный ответ. Да или нет?
— Я бы никогда не посмотрела на нищего, если хочешь знать. Не потому что у него нет денег, — Марат уже не слушал. Он язвительно улыбнулся, всем видом давая понять, что так и думал, а потом и вовсе отвернулся, намереваясь подняться с кровати. Я его за плечо дернула и потянула на себя. — Марат, стой! Да стой же ты! Дай сказать. Подожди пять минут, а потом, если не терпится, можешь валить, — на скулах проступили желваки, мужчина мою руку сбросил, но все-таки выжидательно сел, с картинным интересом поглядывая в мою сторону. — Я не осталась бы не из-за отсутствия денег. А потому что он неудачник. Или идеалист. Или придурок, лох, называй как хочешь. Мне не за что уважать такого человека, который даже не может заработать себе на нормальную жизнь. Честно или не честно — демагогия. Все хотят комфорта. И если бы ты был таким...Как ты там сказал? Мент, борющийся с преступностью? Ах да. Вот если бы ты был таким, я бы в первый же день от тебя убежала.
— Это все? — ни капли не подобрев, спросил Марат.
— Нет, не все. Я не могу оставаться с человеком, которого не уважаю. У тебя были возможности, и ты ими воспользовался. Ты не делаешь ничего наполовину, так что, по меньшей мере, вопрос поставлен некорректно. Поддержала бы я тебя, если бы пошли проблемы? Поддержала бы. Помогла бы все решить? Помогла. Не заставляй меня говорить то, что не хочешь услышать. Это будет неправдой, и ты, Марат, не хуже меня об этом осведомлен. Я с тобой. Таким, какой ты есть. В конце концов, у Вячеслава самолет свой, а у тебя самолета нет. По твоей логике я должна к нему уйти, разве не так? Не в этом ты пытаешься убедить меня и себя?
— А если меня убьют? Ты уйдешь к другому?
— А если убьют меня? Ты умрешь вместе со мной? — окончательно разозлившись, парировала я.
Он промолчал.
— Вот видишь. Не заставляй меня говорить очевидные вещи.
Мы оба безумно любили жизнь. Не существование, не выживание, а настоящую, комфортную и спокойную жизнь. И не стали бы совершать такие необдуманные поступки. Каждый спокойно заживет дальше. И он, и я. Марат сам такой же, и требовать от меня другого, по меньшей мере, лицемерно. К счастью, он это быстро понял и осознал. А также в очередной раз оценил честность, незапятнанную между нами. Это дорогого стоит.
Он не обиделся и смог примириться с моей...особенностью. Я принимала Марата таким, каким он был, и требовала того же. Марат мне это дал, наконец-то успокоившись и приняв мой недостаток как данность. Что сблизило нас еще сильнее.
Мужчина начал выводить меня в так называемое общество. Младшей сестры больше не было, на ее место пришла очаровательная девушка Саша. Любимая, оберегаемая. Хм, стоило понаблюдать за мрачными взглядами исподлобья, какими Марат награждал каждого, кто осмеливался заглянуть в мое декольте, достаточно провокационное, или же слишком долго пялиться на мои ноги. А ноги стали моей гордостью, моим достоинством, которое я всячески демонстрировала. Красивые, длинные, стройные, и было даже забавно видеть, как умные и уверенные в общем-то мужики глупеют на глазах, глядя на них, а чем дольше взгляд по ним скользит, тем дебильнее выражение лица. Марат, правда, веселья моего не разделял.
— Дошутишься, Сашка, — предупреждал чечен, идя шаг в шаг за мной. Он так специально делал, чтобы мне вслед особо не пялились. А если пялились, то мало что могли увидеть. — Я тебе ноги когда-нибудь поотрываю.
— Я тоже тебя люблю, мой хороший, — бархатно смеялась я, лукаво стреляя глазками. — Не ревнуй так. Можно подумать, тебе мои ножки не нравятся.
И назло ему такую позу принимала, что еще немного и стала бы видна кружевная резинка чулок. Чечен всегда в такие моменты тяжело сглатывал и неотрывно следил за моим поднимающимся платьем. Ревнючка.
Сначала никто не воспринимал меня всерьез. Подумаешь, очередная пассия появилась. Недурна, но и не красотка. Особо от остальных не отличается. Наверняка на один вечер. Но я с Маратом появлялась всегда — или почти всегда — не считая его выходы с женой и ее родителями. Кстати, у этих людей такое считалось нормальным. Жена, любовница, возможно, даже две. Просто девочки, каждый вечер сменяющие друг друга. Марат не стал исключением.
Но я смогла заставить и их всех со мной считаться. Обращать внимание на меня не как на временную любовницу, а как на постоянную подругу, важную, неотрывно связанную с Маратом. У него была жена, которой все важные мужчины и женщины улыбались и называли ее по имени-отчеству, и была я, которую холодно-презрительно звали "Александрой", "Сашенькой" или же никак не звали, изредка отпуская сальные шуточки. Марат мог бы одним словом все пресечь, но это не то, что меня устраивало.
Я должна сама. Я сама заставлю их всех обращаться ко мне с уважением, по имени-отчеству. В конце концов, если с Маратом все получилось, то почему не получится с ними?
Глава 28.
Все складывалось как нельзя лучше. Для меня и для Марата тоже. Чего нельзя было сказать об Оксане и ее семье.
У ее отца начались проблемы. Те два кооператива, которыми он владел, не выдержали дефолта и не смогли восстановиться. Мужчина влез в долги, проиграл, потерял некоторую часть средств. Если Марат успел вовремя подстраховаться, переведя все деньги в доллары, то Георгий Саныч не успел. Вернее, не захотел. Совковое сознание, в котором прочно укоренилась мысль о том, что Россия — непотопляема, а рубль — тем более, было уже не изменить. Он до последнего не верил в крах системы, все ждал чего-то, хотя кризис уже висел на хвосте. И в итоге потерял почти все — или очень много, хотя разница небольшая.
— И что ты будешь делать? — задумчиво побарабанила пальцами по подбородку, рассматривая довольного мужчину, сидящего рядом со мной на диване. — Зачем он к тебе приходил? Просил помощи?
— Просил, — неспешно кивнул Марат, едва не лопаясь от гордости. — Но я отказал.
— Да ну? Под каким же предлогом ты отказал своему тестю?
— Я вложил деньги в выгодный проект. Сожалею, возможно, если бы вы обратились за помощью раньше, — безбожно кривляясь, изобразил он. — Но увы, увы, увы...
— Странно, что он обратился к тебе только сейчас, — по сути, уже почти год прошел. Потихоньку все начали восстанавливаться.
— До последнего тянул, собака. Ему гордость не позволяла. Влез в долги, почти прогорел. В общем, сейчас он в полной заднице.
— И ты этому только рад, — проницательно прищурилась я.
Марат равнодушно пожал плечами, всем своим видом давая понять, что ни причем.
— Почему я должен расстраиваться? Это его проблемы, а не мои.
— Тоже верно.
Все осложнялось одним фактом — Оксаной. Ее отец, погрязший в долгах как в грязи, отдать их не мог. И теперь справедливо опасался за себя и жизнь близких. Дело принимало другой оборот, и теперь Марат не мог стоять в стороне. Теперь дело касалось его семьи. Но даже и в такой ситуации чечен не мог не провернуть все под себя.
Марат выставил отцу Ксюши ряд условий. Он, конечно, поможет любимому и единственному тестю, не оставит того в столь щекотливой ситуации. Но только на своих условиях — а именно, если Георгий Саныч по-родственному за мизерную сумму продаст свои активы. И Марат, безусловно, погасит все долги, расплатиться с кредиторами и удержит семейный бизнес на плаву.
Все, конечно, сопровождалось взаимными расшаркиваниями, скрипом зубов со стороны Ксюхиного папки и еле прикрытой демонстрацией одолжения со стороны Марата, который не стремился даже прятать своего положение короля и бога. Георгий Саныч не так все планировал, совсем не так. А Марат как будто все давно продумал и был готов к такому повороту событий.
В общем, отцу Оксаны пришлось смириться с таким положением дел. Он ничего не мог сделать, он мог только сидеть и терпеливо ожидать окончания истории. А пока все формальности утрясались, было решено отправить Ксюшу с ее матерью от греха подальше. И именно это меня особенно радовало.
— Прости, Марат, но я не думаю, что Оксана добровольно свалит на несколько месяцев. Как бы ты ее не уговаривал, — та вообще не хотела от мужа дальше, чем на шаг отходить. И сейчас началось обострение ее любвеобильности, что меня не шибко радовало, признаться, потому что Марату теперь приходилось уделять ей время, даже больше, чем мне. Ксюше неожиданно захотелось погрузиться в культурную жизнь столицы, ходить по театрам, балетам, выставкам и на худой конец, в кино. Чему тут радоваться? — Она в тебя клещами вцепилась, и если уедет, то только с тобой.
— Если попросит Георгий Саныч, Ксюша поедет. Им действительно надо сейчас исчезнуть из страны, хотя бы на время. Я — это я. Со мной другой разговор.
— А его они послушают?
— Послушают, — утвердительно сказал Марат. — К тому же Ксюшкина мать обо всем догадалась уже. Дочь они под удар не поставят.
Так и вышло. Пришлось, правда, мужчинам перед Оксаной поплясать, поуламывать ее, рассыпаться в просьбах и обещаниях. Эта сцена напомнила мне другую, из мультика "Бременские музыканты", когда шел диалог между принцессой и ее папочкой-королем. Она еще ножками все время топала и заявляла, что "ничего я не хочу". Вот и Ксюша мне казалась капризной, визгливой и тупой. Настолько тупой, что вообще, по-моему, не понимала, что дело может принять серьезный оборот. И в первую очередь ее, дуру, оберегают. Но нет, она топала ногами, обижалась, дула губы и громко заявляла, что никуда не поедет, по крайней мере, одна.
— Ксюш, но я работаю, — оправдывался Марат, нежно и успокаивающе гладя ее по спине. Хотя я видела, как его вся ситуация в целом порядком достала. Мало того, что появились лишние проблемы — не такие уж серьезные, но все-таки требующие внимания — так еще приходилось тратить время на бессмысленные капризы.
Отвык, хороший мой, от женских истерик. Я их вообще не устраивала, а Оксана, если ее не трогать особо, была тиха и примерна. Но вот если тронешь и заденешь ее королевское высочество, такой вой поднимался. И вроде все равно милой остается, трогательной и нежной — даже истерики нежные — только вот прибить мне ее ой как хочется.
— Ты всегда работаешь, Марат! — воскликнула она с обидой. — Почему я должна ехать одна? Давай вместе, вдвоем, ну?
— Ксюш...
Такое продолжалось пару дней. Потом, наконец, ее уговорили и она уехала. На пару недель, как заверили Оксану, но Марат сказал, что, возможно, решение проблем затянется на более долгий срок. Я только рада.
— А вот улыбку могла бы сделать не такой ослепительной, — прокомментировал он мою радость от новости об окончательном отъезде принцессы. — Изобразила хотя бы сочувствие для приличия.
Я гортанно рассмеялась, откинув голову. Еще чего. Он теперь мой. Полностью. На две недели, месяц, пару месяцев...Он, конечно, и так мой и никуда не денется, как и я тоже, но именно сейчас у нас есть возможность засыпать и просыпаться в одной постели, завтракать, обедать и ужинать. Развлекаться и просто быть рядом, как в старые добрые времена. Марат, работал, конечно, но на меня время оставалось всегда. К тому же я и сама не сидела без дела.
Сразу после тот как отвез жену в аэропорт, Марат с одной спортивной сумкой, в которую сложил самые нужные и необходимые вещи, приехал ко мне домой. Было четыре утра, я еле глаза разлепила, чтобы его встретить. Не до конца понимала, зачем он туда-сюда ходит, что раскладывает, но послушно положила вторую подушку в кровать.
— Ты со мной? — хриплым голосом уточнила я.
— Да.
— А дом? Кто там будет?
— Я договорился с домработницей. Она раз в три дня будет убирать квартиру.
Марат широко зевнул, потер слипающиеся глаза и подтолкнул меня по направлению к кровати.
— А если Оксана позвонит, а тебя дома нет?
— Я попросил ее звонить на сотовый.
— Слишком много работаешь? — невинно улыбнулась, и без того догадываясь, какой ответ. Все-таки она такая дурочка. Марат многозначительно поглядел на меня из-под густых бровей и с облегчением улегся под одеяло. — Все ясно. Работяга моя.
Он мягко улыбнулся, притянул меня к себе, уткнувшись носом в шею, и через несколько минут размеренно и глубоко задышал, согревая меня своим горячим дыханием. Это было слишком хорошо, и поневоле я начала привыкать.
Оксана снова уехала не вовремя. Или в самое время — с какой стороны посмотреть. Именно в тот момент мы с Маратом нуждались друг в друге. Появился не просто секс, нужда, удобство, появилась, своего рода, потребность...какая-то глубокая и правильная. Отличающаяся от всего того, что мне хотелось от жизни. Кто бы мог подумать, что мне станет необходимым просыпаться "не одной". Не просто "не одной" — с таким же успехом можно завести кота или собаку, и будет тебе счастье. Нет. Мне стал необходим Марат. Я просыпалась и видела его, засыпала и тоже видела его. Я привыкала и привыкла к тому, что на кухне он работает, просматривает какие-то бумаги, а я суечусь рядом, делая свои дела. Я привыкла даже к постоянно-периодичным звонкам на его мобильный и могла с точностью сказать, кто звонит и по какому вопросу.
