Но он был бароном. Возможно, не таким уж и богатым бароном, с небольшим поместьем, но все же бароном, а ее отец был простым деревенским сквайром. Относительно состоятельным, без сыновей, которым можно было бы передать свое богатство, но всего лишь сквайром, без намека на связь с аристократией, когда он жаждал стать гораздо большим. Зато у него были дочери, у ее отца. И поэтому он продал одну из них, чтобы рассказать о своем зяте бароне... И Пянчжоу купил ее своим титулом, чтобы получить богатство ее отца.
Это был не такой уж плохой брак. Во всяком случае, не по стандартам многих организованных харчонгских браков. Она знала женщин, которые были гораздо несчастнее, чем она, и, если не считать случайных супружеских визитов, чтобы зачать наследников, он оставил ее строить свою собственную жизнь в рамках ограничений их брака. Он даже обращался с ней относительно вежливо, по крайней мере, в присутствии других.
Но потом весь мир сошел с ума, и он...
Она отбросила эту мысль, сердито покачала головой и снова отправилась в погоню за Кандин Пожи, главным управляющим ее мужа.
— Я не вижу причин беспокоить ее светлость какими-либо... неприятными подробностями, — сказал герцог Спринг-Флауэр, когда за герцогиней закрылась дверь.
— Конечно, нет, ваша светлость, — пробормотал Чжейло Лоран, на мгновение склонив голову.
— И из того, что вы мне рассказали, я боюсь, что некоторые из этих деталей будут довольно неприятными, — продолжил Спринг-Флауэр, хмуро глядя на карту, развернутую на большом, красиво украшенном резьбой столе между ними. — Мы не можем допустить, чтобы эти... люди бросали вызов моей власти. И, конечно, прямому приказу императора.
— Как скажете, ваша светлость. — Лоран посмотрел на карту, затем постучал по ней кончиком пальца. — Похоже, что настоящая проблема лежит здесь, в горах.
— Гребаные горные крысы, — пробормотал Спринг-Флауэр, и Лоран кивнул.
Палец повелителя пехоты покоился между городом Жиндоу, на восточном склоне гор Чьен-ву, и городком Рэнлей, на дороге между Сочэлом и Жиндоу. Было бы неточно называть это главной дорогой, но она была лучше, чем большинство второстепенных дорог Харчонга, потому что Жиндоу был более процветающим — и просто больше — чем большинство горных городов. Однако ключевым словом было "был". Сегодня это было море выжженных, заброшенных, кишащих падальщиками руин.
Рэнлей был намного меньше, чем когда-то был Жиндоу — Лоран сомневался, что его население когда-либо превышало четыреста или пятьсот человек, — но с разрушением Жиндоу он стал ближайшим городком к долине Чиндук, которая извивалась более чем на четыреста пятьдесят миль вдоль извилистого русла реки Чиндук, от Ки-су на севере, до Жиндоу на юге. Здесь также был рынок, на который горцы из долины приносили свою продукцию теперь, когда не стало Жиндоу.
Однако в долине находилось по меньшей мере полдюжины городов, значительно больших, чем Рэнлей, расположенных вдоль Чиндука и Хейшинга, его восточного притока. Были также десятки небольших фермерских деревень и деревушек, спрятанных в горных долинах с крутыми склонами, потому что, несмотря на всю свою изолированность, долина Чиндук всегда была более процветающей, чем многие другие районы Харчонга. Это процветание сделало людей, живущих в этих городах, деревнях и деревушках, потенциально прибыльным источником налогов и "чрезвычайных сборов", чтобы помочь подавить мятежи и разбои, сотрясающие империю, но они, казалось, не были склонны ставить себя под благосклонную защиту герцога Спринг-Флауэр.
Что, — с циничной усмешкой признал Лоран, — было вполне объяснимо. К сожалению, это была его работа — учить их быть более разумными. Или, по крайней мере, чтобы их отсутствие разумности не загрязняло своим примером более сговорчивые города, такие как Рэнлей, ближе к Сочэлу и Фэнко.
— Мне следует послать тебя туда, чтобы убрать их раз и навсегда, — прорычал Спринг-Флауэр.
— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, ваша светлость, — солгал Лоран, сдерживая дрожь при этой мысли. — Но вы правы, когда называете их "горными крысами", и эта долина — собственная крысиная нора Шан-вей. Боюсь, они просто заберутся в горы и будут ждать, пока мы не уйдем.
— Может быть, летом. — Спринг-Флауэр нахмурился, поглаживая пальцами тяжелые звенья золотой цепи на шее. — А как же зима, Чжейло?
— Зимняя кампания в Чьен-ву была бы жестокой, ваша светлость, — сказал Лоран со значительным преуменьшением. — Я, вероятно, потерял бы больше людей из-за погоды, чем из-за действий противника.
— Да, да, да! — Герцог нетерпеливо махнул рукой. — Я понимаю это. Но у этих ублюдков должны же быть где-то амбары, не так ли? Зимние пастбища?
— Ну, да, ваша светлость, — медленно произнес Лоран.
— Тогда предположим, что они "взбежали" по склонам... и посмотрели вниз, чтобы увидеть, как вы сжигаете всю их еду как раз в начале зимы. — Спринг-Флауэр неприятно улыбнулся. — Предположим, вы сделали это с одним или двумя городами — например, с Жутияном — и, скажем, с фермами вокруг них. Вам не кажется, что это могло бы... вдохновить остальных сукиных сынов быть более разумными?
— Да, верю, что так и будет, — согласился повелитель пехоты.
— А если бы этого не произошло, вы всегда могли бы сжечь остальных, по одной ферме за раз, — холодно добавил Спринг-Флауэр, и Лоран кивнул.
Конечно, большинство людей, живущих вдоль Чиндука, умерли бы с голоду, если бы он сжег их амбары. Но Шан-вей знала, что другие крестьяне достаточно голодали прошлой зимой, и еще больше последует за ними этой зимой. Несколько тысяч — или несколько десятков тысяч — больше не имели бы большого значения, и их отчаяние позволило бы Спринг-Флауэру выбирать, кого из них он может решить накормить в обмен на их покорность.
И это донесло бы точку зрения герцога до городов, которые он уже контролировал.
— Есть несколько шагов, которые мы, вероятно, должны предпринять в ближайшую пятидневку или две, если это то, что вы хотите от меня, ваша светлость, — сказал он через мгновение. — В частности, мне придется доставить к долине свои собственные припасы. Я мог бы, вероятно, собрать корм с этих амбаров, прежде чем мы их сожжем, но на это не стоит рассчитывать, а отсюда до Жутияна почти сто пятьдесят миль. Без Жиндоу в качестве передового пункта снабжения мне понадобится база ближе к долине, особенно для зимней кампании в горах. И, честно говоря, чем раньше мы начнем готовиться, тем лучше. — Он поднял глаза, встретившись взглядом с герцогом. — Боюсь, у нас будет не так много времени, чтобы все уладить до первого снегопада.
— Ну, поскольку Рэнлей все еще покупает их пшеницу, несмотря на мои приказы об обратном, почему бы вам не использовать его для своей базы? — Спринг-Флауэр неприятно улыбнулся. — Я предупредил об этом мэра и его драгоценный городской совет. Вы можете пойти арестовать их всех и отправить обратно в Сочэл, чтобы обсудить это со мной лично — кратко. — Его улыбка стала еще холоднее. — И не стоит предупреждать крыс, что мы планируем засунуть хорька в их крысиную нору, как только они соберут урожай. Таким образом, вы могли бы взять с собой несколько сотен своих людей, чтобы взять преступников под стражу, а затем оставить их там — чисто в качестве "демонстрации силы" — и расставить патрули между ними и Жиндоу, чтобы никто не смог пробраться в горы и сообщить им, когда ваши припасы начнут прибывать на вашу новую базу.
— Это... должно сработать, ваша светлость, — сказал Лоран через мгновение, тщательно скрывая свое недовольство.
Возможно, план герцога сработает; более вероятно, что нет, хотя он и не собирался говорить об этом Спринг-Флауэру. У герцога не было ни военного образования, ни опыта, и это означало, что он понятия не имел, на что будет похожа отправка войск в горы накануне суровой северной зимы. Даже если бы он знал, его бы это заботило не больше, чем его — или самого Лорана, повелителя пехоты, — заботило то, что случится с крестьянами в горах, если это удастся. Однако, если это не увенчается успехом, Лоран знал, кого в этом обвинят, и это будет не зимняя погода.
— С вашего разрешения, ваша светлость, мне нужно пойти обсудить это с Чейяном, — сказал он. — На первый взгляд, я не вижу никаких непреодолимых трудностей, — что не означало, что он не мог бы их создать, если бы Хэнбей Чейян и он были достаточно изобретательны, — но нам придется провести некоторую реорганизацию, чтобы высвободить ударную силу, которая нам понадобится. Честно говоря, старший сержант лучше понимает, как в данный момент распределены наши более эффективные войска.
.IV.
Жутиян, долина Чиндук, провинция Тигелкэмп, Северный Харчонг
Тэнгвин Сингпу сохранял бесстрастное выражение лица, когда следовал за Бейсаном Цаншеем вверх по ступенькам в ратушу Жутияна. Что касается ратуши, то Жутиян был не таким уж впечатляющим. Конечно, он видел гораздо более величественные, не только в Сиддармарке с могущественным воинством, но даже здесь, в Харчонге. Однако у ратуши Жутияна было одно преимущество перед большинством тех, что он видел недавно.
Она не была сожжена дотла.
Небольшая группа из четырех человек, одна из них была женщиной, ждала их наверху лестницы. Он добрался до верха, и один из мужчин шагнул вперед.
— Командир Сингпу? — спросил он, и Сингпу кивнул. Многие его последователи думали, что он должен принять то, что казалось текущей тенденцией, и провозгласить себя повелителем пехоты Сингпу или даже повелителем конницы Сингпу, но он был сержантом, а не проклятым генералом! "Командир" казался приемлемым компромиссом.
— Да, — просто сказал он, отвечая на легкий поклон другого мужчины тем, что, как он знал, было менее изысканным его собственным.
— Я Зейпо Оу-чжэн, мэр Жутияна. Приветствую вас от имени города.
— Спасибо, — ответил Сингпу, и он действительно так думал.
Оу-чжэн был высоким, но довольно хрупким на вид, с седеющими волосами и лицом с глубокими морщинами. Мужчина, стоявший справа от него, был, возможно, на дюйм ниже, но он также был по крайней мере на десять лет моложе, с широкими плечами, и в его черных волосах не было и следа седины. Третьим человеком был седовласый, довольно потрепанный на вид парень в синей сутане младшего священника-чихирита ордена Пера. Женщина была самой низкорослой из четверых, на добрых восемь дюймов ниже Сингпу, с изящным телосложением, тонкой костью ветряной мельницы и лицом, которое было привлекательным, но далеко не красивым. Ее голова едва доставала до плеч ее спутников-мужчин, и она не могла весить намного больше ста фунтов — если это так, — но в ней не было ничего хрупкого.
— Это сквайр Джингдо, — продолжил Оу-чжэн, указывая на широкоплечего мужчину, — и его невестка, госпожа Джингдо. — Женщина коротко наклонила голову. — А это отец Ингшвэн, наш старший приходской священник. — Мэр тонко улыбнулся. — Он был кем-то вроде нашего исполняющего обязанности епископа с тех пор, как его более старшие товарищи последовали за архиепископом Чжо на юг год или около того назад. Уверен, что они вернутся со дня на день.
Сингпу почувствовал, как его глаза слегка расширились, несмотря на его решимость ничего не выдать на лице, от едкого уксуса в последней фразе Оу-чжэна, но отец Ингшвэн только покачал головой и прищелкнул языком в сторону мэра.
— Приветствую вас от имени истинных сынов Матери Церкви, командир, — сказал он, глядя на Сингпу. — И должен отметить, что мой хороший друг мэр забыл упомянуть, что почти все, кто младше меня, все еще находятся на своих постах, прямо здесь, в долине.
— И каждый из вас отлучен от церкви этим ублюдком Чжо, прежде чем он сбежал, — проскрежетал Оу-чжэн.
— Что не имеет никакого эффекта, если не одобрено великим викарием, — безмятежно заметил отец Ингшвэн. — При сложившихся обстоятельствах я не чувствую дыхания ада на затылке, Зейпо. Если Шан-вей где-то дышит, подозреваю, что это на более высокопоставленных шеях, чем моя собственная, и я бы не хотел владеть одной из этих шей в конце дня. — Он положил руку на плечо мэра и слегка сжал его. — Однако теперь, когда командир здесь, у нас есть более важные вопросы, которые нужно рассмотреть.
— Более правдивых слов никогда не было сказано, отец, — сказал Джингдо, впервые заговорив. Его голос был глубоким, а рука, которую он протянул Сингпу, была ухоженной, но сильной, рука человека, который, как было понятно, работал на своих полях в случае необходимости. — Я надеюсь, что это сработает, командир, — откровенно сказал он. — По многим причинам.
— Тогда нам просто нужно посмотреть, что мы можем сделать, чтобы это произошло, сквайр, — ответил Сингпу, пожимая ему руку, и Оу-чжэн махнул ему и Цаншею, чтобы они сопровождали их в ратушу.
Сингпу чувствовал себя не в своей тарелке в кабинете мэра.
Вид из его окон был впечатляющим, он смотрел на северо-запад вверх по крутым склонам, которые неуклонно поднимались к далекому голубому величию возвышающейся вершины горы Кидин. Кидин стоял более чем в шестидесяти милях к западу от города, возвышаясь, как гигант шириной в семьдесят миль, как часть созданного Богом парапета долины Чиндук.
Сам Жутиян располагался на небольшом возвышении, достаточно высоком, чтобы быть выше неизбежных весенних паводков, в излучине глубокой, быстротекущей реки Чиндук, от которой долина получила свое название. Пойма реки в этом месте была шириной около тридцати миль и усеяна участками леса, окрашенными в яркие осенние цвета, и широкими прямоугольниками пшеничных и кукурузных полей, окруженных поросшими мхом каменными стенами, на возведение которых, должно быть, ушли столетия. Кукуруза давно исчезла, как и большинство других сельскохозяйственных культур фермеров, поскольку зима неуклонно приближалась, и бригады мужчин и женщин с ритмично размахивающими косами убирали пшеницу у него на глазах.
И это была истинная причина, по которой он чувствовал себя так неуместно. Это были не книги на полках, бутылка виски и стаканы, занавески по обе стороны этого окна с двойным стеклом, облицованная керамической плиткой печь в углу, ожидающая зимы. Дело было даже не в картине на стене напротив стола мэра — на картине были изображены гораздо более молодой Оу-чжэн и стройная улыбающаяся женщина в традиционном харчонгском свадебном платье. Сингпу был крестьянином, и у него никогда не было ничего более прекрасного, чем то, что он увидел в кабинете мэра этой провинции. Но сцена за окном — спокойствие, порядок, ощущение чего-то почти похожего на спокойствие, когда эти люди собирали свой урожай. Это было то, что заставляло его чувствовать себя таким неуместным, потому что это было то, чего он не видел слишком долго.
— Уверен, вы можете понять, что наблюдается определенное... беспокойство со стороны многих наших друзей и соседей, командир, — сказал сквайр Джингдо после того, как виски было разлито и они откинулись на спинки стульев.
— Был бы удивлен, если бы этого не было, — откровенно сказал Сингпу. — В это, — он махнул бокалом в сторону вида из окна, — трудно поверить после того, что я видел за последний год. — Он покачал головой, позволяя мрачности проникнуть в его глаза, в линию рта. — После того, что я видел в течение долгого времени. Сначала с могущественным воинством, а теперь прямо здесь.
