— Так, — встряхнулась Мари, и сделала серьезную физиономию. — Санни, я хотела с тобой еще в прошлый раз поговорить, но как-то не вышло. Я выгнала Майки, — озвучила она, ожидая моей реакции.
— Ну и молодец, — покивал я, прикидывая, чем мне это все грозит. — Его или под каблук надо было гнать или куда подальше, — веско покивал я, не найдя причин для изменения формата взаимоотношений.
— И я… и ты… В общем, — рубанула она рукой. — Я хочу переехать из хрустального в нормальный дом, может в поселке или улице поприличнее. И хочу там встречаться с тобой. Ну и чтоб ты там жил, когда закончится контракт, — слегка покраснела она.
— Дети, — напомнил я, но, очевидно, неудачно.
— Да, — закусила губу Мари, — рожать я не смогу, но я не против если, у тебя кто-то будет, можно и вместе, — на что я рожей изобразил, что вопрос не в том. — А мои! — с облегчением рассмеялась Мари, — Так мы же не у них на глазах, да и увидят — не страшно, научатся чему. Да и ты, может, их научишь, — мечтательно протянула девица, вызвав у меня чуть ли не выпадение глаз. — Ну не сейчас, когда подрастут, — уточнила она, увидев мою морду.
Блин, я худею, дорогая редакция. Нет, не в смысле сексуального просвещения подрастающего поколения, тут скорее даже некоторые плюсы есть, когда вьюнош или девушка имеет некоторый опыт и не совершает на почве страстей всяких многочисленных глупостей. Ну, как минимум, не кричит в попу “Мать природа, помоги!”
А в смысле делать-то что? Я предполагал Мари в качестве телохранителя или тренера, но чисто теоретически, явно не сейчас, из серии — ну может быть. А ответ нужен сейчас, уверенности ни в чем нет. Разбежаться что ли?
Прокрутил в голове вариант. Ну, во-первых, я могу потерять доступ и связь с Джоанн — не в смысле, что квартирмейстер из-за Мари оборвет контакты, а в смысле, что Мари какой-нибудь бред отчебучит, влюбленные — они такие, опасно-непредсказуемые. Может и мне нагадить, да и сама помрет, жалко будет.
Во-вторых, она реально полезна, причем её полезность растет со степенью доверия. С тем же барахлом более чем выручила и не обманула — список я проверил, примерно что есть, прикидывал, часть артефактов даже по каталогу проверил (ну могли быть и не они, но крайне схожи). Например, с парными браслетами меня вполне могли бы поиметь — такой же формы и типа были, например, связные артефакты.
Собственно, тут и кроется закавыка — маги, которым я могу доверять, пусть условно. Да даже в постели расслабиться — с той же Мари я, например, почти не опасался за свою жопу, в прямом и переносном смысле.
Из минусов — она влюблена в страшного лысого Санни, как она отреагирует на симпатичного и молодого сэра Пауэлла — черт знает, это при том что прямо я ей насчет личности ни разу не соврал, только не договаривал и намеками. Её лояльность можно обеспечить вассальной клятвой, есть таковая, на крови, дающая безопасность не только сюзерену. Но дается таковая лишь добровольно, даст-не даст — тут вопрос.
Ну и, наконец, теневики. То, что мы сексом трахаемся — знают. И вот, девочка вдруг, внезапно, прогнав прошлого сожителя, да еще и любовника, на которого у нее коровьи глаза, это видно, оказывается рядом с обедневшим аристо, общеизвестная родовая особенность которого — тиражирование редких ингредиентов. Я бы, как минимум, задумался и попробовал проверить, а в то что методы проверки теневиков мне не понравятся, я почти уверен.
Как тайная любовница… похоже ей это не нужно, да и уверенности, что удастся скрыть от теневиков ни на грош, тут надо похитрее.
А значит, делаем вот как, решил я. Девица в это время смотрела на меня со смесью страха и надежды, реально влюбилась, дурочка такая, хмыкнул я. Достал одноразовый артефакт от прослушивания, дорогущая вещь, но искажает все известные слои, от колебаний до мыслей. Два недостатка — связь из сферы работы невозможна как факт, ну и цена, за пару часов сотня галеонов. Девица вещицу узнала, ну и к букету чувств добавилось удивление.
— Мари, давай рассуждать, — начал я, вызвав взгляд испуганный. — Насчет “встречаться у тебя”. Ты думаешь, аристо меня гоняет под клятвой из интереса? Если я к тебе буду приходить, могу подставить и тебя, и детей. Да и гильдия… Вон, Джоанн гарантии дать не может, ни мне, ни себе.
— Ну это же… — протянула девица. — Поняла, тут ты прав. А потом? — опять замерцала она глазками.
— Насчет потом и прочего. Я не верю теневикам, как они не верят себе, это раз, — начал озвучивать я. — Если ты будешь со мной как постоянная любовница — это рычаг, тебя могут использовать, а я этого не хочу, это два. Но, — подмигнул я понурившейся девице, — в целом не против. Правда, есть ряд условий.
— Каких? — с надеждой осведомилась Мари, теребя ворот платья.
— Мы не будем видеться до лета, — обрадовал я её. — Тебе это даст время подумать, а знаешь ли ты Санни, возможно — найти кого-то, я в претензии не буду. Для остальных — ну не знаю, я там пожелал… — прикинул я, чего я такого могу пожелать, из-за чего возможен будет разрыв и расписался в собственном бессилии. — Реально не знаю, пусть еще одного ребенка со скандалом и криками, что мне наплевать на твои проблемы, — нашел выход я. — Мы расстались, для друзей, знакомых и работодателей — для всех. И видеться не будем, — подчеркнул я. — Ну, а если на это пойдешь, то в первых числах июня я тебя навещу и обсудим, как нам быть.
Собственно, я, по сути, отшивал её, если честно. Но уж слишком напряжны были возможные перспективы. Ну, а если любовь невозможная и удержится до лета — тогда да, плюс я такому, пусть и двинутому, но двинутому на мне человеку, смогу почти безоговорочно доверять. Ну а нет, так нет. При всех прочих равных, не особо и нужна, по большому счету.
Девица подумала, позадавала всяческие вопросы из разряда “а можно на полшишечки?”
Ну и была закономерно обломана — либо любовники в гостинице, пока не надоест, либо, если хочет именно отношений — как я сказал. Поплакала, чем меня признаться, удивила — первый раз видел её слезы, но согласилась.
И выебала меня, слов других нет, как в последний раз. Метаморфизм спасал, но её-то нет, реально, восемь часов непрерывного траха, хоть и чередовала, причем в первый раз, отверстия, мотивируя что “запомню какой ты, до нашей встречи”.
Ну, в общем, ходить по окончании марафона могла с большим трудом, невзирая на зелья и смазки. Сообщила место жительства, поцеловала чуть не до асфиксии (своей) и со слезами пропищала, что будет ждать.
Ну вот хрен знает, что она запомнит с нашей встречи, цинично думал я, бредя к Отморозу. Ну, кроме мало что не в кровь стертых дыхательных и пихательных. Но ситуация требовала разрешения, а то меня по ночам посещал призрак лягушатника-авиатора и даже щенок вульпеса. Я расстрелял первого из ДШК, пустил второго на шашлык, но общая тенденция не радовала.
Отмороз же не порадовал расценками и удивил тем, что мой филей от жмяканья некоей дамы не понес никакого метафизического урона. Страшно-то как, поежился я.
Смотался камином до Хогсмида, где Твидлиди вполне мог доставить мне саквояж, в который я и забрался. Ну и думал, упаковывая реагент, о некотором своем обломе.
Аппарация домовиков не ограничивается Хогвартсом, это раз. Домовики аппарируют мгновенно, по всей Земле, это два. Домовики могут переносить предметы, это три. Профит, потирал лапки я, а тупоумные маги — дурачьё.
Но был несколько обломан. Домовики аппарируют по всей Земле, факт. Вот только исключительно в свою, домовячью мордочку. Хозяина домовик может тягать в пределах ста-ста пятидесяти километров за раз, не более. Ну а магические предметы, тем более со свернутым пространством… Ну недалеко, прямо скажем. Какая-то хитрая зависимость была, но я не вникал — домовики перемещались по своим, эксклюзивным пространственным искажениям и там все работало несколько не так.
А у магов все так, но маги завязаны на массу чисто физически, да и гору в свернутое пространство не укатаешь — канонный саквояж Саламандра был легендарным артефактом, как по мне. Сам я, за невообразимые деньги, встречал сумки с расширением раза в два поменьше. Пространство в пространство работало, но у дорогих артефактов и разово — если пихать в суму с расширением, суму с расширением в котором сума с расширением — распидорасит, причем хорошо если сумы́, а не пихателя.
В общем, километр до Хогсмида был почти пределом для домовика, тягающего мой саквояж. Тоже, безусловно, чит, благо аппарация домовиков практически не перекрывалась — были чары, корежащие пространство, которые не дадут домовику прыгать, но побочки там такие, что жить под такими — помесь пыточной и дурдома.
Собственно, думал я, отправив Твидлиди в Хог и идя с товаром к общественному камину, не удивлюсь, если азкабанским курортникам подкинули палочки домовиками, стартовавшими с поджидающего судна.
До девяти оставалось около получаса, которые я решил провести в Банке, все же ингредиент в потайном кармане несколько напрягал, как баснословной ценой, так и вытекающими из оной перспективами.
Но в Гринготтсе я обнаружил уже листающую какой-то проспект Джоанн. Тоже нервничает, отметил я, ну и встретились с ней в центре холла, обменявшись кивками.
— Один галлон, семь пинт, два гилла и четыре унции, — вежливо поздоровался я, — драхмы не считал, уж прости.
— Шутник, — констатировала Джоанн, — я посчитаю и добавлю, если что. Ты же исчезать не намерен? — уточнила она, передавая мне шкатулку.
— Не намерен, если за мной не начнется охота, — уточнил я, передавая свою шкатулку.
— С чего? — изумилась Джоанн. — С товаром тебя взять имело бы смысл, а гадить просто так… Тебе мстить-то даже не за что, — развела она руками, на что я покивал, но решил что “Постоянная бдительность!”
Ну и разбежались. Я сгрузил деньги и литературу в сейф Пауэллов, предварительно пробежав по ними взглядом в трансе — ну а что, раз уж “постоянная”. Но оказались обычные книги на пергаменте и не менее обычные галеоны. Никаких магических искажений и гадостей.
А в Хоге я, в целом довольный, направился в закрытую секцию, знакомиться с рекомендованной литературой и вообще. Библиотекарь, в лице мадамы Ирмы Пинс, с пристрастием проверила допуск и дала добро. Я же, обозревая эту нуарную даму лет тридцати с хвостом, мимоходом подумал, что я бы вдул.
С другой стороны, рассуждал я, я по ряду психологических, физиологических и даже магических причин вдул бы вообще многим, если не всем. Так что, надо свои вдутельные порывы контролировать, ограничиваясь полезными кандидатурами, а не просто “не самое страшное и не Хагрид”.
Ну реально, не успел от одной любовницы почти избавиться — уже на библиотекаршу яйцы́ выкатил. Или встопорщил? Впрочем, пофиг, решил я, заходя в закрытую секцию.
А в ней сидел за пюпитром для живых книг, с живой, как ни удивительно, книгой, сам Избранный. И читал, прошу заметить. Причем самозабвенно, глаз на мою персону не поднимая. Ну, мысленно одобрил я Гарика, молодец. До красавчика не дорос, но учится, и это хорошо.
Да и подошел к стеллажам с живыми книгами: мне, согласно указаниям Трелони, требовался некий том для окклюменции. Точнее, некими тонкостями, которых не было в распространенной литературе. Прихватив рекомендованный том, я направился в дальний угол, к глубокому креслу — формат взаимодействия с моим артефактом не предполагал чтения. Ну и параллельно думал, кто у нас Гарика так не любит?
Точнее не так, судя по отсутствующему в разделе “магия крови” талмуду и единственной, кроме меня, морде в закрытой секции, Гарик читал пособие по магии крови. И все бы неплохо, если бы не одно “но”.
Магия крови — это прямо скажем, тупой и примитивный, вроде дубины, обрубок биомагии. Довольно простой в освоении, имеющий кучу интересных смежных направлений, неплохой для боевика… И напрочь, почти без возможности переучиться, перекрывающий оперирование виталом.
Биомагия, что и есть прямое (ну и частично косвенное, но это паллиатив) управление виталом и взаимодействие с биологическими и не очень объектами посредством его. Это море возможностей, но тяжелый труд, огромные знания и прочее. Достаточно того, что на все острова, а это более двух с половиной сотен тысяч магов (естественно, считая не только “подданных министерства”, которых даже чуть меньше сотни), два известных биомага.
Куча знаний, а главное управление виталом, к которому маги приходят годам к сорока упорных усилий. Имеется в виду “чистый витал”, не кровь, не “сила природы” флористов. Так вот, метаморфы (а Гарик, гоняемый в клубе у Флитвика, подтвердил системные данные, метаморфом он был) — естественные операторы витала. Даже необученные и не читерские как я — у них это рефлекс уровня дыхания, при раскрытии дара, конечно.
А вот изучение магии крови перекроет Гарику возможность оперировать виталом вне тела. Только кровь, только хардкор… В общем, биомага губят. Причем, подозреваю, сознательно — для боевки есть масса не менее эффективных школ магии, да те же проклятия, магия плоти, на худой конец, вполне доступная метаморфу.
Нет, возможно, система даст Избранному переучиться в обозримые сроки, но в рамках известного выходило так: биомаг может быть магом крови (хотя нахрена — непонятно, но может), а вот маг крови не может стать биомагом.
Ну, с другой стороны, лично мне легче. Вспоминая системные данные, могу сказать так — система и магия крови — гарантированный капут большинству магов, включая бороду и Володю. Безусловно, с некоторой добавочной минималкой, вроде азов целительства, или трансфигурации, или той же рунологии, которую Избранный, кстати, изучает.
Метаморф с системными плюшками и кровью всех порвет, но не сможет качественно оперировать системной информацией: например, он сможет вырастить кусок плоти с заданными параметрами, но никак не вирус. Ну, задумался я, в теории.
Но убиватели потенциала избранного, если разобраться, меня успокаивают. Нет, безусловно, уроды и козлы, но подтачивание зубов мирокрушения — это неплохо, как ни крути.
Решив этот важный вопрос, засел я за свою “книгу”. Сей артефакт, информацию о котором я почерпнул в обычной библиотеке, был ментальным. Так что, первым делом, я перевернул том и, подав толику магии, прочел начертанное свежей кровью, что некий Магникус, магистр менталистики, “жизнью, магией и разумом” клянется что “труд сей не проникает в мысли чтеца, не затронет память и не изменит её, иначе как образами, демонстрируемыми им”.
Ну, вот и славно, решил я и погрузился в транс, держа книжку в руках. Был способ капнуть кровью, тогда книжка ввела бы в транс принудительно, но нафиг надо.
А в трансе меня поприветствовал бесполый голос, одобрил мои окклюментные практики и развернул передо мной образ узора сознания. И закатил лекцию, с подсвечиваниями и прочим, по поводу не прямых, а косвенных связей и ассоциаций, до которых, стоит признать, не додумались ни психологи мира меня-другого, ни я теперешний, разбираясь с узором сознания.
