Падающий

Серена начала раскачиваться на месте. Отблеском от далёкого фонаря — мокрые щёки. Я поднялся, взял её за плечи.

— У меня ещё осталась пара магазинов. Запоминай на всякий случай адрес. Если случится что со мной, будешь знать, где можешь спрятаться. Триста двенадцатая, восемь, квартира семь. Профессор Легатта. Там помогут.

— Вадим, что с тобой?

— Не знаю.

Соврал. Легко. А как прикажете что-то рассказывать человеку, который вообще не имеет к этому делу никакого отношения? Все остальные понимали хотя бы часть. Но не Серена. Моя маленькая железная леди...

Мы вышли на дорогу и спокойно, хоть и напряжённо прошли до конца одного дома. Впереди замелькали огни. Мы переглянулись.

— Ну что? Ловим?

Серена молча сунула "Скорпион" под плащ и распустила волосы, собранные до того в деловой пучок.

По обочине шла, чуть пошатываясь, девушка. Изображать пошатывание не пришлось: как потом призналась железная леди, ноги просто сами подкашивались от пережитого. Идеальная картинка: девица из весёлых, не соображая, что ночь поздняя, бредёт, возможно, домой.

Я обогнал её совсем ненамного — по другой стороне дороги, пригнувшись, под защитой тени от здания напротив. Видел, как машина притормозила. Но водитель оказался осторожным. Не останавливаясь, всё-таки набрал скорости и поехал было дальше. Серена села на обочине, а потом повалилась набок. Водитель вернулся явно не из милосердия, а сообразив, что девица перепила. Но из машины вышел, озираясь, с охотничьим ружьём. Ого. Молодец, вообще-то. В таком районе.

Дождавшись, когда он опустит голову к Серене — дуло ружья опрометчиво кверху, я метнулся через дорогу к машине.

— Ружьё брось в сторону, — сказал ясный голос железной леди.

— Раскомандовалась, — язвительно сказал неизвестный водитель. — Я вот точно уверен, что не выстрелишь.

Серена сунула ствол "Скорпиона" ему под нос.

— Нюхни. Ещё тёплый. Я только что стреляла. И буду стрелять снова. Я всего лишь хочу, чтобы ты отвёз нас...

— Нас?..

— Туда, куда мы попросим.

— Вы просите — так?

Он стоял слишком далеко от машины, чтобы почувствовать, что она качнулась под моей тяжестью: раскрыв дверцу и упираясь в сиденье, я перемахнул салон и мягко встал рядом с ними. Ствол "Скорпиона" в висок — свободной рукой за ствол ружья.

— Господин хороший, у нас выдался не очень удачный вечер. Мы просим вас об одолжении — отвезти по адресу — и больше ничего. Я понимаю, что для вас никаких гарантий. Но мы ведь даже не отнимаем у вас средство передвижения, позволяя остаться за рулём. Хотя у нас есть возможность. Хотите, я даже скажу — пожалуйста?

В отсвете от автомобиля видно было, как резко он спал с лица. Покорно отдал ружьё и влез в машину. Мы — за ним. Назвали адрес. Водитель удивился, но кивнул.

Ружьё — дробовик — Серена положила за спинку кресла, на котором мы уселись. Я по той же спинке протянул руку, и железная леди очутилась в моих объятиях.

— Я посижу с закрытыми глазами. Ладно?

— Сиди.

Без лишних слов она поняла, что я хотел сказать. "Скорпион" в её руке насторожился.

Я сомкнул веки и подумал: кого же попросить выйти нас встречать? Профессора и доктора Арнольда точно не стоит тревожить. Кто там, у них, сейчас может отираться? Мирон. Не пойдёт. Слишком нервный. Если что, положиться на него нельзя — психанёт. Интересно, доехал ли Лэндон? Лучшая кандидатура на скорую помощь при встрече — случись что со мной. Я попытался представить его лицо, но почему-то всплыло лицо Микки — моего личного оруженосца. Постаравшись снова припомнить лицо Лэндона, обнаружил, что ничего не получается. Что случилось ещё...

Ладно, пусть будет Микки. Итак, Микки. Тебе очень хочется посторожить у подъезда. Зачем? А вдруг появится тот тип с оружием и ему понадобится немедленно оруженосец? Так что надо подождать его.

... На этот раз накатывающую волну боли я учуял. Может, потому, что был в том странном состоянии, когда пытался связаться с людьми, близкими мне по той или иной причине. И почувствовал настолько задолго, что успел предупредить Серену:

— Серена... Опять...

— Что? Что случилось?!

Истошный крик водителя оборвался. На последних мгновениях сознания я увидел, как железная леди, стиснув рот, упёрла пистолет в затылок водителя, другой рукой снимая мою руку со спинки сиденья...

... Меня вытаскивали из машины втроём: Гарм всё пытался зубами подхватить меня за короткий рукав футболки, Лэндон крепко держал под мышки, а из салона поправлял мои ноги Мирон. Оруженосец тихо успокаивал совершенно ошарашенного водителя. Моя леди стояла настороже с оружием, оглядывая окрестности.

Интересно, кто и каким образом ей объяснил, что все эти люди — не враги?

— Отпустите... Я сейчас сам... встану...

— Вадим, что с тобой?

— Всё... подряд. В основном — Бездна. Ты привёз Дилана?

— С Диланом всё в порядке. Его осматривает профессор Легатта.

Третий припадок оказался самым тяжёлым. Хотя бы потому, что ядерного взрыва я не помнил и не помнил, как бился всем телом в машине. Но, видимо, сильно. Встать, как ни пытался, не смог. Лэндон, кривя рот (не обманешь, знаю — по привычке), взвалил меня на себя. С другой стороны пристроился Мирон, напуганный, но не слишком — самого припадка не видел. Кажется, Микки хотел заплатить водителю, но тот отказался и быстро удрал. Спасибо ему. Пусть и остановился он не с самыми добродетельными мыслями.

Гарм торжественно шёл впереди, словно показывая неразумным людям нужную дорогу. Не дай Бог, свернут с дороги! В лифте привалили меня к стене — на ногах не стоял, сползал потихоньку, но меня подпирали — так и доехали.

Железная леди вошла вместе со всеми в квартиру профессора, и лишь здесь слегка недовольный Лэндон спросил:

— Девушка, вы так уверены, что вам нужно оставаться здесь?

С его плеча я прохрипел:

— Моя жена останется со мной. Ясно?

И Серена снова разревелась.

33.

В подвале царила деловая обстановка. Профессор оказался неплохим организатором и сумел всех попавшихся под руку занять тем, что нужно ему и, в сущности, необходимо всем.

Пока меня волокли в уже знакомый угол, народ сбежался посмотреть и поахать. Я успел даже ответить на парочку вопросов, прежде чем обнаружил, что стола с Дэнилом на месте нет, а вместо него в угловом закутке высится странное сооружение — что-то вроде миниатюрной космической ракеты.

Меня усадили на уже знакомые ящики, правда прикрытые какими-то одеялами — видимо, из квартиры профессора. В ногах тут же пристроился Гарм, которого я попытался церемонно представить Серене. Язык заплетался, пришлось знакомство отложить на потом. Хотя железная леди, кажется, благосклонно восприняла явление Гарма в качестве моего пса. Одним из одеял укрыли меня — я начал дрожать то ли от холода, то ли от напряга.

Ко мне тут же подбежал какой-то незнакомый, довольно высокий и толстый парнишка, в коротком голубом халате и в джинсах. Медбрат? Здесь? Выяснилось, что доктора срочно потребовали в его кабинет, и он прислал вместо себя того самого студента, который уже отдежурил ночь за него. Звали студента очень необычно — Иннокентий. Мальчишки всё исподтишка поддразнивали его, но границ не переходили, потому, видно, малый только добродушно и даже лениво переругивался с ними.

Он быстро и ловко смазал все мои болячки, но когда неуклюже принялся перевязывать плечо, расшибленное во втором припадке и всё ещё кровоточащее, решительно встала Серена. До той поры она сидела тихо, обнимая меня, чтобы не повалился в сторону. А сейчас встала, оружие всунула в кобуры и отняла бинты и крепящие повязки. На фоне её решительности Иннокентий как-то даже съёжился.

— Сама, — непреклонно сказала она и позвала: — Микки, поддержи его.

Она быстро запомнила всех по именам, а роль Микки при мне усвоила сразу. Мальчишка послушно подскочил и сел, подпирая меня. Я ещё отказаться от помощи хотел. Но тёплые пальчики Серены касались кожи так ласково, что я почти отключился в полубессознательную дремоту...

... Мы с Дэнилом шагаем по старинному метро. Рюкзаки за плечами. Между нами Гарм. Еле видный высокий потолок нависает над головами. Мощные колонны подпирают его, чудится, из последних сил. У края платформы остановились. Тёмный провал внизу, наполненный седыми клубами тумана. Воздух над ним густеет и постепенно чернеет в едва очерченные контуры огромного человека. Когда сгущение воздуха прекращается, чёрное нечто с едва ощутимой угрозой двигается на нас...

Пришёл в себя, когда под левым боком завозились и закряхтели. Поднатужившись, я сел прямо. Оказывается, я чуть не раздавил беднягу Микки.

Серена снова юркнула справа и приняла на себя мою тяжесть, подбадривающе улыбнувшись мне. Что-то я совсем расклеился. А ведь дел по горло.

— Вадим, здесь главный — профессор? — тихонько спросила моя железная леди.

— Здесь — да.

— Микки, попроси профессора подойти к нам.

Оруженосец скользнул из-под моей руки и помчался к Легатте.

— Профессору не понравится, что ты вот так просто...

— Могу и сложно, — хмуро ответила Серена. — Могу устроить истерику, чтобы немедленно привлечь его внимание.

— Серена, откуда ты умеешь делать перевязки?

— Закончила курсы медсестёр. Мечтала о карьере врача.

— А пошла в холдинг.

— Если бы училась дальше, пришлось бы жить в семье. А там мои мечты о профессии врача не принимали всерьёз. Холдинг давал самостоятельность. Поэтому...

— Я слушаю вас, леди, — чуть иронично склонился перед нами профессор Легатта.

— Профессор, у Вадима было три припадка, между каждым из которых прошло ровно полчаса. Судя по времени, минут через шесть у него начнётся следующий.

Она высказала информацию очень спокойно — просто поставила в известность. Легатта, профессионально-доброжелательно улыбавшийся ей, как любой женщине, позвавшей бы его из пустого беспокойства, мгновенно увял.

— Это точно?

— После первого я смотрела на часы. Перед вторым была просто вынуждена посмотреть. На всякий случай. Как и после него. Так что о третьем я знала. — Судя по голосу, Серена держалась из последних сил. Если вспомнить, что она уже пережила... Удивительно, что она вообще может спокойно рассказывать о пережитом — пусть и вкратце. Пока единственное, что указывало на её нервозность, — это то, что она время от времени поправляла волосы, взлохмаченные и с трудом поддающиеся приглаживающим их пальцам. И — голос. Несмотря на спокойные интонации, он дрожал.

— Так. Ясно. Вадим, ты знаешь, что это?

— Предполагаю. Определённо сказать могу только одно: мне нужен физический контакт с Дэнилом — рука в руку.

— Не получится, — сказали слева.

Я с трудом повернул голову. Опаньки... Дилан. На своих двоих. Уверенный. И держится, будто никогда никакой агорафобии не было и нет. В одном, видимо, из профессорских халатов, в который легко поместятся четыре таких Дилана.

— Привет, Дилан. Живой?

— Если ты имеешь в виду — пришёл ли в себя, то — да, живой. Профессор Легатта помог вернуться. Я помню тебя — с момента, как мы познакомились. В клетке.

— Господи, — прошептала потрясённая Серена, вцепившись в мою руку. — Вы похожи, как... как... — Но моё состояние волновало её больше, и она нашла в себе силы вернуться к насущному: — Вадим, у тебя три минуты.

Я поскрёб жёсткий от щетины подбородок.

— Профессор, быстрее — в чём дело? Почему я не могу...

— До того как поехать за тобой, Лэндон заказал медицинское оборудование, необходимое для возвращения Дэнила в нормальное физическое состояние, — заторопился профессор. — Мы уже загрузили тело в капсулу — и процесс пошёл, увы — неостановимый. Дэнила нельзя вытаскивать из герметичной капсулы...

— Тогда вам придётся меня связать, — пожал я плечами, — и покрепче.

— А если вколоть...

— Профессор, это не аномалия мозга или организма. Это Бездна. У меня нет времени подробнее объяснить, что во мне происходит, — как я это понимаю. Ищите верёвки или что-нибудь, чтоб я не расшиб себе башку.

— У нас с тобой был контакт — визуально-телепатический, — вдруг сказал Дилан. — Что будет, если я возьму тебя за руку?

— Понятия не имею. Но лучше, если ты прикоснёшься ко мне — связанному.

И меня связали. Связал. Лэндон. Охотник же. На крупную дичь. Успел затянуть последний узел — меня рвануло. Да так, что в последние мгновения сознания я горько пожалел, что просто связали, а не бросили на какие-нибудь мягкие тряпки, где бы я просто бился, а не напрягал мышцы в безумной попытке разорвать верёвки.

... Рвануло — и выбросило. Под лапы бронированной зверюге, с которой однажды не сверзился лишь потому, что меня стащил с неё Питер. Но сейчас вокруг никого. Я один, а распалённая яростью зверюга ревёт на меня истошным рёвом, от которого закладывает уши и бьёт в голову.

Я сижу почти под ней, на заднице, упираясь руками назад. Громовый вопль зверюги меня, словно странным торнадо, прижимает к земле. Не могу даже отползти. Глаза слезятся, точно я плачу изо всех сил: в выдохе зверюги — едкий, почти ядовитый смрад. Он разъедает оболочку глаз, сжигает кожу.

Свист. Грохот. Из-под которого я едва успел вывернуться.

Зверюга, будто сообразила, что я почти не вижу. И решила одним махом покончить со мной. Ударила лапенем, который у неё — дай Бог не соврать — величиной с колонну в метро.

Я-то откатился, но... Нет — этого не может быть! — откатился под лапу второй зверюги, точной копии первой. Рванул из-под неё. Поздно — упавшая колонна придавила руку... Глупое слово "придавила". Раздавила. С хрустом, как мы иной раз ненароком давим ползущего по тропинке жука. Огненный взрыв от ладони всмятку пронзил меня насквозь — до темноты в глазах.

Первая среагировала на невольный вскрик оперативно: всего лишь прянула вперёд и замахнулась уже своей колоннообразной лапищей. Ломая кости руки, запертой между полом и лапой, выворачивая её из суставов, скуля от раздирающей боли, я дёрнулся хоть чуть-чуть уйти в сторону от вознесшейся над головой смертоносной тумбой.

Удар, расколовший бетон и взметнувший осколки плитки, прогрохотал рядом, чуть не задев меня, да так, что я подпрыгнул вместе с полом, содрогнувшимся от его силы.

Жив, всё ещё жив! Правда, чудовище отклонилось взглянуть, прикончило ли червячка, и явно сейчас ещё раз молодецки топнет... Но это потом... А сейчас я жив... Хоть в глазах темнеет всё чаще...

— Вадим! Вади-им!

Обе зверюги обернулись на крик с лестницы.

Словно не видя их, ко мне бежал Дилан. Он бежал так, будто я наконец нашёлся. Будто он долго бродил по перрону и не мог найти меня, заблудившегося. Он так радовался, что вот он, я...

А я смотрел на него и беззвучно, старательно разевал рот, давя на горло: "Остановись!!" Но из глотки — ни звука. Сорвал голос, крича от боли.

Он подбежал и упал на колени. Чудищ для него не существовало.

— Вадим, что случилось? Почему ты сидишь так странно? Вставай! Я тебе помогу!

Дилан схватился за мою свободную руку ("Не надо! Едва ты коснёшься!.."), пытаясь заставить меня встать. И — застыл от ужаса, постепенно поднимая взгляд всё выше и выше... А я всё пытался просипеть: "Беги, Дилан!!"