Небо шамана. 1 часть

Про радиосвязь нам вдалбливали, что немцы даже танк за танк не считают, если в нём нет радиостанции. А у нас в полку при первых пробах в Баку так и не сумели настроить рации, вот мы и летаем без них. То есть, не включаем. Оказывается в наших самолётах они есть, и если даже не на всех машинах передатчики, но приёмники есть у всех, ведь торчащую позади кабины мачту с тросом антенны сам видел. На мой вопрос, что в головных телефонах такой треск, что голова через десять минут чугунная будет и ничего не слышно даже на земле. Проводивший занятие военный инженер второго ранга так рассердился, что очень эмоционально стал объяснять. Что с каждой радиостанцией надо работать на месте установки. Что радиостанция РСИ-4 "Малютка" (Радиостанция Самолётная Истребительная модель четыре, симплексная, коротковолновая, телефонная**), которыми оснащены наши штурмовики замечательная и гораздо лучше предыдущей модели РСИ-3 которую сейчас ставят на часть истребителей в режиме приёмника. А чтобы не было шума и треска, нужно провести комплекс подготовительных работ: экранировку проводов двигателя и заземление, тогда рация будет прекрасно работать на расстояние сто километров и обеспечивать связь со всей группой и сопровождением, а в некоторых случаях и с постами наведения. Конечно, очень заманчиво иметь связь в воздухе, чтобы просто переговорить, а не угадывать по жестикуляции в стёклах кабины или покачиваниям крыльями. Но с другой стороны понимаю, что ни Бурдужа, ни Цыганов не придут в восторг от такой моей инициативы, ведь они уже давно состоялись как лётчики и привыкли летать без радиосвязи. А от привычного отказываться очень сложно, особенно если рация будет трещать и сипеть и не будет ничего слышно. Чтобы убедить и дать нам самим прочувствовать, все кто имел допуск к полётам вылетали на радифицированных самолётах, а остальные слушали переговоры на земле. Ну, что тут скажешь, никакого шума и слышимость великолепная, непривычно вначале мешались ларингофоны на шее, да и габариты головы из-за шлема с головными телефонами почти в полтора раза шире, что невольно стукался в кабине, когда вертел головой. И нечего сказать, иметь возможность связи с землёй и остальной группой — это здорово и нужно...

По поводу допущенных к полётам, у нас в группе многие после госпиталей и им теперь летать не придётся, так, что обучение штабной работе для них шанс остаться полезными в авиации. Но я — один из тех, кто может летать и нам искренне завидуют. Полетать удалось совсем немного, наверно чтобы только чуть напомнить навыки пилотирования у допущенных к полётам. А таких в группе со мной пятеро, нас отправляли на занятия на аэродром Гумрак с курсантами лётного потока и ничего кроме старенького У-2 нам не доверяли, хорошо, что хоть инструктор слетал с нами только в первый раз. А курсанты учили новые Яки. В конце уговорил инструктора дать покрутиться с ним на учебной спарке. Конечно, ощущения не сравнить со штурмовиком, но чего уж. Каждый инструмент имеет своё предназначение, и было бы нелепо сравнивать и требовать от тяжёлого танка подвижности легковушки и чтобы он как и она дорогу своими гусеницами вдребезги не разносил... Вот и штурмовик, медленнее, тяжелее, инертнее и не сравним своими лётными качествами, но при этом у нас броня и фронтальный залп, которым мы можем не только любую воздушную цель в прицел попавшую на молекулы разнести, но и с наземными справляемся. При этом преодолеваем даже достаточно плотную ПВО, эффективно содействуем наземным войскам и можно ещё долго продолжать. Так и зачем сравнивать жидкое с тёплым, никто ведь не пытается рубить дрова при помощи кинжала и никому в голову не придёт спорить, что лучше, топор или кинжал?

На занятиях разбирали влияние довоенной доктрины Дуэ на формирование современной тактики применения авиации разных стран. Что сегодня главными приверженцами этой доктрины являются американцы и англичане, а у нас хоть и есть самолёты ТБ-3, ТБ-7, ДБ и другие, в которых экипажи до двенадцати человек, и они в принципе должны себя сами в полёте защищать от истребителей, но истинность этой доктрины у нас и в Германии признана несостоятельной. И подтверждением этому могут являться результаты боёв наших тяжёлых бомбардировщиков с немецкими истребителями в первый месяц войны. Что уже принято решение о неэффективности их дневного применения, то есть упор сделан на более лёгкие бомбардировщики вроде Пе-2, ведь СБ со скоростью меньше четырёхсот километров в час уже совсем не соответствует своему названию "Скоростной бомбардировщик". Рассматривали другие имеющиеся доктрины и тенденции развития и применения авиации. Была подробно разобрана ситуация, когда наша довоенная доктрина маневренного истребителя непосредственного сопровождения и охраны района столкнулась с немецкой доктриной скоростного истребителя-охотника. Фактически в Испании, где эти две доктрины впервые столкнулись на практике, не было выявлено превосходства ни одной из них. Наши И-16 довольно убедительно выходили победителями из схваток с асами из легиона Люфтваффе "Кондор" на мессершмиттах. Ведь так немцы на практике обкатывали тактические приёмы, своих лётчиков и машины. Хотя выводы были сделаны, что при используемой противником тактике нам нужны скоростные истребители ПВО, благодаря чему у нас появились великолепные машины трёх направлений применения: фронтовой лёгкий истребитель воздушного прикрытия войск — Як-1 (малые высоты), высотный истребитель объектового ПВО — Миг-3 (большие высоты) и дальний истребитель сопровождения ЛаГГ-3 (средние высоты). К сожалению, наша страна не успела провести полное переоснащение и освоение новой техники и тактики, в том числе и в авиации. Из-за вероломного внезапного нападения немцев, когда наша страна ещё не готова к войне, мы не имеем возможности применять специализированные инструменты воздушной войны по своему назначению. Часто вынуждены затыкать дыры, как придётся, то и выходит, что иногда микроскопом гвозди забиваем, к примеру, используем МиГи для боёв на малых высотах, где у него никаких преимуществ, он становится дубовым и не сильнее ишачка. Наш преподаватель был влюблён в ЛаГГ. Сам лётчик он с таким восхищением рассказывал про эту машину, что мы просто обязаны были её полюбить. Хотя за этим восхищением была реальная основа. Чего стоит только то, что из-за отсутствия достаточного количества алюминия наши конструкторы первыми в мире применили революционную технологию "Дельта-древесины", которая по сути является комбинированным материалом из полимеров и древесного шпона, который ни по каким прочностным характеристикам не уступает дюралю, а по параметрам устойчивости к огню и воспламеняемости превосходит дюраль качественно, не говоря о том, что в несколько раз дешевле. Единственный параметр, по которому дельта-древесина немного проигрывает дюралю — это вес. Но важнее, что из-за использования нового материала цена самолёта значительно ниже в производстве, а вот качества самолёта выше всяких похвал. Одно то, что по массе залпа у ЛаГГа из его пушки и четырёх пулемётов, из которых два крупнокалиберных он превосходит все имеющиеся одномоторные истребители, даже формально более вооружённый Мессершмитт-110 с двумя пушками 20 миллиметров и четырьмя пулемётами винтовочного калибра в массе залпа проигрывает ЛаГГу.

* * *

Словом, зачем что-либо доказывать, в пользу истребителя, если он одной очередью развалит в воздухе любой самолёт противника, то есть выполнит свою главную работу

Само собой пришлось учить не только положенный штурмовикам БУБА-40 (боевой устав бомбардировочной авиации 1940 года), но и БУИА-40 (боевой устав истребительной авиации 1940 года) и на попытки кого-то сказать, что им нужен только один, было объяснено, что если их переведут в другой род авиации, никто их для пополнения знаний сюда не вернёт, а знаний лишних не бывает. Так, что сидели и учили, а преподаватели с нами активно обсуждали, что стоит изменить или дополнить, ведь вся группа уже воевала и не только у меня уже были награды. Нас учили основам фотодела, как ведению кино-фотофиксации результатов лётной работы, так и проведению разведывательного фотографирования и использование результатов аэрофотосъёмки для планирования лётной работы. И в этом деле свои особенности и хитрости. Например, когда лучше проводить съёмку, в солнечный или хмурый день? В середине дня или когда солнце низко? Как правильно изучать полученные фотографии, чтобы не было "гляжу и ничего не вижу"! И ещё множество "как?" и "почему?". И с этим курсом вплотную курс "Основы авиационной разведки" с обязательным составлением планов разведывательных полётов с формулированием задач и подготовкой наиболее выгодных и безопасных маршрутов. Оценка результатов и обработка всей полученной информации. За время обучения нам пришлось освоить составление учебно-боевых планов по лётной, боевой и другим видам подготовки (кроме политической) всего личного состава, а не только лётного. И не просто составить график занятий и расписать часы и темы, а на основные ещё и написать конспекты конкретных занятий с сопутствующими приказами и формулированием задач. А уж как нашим преподавателям нравилось, что все мои записи почти идеальным чертёжным почерком, рассказывать не буду, но ни разу не пожалел о потраченном в госпитале времени. Случайно попалась на глаза автобиография из моего личного дела. Оказалось, что у Сани был настолько ужасный мелкий и скачущий почерк, что вполне объяснимо желание выработать хороший почерк, что я и сделал.

Из-за того, что у нас ускоренный курс, нам из программы убрали обязательное для обучения ознакомление с авиацией всех значимых стран мира и изучение особенностей других родов войск и флота упомянутых стран, как нам сказали, нас успели познакомить только с частью обязательного для изучения материала. Я молчу про то, что нам пришлось изучать все аспекты военно-авиационного хозяйства от охраны и вещевого довольствия, до ПАРМов и организации полётов, от ремонта, до расчета денежного довольствия и кормления личного состава. И можно было бы возмутиться, что лётчику такие знания не нужны, но ведь любой командир полка регулярно занимается решением всех этих вопросов, а если нас готовят в качестве штабных командиров эскадрильного и полкового уровня, то знать всё это мы обязаны. Нам даже провели несколько занятий по психологии, медицине и метеорологии. И по всем изученным темам нужно обязательно сдать экзамен или зачёт, так, что за эти три месяца времени смотреть по сторонам не было. А в качестве показательного факта было то, что из семи десятков принятых вначале нас осталось меньше четверти, ведь всех не сдавших зачёты и экзамены с курсов отчислили, направив для дальнейшего прохождения службы. Некоторые, когда осознали уровень требований, сами написали рапорты на отчисление с курсов после пары недель учёбы. Так, что по пути в Куйбышев мы отсыпались и не могли поверить, что можно спать сколько хочешь...

Запасная авиабригада перебралась вместе с заводом и встретила нас уже подзабытой суетой и всё такими же мизерными по тыловым нормам блюдами в столовой, хорошо, что хоть на вкус рацион стало можно есть не морщась. Мы, хоть и уже летавшие опытные лётчики, но имеем перерыв полётов в три месяца, не считать же всерьёз редкую выкатку на учебных бипланах, которую даже в лётные книжки нам заносить не стали.

Нас направили в группу после госпиталей, куда направляли опытных лётчиков знакомых с "Ил-2" требующих ввода после перерыва в лётной практике. К моему и его удивлению пятого мая встретил в бригаде Витю Мельника, который попал сюда после Вологодского госпиталя. Из его рассказа вышло, что ему едва удалось выбить из врачебной комиссии себе допуск к полетам, о чём он очень возбуждённо и гордо рассказывал. Когда до Мельника дошло, что я теперь хоть и младший, но уже лейтенант, между нами словно стенка возникла, и от радости встречи на его лице не осталось ничего. Вообще, Витя ещё в Иране как-то неровно в мою сторону реагировал, так, что меня это не особенно удивило. Хватит ума — сам поймёт, не хватит, так и объяснить ничего не выйдет. А вообще, он здесь уже почти три недели, и уже бы получил направление, если бы не гад — инструктор, который не принимает у него боевое пилотирование. Он никак не может провести нормальное бомбометание, а без сдачи боевого пилотирования попасть в полк никаких шансов. А если он завалит ещё пару сдач, то может вообще загреметь в учебный полк на полную программу переподготовки. Я очень удивился, что у него возникли проблемы, ведь мы отрабатывали эти упражнения ещё в Иране, а потом он успел применить эти умения в боевых вылетах, немного, но тем не менее. И вообще, удивил такой серьёзный подход, чем это было в Воронеже полгода назад. Но видимо от первого шока внезапного начала войны наше командование отошло, и стали готовить не просто лётчиков, а умеющих применять своё оружие. Со всеми даже проводились занятия по практическому применению и новому боевому опыту, а ведь этого опыта всего полгода.

Программа восстановления навыков проходила с большим скрипом, из-за сложностей с горючим и учебными боеприпасами. А как только первое и второе появлялось, в первую очередь шло в формируемые полки, которым нужно было скорее облетать полученные машины, провести боевое слаживание и отбывать на фронт. Судя по словам Виктора, мы здесь могли зависнуть и на месяцы, что нас совсем не устраивало. Кстати, Мельник щеголял новенькой медалью "За боевые заслуги", которой его наградили в госпитале, как участника битвы за Москву. Мимо меня как-то в учебном угаре прошла информация, что после победы над немцами под Москвой пролился целый дождь наград на всех участников, если даже про него в госпитале вспомнили.

Быстро сдал район полётов и матчасть штурмовика. Вспомнив данное себе обещание разобраться с радиостанцией, нашёл инженера по аппаратуре связи и плотно насел не него. Выяснилось, что у нас при попытке использовать радиостанции ничего бы и не вышло, потому, что все вопросы экранировки высоковольтных проводов и некоторых частей двигателя завод в план работ по изготовлению самолёта не ставит, из-за того, что у него на это просто не хватает человеческих ресурсов. Они от этого отбрыкались, мотивируя, что под угрозой оказывается план выпуска самолётов, который из-за радиостанций директору никто снижать не станет. То есть рации часто ставят даже без подключения, и теперь весь комплекс работ по подключению и настройке должны проводить в полках. Ведь для этого в штате есть целая служба связи из начальника и трёх специальных механиков по радио, а у завода специалистов радиопрофиля не хватает. И где найти специалиста по связи неизвестно, потому, что в нашем полку не смотря на штатное расписание таких специалистов не было, а усвоить эту премудрость с наскока оказалось не просто.

Через несколько дней я отлетал выкатку на двухместном УТИ, даже покрутился на нём в пилотажной зоне. Дали добро на выполнение упражнений боевого пилотирования уже на штурмовике. С первого раза отстрелялся на "Отлично", а вот бомбы еле уложил в мишенный круг и получил зачёт. Два дня посидел с Виктором, напомнил, как мы учились в пустыне кидать бомбы и стрелять эРэСами. Не знаю, что помогло больше, но через день он тоже сдал боевое пилотирование. Но его уже пришлось изо всех сил торопить, ведь на следующий день после моего зачёта позади меня вдруг раздался до боли знакомый рокот голоса Цыганова: