Гиперанатоксин

Все это время Ляпа с несчастным видом сидела рядом и, посмотрев на ее плаксивую мордочку, я сложил на снятую шкуру барана: потроха; оба подбедерка; голову и рульку. Завернул все в шкуру и перенес в сторонку, кивнув киске, чтобы она приступала к скромному обеду. После этого снова пришлось мыть руки.

Выпрямив натруженную спину и потянувшись, подозвал Атечи, назначив ее главной распорядительницей. Выдал ценные указания. Лично для меня: порубить на части и замариновать огузок и филей у ягненка; пожарить с кровью смачные стейки из филея самца и сварить крутой бульон из его грудинки. Все остальное по ее усмотрению, но шею, оковалок, завиток и бочок — можно отдать купцам.

Затем устроился под навесом и с рассеянным видом стал наблюдать за суетой. Довольно быстро обе тушки баранов прекратили свое существование, как единое целое. Получив порцию мяса, купцы приступили к готовке праздничного обеда для себя, а Атечи и девицы начали подготовку к священной трапезе. Я оценил, что на все про все, им потребуется не менее двух часов. Поднялся, взял саблю и, чтобы не смущать коллектив стоянием над душой и не отвлекать от работы, направился на пристань.

Постоял на пирсе, наблюдая за медленно протекающей водой, и решил искупаться. В результате, резвился в реке, ныряя и наворачивая круги, минут сорок. Выскочив из воды, погрелся на солнышке. После чего решил нарезать палочек — рядом с пристанью, на берегу, росли подходящие кусты ивняка, а мне потребуются в ближайшее время шампуры для шашлыка. Выполнив это дело, приступил к жесткой разминке.

Сделал растяжки, провел бой с тенью и стал вспоминать то, что видел лишь один раз, когда подглядывал за Великим Воином из оазиса. Сосредоточился, резко ускорился и начал танец, восстанавливая по памяти, сложную вязь движений ката. Довольно долго ничего толком не получалось — так, жалкое подобие отточенных фигур Мастера. Пришлось остановиться, подумать, закрыть глаза и постараться полностью отрешиться от внешнего мира, сосредоточившись только на гармонии движений. И почти сразу понял — в чем была моя ошибка. Я пытался идеально скопировать приемы ката, но все люди разные, у каждого свой подчерк и на основной стержень движений мне нужно наложить свои физические и духовные особенности. Так сказать, — промодулировать основную частоту ката особенностями своего организма.

И сразу, после осознания этого факта, услышал хлопок воздуха — это прошел незаметный удар Мастера, который так поразил меня в его танце. А дальше, тело само собой приступило к написанию поэмы движений, но подчерк был мой, панкратовский. Подобно Великому Воину, я переливался из одной ката в другую, делая паузы между слов, и расставлял жирные точки в повествовании — в виде смертельных и невидимых обычному глазу ударов.

Это была Песня и главная ее прелесть состояла в том, что я не уставал. Нечто похожее, я замечал за собой, когда шагал по лесу. Казалось, ноги работают сами по себе, без устали, и ничто не могло помешать им в пути. Можно идти целый день, размеренные движения — с пятки на носок, шаг вперед с переносом тела и снова то же самое, в бесконечном цикле упругих и легких шагов. Они никак не могли вызвать усталость или желание остановиться и отдохнуть. Объяснение могло быть только одно — наследственная память и опыт прошлых поколений. За тысячелетия, простой процесс достиг своего совершенства — ничего лишнего. Я шел, как дышал, не замечая самого факта перемещения пешком. Сейчас, исполняя боевой танец, я тоже учился дышать — легко и без напряжения... И у меня получалось!

Но до полного совершенства, было еще ой как далеко. Следующим уровень исполнения ката должен включать в себя внешние силы и условия. Легкий ветерок, солнечный свет, перепады температур, полет пчелы и сотни других явлений и событий. Всех их нужно встроить в общий рисунок танца и использовать для достижения поставленной цели. Здесь я сразу взял фальшивую ноту и песня прервалась. Обидно, но совершенно естественно, как и самый первый блин...

Открыв глаза, увидел у ворот крепости Атечи. Она терпеливо дожидалась окончания тренировки. Я глубоко вздохнул, возвращаясь душой в свое бренное тело, сполоснул руки и лицо, подхватил пучок шампуров и направился в крепость.

Присев за накрытый стол, втянул носом воздух и остался доволен — пахло на удивление вкусно и аппетитно. Передо мной поставили глубокую миску с крутым бульоном из бараньей грудинки и я приступил длительному и неторопливому процессу насыщения. Закончив с первым, пододвинул к себе второе — это оказалось некое подобие бугламы из баранины — с луком, чесноком, укропом и другими пахучими и полезными травками. А на третье, как заключительный мажорный аккорд симфонии, — компот-ассорти и различные соки из диких ягод, которые я попробовал все, закусывая ароматной и еще горячей пшеничной лепешкой. Очень хорошо.

Солнце уже коснулось горизонта. Я поднялся из-за стола и с благодарностью погладил по крепкой попке главную повариху. Посмотрел на гепарда — Ляпа, наевшись до отвала и полного изумления, лежала пластом у ручья и, кажется, не в силах была даже поднять голову и отогнать муху. Купцы тоже ходили сытые и довольные. Нормально. Жить стало лучше.

Пока девочки убирали со стола, я поманил к себе Блепо и Пепла. Усадил обоих напротив и задал интересующий меня вопрос, обращаясь в первую очередь к старшему стряпчему.

— Что за хрень находится в скалах? — и махнул рукой на северо-восток. Младший Пепел сделал удивленные глаза и промолчал. Я немного подождал и пояснил. — Там есть расщелина с ручьем и маленьким озером. Рядом в траве разбросаны кости и я видел человеческий череп, — снова посмотрел вопросительно на Пепла, затем перевел взгляд на Блепо и понял, что оба что-то скрывают. Рыкнул и, добавив металла в голос, приказал. — Смотреть в глаза! — перехватил взгляд Младшего Пепла и с напором добавил. — Рассказывай! — купец через силу выдавил из себя.

— Там живут собаки Пенсаров. — Я вопросительно изогнул бровь и он продолжил. — Пенсары всегда выходят из башни ночью. Чтобы никто не убежал, они зовут своих псов. Псы живут в скалах и их очень много. Они окружают врагов Пенсаров, рвут на куски и не дают убежать. То, что остается от людей, тащат к себе в скалы. Очень любят падаль и могут почувствовать ее за полдня пути, если не закапать трупы глубоко в землю. — Я немного снизил давление на психику купцов и спросил.

— Как выглядят псы?

— Вроде как, темно-коричневые бронированные шестиноги, вот такой длины, — и Пепел развел руки чуть больше, чем на ширину плеч, — у них ядовитые челюсти, острые как нож. — Он свел кисти рук основаниями и показал, какие. — Они легко могут перекусить лезвие клинка. Бегают в несколько раз быстрее человека. Во всем слушаются хозяев. — Опасливо оглянулся на башню, замолчал, беспомощно развел руками и поставил точку. — Все. — Я кивнул ему и махнул рукой, разрешая уйти.

И смотря в спины, уходящих купцов, подумал, что присутствие эти 'псов' многое объясняет. Хотя какие там псы — скорее всего это гигантские насекомые больше всего похожие на стафилин, которые, как и любые падальщики — существа довольно полезные. В этот момент меня обдало жаром, я понял, что за оригинальная облицовочная плитка имелась на стенах колодца в башне Пенсаров. Стафилины! Тысячи гигантских насекомых, заменяя облицовку, покрывали сплошным ковром всю поверхность колодца. Что же это получается! Стоило моему контрагенту из Пенсаров только мигнуть, свиснуть или просто ткнуть в мою сторону пальчиком и падальщики разобрали бы меня на мельчайшие кусочки за очень ограниченный срок... можно сказать, растерзали бы влет. Никакие бы титановые кольчуги не помогли. И, видимо, это они зачистили трупы пиратов у озера — значит, по-прежнему активны и процветают. Впрочем, для насекомых и миллион лет — не крюк.

Решив для себя загадку, поеживаясь от неприятных мыслей о 'собаках' Пенсаров, направился на склад, где рассчитывал найти черную краску — нужно подготовиться к предстоящему большому степному шоу. Чтобы сохранить нужный образ, я предполагал перекрасить белое оперенье своих стрел на черное, подшить клапаны к карманам для метательных ножей и подкрасить в темный цвет все, что только можно. Вспомнил внешний вид Пенсаров и подумал, что 'хорошо бы придумать что-нибудь страшненькое — типа маски на лице. Лично мне импонировала сущность тигра, но образ занят. Так сказать, — защищен авторскими правами... Так что придется взять внешность черной пантеры. Впрочем, это подождет...'

Проковырявшись с подгонкой амуниции битый час, принял решение развеяться перед сном и направился к воротам, чтобы неторопливо прогуляться по окрестностям и спокойно подумать.

Вышагивая вдоль берега ручья и с наслаждением вдыхая терпкий аромат полыни, вперемешку с запахами колючих зарослей и цветов в пойме, я размышлял, — что медленно, но верно, Новый Мир забирает меня к себе. Мое прошлое существование на Земле бледнеет, контакты и связи истончаются и рвутся, а воспоминания теряют остроту. Еще немного, и я буду вспоминать о своем прошлом, как о страшном сне.

Тем более, что несмотря на все благие намерения, что-либо сделать и чем-либо существенно помочь свой Родине не могу. Подавляющее большинство населения Земли не понимает и не хочет знать, что национальная идея в глобальном смысле, — это существование кишечной палочки в теле человека. Где, человеком является Земля, а кишечной палочкой — человек. Или иначе, бери от жизни и природы только то, — что нужно, и отдавай обратно столько — сколько можешь. Сначала сделай экологически чистый и сбалансированный рай земной на том клочке суши, где существуешь, и только потом смотри на звезды и другие страны и континенты.

За удовольствие существования надо платить — это универсальный закон. В первую очередь закон существования — на том клочке суши, где родился и рос. Тот, кто с законом не согласен, идет на суицид... и это правильно. А прочим нарушителям универсального правила — нужно помочь... радикально и бескомпромиссно.

Надо бы составить список таких нарушителей и в ускоренном темпе, образцово-показательно, вытравить на корню всю эту 'элиту' к чертовой матери? Всего лишь две сотни охламонов — где-то месяц каторжной работы... но, кто его мне даст — этот месяц. Да и надо ли торопить события? Все равно век их будет не долог... О-хо-хо, тяжела ты шапка...

К этому моменту я обошел ручей и озеро кругом и теперь шел вдоль северной стены крепости. Солнце опустилось за горизонт, а на смену ему на небо высыпали неправдоподобно яркие звезды. Тишина и покой. Хорошо. Войдя в ворота крепости, направился к лежбищу, по дороге кивнув Атечи следовать в том же направлении.

Встав рано утром, по уже заведенному порядку сбегал на речку и поплавал. Провел короткую разминку и возвратившись назад заметил, что подготовка к завтраку в полном разгаре. Подумал и принял решение внести в этот ответственный процесс элемент разнообразия.

Поймал за руку, пробегающую мимо Атечи, и поинтересовался, где она складирует маринованную баранину. Отыскал захоронку и потыкал ножом филе ягненка. Поразмыслил и решил, что, пожалуй, мясо можно использовать по назначению. Хотя, и неплохо было бы, если оно и полежало еще денек другой. Но абсолют не достижим, мы можем только приближаться к нему. Даже, если на бесконечно малую величину, то все равно малюсенькой частички не хватает... Тьфу, опять меня куда-то не туда.

Развел костер из сухих дров и выкопал рядом с ним неглубокую ямку. Сходил и достал приготовленные заранее шампуры. Вынул из котла половину маринада и, порезав на порционные куски, снарядил несколько шампуров. Подождал пока костер прогорит и переместил пылающие жаром угли от костра в ямку. После этого приступил к жарке над раскаленными углями, периодически смазывая куски баранины маринадом, разбавленным водой.

На минутку отвлекся от технологического процесса и отметил, что стол уже успел приобрести необходимый вид — на нем расставлены тарелочки, мисочки, кружки и кувшинчики.

Снял приготовленный шашлык с углей и водрузил шампуры на большое блюдо с салатом. Уселся, пододвинул к себе поближе и, порыкивая от наслаждения, приступил к уничтожению противника в лице, — истекающих соком, отлично прожаренных кусков баранины, закусывая салатиком и запивая все это сладеньким ежевичным соком.

Отдуваясь после первой успешной атаки с захватом передовых укреплений, сдвинул пустое блюдо в сторонку. После короткой паузы, подтянул к себе миску со вчерашним бульоном из грудинки и приступил к следующему этапу наступления широким фронтом. С удовольствием, похрустывая мягким хрящиками, очищая арматуру костей от мяса и запивая все это наваристым бульоном с духовитыми травками, — уничтожил резервы врага и плавно перешел к заключительному этапу военной компании. С целью оптимизировать баланс витаминов, черпанул из миски несколько ложек зернистой икорки и, отламывая маленькие кусочки от еще горячей лепешки, выпил кружку ароматного чая, тем самым, заполнив последние пустоты в животе. Враг побежден — победа осталась за нами. Аминь.

Отвалившись назад, прислонился спиной к столбу и, прикрыв глаза, расслабился. Заметив, что Старший Брат нацелился отдохнуть, купцы и девочки стали разговаривать шепоточком, а я, прикрыв глаза, начал сканировать окрестности. Сначала просмотрел местность в радиусе двух километров. Пусто. Затем расширил зону поиска до десяти. Аналогичная картина. Не с кем схлестнуться, некому физиономию начистить и некуда энергию девать. Обидно.

Посидев еще полчасика, встал из-за стола и на не очень твердых ногах направился на прогулку. В голову пришла аналогия, что я, как массивный маховик, которого раскрутили до большой скорости, и он не может остановиться мгновенно. Душа и тело требовали активных действий, а вокруг — сплошной санаторий и кормежка по разряду люкс. Пожалуй, я так долго не выдержу. Человеку, чтобы остаться человеком, нужны суровые испытания, периодические лишения и удары судьбы. Тяжело вздохнул и двинулся на пристань, продолжать занятия по боевому танцу.

По дороге решил заглянуть на склад и разобраться с деньгами. Нашел в куче ветоши и шкур шесть вполне приличных кожаных мешков. Загрузил в первые два поровну все золотые монеты — получилось примерно по полторы тысячи в каждом. В следующую пару поместил немного серебряных монет и последние два мешка долго наполнял отборными камнями и прочими драгоценными украшениями — очень придирчиво, отбирая из общей кучи. Все это я рассчитывал в дальнейшем забрать с собой и поровну разделить между двумя храмами. Однако, взвесив на руке мешки, понял, что оставлять в храмах такое богатство, — значит подвергать их существование неоправданному риску. Лучше будет, если полежат здесь... в логове. Это, конечно, не форт Нокс, но место страшненькое и по надежности ненамного ему проигрывает. Приняв решение, вышел со склада и позвал Блепо и Пепла. Вместе с ними зашел обратно и, указывая на кожаные мешки, пояснил.

— Все, что не в мешках, — ваше. В мешки я положил сокровища храмов. Они будут находиться здесь, в Таши. Если потребуется, по желанию старшего жреца или жрицы, можно передать часть денег им на руки. — Я демонстративно сложил кожаные мешки в пустой сундук, в котором раньше лежало золото, и захлопнул крышку. После снова обратился к купцам. — Вы же, храмовые деньги можете использовать для выгодного дела, но, если их в результате ваших делишек будет меньше, чем сейчас, то... — и повторил уже демонстрируемый однажды жест, чиркнув ладонью по горлу, — Все понятно?