* * *
Лея любила это место. Здесь она успокаивалась, в голову ей приходили мысли, как решить ту или иную нерешаемую задачу. Почему-то всегда выходило, что решение у такой задачи простое, элементарное, вот только додуматься до него оказывалось не так просто. Почему? Елена не знала. Возможно, естественный свет здесь так влиял на неё, или состояние созерцания. А может, смотря на город и на планету, она чувствовала взваленную на неё ответственность и в спокойной обстановке концентрировала все ресурсы мозга?
Кто знает, но тем не менеё, смотровая площадка давно стала местом, куда подруга уходила постоять и подумать, прийти в себя. И ждать, что она сразу спустится отсюда после встречи с Хуаном, было по меньшей мере глупо.
— Ты в порядке? — спросила она, приблизившись сзади, но не подходя вплотную. Лея кивнула. — Он ушел. Мишель забрала его.
— Хорошо.
Это 'хорошо' было сказано настолько равнодушно, что Елена поежилась. Что-то творилось в черепной коробке её Принцесски, что-то бурное, и как обычно, непонятное. И судя по всему, будет иметь большие последствия.
— Как ты? — задала она главный вопрос, ради которого и поднялась наверх.
— Хорошо. Думала, будет хуже. Но я сдержалась. Вновь, как и в прошлый раз. Знаешь, как было тяжело?
Елена знала.
— Но я — королева, и прежде всего должна быть ею. И я была королевой.
Лея была готова расплакаться, и то, что не плакала, было заслугой созерцательно-заторможенного состояния.
— Тебе не занять нишу Стефании, даже если ты сильно захочешь и расскажешь ему, — сказала Елена, читая у подруги в душе.
— Я знаю. И всегда знала. Но... Он мой сын, Елена. Это странное материнство, даже страшное, но это материнство. Я создала его, начиная с самого эмбриона, с самого генокода! Я больше, чем мать!..
Вздох.
— ...А она его просто родила.
Лея опала, и во вздохе этом отчетливо слышалась обреченная тоска.
— Но называться матерью я не могу совсем не потому, что его родила другая, — горько продолжила она. — В наши дни это мелочи, тем болеё с моим положением. Я не могу ею называться потому, что потеряла его, давным-давно, двадцать лет назад, оставив на произвол судьбы. Я оставила проект на самотек, Елена, и этого простить нельзя.
— Ты не оставила, — попробовала возразить она, но сама не была уверена в своих словах. Лея зло обернулась и закричала прямо в лицо:
— Я не интересовалась им, Елена! А значит, бросила!
Что, ну что мне стоило наблюдать, как он растет? Просто наблюдать? Как делает первые шаги, ходит в сад? А школа? Ты знаешь, какие проблемы были у него в школе? Он же русский! Считает себя таким потому, что дети-латинос дразнили его из-за национальности Стефании! Хотя какой он к дьяволу русский! Он сын королевы латиноамериканской планеты! И это потеря, Елена. Которая нам ещё аукнется.
А дальше? Дальше что? Да, он рос в достаточно суровых, но не критических условиях, закалялся, как мы и хотели. Но не слишком ли строгие оказались условия для проекта 'Наследник'? Он волчонок! Скукоженный волчонок, смотрящий исподлобья на весь мир, в любой момент ожидающий удара! Он не верит никому! Никому, Елена! Даже мне! Не так: тем болеё мне!
— Это не так плохо для потенциального монарха, никому не верить, — возразила Елена, но Лею не убедила.
— Монарх должен быть монархом, человеком, понимающим, кто он, ощущающим свое достоинство. А не забитым зверенышем, в любой момент ожидающим подлости. Он должен решать проблемы, а не преодолевать их, выкладывая для решения все силы в один единственный рывок, плевав на последствия. Он не уличный мальчик, не 'страж трущоб', но в нем та же самая ущербная психология улицы.
А дальше? А эта долбанная частная школа, уже жалею, что запретила Аделии закрывать её! Долбанная администрация, шлифующая в титулярах послушание и вышвыривающая всех, кто болеё менеё проявит себя! Все эти унижения, всё бессилие, которое он пережил! Как ты думаешь, хорошо ли отразится на человеке мысль, что он никто? Кем он после этого станет?
Да что администрация, его убить там могли! — вновь закричала она. — И кто? Какой-то сын криминального ублюдка, не стоящего даже того, чтобы я имя его вслух произносила! Почему я не интересовалась им, доверяя скупым отчетам Алисы? Почему не помогала? Хотя бы тайно, чтобы он не догадывался о моем существовании? Почему, Елена?..
Лея хотела сказать что-то еще, но задохнулась и сникла, а затем переключилась на другой аспект той же проблемы.
— Сережа — умная скотина. Так провернуть со Стефанией! Подумать только! Зечка! Проститутка! И я дала согласие на её кандидатуру! Дала согласие, чтобы мой сын стал её сыном!..
Елена молчала. Эта тема обсуждалась не раз, и не два, и даже не три. Сережа как обычно сумел провернуть невыполнимое дело, и в который раз это сошло ему с рук, несмотря на то, что объектом его подставы стало дело всей жизни её Принцесски. Чтоб сделать такое нужно быть им и только им!
Очнулась Лея и поняла, что к чему, поздно, когда ничего нельзя было исправить. Сережа был отстранен от любой информации по проекту, но свое он к тому моменту получил — возможность беспрепятственно видеться с детьми, и гарантию того, что ребенок Стефании не сможет стать королем, создав его детям конкуренцию. А в перспективе вообще не мог стать кем-то значимым на этой планете, ведь с такой биографией 'мамочки' это задача невыполнима даже для человека с шестьюдесятью пятью возможными из шестидесяти восьми 'новых' генов. Забирать же ребенка у Стефании и искать другую 'мать' Лея так и не решилась.
— И после этого, всё зная и всё понимая, его бросаю еще и я. Разве могу я называться матерью после этого? — заключила Лея, почувствовав, что выдыхается. — Это я виновата, что он пришел к Мишель. Виновата в том, что ему понадобилась защита, которую могла дать только она. Я плохая мать, Елена!
Елена вздохнула и встала рядом.
— Не казнись. Так было надо. И ты знаешь это. Если бы кланы узнали, что ты интересуешься им... Такое дело, как внимание королевы, не спрячешь!
Лея отрицательно покачала головой.
— Это не оправдание. Можно было что-то придумать. Я потеряла этим больше, чем могла бы, узнай кланы о моем интересе. И главное, потеряла его самого. Он не простит мне, если узнает, не примет меня.
— А что сегодня? Как ваш разговор? Как прошло? Все получилось? — поспешила перевести Елена тему.
Лея задумчиво покачала головой.
— Да, почти. Но не стоило возить его вниз. Как мать я утверждаю, что это было сделано зря.
— Но как королева?
— Как королева... Он понял. Всё понял. И там, и здесь. Но не представляешь, чего мне это стоило!
Елена представляла — слишком хорошо знала свою Принцесску. Она подалась вперед и обняла её.
— У меня вновь нет выбора, — прошептала Лея. — Я вновь не могу быть ему матерью, как и прежде — на чувства нет времени. Только кажется, я снова предаю его.
Елена отрицательно покачала головой.
— Он пришел, чтобы быть сильным, чтобы драться. И эту борьбу ты ему дашь. Нет, я так не думаю. Может, он в итоге даже скажет тебе 'спасибо'?
В последнем Лея сомневалась. Впрочем, выбора у неё, и правда, не было.
— Однако теперь я больше не буду безвольной наблюдающей, — вскинулась вдруг она, отстранившись, и начала вышагивать по площадке. — Теперь я буду следить за процессом, так сказать возьму бразды правления в свои руки. Если не суждено стать матерью — я стану для него королевой. Настоящей, за которую он будет готов умереть и которой будет гордиться. Ведь королева — тоже в какой-то степени мать, мать всем своим подданным.
Усмешка.
— Мы боялись внимания кланов? Теперь бояться нет смысла. Я же обязана дать ему такой пинок, чтобы через время этим сеньорам стало тошно. Я должна сделать его сильным. И сделаю.
А для начала... — Она задумалась. — Для начала мы организуем небольшое представление. С одним единственным зрителем.
И вкратце изложила суть дела.
Елена стояла с открытым ртом, хлопала глазами.
— Но зачем так сложно? Это же...
Что 'это же', сформулировать она не смогла. Слово 'неправильно' не отражало достаточную глубину переживаемой ею эмоциональной окраски. Однако, она знала, что это серьезно — Лею не зря зовут Сказочницей, это вполне в её духе.
— Это необходимо. Я не хочу, чтобы он удрал, столкнувшись с трудностями. Наших девочек за воротами ничего не ждет — или жизнь воровок, или проституток. У него же там прекрасное будущеё. И главное, он знает ту жизнь в совершенстве, знает её ценности, в отличие от тех же девочек. Если захочет удрать — мы его не удержим. Понимаешь?
Елена понимала. У Леи не поднимется рука наказать его в случае побега. Однако, и устав корпуса — не игрушка.
— Поэтому самым главным барьером на дороге к дому должна стать его собственная воля, его собственное желание остаться. Он сам для себя должен взорвать мосты. Не мы ему — он себе. Нет барьеров сильнеё, чем это. Вот мы и должны будем сделать так, чтобы он взорвал их.
— Я не смогу. — Главная наказующая планеты задумчиво покачала головой. — Я не актриса.
— Я знаю. Потому спустись вниз и вызови Сирену. Скажи, срочно. У меня к ней долгий-долгий разговор.
При звуках этого имени Елену перекосило, однако она понимала, что это правильное решение. То, что Лея хочет на неё повесить, не вытянет больше никто.
— Ты же разошли всем членам Совета приказ: завтра в полдень общеё собрание. Явка обязательна. Гулять — так гулять...
* * *
Все разошлись. В огромном кабинете остались четыре женщины, подсевшие поближе друг к другу для удобства общения. Каждая из них имела солидный вес в обществе, у каждой был авторитет, и за каждой стояла сила. Но здесь они представляли одну силу, один фронт, что бы не разъединяло их за пределами здания с розовыми колоннами.
— Итак, дорогая моя, — воскликнула женщина с рыжими волосами, обращаясь к той, которую ушедший мальчик про себя окрестил 'штандартенфюрером', не догадываясь, насколько точно угадал с прозвищем. — Что все это значит?
Сеньора в черной форме усмехнулась и сдула со лба выбившуюся пядь.
— Я буду его воспитателем. После того, как он пройдет курс молодого бойца, — кивок в сторону белокожей Мишель, — заберу его. И буду тесно курировать. Обучать.
— Воспитывать, — добавила Елена, слегка скривившись.
Лицо Мишель в этот момент ничего не выражало, однако все чувствовали, что внутри неё идут тяжелые бои. Принцесса же задумчиво покачала головой — для неё это заявление новостью не стало. Впрочем, не стало только благодаря тому, что она просчитывала такую возможность развития событий ранее.
— Да, воспитывать, — Сирена выдавила победную улыбку. — Ей мало трех принцев на моей шеё, она хочет взвалить и четвертого. Только знаете... — Её глаза хитро прищурились. — Кажется, это хорошая новость. Мне он понравился, мы сработаемся.
— Зачем же было тогда его бить? — усмехнулась Елена. — Прилюдно?
Сирена повесила на лицо загадочное выражение.
— Способ знакомства. Расстановка приоритетов. Я не хочу получить второго Эдуардо — хватит, нанянчилась. Но, кажется, он мальчик способный, все понял, и дальше процесс пойдет хорошо. Если меня не обманывают опыт и интуиция, конечно же. И умение разбираться в людях.
У присутствующих не нашлось аргументов, чтоб прокомментировать это.
— Ладно, тогда о делах насущных, сиюминутных, — подвела итог витка беседы её высочество. — Мои мальчики в данный момент активно занимаются тем, что уничтожают о нем все сведения, во всех планетарных базах данных. Теперь же, когда его передали с рук на руки, я уберу его и из секретных баз, с ограниченным доступом. К завтрашнему утру человека по имени 'Хуан Шимановский' на планете существовать не будет. Единственное его личное дело будет находится в твоем шкафу — кивок на Мишель, которая согласно кивнула в ответ. Что-то еще от меня требуется?
— Оставь ему школу, — ответила златоволосая.
И глядя на недоумевающеё лицо её высочества, пояснила:
— Ему и девятнадцати нет. Он еще слишком маленький. Дай ему закончить собственную школу, легально, официально. Чтоб никто не смог потом придраться, в случае чего.
Её высочество задумалась, но согласилась.
— Хорошо. Но я поставлю на его школьное досье защиту — его смогут найти там только те, кто знает, кого искать и где искать. Без биометрики и дактилоскопии, разумеётся. Под твою полную ответственность и с твоей легендой.
Мишель кивнула.
— Легенду придумаю. Беру школу на себя. У кого-нибудь есть возражения по поводу школы?
Возражений не было. И Елена, и Сирена восторга от подобной идеи не испытывали, но предпочли оставить мнение при себе.
— В таком случае, кроме закрытого досье школы, никаких упоминаний об этом человеке на Венере не останется. У меня все, — вновь подытожила её высочество.
— Вот и славненько! — поставила точку в разговоре Сирена и поднялась. Сегодняшняя баталия с мальчишкой высосала из неё много сил. Да, внешне она железная, непрошибаемая, но только внешне. — В таком случае, я буду изредка наведываться, интересоваться, как у моего подопечного дела. Надеюсь, ты не против?
Мишель не была против. Но ноздри её при этих словах невольно расширились.
— Забавный парень! Пойду изучать, что наш департамент нарыл на него за все это время...
Она облегченно вздохнула и направилась к выходу, завершив сегодняшнеё непростое заседание.
ЧАСТЬ III. САЛАГА
Что может быть хуже, чем мир, которым управляют мужчины?
Разве что мир, которым управляют женщины.
Нэнси Астор
Глава 12. Начало
Ноябрь 2447, Венера, Альфа, королевский дворец
— Лаааааа-наааа!!!
Белобрысая бестия, сидевшая на парапете фонтана и что-то обсуждавшая с одной из нынешних охраняющих её девчонок, сорвалась с места и помчалась навстречу. Прыгнула на шею, чуть не повалив.
Лана чудом удержала равновесие и выругалась про себя: не хватало еще растянуться во внутреннем дворике королевского дворца, на глазах у нескольких десятков зрителей!
— Приехала! Живая! А мы ждали тебя! Знаешь, как ждали?! Переживали, как ты там!!!
— Если ты не ослабишь хватку, то то, что я живая, будет легко исправлено... — мягко подала она голос сквозь сжимающие её медвежьи объятия.
Бэль отстранилась.
— Извини!
На губах её играла довольная улыбка. Простая и незамысловатая, без подтекстов. Она радовалась искренне, самого худшего, чего боялась Лана, не произошло — девчонка осталась такой же, как и там, в медицинском боксе в Форталезе.
Теперь уже Лана подалась вперед и обняла её. Не так сильно, но не менеё искренне. Пока она валялась в боксе на Земле, одна одинешенька, у неё было время сделать глубокий анализ себя любимой, разложить по полочкам и понять, кто она такая и как к кому в этой жизни относится. Понять, где её дом, кто её семья. В том числе сделать вывод относительно этой белобрысой дряни. Вывод оказался неоднозначным: она к ней привязалась. Хорошо это? Плохо? Она не знала, но сейчас поняла, что скореё хорошо.
