— Нам обоим снится один и тот же сон, — продолжал Джулиус, встречаясь взглядом с братом и не отводя взгляда от угрозы, которую он уловил в них. — Ты просто не хочешь этого признавать. Ты предпочитаешь ложь, которую тебе рассказали.
— И в чем же это могла быть ложь?
— Что ты сын Вой. Что ты имеешь право на эту власть, на эту ответственность. — Он бросил арбалет к ногам Калеба. — Ты не один из них, и я тоже. Мы — нечто другое. — Он мотнул головой в сторону Шелл-Хауса. — Мы родились не здесь. Какое бы детство у нас ни было, оно было не тем, о котором они рассказывают нам.
Калеб наклонился, чтобы поднять оружие. Он стряхнул с него грязь, мышцы его рук напряглись. — Ты можешь продолжать пытаться дразнить меня, брат, но это не сработает. Либо выбалтывай, либо перестань говорить об этом.
— Помнишь, что сказал доктор Стасов, когда был здесь в последний раз?
— Ну да.
— Он сказал, что они делали монстров из монстров. Он имел в виду нас, Калеб. Что мать и отец пытаются превратить нас во что-то. Он также сказал, что на самом деле мы им не принадлежим.
— Ну вот, ты опять за свое.
— Ты можешь притвориться, что не помнишь, но я видел, как сильно тебя обеспокоили его слова.
— Если он такой умный, почему мы его с тех пор не видели?
— Я не знаю. — Джулиус нахмурился, не желая, чтобы его отвлекали. — Он поссорился с ними, не так ли? Говорил, что не хочет продолжать в том же духе, а они говорили ему, что в этом не будет ничего хорошего. Они угрожали ему, Калеб, пытались помешать ему уйти или что он там собирался сделать. Забавно, что они до сих пор не нашли другого врача, не так ли? Я имею в виду, что там есть целый город. Насколько трудно было бы найти другого врача, который присматривал бы за двумя мальчиками?
— Ты уже знаешь, что мы должны держать все это в секрете, — сказал Калеб. — В любом случае, возможно, нам сейчас даже не нужен врач. В прошлый раз он почти ничего не делал.
— Может быть, сейчас он нам и не нужен. Но это не меняет того, что он сказал. Он сказал, что давным-давно случилось что-то плохое, не так ли? Что ж, я знаю, что это было. Они были осторожны с книгами, которые оставляют нам, не так ли? Об истории Шелл-Хауса или семьи Вой не так уж много известно.
— В этом нет необходимости. Нам это запихивают в глотку каждый раз, когда мы проходим мимо картин.
Джулиус признал, что это разумное замечание. — И все же я хотел посмотреть, смогу ли я узнать о чем-нибудь плохом. И мне не нужно было далеко ходить. Есть книга о Марко Феррисе. Она касается многих вещей. Я думаю, они забыли, что там также упоминается поселение американо.
Калеб потрогал арбалет. — И что?
— Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю, брат. До того, как у них появились скоростные корабли, они посылали роботов на множество разных планет. Роботов с яйцеклетками внутри или с генетическими моделями, которые можно было бы превратить в человеческие эмбрионы, как только они прибудут и начнут добывать сырье.
— Ближе к делу, Джулиус.
— В каждом случае роботы создавали группу детей — новорожденных. Но рядом не было никого, кто мог бы вырастить этих детей, кроме самих роботов. Беда в том, что роботы не справились с этим правильно, и у детей все получилось неправильно. Если бы было второе поколение, все было бы еще хуже. Что-то не сложилось должным образом. Сочувствие, социальная осведомленность — называй это как хочешь. Они были маленькими социопатами. Маленькими монстрами. — Джулиус намеренно произнес это слово, внимательно наблюдая за братом. — И большинство из них сошли с ума. Все эти поселения, во всех различных системах. Все они потерпели неудачу по разным причинам, но в основе всех них лежала общая причина. Они не были связаны друг с другом так, как это положено человеческим сообществам. Никто не должен был слишком удивляться, не так ли? Мы всего лишь млекопитающие. Это все, чем мы когда-либо были, все, что мы знали на протяжении десятков миллионов лет. Мы эволюционировали так, чтобы расти в окружении других млекопитающих, одного или двух их поколений, которые показывают нам, как себя вести. Но у американских детей этого не было. Они вышли из металлических чрев на чужой планете, и только роботы заменяли им родителей.
— Ты вдруг стал экспертом.
Джулиус приложил руку к сердцу. — Мне и не нужно быть таким. Не нужно, чтобы мне все это говорили, потому что я знал это с самого начала. Это мы, брат. Вот кто мы такие. Выжившие в одном из таких поселений. Это наши сны — возвращение туда, к другим детям и роботам.
— Невозможно. Это случилось слишком давно.
— Я не утверждаю, что понимаю это, Калеб. Но и игнорировать это я тоже не могу. Урсы — помнишь их? Я этого не выдумывал. Все это есть в книге. Так называли роботов, когда пытались вырастить первое поколение. Они дали им руки и ноги, как у людей, и покрыли их мехом, чтобы они не были слишком пугающими. Это было сделано для того, чтобы помочь детям-сиротам, которых воспитывают дружелюбные плюшевые мишки. Но все пошло наперекосяк.
— Это были не мы.
— Но так и было. Не знаю как, но именно это и произошло. Мы убили всех остальных мальчиков и девочек. Мы не должны были помнить об этом, но помним. И вот теперь мы здесь.
13
Толпе потребовалось несколько мгновений, чтобы заметить, что двери к ядру голосования открываются. До этого события людской поток в собрании Гарлина, казалось, менялся, сначала поодиночке и по двое, а затем все увеличивался. Спарвер позволил себе поверить, что мирное урегулирование все еще возможно, и что он и Талия смогут покинуть орбиталище с Гарлином под их защитой и восстановят некоторую степень спокойствия.
Но открытие дверей оказало глубокое влияние на душевное состояние толпы. Отступление потеряло свой смысл, а затем, с ревом коллективной решимости, эта приливная волна начала подступать к ступеням и семи оперативникам, пытавшимся их удержать. Это был момент для толпы. Эти открывающиеся двери были не просто возможностью, но и приглашением.
Констебли выхватили свои электрошоковые дубинки, на концах которых вспыхивали голубые искры. Оперативники со звуковыми пушками начали поливать толпу непрерывными импульсами — ужасный звук даже для тех, кто не попал в прямой прицел пушек. Ничуть не смущенная, толпа уже высыпала на первые пару ступенек. У Спарвера было как раз достаточно времени, чтобы отдать приказ своей резервной ищейке, приказав ей использовать максимальную силу для удержания обороны.
На ровной площадке, рядом с роботом-уборщиком, Талия как раз уговаривала Гарлина спуститься с насеста. Малкмус и другие констебли были рядом с ней. Первые две ищейки все еще держали оцепление, но толпа напирала, и он увидел, когда Талия заметила открывающиеся двери. Пока его собственная ищейка на большой скорости носилась зигзагами взад-вперед, пытаясь ударить дубинкой или хлыстом любого, кто осмелился переступить ее порог, Спарвер наблюдал, как Талия огляделась и прикоснулась к микрофону на горле, а затем в его наушнике зазвучал ее голос.
— Нг к Броне. Здесь все только что изменилось. Ядро скомпрометировано. Повторяю, ядро взломано. — Затем, встретившись взглядом со Спарвером: — Малкмус не знает, что происходит. Эти двери не должны были открываться.
— Она сказала, что внутри были констебли, — сказал Спарвер. — Возможно, они отменили карантин по какой-то причине.
— Малкмус говорит "нет". Но между вестибюлем и ядром все равно должно быть множество барьеров.
— Не уверен, что стал бы на них рассчитывать, учитывая то, что только что произошло. Гарлин посылал какой-нибудь сигнал непосредственно перед тем, как двери открылись?
— Я смотрю на него прямо сейчас. Он ничего не сказал и не сделал. Это не значит, что он не несет ответственности.
— Согласен, но на данный момент мы ничего не можем доказать. — Спарвер отпрянул назад, когда снаряд едва не попал ему в голень. Талия выглядела маленькой и уязвимой, окруженная толпой со всех сторон. У нее было две ищейки, защищавшие кордон, и третья рядом с ней, но Спарвер слишком хорошо знал, что с ней все еще может случиться беда.
— У тебя есть последний шанс, Гарлин, — услышал он ее крик. — Скажи им, чтобы отошли от ступенек.
— Это свободные граждане, — ответил он, выкрикивая свои слова и привлекая внимание толпы, пока говорил. — Они ни перед кем не отчитываются, префект Нг, не говоря уже обо мне. И если была допущена такая небрежность, что ядро осталось незащищенным, почему их следует винить за это?
— Джулиус Девон Гарлин Вой, — сказала Талия прерывающимся от напряжения голосом, — вы арестованы за совершение действий, наносящих ущерб демократическому процессу. — Она бросила взгляд на свою ищейку. — Спустить его и держать на земле.
Ищейка двигалась размытым пятном и потрескивала витками. У Гарлина было как раз достаточно времени, чтобы изобразить удивление и начать двигать руками в рефлекторной защитной позе, почти сдаваясь, но это было бесполезно. Ищейка взмыла в воздух, нить обвилась как лассо вокруг его ног, туго натянулась и опрокинула Гарлина. Это было все, что Спарвер ясно видел, но остальное ему было нетрудно представить.
Гарлину пришлось бы нелегко. К тому времени, как он ударился бы о землю, ищейка для пущей убедительности обмотала бы вокруг него еще несколько витков, не давая ему вырваться или дотянуться до оружия. В зависимости от отдаваемых Талией приказов, кольца либо плотно смыкались — создавалось ощущение, что он заключен в единое несгибаемое удерживающее устройство, — либо затягивались при сопротивлении, в конечном счете вгрызаясь в кожу и кости.
— Он у тебя? — спросил Спарвер.
Талия хмыкнула, опускаясь на колени. — Да. Взят. Нг к Броне. Обновите информацию о ситуации здесь. Я задержала Гарлина. Здесь становится жарко. Нам бы на самом деле не помешала поддержка.
Зигзагообразное патрулирование ищейки становилось все более неистовым. Горожане снова собрали свое оружие и использовали его с возрастающей свирепостью, бросая грубые снаряды или угрожающе размахивая в воздухе палками и столбами от забора. По отдельности ни один из этих предметов не представлял бы ни малейшей проблемы для ищейки. Но численный перевес начинал сказываться, и Спарвер знал, что, когда линия обороны потерпит неудачу, это произойдет быстро.
Он снова повернулся к констеблям. — Отступите и перегруппируйтесь со своими коллегами внутри.
— Они захватят этот вход, — сказал один из констеблей, и страх отразился в его глазах, как яркий новый рассвет, как будто это было совершенно новое чувство.
— Я буду удерживать его так долго, как смогу. Но если вы сможете образовать кордон вокруг внутреннего ядра, это будет намного проще, чем защищать этот вход.
— Как долго мы должны его удерживать? — спросил второй констебль.
— Недолго, — сказал Спарвер. — Скорее всего, пока мы разговариваем, крейсер уже пришвартован.
Это было близко ко лжи, но, к его облегчению, констебли поверили ему на слово и оставили свою линию, причем один из них передал ему электрошоковую дубинку, прежде чем уйти.
Спарвер обнаружил, что на удивление благодарен за электрошокер. Его конец искрил, и он взмахнул им по дуге, одновременно отступая назад, чтобы занять более высокое положение на ступеньках.
— Все еще здесь, Талия?
— Мы с Гарлином никуда не собираемся уходить, — сказала она с саркастическим дружелюбием. — Так ли это, Девон?
— Держись крепче. Не пытайся самостоятельно перенести его обратно на корабль — это работа для нас двоих, даже с ищейками.
— Совет принят к сведению, заместитель Банкал, — сказала она.
Секундой позже линия прорвалась. Гражданин в капюшоне увидел свой момент, вскочив на ступеньки, когда ищейка была на противоположном конце своего патрулирования. Когда гражданин переступил порог, другой рискнул ударить ищейку по голове тупым концом деревянного кола, не причинив ей вреда, но отбросив ее в сторону и тем самым выиграв драгоценную секунду или две для того, чтобы другие граждане высыпали на ступеньки. В ответ ищейка усилила остроту своих атак, используя острое лезвие, чтобы пустить кровь, а также хлеща и обвиваясь вокруг любой конечности, достаточно неразумной, чтобы оказаться в пределах ее досягаемости. Суставы вывихнулись, кости ломались, кожа изрезана. Эти несчастные граждане мгновенно отступили, получив внезапные, резкие раны, но еще большее число людей, топоча, двинулось вперед. Несколько раненых упали на землю, их потрясенные и стонущие тела быстро затерялись в наступлении.
Спарвер с удвоенной силой сжал электрошокер. Ищейка все еще размахивала нитью, все еще делала все, что от нее можно было ожидать, но поток людей обтекал ее и проходил мимо, и ступени больше нельзя было защитить. Спарвер нанес удар дубинкой, и горожане падали как мешки, как только к ним прикасались. Но их всегда было больше. Десятки людей уже были на ступеньках, не обращая внимания на травмы или преступный характер своих действий, а сотни напирали сзади.
Он еще раз отступил назад. Тень вестибюля была у него за спиной. Двое или трое граждан уже прошли, их крики приобрели гулкий тембр, когда они вошли в замкнутое пространство. Еще больше набросилось на него. Он парировал удары электрошоковой дубинкой, горожане упали, в нос ударил запах горящей кожи и ткани. Десятки людей уже были внутри, их шаги барабанной дробью отдавались вдалеке, когда они искали ядро. Электрошоковая дубинка, казалось, теряла свою эффективность при продолжительном разряде. Они отступали не так быстро, и в любом случае наплыв горожан начинал захлестывать его, их объединенный напор заставлял его отступать, чтобы оставаться перед их бурлящим фронтом. Наконец кто-то вырвал дубинку из его двупалой хватки, и в лицо ему врезался локоть.
Спарвер потерял сознание.
Дрейфус пристегнул свое снаряжение и вышел из катера. Ремень на животе был туго натянут, как будто его внутренности сдвинулись во время входа в атмосферу. Гестия Дель Мар уже расхаживала по посадочной площадке, морща нос, принюхиваясь к испарениям, все еще витавшим под герметичным потолком площадки. Она была одета в белую униформу с четкой черной отделкой на манжетах и воротнике, и при ней не было никакого оружия или средств принуждения, которые он мог бы разглядеть.
— Вам не надавило чуть сильнее, чем было разумно, полевой префект Дрейфус?
Дрейфус пожал плечами. — Я не отставал, не так ли?
Она выглядела сомневающейся. — На вашем месте я бы осмотрела вашу обшивку.
— Возьму это на заметку, — сказал Дрейфус, глядя ей в лицо. — Послушайте, Гестия... Не будет ли проще, если мы просто отложим наши профессиональные разногласия в сторону на несколько часов? Наверняка у нас оказалось бы много общего. Меня зовут Том...
— Я знаю ваше имя. — Она начала отходить от двух кораблей, спускаясь по неглубокому пандусу. — Как вы знаете мое. Но я верю в профессиональную вежливость, префект Дрейфус. Чувствую, что это помогает иметь четкое представление об ответственности. Остаток пути мы проделаем на моем флаере. У вас ведь есть флаеры в Сверкающем Поясе, не так ли?
