Некоторые были полностью сформированы для воды, как Гилберт, но были и другие, которые все еще сохраняли базовую анатомию сухопутных увальней, с нормальным набором конечностей. Некоторые из этих пограничных случаев, казалось, были счастливы при длительных погружениях, в то время как другие носили легкие дыхательные аппараты различных видов. Из того, что Джеффри понял, процесс полной водной трансформации не был мгновенным; на маршруте было много промежуточных станций, и не все решались на дальнейшую операцию после того, как получили основные изменения.
Гилберт подплыла к оранжевому порталу, а затем они помчались по другой трубе — на этот раз не так далеко, — пока не вышли на другой перекресток, на этот раз ненамного больше первого. В этом бассейне было немало порталов, но были и выходы с цветовой маркировкой, которые еще не были открыты для воды. Гилберт подплыла к одному из этих выходов и нажала перепончатой рукой на панель справа от него; круглая дверь откатилась в сторону, открывая освещенный, заполненный водой коридор.
Пройдя небольшое расстояние, они оказались в бассейне, который был едва ли больше частного джакузи. Он занимал изогнутую комнату с зелеными стенами и окнами, расположенными с одной стороны. Джеффри попытался встать, высунув голову на свежий воздух, маска и защитные очки автоматически расстегнулись с мягким хлопком высвобожденного всасывания. Вода стекала с него тысячью капель размером с жука.
Через окна в одной половине комнаты он увидел еще один аспект обширного подводного пространства Тиамаата: башни, грибовидные наросты геодезических куполов, светящиеся изнутри освещенной прожекторами зеленью. Тиамаат тянулся на многие километры.
Что-то вроде канала или канавы отходило от джакузи через арку в соседнюю комнату. Гилберт плыла впереди, но ее лицо и верхняя часть тела были в основном над водой. Джеффри, теперь уже выпрямившийся, шаркал сзади. Ремень безопасности втянул ласты, убрав их, как сложенные крылья ангела. Он пробыл в воде всего несколько минут, а ходьба уже казалась абсурдным эволюционным тупиком.
Заполненная водой канава привела их к Труро.
— Я очень рад, что вы приняли мое приглашение, — величественно произнес он. — У вас, конечно, никогда не было никаких обязательств повторно иметь с нами дело.
— Это было совсем не то, что я чувствовал, — сказал Джеффри.
— Что ж, давайте посмотрим на это с положительной стороны. Теперь вы здесь, и у нас есть все шансы найти общий язык.
Труро изменился. Он больше не был тем мужчиной в костюме цвета морской волны.
Теперь он плавал в выложенном зеленой плиткой бассейне в форме почки, пузырящемся ароматной пеной. Его голова плавно сливалась с гладкой яйцевидной формой туловища, все детали его скелета и мускулатуры были скрыты под слоями изолирующего жира. Его совершенно безволосая серая кожа отливала восковым перламутром. У него не было наружных ушей и почти не было носа. Его ноздри представляли собой две активируемые мышцами щели, которые открывались и закрывались при каждом вдохе. У него были большие, почти круглые глаза, очень темные и проницательные. Они моргали сложным морганием с двойной мембраной.
— Почему ваше воплощение выглядело не так?
— Наверное, это только еще больше усложнило бы проблему. Кроме того, когда я проявляюсь, то склонен возвращаться к своей прежней анатомии. Назовите это ностальгической привязанностью. — Труро прикоснулся рукой с перепончатыми пальцами к тому месту, где до операции, должно быть, находился его нос. — Не то чтобы я о чем-то сожалел. Но иногда, знаете ли, по старой памяти.
Консоли и дисплеи данных с массивными водонепроницаемыми клавиатурами покачивались в воде, как яркие игрушки для купания. Джеффри не мог вспомнить, когда в последний раз видел настоящие, надежные системы визуализации данных и интерфейса за пределами музея. Книги были более распространены, чем экраны и клавиатуры.
Труро отодвинул панель клавиатуры в сторону, освобождая перед собой место. — Входите. Присоединяйтесь ко мне, — сказал он, пропуская их вперед. — Нам о многом нужно поговорить.
— Могу я теперь оставить вас, сэр? — спросила Гилберт.
— Конечно. Спасибо тебе, Мира.
Когда они остались одни, Джеффри снял с себя ремень безопасности, оставив его прислоненным к стене, а сам вернулся к бассейну. Он нырнул в бурлящие, шипящие воды и сел, скрестив ноги, напротив морского жителя.
— Итак, что вы думаете об этом старом месте? — спросил Труро, откидываясь назад и положив мускулистые руки на выложенный плиткой край бассейна, а перепончатые пальцы волочились по воде.
— Та крошечная часть, которую я видел, достаточно впечатляет.
— Здесь, внизу, чудесная жизнь. В глубине души мы водные обезьяны. Возвращение к морям — это всего лишь выражение чего-то глубоко внутри нас. Призвание, если хотите. И с каждым годом все больше людей откликаются на этот призыв.
— Я думал, вы, Паны, хотите переселиться наружу, а не обратно в океаны.
— Много путей к одной цели. Мы можем вернуться к морям и забрать моря с собой к звездам. — Труро быстро улыбнулся, как будто его собственные слова выдали его. — Иногда риторика берет надо мной верх. Пожалуйста, не принимайте ничего из того, что я говорю, слишком серьезно. Это вообще никуда не годится.
— Спасибо, я счастлив на суше. — Джеффри сделал паузу, чувствуя, что самый быстрый способ покончить с этим — перейти прямо к делу. — Можем ли мы поговорить о гномах-филетиках, поскольку очевидно, что именно поэтому я здесь?
Необычное выражение лица Труро выразило боль от такого резкого прекращения предварительных переговоров. — Это, конечно, часть дела. На самом деле, прямо сейчас я держу Чаму в режиме ожидания. Сказал, что дам ему знать, когда вы вернетесь.
— Я не знал, что Чама доступен для каких-либо контактов с миром за пределами Непросматриваемой зоны.
— А для чего нужны частные обходные пути, если не для обхода таких утомительных юридических ограничений? — Труро потянулся к плавающей клавиатуре и нажал на один из губчатых элементов управления. — Чама, теперь ты можешь проявиться. Джеффри Экинья здесь. — Повернувшись к Джеффри, он добавил: — Я предоставляю вам локальный доступ к расширению. Извините, я сам займусь своими приготовлениями.
Водяной пошарил в воде в поисках пары ярко-желтых защитных очков с эластичными ремешками, которые он надел на свои темные, как у тюленя, глаза.
— У вас нет имплантов сетчатки, — удивленно сказал Джеффри.
— Удалены во время моего аква-формирования. Вас это ужасает? — Труро посмотрел налево, на участок выложенного плиткой пола, где сейчас стояла фигура Чамы. — А, — сказал он, великодушно улыбаясь. — Рад тебя видеть.
Чама посмотрел на Джеффри. — Как поживают слоны?
— У них все хорошо. Они едва заметили, что я уходил.
Задержка во времени замедлила реакцию Чамы. — У нас с Глебом было много времени, чтобы все обсудить, и мы еще больше убедились, что это правильный путь вперед.
— Чама уже посвятил меня в предысторию, — сказал Труро. — С нашей точки зрения, непреодолимых технических проблем не существует. Нам нужно было бы распространить нейронное вмешательство на всех слонов в вашей исследовательской группе, за исключением, возможно, самых маленьких детенышей, и по возможности ограничить взаимодействие с не дополненными членами стада. Но, насколько я понимаю, при нынешнем положении вещей мы можем приступить немедленно, на пробной основе.
— Выделены ли квангл-пути? — спросил Чама, как будто они просто обсуждали детали.
— Уже на месте, — сказал житель моря. — Ожидаемая нагрузка не является чрезмерной, и мы должны быть в состоянии справиться со всем, не привлекая излишнего внимания.
— Дело не только в этом, — сказал Джеффри, встревоженный тем, с какой готовностью восприняли его согласие. — Для начала, этические соображения.
Житель моря почесал под одной из своих пухлых, безволосых подмышек. — Мой дорогой друг, конечно, вряд ли может быть что-то более этичное, чем активное содействие благополучию вида.
Джеффри улыбнулся, внезапно осознав свое место во всем происходящем. — Вот как вы действуете, не так ли? Всегда заходите слишком далеко, всегда рассчитываете на то, что люди поверят вашим доводам о том, что если сделано, то сделано, и лучшее, что они могут сделать, — это сотрудничать.
— Посмотри на это с другой стороны, — сказал Чама. — Когда дело доходит до долгосрочного финансирования, с кем бы ты предпочел вести бизнес — с нами или со своей семьей? Мы участвуем в этой по-настоящему долгой игре. И у нас есть все основания защищать тебя и стада Амбосели от вмешательства извне.
— У вас хорошо получается, — сказал Джеффри.
— Мы должны быть такими, — сказал Труро. — Так все и делается.
— Мы можем начать почти немедленно, — оживленно сказал Чама. — Начнем с нескольких простых тестовых экспериментов: поместим призрачные изображения других слонов в поле их зрения на достаточном расстоянии, чтобы не требовались обонятельные и слуховые галлюцинации. Мы применим точно такие же протоколы оценки к лунным карликам.
— Вы просто должны дать нам чинг-коды, — сказал Труро. — Тогда мы действительно сможем начать что-то делать.
— Сотрудничай с нами, — умоляюще сказал Чама. — Займись чем-то большим, чем твоя семья. Чем-то, что все еще будет иметь значение спустя столетия.
— Присоединяйся к Панам, — сказал Джеффри, и его собственный голос прозвучал глухо и опустошенно.
— Станьте попутчиком, вот и все. Никто не просит вас проглотить идеологию целиком. — Теперь заговорил Труро. — И все же я не стану оскорблять вас, напоминая, что есть долг, который нужно отдать, за то, что Чама сделал для вас на Луне. Все это было связано с вашей бабушкой, не так ли?
Джеффри не видел смысла во лжи или уклонении от ответа. — Наверняка Чама рассказал вам достаточно.
— Основное. Как раз в тот момент, когда мы думали, что поймали Юнис Экинья... она удивляет нас всех. Когда-то она была близка с нами, вы знали?
— Я слышал о ее причастности к Панам.
— То дело на Меркурии... Такая трагедия, что все закончилось именно так, как закончилось. Мы так много могли бы сделать вместе, но Юнис пришлось уйти и предать Линь.
Джеффри дождался своего часа. — Вы знали Линь Вэй? Моя сестра надеялась выяснить, что там происходило на самом деле.
— Нет, я никогда не имел удовольствия встречаться с первым премьер-министром Паном... Линь Вэй, конечно, утонула. Они тебе это сказали.
— Да, — сказал Джеффри.
— Аретуза действительно очень хорошо ее знала. Когда нынешний премьер-министр узнала о вашем... интересе, вы стали... скажем так, взаимно интересны Аретузе. — Труро, казалось, с трудом подбирал подходящие слова. — Не сочтите за неуважение к Чаме или слонам, но на самом деле именно поэтому вы здесь. Аретуза требует аудиенции.
— Поскольку меня уже притащили сюда, — сказал Джеффри, — я могу с таким же успехом поговорить с любым, кто хочет побеседовать. Прибудет ли сюда премьер-министр Пан?
Минималистичные черты Труро, тем не менее, выдавали сожаление. — Боюсь, Магомет должен подойти к горе. Вы не против еще немного поплавать?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Согласно данным расширения, они находились где-то над экваториальным нагорьем Большого Сырта, на другой стороне Марса от горы Павонис.
Они спустились на самом дешевом рейсовом шаттле по сниженной цене. Санди не жалела о том, что выбрала быстрый путь: она была слишком взволнована для этого. Джитендра разделил ее предвкушение, его ухмылка стала только шире, когда началось повторное вхождение. Они перешли от центробежной гравитации Стикни к свободному падению шаттла, и теперь, когда шаттл вошел в атмосферу и окутался пузырящимся коконом неоново-розовой плазмы, тяжесть возвращалась. Когда торможение достигло пика, сиденья отрегулировались таким образом, чтобы обеспечить поддержку всего тела. Это было самое серьезное происшествие, что Санди испытывала за последние годы. Ей нравилось наблюдать, как плазма вспыхивает и колышется вокруг корпуса, словно флаг на сильном ветру.
А потом все стихло, и они не столько летели, сколько падали. Корпус шаттла все это время менял форму, приспосабливаясь к изменяющимся условиям, сопротивляясь гравитации до последнего мгновения. Овраги и кратеры скользили внизу, очерченные резкими тенями, Санди была уверена, что может протянуть руку и почувствовать кожистую текстуру поверхности, царапающую ладонь, как обложка старой книги. По крайней мере, до сих пор там, внизу, не было ничего, что указывало бы на то, что они были кем-то иным, кроме самых первых людей, достигших этого мира. Ни поселений, ни дорог, ни даже отблеска какого-нибудь давно заброшенного механического посланника, покрытого вековой пылью. Это было ошеломляюще, вся эта пустота.
Джитендра что-то увидел, взволнованно указывая на темный червеобразный след, яростно извивающийся узел в его начале оставлял извилистый след на поверхности. — Похоже, это транспортное средство. Марсоход или, может быть, какой-нибудь низковысотный летательный аппарат.
Санди уже вывела увеличение на максимум. — Поднимает много пыли. И двигается довольно быстро.
— Это пыльный дьявол, — сказала Юнис, прерывая размышления Санди. — Просто вихрь.
Та повернулась к Джитендре и повторила слова Юнис.
— О, — сказал он на пониженной ноте.
— Вырос на Луне, — неодобрительно заметила Юнис. — Не имеет ни малейшего представления о погодных системах планет земной группы.
Санди сказала: — Не думала, что ты появишься, пока мы не спустимся, Юнис.
— Есть локальное расширение, достаточная сеть, чтобы я могла ею воспользоваться. Пока мы разговариваем, я синхронизуюсь со своим земным "я". Это займет некоторое время. Ты что-нибудь слышала о своем брате?
— Мы разговаривали как раз перед тем, как я села в шаттл. Он знает, что со мной все в порядке. — Санди все еще одним глазом следила за меняющимся видом снаружи. — Ты поддерживала с ним контакт?
— Нет, с тех пор как он отключился от сети.
Санди напряглась. — Что ты имеешь в виду, говоря "вне сети"?
— В настоящее время твой брат является гостем Организации Водных Наций в Тиамаате. Труро прислал за ним самолет.
— Он не забыл о тех услугах, за которые мы ему обязаны. Единственная причина, по которой я здесь, — это то, что Паны позаботились о моем билете.
— Однако они проявили к нам больший интерес, чем я ожидала. Дело не только во взаимности. Я беспокоюсь, что на самом деле они охотятся за мной.
— Ты не существуешь для них. И, рискуя задеть твое самолюбие, скажу, что не все в известной вселенной одержимы тобой и твоей тайной историей.
— Хотя, давай будем честными, кое-кто есть.
— Но только потому, что ты потратила полжизни, превращая себя в головоломку. Джеффри мигнул мне копией фрески в твоей спальне — похоже, ты была права насчет изменений на Фобосе.
— Приятно, что мои подозрения подтвердились. Я не непогрешима и не могу поручиться за абсолютную достоверность своих воспоминаний.
