По произволу Высших Сил

В один далеко не прекрасный год, по долине Мирийона прошла бурая лихорадка, забирая немало жизней у местного населения. И спокойная жизнь кончилась. Теперь возле его лечебницы стояли толпы людей, жаждущих исцеления. Плохо было то, что никаких лекарств от бурой лихорадки не было. Помочь могла только магия, да и то, на ранней стадии развития болезни. День и ночь Герданор трудился как проклятый, щедро растрачивая свои силы и под конец работы, обессиленным уходил восстанавливать силы. Спасти жизни всем страждущим он был не в состоянии. Каждый день ему приходилось выносить суровые приговоры, отделяя тех, кого еще можно было спасти от обреченных на смерть. Чего только не услышал он о себе. Были и благословения, но немало было и проклятий. Против обыкновения он денег за излечение ни с кого не брал, хотя люди были готовы отдать последнее за спасение от смерти. И когда один из его добровольных помощников, городской палач, спросил его: почему он так поступает, то Герданор ответил:

— Обязательно нужно брать плату за исцеление, если недуг не опасен для жизни и просто излечивается. Но в сложных случаях, когда исход лечения не ясен, плату лучше не брать.

— Но ради чего тогда работать?

— Ради славы. Целителю, о котором идет немалая слава, больные охотно доверяют свое здоровье.

Была еще одна важная причина, о которой он умолчал. Там, где лекари бессовестно наживались на людской беде, вымогая последний достаток у несчастных, рано или поздно возникал бунт и первыми под расправу шли самые жадные.

Но честно говоря, совсем без награды он не остался. Когда мор сошел на нет, оказалось, что Шабатон пострадал меньше других городов. Городской совет это оценил и вознаградил труд целителя из городской казны. Слава все-таки принесла достаток. Но только исцелением больных был занят вольный эльф. В свободное время, он писал трактат "О городской тесноте и чистоте дворов и улиц". Писал он его не для Имперской Академии, а для отцов города. И они отнеслись со всей серьезностью к тому, о чем писал врач. Теперь Шабатон мог претендовать на звание самого чистого и ухоженного города империи. Чистота улиц и дворов поражала взоры путешественников. Было уделено внимание чистоте колодцев. Кроме того, город обзавелся общественной купальней.

И как раз во время мора произошло то, что спустя годы круто изменило судьбу Герданора. Однажды, возле города сделал остановку торговый корабль, следующий из Складона и хозяин корабля принес целителю больного годовалого ребенка. Эта была дикая эльфийка, добытая вольными егерями и проданная хозяину корабля. Где она подцепила бурую лихорадку, никто не мог сказать. Купец не стал перед выбором: либо потерять возможную прибыль от продажи редкого товара, либо оплатить лечение. Он выбрал лечение. Но задерживаться в городе, где свирепствовал мор он не хотел. Да и прочий товар ждал своих покупателей. В итоге, договорились о том, что он заберет ребенка на обратном пути.

Герданору удалось излечить девочку, хотя случай был очень тяжелый. Но ни купца, ни его корабля он больше не увидел. Что стало с торговцем? А кто его знает? Мог подцепить заразу да помереть от нее. А мог и погибнуть от рук бунтовщиков. По империи в ту пору как раз прокатилась волна городских бунтов. Так или иначе, но ни купец, ни его наследники за своей собственностью не явились и девочка, которую с легкой руки прислуги прозвали Заразой, осталась жить в доме лекаря. Больших хлопот она никому не доставляла и потихоньку росла себе и росла. Годам к десяти она проявила интерес к занятиям своего невольного опекуна. Опекун вовсе не препятствовал ей и со временем, Зараза смогла стать ценной помощницей во врачебных делах. И не только в этом. Когда Заразе исполнилось двадцать лет, опекун совсем иначе начал на нее поглядывать. Подобный возраст у эльфов считается еще детским и Зараза на людской взгляд выглядела как двенадцатилетняя девчонка, то есть, продолжала быть еще ребенком. Тем не менее, тело ее уже заметно оформилось и начинало выглядеть привлекательным для мужского взгляда.

До сей поры Герданор утолял свою похоть в городском борделе, где помимо человеческих женщин имелись и две рабыни из диких эльфиек. Но теперь, когда под боком оказался столь сладкий и заманчивый плод, он счел неуместным тратить время и серебро на приевшихся ему шлюх. Зараза не стала сопротивляться его домогательству и без всякого сопротивления стала его наложницей. Жизнь снова стала спокойной и размеренной. Девочка как и прежде помогала ему в лечебнице, вместе с прислугой вела домашнее хозяйство и согревала хозяйскую постель. Так прошло десять лет, в ходе которых никаких происшествий в его жизни не произошло. Он даже не заметил, как девочка потихоньку превратилась в молодую женщину.

В один прекрасный вечер, когда Герданор перед сном решил получить от Заразы очередную порцию ласк, она сообщила ему ужасную новость:

— Герданор, у нас будет ребенок.

Новость действительно была ужасной. Взявшись лечить больного ребенка и вернуть его хозяину после излечения, лекарь не озаботился обесплодить маленькую дикарку, как это полагалось по закону. В конце-концов, с чего бы ему этим заниматься? Это забота ее хозяина. Но хозяина след простыл, девочка осталась на содержании у целителя, а у того было столько хлопот, что о нужной процедуре он как то и забыл. Все эти годы воспитанница не подавала повода для беспокойства. Вела себя тихо. Ну а считать ее года никто не удосужился. И вот результат!

На слово он не поверил. Мало ли что мнится женщине? Сотворив нужное заклятие, он с помощью магии обследовал Заразу и убедился в том, что она не ошибалась. Внутри ее тела зародилась новая жизнь. И это не сулило ничего хорошего ни ему, ни ей. На этот счет законы были везде строгими и не допускали исключений. Кара за их нарушение была суровой — смерть в назидание другим, теперь равно грозила как ему так и ей. И что теперь делать? Впрочем, решение напрашивалось очевидное: вытравить плод пока никто ничего не понял. Дело это для него несложное, ибо ранее ему приходилось избавлять человеческих женщин от нежелательных последствий опрометчивых поступков. Но стоило озвучить это вслух, как Зараза не на шутку рассвирепела. В подобном состоянии свою наложницу он еще не видел. Чего она ему только не наговорила. Попытка успокоить ее и начать здраво рассуждать, была неудачна. Она ни в какую не хотела избавляться от последствий. Попытка привести ее в повиновение повергла лекаря в изумление:

— Я не рабыня и ты не можешь мне ничего приказать! — сказала как отрезала.

— И кто же ты такая? — Герданор только сейчас сообразил, что и вправду он упустил из виду это обстоятельство.

— Я вольная эльфийка, принадлежащая сама себе!

Да что это такое? Ведь права Зараза. Действительно, статус раба подтверждают две вещи: купчая запись и амулет подчинения. Купчая запись наверняка существовала, причем в двух экземплярах. Покупка Заразы у вольных егерей регистрировалась в торговой палате Складона. Вторая запись была у того самого сгинувшего куда то купца. Существовал ли в природе тот амулет, который должен был обеспечить покорность рабыни? Вряд ли. Скорее всего его так и не успели изготовить. И что получается? Получается совсем нехорошо. Ему оставили на хранение чужую собственность без права ей пользоваться. А он взял и самовольно ей воспользовался, чем нанес настоящему хозяину некий ущерб. Любой законоговоритель именно так и истолкует его поступки. Но это пустяк в сравнении с другим поступком. Более опасным для здешнего общества.

— Если ты решишь родить ребенка, ты погубишь и себя и меня. Причем, нас казнят до того, как ты родишь.

— Ты сказал хорошее слово — "решишь". Вот я и решу, тебя ни о чем не спрашивая. Опасно рожать в городе? Значит я ухожу. Прямо сейчас и насовсем.

Зараза покинув постель, начала одеваться. И судя по всему, действительно решила покинуть его навсегда.

— Погоди, это не выход, — Герданор сам себе удивлялся, место того, чтобы осадить эту нахалку, он зачем-то пытается ее образумить словами, — если ты исчезнешь, меня спросят о том, куда ты подевалась. Пойми, бегство рабыни, притом дикой эльфийки... Это замять не получится. Тебя будут ловить пока не поймают.

— Мнение труса и слюнтяя мне безразлично. А теперь, прочь с дороги!

— Стой! Не уходи! Уходить нужно вдвоем и не так поспешно! — и опять он не понимал сам себя.

Разум подсказывал, что нужно любым способом заставить внезапно взбрыкнувшую наложницу избавиться от последствий ночных забав. Разом покончить с маячившими на горизонте опасностями и для него, и для ней. Но было и другое ощущение. Поступив наиболее разумно, он навсегда потеряет Заразу. А где такую еще найдешь? Слишком привык он к ней. Не только как к "ночной игрушке".

— Ты сказал вдвоем?

— По-другому не выйдет. Куда ты сбежишь одна? В городах и селах тебя сочтут законной добычей. В лес? А ты умеешь жить в лесу?

Последний вопрос был не в бровь, а в глаз. Выросшая в Шабатоне, не знающая никакой иной жизни кроме городской, эльфийка не выживет в лесу. Герданор конечно давно обитал в городах, но родился то он и вырос в лесу! Конечно, эльфийский лес не похож на дикие леса Ивериона. Но все-таки лесные умения он приобрел.

— Уходить действительно лучше вдвоем. Но не сразу. Поспешное бегство насторожит местных сикофантов. Сделаем иначе.

Поступить целитель решил так: завтра же объявить о том, что намерен вернуться в родной Таргейский Лес и прожить там оставшуюся жизнь. И конечно же поступить с имуществом так, как поступит любой разумный обитатель города — продаст его за возможно большую цену. Это выглядит естественно и подозрений не вызовет. Спешить не стоит, но и затягивать с этим нельзя. Беременность Заразы пока незаметна, но со временем изменившиеся формы тела ее выдадут. Выслушав его соображения, Зараза прекратила бунтовать и вновь стала такой, какую он всегда ее видел.

Подготовка к уходу из города заняла полтора месяца. Городской Совет не спешил расставаться со столь искусным целителем и всячески уговаривал его либо остаться насовсем, либо повременить с переездом. Точно так же затянулась и продажа особняка с лечебницей. Покупателей, способных заплатить настоящую цену найти не удалось и пришлось соглашаться с той ценой, которую предложил ему купец из Версая. И настал тот день, когда все их имущество составил старый добрый эльфийский лук, охотничья рогатина да то, что уместилось в заплечных мешках. И конечно же увесистый кошель с серебром. В один прекрасный вечер, Герданор с Заразой покинули город. Хотя никто не советовал им начинать путешествие именно в это время, но именно ночных дорог эльф опасался менее всего.

Конечно возник вопрос: куда идти? На первый взгляд, разумнее было податься в Восходные леса к соплеменникам Заразы. Но от этого пришлось отказаться. Даже в самом лучшем случае, ничего хорошего их там не ждало. Вражда между западными и дикими эльфами никуда не исчезла, а потому вместо гостеприимства они могли нарваться на меткую стрелу, пущенную из засады. Заразу может быть и не тронут, но Герданору там точно рады не будут. Ну а в худшем случае, можно было нарваться на одну из ватаг вольных егерей. Поэтому, путники выбрали леса на левом берегу Мирийона. Там конечно тоже возможны неприятные встречи, но их легче избежать. К тому же, нельзя слишком далеко отходить от городов. Все-таки на годы вперед не запасешься и что то придется покупать городских лавках, благо, что Герданору путь в города не закрыт. Вот так, переходя ночами из леса в лес, путники прошли Среднюю Мирию и в конце-концов зазимовали в брошенной медвежьей берлоге, когда Заразе подошел срок рожать.

Роды прошли без осложнений и на свет появилась девочка. Появились совершенно иные заботы, обычные для родителей новорожденной. Но чем дольше длились их лесные приключения, тем тревожней становилось на сердце эльфа. Ему и в самый первый день не понравился цвет глаз ребенка. В прочитанных им трактатах не говорилось о том, что эльфийский ребенок может оказаться зеленоглазым. Да и в жизни он таких не встречал. У хумансов зеленоглазые встречаются. У орков — сколько угодно. Но чтобы у эльфа? И все-таки он надеялся, что худшего не произойдет. Зря надеялся. Начавшие отрастать волосы ребенка из льняных превратились в рыжие. Лучше бы Заразе не рожать!

— Таких эльфов просто не бывает, — объяснял он своей подруге по приключениям, — вернее, они время от времени появляются, но это совсем не эльфы.

— Почему? Я не вижу никакой разницы, кроме цвета волос и глаз.

Пришлось рассказывать о том, что давным-давно прочел в пору своего ученичества. В трактатах писалось о том, что временами в семьях Перворожденных рождаются дети, которые выглядят как эльфы, устроены как эльфы, даже ведут себя как эльфы, но таковыми не являются. Главное отличие в той тайной сущности, что формирует душу живого существа. Она у них совсем иная. Они и мыслят совсем иначе. Жажда жизни заставляет их вести себя как все, ничем не выделяясь. Но эта самая тайная сущность рано или поздно возьмет свое.

— Они всегда несли гибель для тех, кто находился с ними рядом. Причем, установить их вину в этом совершенно невозможно. Все выглядело естественно. Близких просто покидала удача. Зато неудачи шли одна за другой.

— И что ты предлагаешь сделать? Избавиться от нее?

— Это будет еще хуже, чем оставить ее возле себя. Всегда есть возможность бороться с невезением и в этой борьбе победить. Но если ее убить или оставить на погибель, то ужасная месть настигнет убийцу. Месть эта будет ужасна и неотвратима. Они даже будучи мертвыми умеют мстить. Нам теперь следует всячески беречь ее.

Напугать Заразу сказанным не вышло. Более того, ее это даже приободрило.

— Значит нападать на нас никто не станет?

— Эльфы не станут. Насчет гномов не знаю. А хумансам плевать на цвет волос. Для них она такая же добыча как и ты.

— Ну что же, будем беречь нашу Метку.

— Как ты ее назвала?

— Метка. Она ведь действительно отмечена?

— Отмечена, даже дважды. Еще нет ясности с ее глазами.

Смирившись с тем, что обрели опасную соседку, наша пара продолжила жить кочевой жизнью, как какие-нибудь первобытные эльфы на заре своей истории. Сидеть на месте никак не выходило, ибо мирийские леса не такие большие как Восходные и бесследно в них затеряться не выйдет. Велика была вероятность столкнуться с промышлявшими в них хумансами. А потому, приходилось постоянно менять место своего обитания. Время от времени, Герданор покидал лес, наведываясь в ближайший город для того чтобы прикупить что-либо необходимое. Зараза, вопреки прежней уверенности в ее неприспособленности к лесной жизни, быстро приобретала необходимые навыки. А Метка потихоньку росла и довольно быстро стала способна совершать переходы вместе со взрослыми. Наблюдая за ней, Герданор обнаружил еще одну особенность, не типичной для эльфов. Метка оказалась левшой. И это тоже было нехорошим признаком, но эльф обэтом не стал говорить подруге.

— "Кого же на самом деле мы породили?"

Этот вопрос не давал ему покоя. Тем более, что лесная жизнь подтвердила правильность мысли об инаковости его дочери. Однажды зимой, их начала было преследовать волчья стая. И были звери очень голодны. Но настигнув скитальцев, волки повели себя странно. Окружив путников, уже приготовившихся дорого продать свою жизнь, они вдруг не стали нападать. Как будто почуяли некую ловушку. Волки ходили по кругу, то свирепо рыча, то жалобно поскуливая. А потом, взяли и ушли, даже не попытавшись напасть. Единственный, кто из бродячей троицы сохранил спокойствие, так это именно Метка.