3. Отторжения или опустошения в беспрестанных боевых действиях вследствие Турецкой экспансии от стран Западной Европы ряда традиционных регионов, являвшихся ранее традиционными поставщиками сельско — хозяйственных продуктов и сырья: Балканского полуострова, Дунайских княжеств (теперь более жёстко привязанных к Турецкому рынку), Малой Азии, Египта. Это были регионы, ещё от античных, а иногда и доантичных времён специализированные в первую очередь на производстве хлеба. Турецкое правительство вело жёсткую борьбу с контрабандным вывозом из страны того же хлеба, ибо и у Турции было немало горожан, солдат и чиновников. И, конечно, хотя контрабандная или через посредников сельскохозяйственная торговля Турции с Южной Европой велась, но она уже не значила для Региона того, что было когда-то.

В этой связи красноречив факт событий 1590 года в Северной Италии. Тогда расположенные там государства оказались на грани голода. Из Турции хлеб подвести было невозможно. И в Краков прибыло посольство с намерением организовать переброску хлеба в эту часть Италии из Польши на огромных баржах по Европейским рекам. Этот проект оказался слишком сложным и хлеб отправили в Италию морем, на кораблях через Гибралтар.

К данной проблеме добавилось изменение экономического районирования Европы в связи с Великими географическими открытиями. К концу XVI века центр экономической деятельности переместился из Южной Европы на побережье Атлантического океана. Соответственно, северные города искали более удобных поставщиков необходимого сырья и более удобные рынки сбыта. На этой изменившейся экономической конъюнктуре расцвела Балтийская торговля и Прибалтийские страны. В том числе Польша.

Балтийское море превратилось в наиболее оживленный экономический регион Европы. В течение XVI века откристаллизовалась экономическая специализация разных Прибалтийских регионов. Так, Швеция поставляла на Европейский рынок преимущественно металлы; Россия — меха, воск, кожи; Польша и Литва (Понёманье и Подляшье) — хлеб; Малороссия — хлеб, волов (мясо), кожи; Белоруссия — лесные товары и технические культуры и т.д.

Центром Европейской торговли того времени и вообще экономическим и финансовым центром Европы в течение XVI века стали Нидерланды. Именно эта страна была самым значительным потребителем экспортных товаров Польской Короны и основным посредником для их реализации в других странах Европы. На её же кораблях Польша и перевозила свой экспорт и импорт.

Однако Польша имела всего один значимый морской порт, а именно Гданьск, который к концу XVI века был достаточно серьёзно специализирован в качестве огромного Европейского хлебного, зернового порта. То есть в него стекался со всей континентальной части Польши товар определённого типа, тут он скупался оптовыми партиями, а то и заранее ещё на корню брался купцами — монополистами, а потом обычно на нидерландских кораблях отправлялся либо в Антверпен, либо по полученным оттуда инструкциям туда, куда уже был продан сидящим на Антверпенской бирже оптовиком. А оттуда, по той же схеме в Гданьск приходили нагруженные крупными партия ремесленных товаров такие же обычно нидерландские суда и выгружали эти оптовые партии изделий тут же и раздавали их оптовикам — скупщикам сельско — хозяйственных товаров, которые развозили их далее по своим регионам.

В конечном счёте, процесс экспорта — импорта наиболее важных предметов польской торговли был в глубине своей настолько организован, что тяжело говорить о нём, как о торговле. В слишком больших масштабах всё было организовано и монополизировано. Речь идёт скорее о процессе распределения, где на обменный курс влиял не столько сам рынок, сколько геополитические, нерыночные факторы.

Даже внешне это выглядело подобно огромному конвейеру: 2 раза в год весной и осенью в Гданьск прибывала из Нидерландов огромная флотилия в 400 — 500 судов, которые в течение примерно 2 недель разгружались от ремесленных изделий, загружались хлебом и вместе организованно уходили через Зунд на Запад. А в самом Гданьске служащие Нидерландских оптовиков, как бы эти служащие не назывались, хоть магнатами, опять начинали сбор урожая от своих контрактников и должников в свои огромные амбары. Таким образом экспорт хлеба являлся главным источником доходов польской знати, которая естественно восприняла введение государственной монополии на этот вид деятельности как открытое объявление войны со стороны короля.

По призыву Замойского срочно собрался экстренный сейм, который потребовал от царя отмены его решения. Но придя в ярость от самоуправства знати (созыв сейма без разрешения Государя) Дмитрий арестовал главарей сеймовой оппозиции и выслал их в Россию. Этот поступок русского царя вызвал возмущение части польского общества, и в ноябре 1597 года недовольные, собравшись в Радоме (Малая Польша), образовали ''конфедерацию'', объявили Дмитрия низложенным и принялись расширять восстание. Собрав 6-тыс. войско Дмитрий одержал верх над мятежниками в прямом бою под Кельце. Однако скопища конфедератов, рассеявшись перед царскими войсками, вновь собрались в других местах. Дмитрию удалось взять штурмом замки некоторых мятежных магнатов, но сломить сопротивление конфедератов не удалось. Тем более, что вскоре Дмитрию пришлось срочно покинуть Польшу — из Москвы поступили известия о тяжелой болезни старшего брата Фёдора и его возможной близкой кончине. Оставив дела на Симеона Бекбулатовича царь отъехал в Россию.

А положение тем временем продолжало ухудшаться. Искры мятежа стали перекидываться и на соседние территории. Введение царем монополии на внешнюю торговлю хлебом вызвало недовольство не только в Польше, но и в ряде Западно-Русских областях, где тамошнее дворянство так же жило за счет хлеботорговли. Во-главе этого движения недовольных стал князь Константин Острожский, который публично декларировал себя в качестве покровителя шляхетских свобод, к тому же он обладал рядом владений в Белоруссии (например, Туровом на Полесье) и в Поднепровье в частности (Копысь на Днепре недалеко от Могилева), а также значительным политическим влиянием в некоторых регионах, особенно на Волыни, где он обладал грандиозными земельными владениями: они располагались достаточно компактно и охватывали примерно 40% территории Волынского воеводства. Их центром выступал город Острог (примерно 10 тысяч населения, как Могилёв, Полоцк или Витебск). Большая часть волынской шляхты находилась в той или иной степени зависимости от Константина Острожского или была с ним связана своими политическими и материальными интересами. Именно этим объясняется его предводительство над нею. Экономическая мощь старого князя казалось необъятной: 25 городов, 10 местечек, 670 деревень, ежегодный чистый доход 1 млн. 200 тысяч злотых.

На территории его волынских владений была успешно проведена фольваризация и налажено широкое экспортное производство, ориентированное на Гданьск. Оно преимущественно осуществлялось через особо специализированную на хлебном транзите пристань Улугбек на Западном Буге. Кроме того, Константин Острожский стремился поставить под свой экономический контроль транзитную торговлю Малороссийскими, Молдавскими и Валашскими волами, а также в целом международную Малороссийскую торговлю. Ещё больший экономический интерес и перспектива Острожского располагались в направлении колонизации целинных причерноморских степей по обоим берегам среднего течения Днепра. И этот экономический приоритет волынского магната во многом обеспечивала его должность Киевского воеводы.

На территории своих владений Константин Острожский установил жёсткие порядки и централизованное управление фольварками и городами. По сути на его землях было установлено реальное крепостное право, жёсткий экономический и внеэкономический контроль за циркулированием экспортных продуктов, а также транзитной торговлей. Имелись свои войска, эффективная администрация, разветвлённая система общественного самоуправления, собственные учебные и научные заведения, а также — двор, насчитывавший около 2000 человек.

Постоянные вооружённые силы князя достигали нескольких тысяч человек, а компактно расположенный массив Волынских владений Константина Острожского гарантировал ему исключительную по масштабам России политическую и экономическую мощь. Фактически княжество Константина Острожского с находящимися под его влиянием окрестными шляхтичами и территориями представляли из себя своего рода абсолютистское государство с обширной сферой политического и экономического влияния, собственной культурой, внутренней и внешней политикой.

И в конце 1597 года Константин Острожский решил воспользоваться моментом, когда Киев остался без надзора — царь в Москве, Симеон Бекбулатович в Кракове, ввёл своих вооруженных сторонников в город и заявив, что восстает против "беззаконной тирании" призвал остальных магнатов и шляхтичей поддержать его. Нельзя сказать что его расчеты строились на песке. Среди знати было немало недовольных централизаторской политикой царя. Как введением государственной внешнеторговой хлебной монополии и законодательным ограничением фольваркизации сельского хозяйства — создания и расширения личного хозяйства крупных землевладельцев за счет отъема земли у крестьян. Так и введением на территории бывшего Великого княжества Литовского рядя московских юридических норм, некоторые из которых довольно больно били по знати. Особенно это касалось закона, по которому в случае отсутствия у скончавшегося вотчинника прямого наследника — сына, его владение переходило не ближайшим родственникам, а к государству. Причем из наследования исключались даже жены и дочери, которым полагалось выделять лишь часть наследства. И за прошедшие примерно двадцать лет, после объединения Великого княжества Литовского и Русского царства только в делах наследования крупных вотчин этот закон применялся дважды. В 1592 году умер Ян Кишка, один из самых богатых людей России, имевший в собственности около 70 городов и местечек и 400 деревень. Центрами его владений выступали расположенные в Понеманье города Лоск, Ивье, на Подляшье — Венгров. Немалыми территориями он владел и в Жмуди (Жемайтии). И большая часть которых отошли к государству, за исключением ''вдовьего удела'' оставленного его жене.

В том же году скончался и последний мужской представитель рода князей Олельковичей, владевших Слуцко-Копыльским княжеством, которое лишь незначительно отставало от Острога по экономической мощи и численности населения. И хотя по принятым в бывшем Великом княжестве Литовским правилам наследницей считалась представительница женской линии рода — Софья Юрьевна Олелькович-Слуцкая, тем не менее княжество так же было изъято в казну, а сама княжна по малолетству взята на воспитание ко двору царя.

Однако, вопреки ожиданиям, широкой поддержки движение Острожского не получило. Даже среди магнатов не было единства. Так к мятежу не примкнули князья Вишневецкие на поддержку которых Острожский весьма расчитывал. Вишневецкие, владели огромными компактными массивами в среднем Поднепровье, в основном по реке Суле. Однако они всё же базировали свою мощь на ещё мало освоенных землях, где сельское хозяйство только становился на ноги, в отличие от Острожского, опиравшегося на давно колонизированные земли Волыни, находившиеся к тому довольно далеко от сферы постоянных нападений крымских татар. Что вынуждало их сохранять лояльность царю и воздерживатьсяот выступлений против него. Поэтому, вместо соединения с мятежниками Вишневецкие заняли непримиримую к ним позицию и, собрав собственную частную 7— тыс. армию, удержали Левобережную Малороссию за Дмитрием.

Кроме того, против Острожского выступил и его личный враг князь Збаражский, тем самым внеся раскол в ряды волынской аристократии. В результате чего другие знатные семьи, такие как Чарторыйские или Сангушко, так же не стали примыкать к мятежу. Из крупных магнатов Острожского поддержал только Берестейский (Бресткий) воевода Огинский, собравший под своими знаменами около 6 тыс. человек.

Тем не менее мятеж продолжал разрастаться. В начале 1598 года численность польских конфедератов насчитывала уже около 10 тыс. чел. А их расположение на юге Польши у Жешува и Тарнува являлось стеснительным для королевской армии, вынужденной действовать с оглядкой на турок. В феврале 1598 года Симеон Бекбулатович разбил скопища конфедератов у Тарнува, вынудив бежать их за Дунаец.

Тем временем в Москве происходили не менее судьбоносные события. 6 января 1598 года скончался бездетный Государь и Великий князь Московский Фёдор Иоаннович. Прибывший незадолго до этого в Москву царь Дмитрий теперь становился единоличным правителем Российского государства. Первым делом он устроил разбор Думе, большую часть которой включил в состав Государственного совета, тем самым вновь объединив управление страной в одних руках. Другая, меньшая часть Думы подверглась опалам, лишению чинов и высылке из столицы. Совершенно по особому сложилась судьба Бориса Годунова бывшего при Фёдоре практическим правителем Великого княжества Московского. Первоначально казалось что ему пришел конец. По приказу царя он был смещен с должности конюшенного, а сам этот чин вновь упразднен. Против него началось следственное дело, очень скоро собравшее материал по поводу его злоупотреблений, особенно по поводу самовольного захвата им в свою собственность государевых земель. Но мятеж в Польше и ряде Западно-Русских земель вынудил Дмитрия смягчить позицию. Годунов был вынужден вернуть в казну незаконно занятые им земли, выплатить крупный денежный штраф, после чего был оставлен в составе правительства в качестве главы Сибирского приказа. Остальные члены семьи Годуновых хотя и были несколько понижены в иерархической лестнице, но сохранили свое положение.

А на юго-западе русские оправившись от первой растерянности перешли в наступление. Командующий Крымской армией Иван Бутурлин, оставив крупные заслоны на случай прорыва татар из Крыма в начале 1598 года начал разворачивать свою армию против Острожского. Весной, не дожидаясь окончательного сбора армии, и имея в наличии 15 тыс. казаков и 4 тыс. поместной конницы он двинулся в сторону Белой Церкви, которая принадлежа Острожскому служила ему главным опорным пунктом в этом регионе.

Иван Острожский, сын Константина Острожского узнав об этом, собрал 10-тыс. войско и двинулся на встречу русским войскам предполагая разбить Бутурлина до того, как он соберет свои основные силы.

15 мая 1598 года силы противников сошлись под Корсунем. Отряд русской конницы атаковал левое крыло боевого порядка сил Острожского. Завязался бой. Несколько раз мятежники осуществляли вылазки из обоза и под натиском конницы отступали обратно.

К вечеру Бутурлин расположил свои войска полумесяцем на высотах, показывая, что собирается атаковать противника всеми силами. Одновременно в тыл ему командующий направил сильный отряд (6 тыс. человек) под начальством казачьего полковника Северина Наливайко, которому было приказано занять березовую рощу в урочище Кривая Балка, устроить в лесу засеки, перекопать дорогу глубоким и длинным рвом по узкому оврагу, на противоположном краю оврага расположить артиллерию и устроить засаду по обеим сторонам лесной дороги. В течение ночи Северин Наливайко выполнил свою задачу.