— Значит, нам теперь море по колено? Слушай, а что мы тогда здесь застряли, если нам надо в город, за Адель? Запустить туда десяток толковых ребят через портал, пока Роланд занимается большой политикой, и вытащить его принцессу?
Глаза у волшебницы округлились, как будто ей предложили посягнуть на основы мироздания, но потом она сообразила, что Кассандра попросту не представляет, в чем дело.
— Знаешь, какая магия вплетена в каждый камень этих стен? — она показала на город, — защита от прямого удара — это ерунда, можно и пробить, постаравшись, а вот открывать портал внутрь я бы точно не рискнула, даже со всей моей высшей магией! Самое главное в наших крепостях — защита от чужих порталов, иначе стены не имеют смысла.
— Логично, — согласился Морис.
— Конечно, если настроить портал хорошо, то небольшая вероятность попасть внутрь есть, по крайней мере, по частям, — уточнила волшебница, чтобы великие стратеги совсем забоялись.
Стратеги не забоялись, но экстравагантных идей больше не высказывали. Веллита не утерпела и спросила:
— А куда делся Наро?
— Он умер. А потом утонул, — небрежно отмахнулась Кассандра.
На лице волшебницы отразилось полнейшее замешательство:
— На вас напали?
— Да, пришлось бить наверняка. Мне не понравилось, какое заклинание он хотел применить.
— Какое?!
— Называется "так не доставайся же ты никому", — подсказал Морис.
— Что-то в этом роде, — кивнула Кассандра.
Рассказ о путешествии в Старую Заставу получился не особенно длинным, но дослушать его до конца Веллита все равно не успела.
Тяжелый топот и шум все услышали издалека — слишком внушительно оповещал о себе приближающийся отряд. А когда на дороге показались первые всадники, Роланд снова не сдержал улыбку, увидев, кто все-таки почтил присутствием место сбора. Барон Ламарен, он же Золотой Сокол, привел своих людей, и это была уже по-настоящему хорошая новость.
Король еще часа три назад воспользовался помощью Веллиты, чтобы через точно настроенный портал отправить гонца к барону, с которым дружил много лет. В роду Ламарен, на гербе которого раскинул крылья, соответственно, золотой сокол, все мужчины отличались воинскими талантами, но младший отпрыск — особенно. Получив под свое командование вместо маленького гарнизона в отцовском городке тысячу бойцов из регулярной, оплачиваемой за счет казны королевской армии, он так взялся за дело, что с некоторых пор про элитную конницу Золотого Сокола говорили не иначе как с благоговейными вздохами. А уж сам Роланд не сомневался — со временем приятель его детства станет великим военачальником, из тех, у кого ум и хитрость сполна компенсировалась преданностью, кто личным примером способен увлечь солдат в почти безнадежную схватку и победить. Надо ли говорить, как воодушевил барона призыв помочь разделаться с заговорщиками, предвкушение настоящего боя, возможность показать, на что годится небольшое, но безупречное войско и толковый командир.
От передовой группы всадников в блестящих доспехах отделился один, следовавший во главе, и поскакал к королю. С этикетом он не особенно усердствовал, благо, давнее знакомство и обстановка извиняли пренебрежение церемониями, просто снял шлем и почтительно склонил черноволосую голову.
— Вы звали меня, милорд?
Роланд подъехал ближе, не скрывая воодушевления, и поприветствовал давнего друга совсем без формальностей:
— Ты не представляешь, как мы тебе рады. Как вы успели так быстро?
Барон небрежно кивнул на лес:
— Да я тут каждую тропку помню. По тревоге подняли всех, но со мной только пятьсот, остальные придут следом. А мы поспешили, едва узнали, что нужно помочь надрать кое-кому задницы! Давно пора, как чуял, что там дело дрянь...
Он ткнул рукой в латной перчатке в сторону города.
Последние годы барон реже бывал при дворе, лишь иногда приезжал поохотиться за компанию с королем или разбить сердце какой-нибудь красавице, но избыток праздных увеселений в обществе придворных навевал на него безнадежную скуку, совсем не то, что совершенствование по всем статьям вверенного ему войска. Тем не менее, на его жизнь тоже покушались, едва ли не на следующий день после злополучного бала, во время которого Роланд исчез из столицы. Но то ли преданного королю, но далекого от столичных дел вояку посчитали не слишком важной персоной, чтобы озадачивать его устранением настоящих профессионалов, то ли даже профессионалам он оказался не по зубам, только заявившимся по его душу угрюмым парням Золотой Сокол, как раз обедавший с двумя своими офицерами в каком-то кабаке, так "вставил фитиля", что останки злополучных убийц после собрали в кучу и по-тихому закопали в дальнем углу сельского кладбища.
Закованные в броню всадники выстроились в боевой порядок, Ламарен и другие командиры обсуждали будущее взаимодействие своих отрядов, но численность собравшейся армии, в которую влились еще несколько сотен подоспевших солдат, все равно не превысила и полутора тысяч человек, включая пятерых опытных боевых магов. Недоставало, собственно, и противника — не атаковать же коннице городские стены и запертые тяжелые ворота, если из города навстречу никто не спешил.
Роланда с детства учили, что жизнь способна преподносить самые неожиданные сюрпризы, но он и представить себе не мог, что ему доведется взглянуть на собственную столицу с точки зрения врага, обдумывающего штурм. И еще он отметил — там, в городе, гарнизон действует правильно, будь это смотр, непременно похвалил бы за усердную службу. Уже совсем рассвело, стали отлично видны не только стены, но и многочисленные шпили и башенки столицы, и над всем этим великолепием — шпили королевского замка, далекие, призрачно-серые на фоне светлого неба. Королю был знаком едва ли не каждый камень этих стен, он знал, как защищен город, и именно поэтому понимал, что если гарнизон намерен драться, на успешный штурм нет никакой надежды. Взять столицу силами тысячи с лишним человек, когда защитников на стенах в несколько раз больше, а сами стены и ворота оплетены магией, способной любого, кто рискнет ударить боевым заклинанием, размазать по земле, как масло по бутерброду? Бред.
Только не может он никуда уйти и не уйдет. Не уйдет без своей женщины, не уйдет, оставив то, что причитается королю по рождению и закону, добычей изменников, позарившихся на чужое. Все предназначенное ему судьбой он намеревается встретить здесь.
Да и главный вопрос вовсе не в том, можно ли штурмовать город. По ту сторону стены наверняка знали, кто пожаловал к подступам столицы. Уже однажды предавшей короля столицы, даже если сама она все еще не догадывается об этом. Роланда больше волновало другое — осмелятся ли те, кто уже два месяца именует себя законной властью, противиться его возвращению на трон, превратится ли тайный заговор в открытый мятеж?
Не превратился. Непонятно, что в конце концов сыграло решающую роль, но молчаливое противостояние закончилось внезапно. Первыми насторожились маги, едва почувствовали, как защита ворот ослабела и медленно истаяла. Был это знак покорности или ловушка, времени раздумывать не осталось, ворота открылись, выпуская всадников. Кажется, намек в городе поняли еще до того, как он был сделан.
Процессия впечатляла. Ее возглавляли не офицеры гарнизона или гвардии, и уж тем более не обыкновенные гонцы с каким-нибудь посланием. Впереди ехал Первый лорд Совета, хотя не все узнали его сразу из-за маленькой уловки опытного придворного — глава Совета примчался в самом скромном одеянии, какое сумел найти в своем драгоценном гардеробе. Слез с коня на положенном расстоянии, прошел оставшийся путь пешком и склонился в нижайшем поклоне. Роланду успели доложить, что Совет в большинстве не слишком потакал семейству Экхарт, и король позволил себе сдержанную любезность:
— Благодарю за встречу, правитель Белмар, — он подавил едва не прорвавшуюся иронию, и указал его светлости место в своей новой свите, — следуйте за мной, вы понадобитесь.
Еще один приказ был отдан командиру столичного гарнизона:
— Закрыть город, никого не выпускать. Окружить замок, чтобы и мышь не проскочила, иначе...
Взгляд Роланда, сосредоточенный и удивительно спокойный, обещал убийственные неприятности, если приказ исполнят плохо.
Но прежде, чем король приказал своей армии войти в город, случилось еще кое-что, почти незаметное среди множества более ярких событий. Шестеро всадников окружили Райна Экхарта. У него не забрали меч, Роланд велел действовать тихо и обойтись без унижений и публичных драм. Да и что мог поделать юноша, пусть оружие и осталось при нем, против пятерых бывалых бойцов и одного мага? И против слов женщины, которая до последней минуты оставалась рядом и облекла свой приказ в просьбу.
— Райн, они отвезут тебя в Академию и будут охранять, как пленника, — сказала Кассандра, — Но я прошу тебя, подчинись и не делай ничего против воли Роланда. Не ради меня, а ради твоего отца и доброго имени нашего рода, которое все еще не безнадежно. Ты ведь понимаешь, почему они это делают?
— Да, — младший принц медленно кивнул, — Но если король захочет, чтобы я выступил против отца... Я не смогу, хоть и знаю, в чем его вина...
Его глаза переполняла печаль и решимость.
— Тебе и не придется, — Кассандра чуть улыбнулась, а потом снова стала серьезной, — прости, когда я позвала тебя с собой, я не думала, до чего дойдет. Мне жаль. Я позабочусь, чтобы тебе не причинили вреда...
— Не надо, я все знал. Это самый честный исход.
Райн подал знак начальнику конвоя, означавший, что отныне он пленник короля и не окажет сопротивления.
Королевские войска разделились. Это для сражения людей было всего ничего, а чтобы попасть в Алуа быстро и без столпотворения, и половины оказалось много. Часть из них собирались войти в столицу здесь, а часть отправилась к Портовым воротам, иначе дело обещало затянуться надолго. Пока мимо проносились всадники и шагали лучники, а "приписанные" еще лордом Виларом телохранители терпеливо ждали поблизости, придерживая лошадей, Морис прямо на траве вытряхивал из своей парижской сумки снаряжение, которое могло пойти на пользу в ближайшем будущем. Кассандра принимала смертоносные и не очень вещицы и отправляла по местам. Одежда на ней, конечно, была не самая подходящая для такого снаряжения, только куртка по-прежнему исправно маскировалась под цвет пейзажа (вот и сейчас окрасилась в расцветки летней травы и васильков). Запасные обоймы неудобно распирали карманы, но хоть не вываливались. Несколько оставшихся из запаса гранат предстояло таскать Морису (припомнила ему злопамятная подруга, как он перед отбытием сюда покрутил пальцем у виска, услышав, что она хочет их взять с собой). А вот прочные тросы со всякими штучками, о которых не слышали в этой стране высоких стен и волшебства — вещь ценная и необходимая, хоть пока городские ворота и открыты нараспашку. Магия, конечно, дело мутное, но через крепостные стены, не обремененные колдовскими ловушками, гостям из другого мира лазить уже доводилось.
— Ну как, готов? — спросила Кассандра.
Морис кивнул, напоследок прицепив к ремню маленькую плоскую коробку, когда-то раздобытую подругой — компактную аптечку из тех, какими пользовались сотрудники Секретной службы. Особенную аптечку, в том смысле, что средства там попадались не только для первой помощи.
Четверо всадников помчались к городу, обгоняя последние колонны солдат. Пыли пришлось наглотаться изрядно, но вскоре все оказались внутри. Проезжая по широкой, мощеной камнем улице, уходящей к центру Алуа, Кассандра и Морис услышали, как вслед грохнули ворота, с лязгом опустились решетки. Кольцо замкнулось, и еще через несколько минут оно точно так же замкнется вокруг замка.
Кое-кто опасался столпотворения на въезде в город или за воротами, шутка ли, пять сотен грохочущих железом мужиков на лошадях и еще больше — пешком пытаются разом пройти через пусть и большие, но не безразмерные ворота. Но дисциплина в стройных бронированных рядах оказалась на высоте, а барон Ламарен прекрасно знал столицу. И теперь, повинуясь быстрым командам, всадники слаженно, как на параде, разделялись на небольшие отряды и устремлялись в центр города, кто по главной улице прямиком от ворот, а кто по боковым улочкам, так что путь для прохода остальных войск оказался свободным без малейшей заминки.
Герцогине Лорандевайс любезно составил компанию один из офицеров, которого она раньше заметила в обществе Ламарена. Увидев даму, спешившую к замку, он предложил спешить вместе с его отрядом, чтобы не объясняться с каждым встречным патрулем. В том, что патрулей с минуты на минуту станет более чем достаточно, сомневаться не приходилось.
Город сегодня успокоился далеко за полночь, но теперь его снова разбудил стук копыт и лязг оружия. В окнах то и дело мелькали испуганные лица, а самые сообразительные домовладельцы накрепко закрывали ставни и двери. К удивлению чужеземных гостей столица Диасты даже с окраин впечатляла. Кассандра обнаружила перед собой богатый, процветающий город. Как, впрочем, и остальная страна, в которой за время путешествия она углядела все, что угодно, кроме признаков назревающей революции.
Вопреки подозрению в хроническом бездорожье, широкая и почти прямая улица оказалась замощенной аккуратными, один в один, кирпичиками серого булыжника. Улочки и переулки вокруг ничем не отличались от "проспекта", разве что размерами. Кое-где даже, о чудо, вдоль домов тянулись ухоженные сточные канавки, прикрытые ажурными решетками. Не сказать, чтобы везде царил порядок, мусор валялся, а местами и попахивало, но ожидаемого зловония большого города, не знакомого с достижениями цивилизации, так и не обнаружилось. Одноэтажные и даже двухэтажные дома с красными черепичными крышами, стоявшие на окраине, ближе к центру сменились высокими, роскошными особняками. Вместо красной черепицы здесь на крышах красовалась серебристо-серая. Кассандра заподозрила, что это нечто вроде здешнего признака благосостояния — серебристая черепица взамен традиционной, и оказалось, почти не ошиблась. Крыши королевского замка, замаячившего впереди, сияли самым чистым серебром.
— А от дождя серебро не тускнеет? — спросила она у своего попутчика и тут же узнала секрет.
Никакое это не серебро, а особенная глина, из которой делают дорогую черепицу. Чем "серебристее", тем дороже, а над королевской головой, соответственно, принято раскладывать все самое лучшее.
Воодушевленная увиденным, герцогиня Лорандевайс признала:
— Красивый город...
Офицер с досадой кивнул:
— Да. И тут такое...
— Ничего, разберетесь... Смотрите, как вам рады, — она кивнула на девицу в до смешного традиционном наряде горничной, с фартучком и даже кружевной наколкой на взбитых волосах, застывшую с зачарованным видом у ограды особняка, — И почему девчонки так любят военных?
— И в ваших краях тоже?
— Угу. Только у наших рыцарей когда-то были в моде шлемы в виде железных ведер с рожками, — бесстыдно соврала Кассандра. Не то, чтобы совсем соврала, она знать не знала, что там бывало в моде у рыцарей, но в кино видела нечто в этом роде и очень веселилась.
