Взбунтовалась не провинция, не отряд наемников — все Семиградье поднялось против князя Боско, явно рассчитывая вернуть себе независимость. И у них вполне могло получиться — лучшие силы сейчас были в Фиоре и, судя по последним донесениям, ждать их оттуда в ближайшее время не стоило. И напоминать об этом князю тоже не стоило — Бриан едва не превратился в кучку пепла, а лорд-маршал лишился головы.
Лорд-канцлер двинулся дальше, стараясь не думать о возможном безумии своего господина, но мысль, появившись, не желала исчезать. Тайвин с самого начала внушал опасения, но сейчас, когда его армия впервые потерпела настоящее поражение, опасения превратились в страх. А уж восстание... Если раньше Тайвин хоть как-то сдерживал свой поистине демонический нрав, то сейчас все чаще и чаще им овладевали вспышки ярости. Если ничего не изменится, то не пройдет и месяца, как князь окончательно потеряет разум... И лорд-канцлер впервые задумался — может быть, уже пора что-то делать?..
Армия останавливалась на ночлег после отчаянного рывка, а ее командующий терзался сомнениями. Минувший день оказался едва ли не худшим за всю эту войну — сперва известие о восстании, затем — отказ в перемирии и, как венец всего — внезапная атака, почти уничтожившая арьергард. Похоже, что выбора не было — или капитуляция, и тогда домой вернется хоть кто-то, или полная гибель армии. И в том, и в другом варианте помощь в борьбе с мятежниками они оказать не смогут...
— Господин, — окликнул его адъютант от входа в палатку.
— Да, Рикс?
— Солдаты беспокоятся, господин. Они начинают опасаться, что вы желаете их гибели. Даже среди офицеров есть немало тех, кто считает ваш отказ сдаться ошибкой...
— Достаточно, Рикс. Я сам не уверен, что поступил правильно, но сейчас ничего менять не буду. Если тебя станут спрашивать, что думаю я сам — ответь, что я пока настроен продолжать сражаться...
Пока. Хорошее словечко, хмыкнул про себя Элигор, когда адъютант ушел. Вот именно — пока. До следующего же боя, который при любом раскладе окажется последним... И даже если они вернутся — никто не сможет чувствовать себя в безопасности, пока князь не решит, что они проиграли не по своей вине. То есть — пока Тайвин жив.
Что же, решение принято, осталось только дождаться подходящего момента.
Двадцать пятое декабря пятьсот девятого года
Оглядев в подзорную трубу потрепанный строй врага, лорд Хираока жестом подозвал слугу и велел ему найти белое полотнище.
— Господа, — заявил он, — я полагаю, что мы сможем сегодня одержать победу, не вступая в сражение. Враг измотан и лишен припасов, а его боевой дух низок, как никогда. Я почти уверен, что они примут предложение сложить оружие, которое я намереваюсь сделать.
Позаимствовав у кого-то из солдат пику, Хираока нацепил принесенную слугой скатерть, велел трубачу подать сигнал к переговорам и неспешно двинулся вперед. Солдаты сопровождали его криками и подбрасывали шапки, офицеры отдавали честь куда энергичнее, чем предписывал устав, строй перед ним мгновенно, словно на параде, расступался и столь же четко смыкался за спиной...
Элигор уже ждал перед строем, и Хираока, натянув поводья, заставил химеру остановиться и упер пику в землю.
— Командующий Элигор, — приветствовал он собеседника кивком.
— Лорд Хираока, — ответил Элигор. — Полагаю, вы вновь предложите мне сложить оружие?
— Именно, Командующий Элигор. Я не хочу лишних жертв, а вы и сами видите, что этот бой окажется для вашей армии последним. Поэтому я вновь предлагаю вам сложить оружие. Ваша капитуляция спасет многие тысячи жизней ваших людей и позволит им после войны вернуться домой... Что же до вашего долга перед сюзереном — князь Тайвин, как вам вероятно, известно, все более утрачивает рассудок и вскоре, по всей видимости, будет лишен престола...
— Не стану скрывать — сама мысль о капитуляции для меня глубоко отвратительна, — после долгой паузы заговорил Элигор. — Но еще более отвратительна мысль бросить людей, которые доверили мне свои жизни и свою честь,на верную и бессмысленную гибель.
Обнажив меч, Элигор протянул его рукоятью вперед Хираоке и произнес:
— Сим вверяю вашему милосердию наши судьбы и слагаю к вашим ногам оружие.
Третье января пятьсот десятого года
Спешно переброшенная к границам Боско армия начала наступление, успела продвинуться на полсотни миль — и остановилась.
Сопротивления не было — не оказалось даже пограничников, а уж их-то, несмотря на восстание, должны были оставить. Но нет — на все пятьдесят миль форсированного марша армии не встретилось ни одного солдата. В двух попавшихся по дороге деревнях ничего не знали, и потому, остановив армию неподалеку от первого же города, лорд Хираока под флагом перемирия отправился выяснять, что случилось.
Против ожидание, парламентеров встретили совершенно спокойно и даже пустили в город. Причину этого Хираоке разъяснил мэр, на резонный вопрос ответивший:
— Так князь-то вконец рассудка лишился — сорвал даже пограничников в Семиградье мятеж давить. Ну а когда его один командир спросил — кто, мол, границу охранять будет — он его и весь его отряд тут же велел казнить... Вот тут-то все и дезертировали, теперь по домам сидят и ждут, чем дело кончится. Придавят его — хорошо, не придавят — пойдем тогда додавим.
— Весело тут у вас... — пробормотал Хираока. — На постой-то пустите, раз у нас перемирие?
— Почему бы и нет? — пожал плечами мэр. — Зовите квартирьеров. Только следите, чтобы беспорядка никакого не учинили...
Ваалолр оторвал взгляд от доклада на столе и задумчиво разглядывал мастера лазутчиков. Мастер на это не реагировал, и после десятка секунд изучения Ваалор заговорил:
— Весьма... своевременная новость.
— Да, ваше величество, — согласился глава фиорских шпионов. — Очень своевременная. Признаюсь, я не ожидал подобного — по крайней мере, сейчас. Подобный исход представлялся мне возможным не ранее, чем...
— Оставьте подробности, — отмахнулся король. — Я более чем уверен, что у вас и на этот случай есть план и вы его уже реализовали, так что скажите главное: Тайвин мертв?
— Я уверен в этом также, как если бы лично обезглавил его.
— Армия Боско капитулирует?
— Полагаю, еще до заката.
— Вот и прекрасно. Благодарю за прекрасные новости.
Мастер разведчиков поклонился и исчез, в очередной раз заставив короля задуматься, как же он это делает — причем не пользуясь магией, это Ваалор знал точно...
Отряд из мага, трубача и самого лорда-канцлера появился в городе на закате.
Хираока отдал честь теперь уже первому лицу государства, помог спуститься с лошади и провел в зал совета.
— Итак, достопочтенный лорд-канцлер, вы хотели меня видеть, и я перед вами, — начал он. — Полагаю, в свете недавних событий в столице вы явились заключить перемирие?
— Да. Как ни печально это сознавать, но благодаря безумию покойного князя армия Боско сейчас пребывает в печальном состоянии, а в стране начинается возмущение. В такой ситуации нам остается только признать свое поражение...
— Что ж, я не вижу препятствий. Боевые действия прекращаются, армия Фиора остается на занятой территории до заключения мирного договора, однако преступления солдат, если таковые произойдут, будут караться по законам Боско. Это все, — лорд Хираока протянул собеседнику свиток.
— Даже если бы эти условия были неприемлемыми — выбора у нас нет, — лорд-канцлер бегло проглядел свиток и поставил свою подпись, завершая войну.
* * *
Третье марта пятьсот сорок девятого года
Король умер.
Эта весть поразила Фиор, подобно удару молнии — Ваалор, более полувека правивший страной, умер. Нет, страну не ждал династический кризис — просто Ваалор казался чем-то незыблемым и вечным... Полвека мира и процветания — страна не знала войн с самого нашествия Безумного Тайвина. Полвека расцвета магии — Фиор превосходил в этом почти все страны Ишгала. Полвека изобилия — говорили, что короля благословила Золотая Луна. Целая эпоха — и эта эпоха закончилась. Что будет дальше? Кто знает...
— Король умер, — сообщил усевшийся рядом со стариком полноватый парень, со стуком поставив кружку пива на стол.
— Вот дела-то... — старый Таро задумчиво посмотрел в кружку. — Ну, выпьем за помин души доброго короля... Полвека на троне продержался — давно уж такого не было. Эх, парень... Ровесники мы с ним, вот сижу я тут с тобой и думаю: а ну как и меня не сегодня-завтра прихватит?
Рассуждения старика его собутыльник пропустил мимо ушей — все, что ему требовалось, он уже услышал. И не только ушами...
Покойного короля действительно любили, наследника по-настоящему уважали — с этой стороны никаких проблем не ожидалось...
На рыночной площади Харгеона было непривычно тихо. Нет, здесь по-прежнему шла бойкая торговля, но каждый считал нужным приглушить голос, не кричали торговцы, зазывая покупателей, не плясал возде фонтана паяц, а слепой флейтист наигрывал какую-то грустную мелодию. Людям было не до веселья — король умер, и его подданные искренне печалились. То тут, то там собиралась на площади небольшая толпа, когда кто-нибудь из купцов раздавал поминальные дары, словно по родственнику, кто-то пустил по кругу кувшин вина, за которым подозрительно следили стражники с черными перьями на шлемах... Напрасно, как ни удивительно — больше одного-двух глотков не делал никто, больше того, поднесли даже стражникам, что уж совсем ни в какие ворота не лезло. Случись такое в другой день — и дебоша не избежать, а сегодня горожане только начинали говорить громче — кто утверждал, что король мог бы прожить еще немало лет, кто удивлялся тому, сколько он прожил, кто шептал, что смерть настигла монарха в объятиях молоденькой любовницы, а то и не одной, и громко завидовал...
Не так восприняли новость за стенами поместий и замков знати — их обитателей куда больше кончины короля беспокоило воцарение нового. Принц Тома унаследовал нрав отца и его нелюбовь к старой аристократии, больше того — он собирался провести реформу, запланированную отцом, и лишить аристократию монополии на управляющие должности от мэра и выше.
Именно поэтому в доме барона Лея собрался цвет фиорской знати — обсудить сложившуюся ситуацию.
— Это немыслимо! — маркиз Аррен расхаживал по залу, бурно жестикулируя одной рукой и тиская эфес меча другой. — Нас собираются лишить нашего священного права, которым мы владели с первых дней Фиора! Уравнять с площадной чернью! Что же дальше? Король возомнит, что вправе лишить нас наших имений? Или, быть может, велит распустить отряды стражи?То, что подобает нам по закону, он намерен отнять, и это только начало! Нет, господа, мы должны четко и недвусмысленно дать понять: мы не потерпим такого отношения к себе! Король — не более, чем первый среди равных...
— Но он первый, — перебил оратора барон Хираока. — И если вы забыли, маркиз, напоминаю вам, что король вполне вправе лишить любого из нас земель и титула. Впрочем, Аррены никогда не славились здравомыслием... Поэтому, если вы захотите сделать глупость — потрудитесь сделать ее без меня. Прощайте.
Хираока выбрался из-за стола, тяжело опираясь на трость, и захромал прочь.
— А знаете, он прав, — протянул, вставая, герцог Эвару. — Вы опять действуете в фамильном стиле, маркиз... И, как представитель Короны, я вас внимательно слушаю. Вы ведь хотели внести какое-то предложение?
Маркиз побледнел, но почти мгновенно взял себя в руки.
— Да! — заявил он. — Я предлагаю всем собравшимся явиться к принцу и со всем должным почтением попросить его воздержаться от запланированной реформы!
— Это разумная мысль, — кивнул Эвару. — Что ж, я передам его величеству вашу просьбу, однако не могу гарантировать, что он ее удовлетворит. Полагаю, на этом собрание закончено?..
Предположение оказалось правильным — собравшиеся постарались покинуть дом с максимально допустимой приличиями скоростью. Час спустя, когда убрался даже маркиз, барон Лей поднялся в свой кабинет, достал из тайника бутылку исключительно крепкого пойла, рухнул в кресло и совершенно неаристократично приложился к горлышку.
— Аррен! — рыкнул он, выдохнув и стерев слезы. — Гребаный Хираока! На кол!..
...Пару часов спустя заглянувшие в кабинет слуги обнаружили хозяина пьяным в стельку. Он ухитрился спать, наполовину сползши с кресла и при этом закинув ногу на подлокотник. Как он ухитрился все это проделать — сказать никто не мог, да и особо не интересовался. Слуги аккуратно извлекли господина из кресла, отнесли в спальню, раздели, уложили — и постарались забыть об этом случае. В конце концов, с каждым может случиться...
— Ваше величество, — неприметный человек в плаще поклонился, — желаете ли вы услышать доклад?
— Желаю, — коротко кивнул принц.
— Сегодня утром многие аристократы собрались в доме барона Лея в Магнолии, и на этой встрече пытались критиковать распоряжения вашего отца и ваши, а также высказали желание надавить на вас и добиться отмены этих решений...
— Вот как? — принц задумчиво поднял глаза на собеседника. — И чем же это закончилось?
— Сперва барон Хираока выразил сомнения в разумности маркиза Аррена, который все это организовал, — ответил неприметный человек, — и покинул собрание. Затем герцог Эвару напомнил собравшимся, что является представителем Короны, и их пыл резко угас. Было решено, что нобили выразят вам свое почтение и выскажут смиренную просьбу пересмотреть принятые решения. Герцог вызвался сообщить это вам, так что на вечерней аудиенции вы, полагаю, услышите куда более обстоятельный рассказ. Что же касается прочих сословий, то они ожидают от вашего величества продолжения политики вашего отца и настроены весьма спокойно и в случае волнений аристократии обратились бы против них.
— Рад это слышать. Что ж, если это все...
— Да. Позвольте вернуться к моим трудам, ваше величество...
— Позволяю. И благодарю за сообщение, — принц снова опустил взгляд к лежащим на столе бумагам. Подготовка к вечерней аудиенции и завтрашней коронации отнимали все время... И так теперь будет всегда. А ведь завтра еще и свадьба, назначенная еще год назад — и что мешало отцу умереть парой дней раньше или позже...
Четвертое марта пятьсот сорок девятого года
Принц Тома, как и подобает жениху, встречал свою невесту у дворцовых ворот. Карета остановилась, двое слуг раскатали ковровую дорожку — и принц сделал три шага вперед.
— Арли, моя дорогая, вы совершенны, — он протянул руку, помогая девушке спуститься.
— А вы все тот же льстец и сердцеед, — невысокая стройная блондинка в обманчиво простом серебристо-сером платье слегка улыбнулась, принимая помощь. — Позвольте выразить вам свои соболезнования...
— Благодарю, — коротко склонил голову принц. — Хоть мой отец и пребывал в том возрасте, когда, по словам мудреца, еще можно прекрасно жить, но столь же прекрасно и умереть, его кончина стала для всех нас неожиданностью...
И это было чистой правдой — старый Ваалор был крепок и полон сил и собирался через год-другой отречься от престола и "доживать в свое удовольствие"...
