Она вернулась и заговорила с ним. Он подождал, пока она постучит по панели у себя на груди, и рядом с ее плечом в воздух взлетит коробка. — Ты меня понимаешь? — спросила коробка.
— Да, — ответил он.
— Мне нужна помощь.
Вместе они вскрыли разорванный корпус. Смотреть было особо не на что. Из-за вызванной непрозрачности корпус выглядел как потертый металл, а все управляющие поверхности капсулы были пустыми, мертвыми. Но там был мужчина — Томм предположил, что это был пилот, — сжавшийся в комок в носовой части капсулы, как если бы вы запихивали салфетку в карман.
Женщина склонилась над пилотом, ощупывая его шею. — Он все еще жив. Пульс учащенный... Лета, я не обучена этому. Как тебя зовут?
— Томм.
— Хорошо, Томм. Я Ксера. Мне нужно, чтобы ты передал мне медицинскую накидку. В отсеке позади тебя.
Дверь была жесткой, но Томм был сильным. Накидка была ярко-оранжевой, такой яркой, что, казалось, ослепляла. Ксера просто швырнула ее в пилота. Она сразу же начала расползаться по телу, а затем наполнилась еще большим количеством белой слизи.
Когда накидка затвердела, Ксера взялась за плечи пилота, а Томм за его ноги. Пилот оказался легче, чем выглядел. Они вытащили его через разорванный корпус и положили на землю. Он лежал в грязи, завернутый, как жук, в кокон, и было видно только его покрытое синяками лицо.
— Он выглядит молодо, — сказал Томм.
— Ему всего пятнадцать. — Она взглянула на него. — Сколько тебе лет?
— Восемь. Сколько тебе лет?
Она заставила себя улыбнуться. — Двадцать пять стандартных. Я думаю, ты очень храбрый. — Она махнула дрожащей рукой. — Чтобы справиться со всем этим. Космический корабль разбился. Раненый человек.
Томм пожал плечами. Он вырос на ферме. Знал о жизни, травмах и смерти.
Он ждал, что будет дальше.
Воздух был теплым и пах ржавчиной. Земля была похожа на стертую поверхность стола.
Кард вывалил из флиттера на землю груду снаряжения и принялся рыться в нем.
Ксера спросила: — Адмирал, что случилось?
— Скримы, — без обиняков ответил Кард. — Они мертвы, все до единого. Все системы отключены. Мы даже не получили сигнал бедствия. — Он взглянул на небо. — Диспетчеры не знают, что мы здесь. Такое случалось и раньше. Никто не знает, как этим маленьким ублюдкам это удается.
— Вы хотите сказать, что скримы покончили с собой, чтобы помешать нам?
— О, вы думаете, это совпадение, что это произошло как раз в тот момент, когда мы начали свой последний спуск?
Скримы были немного похожими на рыб водными существами с групповым сознанием. Когда-то, как говорили, они завоевали саму Землю. Теперь, после долгой ассимиляции, они использовались как средства связи, как часть технологии. Некоторые люди даже использовали импланты скримов. Но, похоже, скримы все еще были способны на сопротивление. Возможно, подумала она, ассимиляция была не такой полной, как ее представляли пропагандисты Комиссии.
Тяжелый взгляд Карда скользнул по закутанному пилоту, словно он не хотел смотреть на него слишком пристально.
— Стаб ранен, — сказала Ксера. — Накидка сохранит ему жизнь на некоторое время, но...
— Нам нужно добраться до базового лагеря. Это к северу отсюда, примерно в полудне ходьбы.
Она с сомнением огляделась. Не было ни солнца, ни луны. Даже родные миры были невидимы. Были только звезды, сплошное их скопление, одинаковое, куда ни глянь. — В какой стороне север?
Кард нетерпеливо сверкнул глазами. Казалось, он впервые увидел Томма. — Ты. Местный. В какую сторону?
Томм, не колеблясь, указал пальцем. Ксера заметила, что ноги у него были босые.
— Тогда мы пойдем этим путем. Нам понадобятся носилки. Ксера, приготовь что-нибудь.
Томм сказал: — Мой дом ближе. — Он снова указал пальцем. — Это как раз в той стороне. Мои родители могли бы вам помочь.
Ксера посмотрела на Карда. — Адмирал, это имело бы смысл.
Он сердито посмотрел на нее. — Нельзя везти раненого флотского в лагерь аборигенов.
Ксера попыталась сдержать раздражение. — Здешние люди не животные. Они фермеры. Стаб может умереть раньше...
— Конец дискуссии. Ты. Земляной червь. Не хочешь пойти и показать нам дорогу?
Томм пожал плечами.
Ксера нахмурилась. — Тебе не нужно говорить родителям, где ты?
— Вы — военно-космический флот, — сказал Томм. — Мы все граждане Третьей экспансии. Вы пришли сюда, чтобы защитить нас. Вот что вы нам сказали. Какой вред мне может быть от вас?
Кард рассмеялся.
Земля под ногами была покрыта плотно утрамбованной темно-красной грязью. Вскоре она уже пыхтела от напряжения, бедра и колени ныли от усталости. После полугода, проведенного в темном нутре корабля-сплайна, Ксера отвыкла от физических упражнений.
Кард, с узелком на спине, шел неуклюже, испытывая явное отвращение к самой пыли под ногами.
По крайней мере, земля была более или менее ровной. А Стаб на своих импровизированных носилках был не таким тяжелым, каким должен был быть. Очевидно, в хитроумной медицинской накидке были какие-то антигравитационные штучки. Однако, несмотря на все усилия, состояние Стаба не улучшалось. Край накидки вокруг его все более бледного лица предупреждающе светился синим.
Мальчик, Томм, казалось, был заинтересован всем этим приключением.
Вдали от возделываемых земель земля казалась лишенной питательных веществ, и единственными холмами были выветренные пни, такие же пыльные, как и все остальное. Это было старое место, подумала она. Население, очевидно, было немногочисленным, не больше, чем могла прокормить эта истощенная земля.
И небо было загадочным.
Ксера выросла на маленькой планете в системе 70 Опиути, расположенной менее чем в семнадцати световых годах от Земли. Там, на главном диске Галактики, на ночном небе было видно три тысячи звезд. В этом шаровом скоплении их было в сорок раз больше. Над горизонтом постоянно проплывали скопления звезд, отбрасывая рассеянный свет, пронизанный бледными, сложными, подвижными тенями. Их было слишком много, чтобы сосчитать, идентифицировать, проследить за ними. В этом мире не было солнца и слишком много звезд; он не знал ни дня, ни ночи, только этот неизменный, мутный звездный свет. Здесь время текло незаметно, и небо во всех направлениях выглядело одинаково.
Им предстояло пересечь возделанное поле. Над зелеными зарослями нависал ряд прожекторов, которые, по-видимому, должны были дополнять звездный свет.
Кард вытащил полупрозрачный костюм из найденного свертка, который он нес, и перевязал ему руки и ноги. — Ты, — сказал он Тому. — Возьми это. Нам нужны припасы.
Ксера попыталась возразить против такой небрежной кражи чужого урожая. Но Томм уже бежал рядом с Кардом, широко шагая. Они начали пригоршнями засовывать зеленые стручки в завязанный костюм. Ксера ждала возле Стаба.
— Расскажи мне, что ты здесь ешь, — рявкнул Кард.
— Горох, — весело сказал Томм. — Бобы. Рис. Пшеницу.
— Никаких репликаторов?
Ксера сказала: — Адмирал, предки Тома здесь, потому что семь тысяч лет назад они бежали с Земли, оккупированной кваксами. Нанорепликаторы — это технология кваксов. Здешние колонисты ненавидят такие вещи.
Кард огляделся. — Так как же они терраформировали это место?
— Трудным путем. Очевидно, у них на это ушли столетия.
— И теперь они выращивают пшеницу.
— Да.
Кард рассмеялся. — Ну, наши костюмы будут отфильтровывать токсины.
— У нас также есть козы, — сказал мальчик.
— Только представьте себе.
Они подошли к древнему, спутанному дереву, и Кард наклонился, чтобы осмотреть его корни. Он вытащил пригоршню чего-то, похожего на грибок. — Что это?
— Грезящая плесень, — ответил Томм.
— Что ты сказал?
Ксера поспешила к нему. — Вот почему мы здесь. Это реликт местной экологии, сохраненный при терраформировании.
Кард поднял сероватый предмет. — Предполагается, что это существо обладает разумом?
— Так утверждают местные жители.
— Она даже не может двигаться.
— Она может, — настаивал Томм. — Она передвигается, как скользкий жук.
Ксера подняла свою компьютерную панель, показывая изображения с карты памяти. — На ходу она поглощает питательные вещества из органического мусора, местных аналогов листьев и травы. Затем протоплазма затвердевает, принимая определенную форму, по мере того как плесень готовится к созреванию плодов. У некоторых видов есть маленькие зонтики и удочки.
Этот организм на самом деле был похож на земных слизевиков: очень древняя форма из тех времен, когда категории жизни были размыты, когда высшие растения еще не отделились от грибов, а вся животная жизнь протекала в бесформенной протоплазме. Что было более спорным, так это то, были ли эти формы разумными или нет. Она уже задавалась вопросом, как ей завершить свою оценку — как она могла это определить?
Кард заметил ее сомнения. Он повернулся к ребенку. — Как может эта твоя форма быть такой умной, если она не умеет пользоваться инструментами?
— Раньше они умели, — сказал Томм.
— Что?
— Когда-то они строили звездолеты. Они прилетели вон оттуда. — Он указал на темную россыпь звезд, но Ксера поняла, что он указывал на главный диск Галактики.
Она спросила: — Откуда ты знаешь такие вещи?
— Когда к ним прикасаешься. — Мальчик пожал плечами. — Ты просто знаешь.
— И зачем, — спросил Кард, — они пришли в такую дыру, как эта? Тут даже солнца нет.
— Они не хотели солнца. Они хотели такое небо, — он снова указал вверх.
— Почему?
— Потому что по нему нельзя определить время.
Кард пристально смотрел на Ксеру, взвешивая форму в руках. — Это все, что здесь есть? Что, во имя Леты, мы здесь делаем, комиссар?
— Давайте просто попробуем эту идею, прежде чем отбросим ее, — быстро сказала Ксера. — Предположим, существовала древняя раса, которая покончила, — она подняла руку к небу, где горели миры, — со всем этим. Колонизировала, строила...
— И они пришли на эту истощенную свалку, — огрызнулся Кард. — Они разобрали свои звездолеты и превратились в слизь. Верно? Но даже здесь, в этом скоплении, небезопасно. Вы хоть представляете, каково это — пережить пролет через всю Галактику? — Он покачал головой. Он бросил местную форму жизни в бункер вместе со стручками гороха и фасоли.
— Адмирал...
— Конец дискуссии.
Они пошли дальше.
Звезды были мрачными. Большинство из них были оранжевыми или даже красными и тихо плавали в своих настороженных скоплениях. Все звезды этого скопления были примерно одного возраста, и все они были старыми. Даже планеты были настолько старыми, что радиоактивность, заключенная в их недрах, уменьшилась. Что объясняло старый ландшафт: ни тектоники, ни геологии, ни горообразования.
Вот что мы видим в шаровом скоплении. Подобно рассеянной планете, все это скопление вращается вокруг центра Галактики. Каждые сто миллионов лет оно проходит сквозь диск Галактики, и в эти катастрофические промежутки времени из пространства между звездами удаляется вся пыль. Таким образом, не было ни несгоревшего газа, из которого можно было бы создавать новые звезды, ни каменной пыли, из которой можно было бы создавать новые планеты. Вот почему флоту приходилось разрушать планеты ради их железа. Между мирами камни и металлы были редкостью.
Конечно, Кард был прав насчет опасностей, связанных с пересечением главного диска. Эта планета подверглась бы бомбардировке водородом и пылью из спиральных рукавов. Одна-единственная пылинка дала бы энергию ядерной бомбы. Это место было бы залито рентгеновскими лучами, если бы атмосфера не была полностью очищена.
Может быть, может быть. Но, как выяснила Ксера, сверившись со своим планшетом, который висел у нее на шее, последнее пересечение плоскости состоялось всего пару миллионов лет назад. Оставалось еще почти сто мегалет, прежде чем снова придется столкнуться с этим бедствием. Времени хватит на всех.
Это был не академический спор. Если бы она смогла доказать, что на планете есть разум, ее можно было бы не разрушать, а колонистам-людям позволили бы продолжать свой образ жизни. Если нет...
Кард снова остановился, тяжело дыша. — Передохните. — Он бросил носилки, присел на корточки, достал из своего импровизированного рюкзака горсть гороховых стручков и запихал их в рот неочищенными.
Запасной костюм впитал немного воды из растительного сырья. Ксера взяла один из рукавов и плеснула воды в рот Стаба. Его дыхание было прерывистым, лицо одутловатым. Она немного распахнула накидку у него на шее, пытаясь облегчить его положение.
Кард отшатнулся от вони, исходившей от накидки, — землянистой смеси крови и дерьма, запаха раненого человека. — Лета, я ненавижу это. — Он отвернулся. — Думаете, база далеко?
— Не знаю. Недалеко, конечно.
Он молча кивнул, не глядя на нее.
Томм тихо сидел и наблюдал за ними, поджав под себя босые ноги. Он не просил ни еды, ни питья. Из них троих он был, безусловно, самым свежим.
Ксера снова взглянула на свой компьютер. Компьютер обрабатывал данные наблюдений, которые она смогла сделать перед посадкой. Теперь компьютер показывал, что Дом и два его спутника движутся по орбите, описывая восьмерку. Это было экзотическое, но надежное решение древней проблемы о том, как три тела могут сближаться под действием силы тяжести. Более распространенные решения напоминали планеты, обычно вращающиеся вокруг Солнца, или три мира, расположенные по углам вращающегося равностороннего треугольника.
Она попыталась обсудить это с Кардом. Он знал об орбитальной динамике гораздо больше, чем она. Но его это определенно не заинтересовало.
Ксера вытащила грезящую плесень из перевязанного костюма. Немного обезвоженная, она была холодной на ощупь, но не неприятной. Она ничего не могла сказать, просто взглянув на нее.
Она неуверенно протянула ее Томму.
Мальчик прижал ладони к плесени. Он выглядел слегка разочарованным. — Она слишком сухая.
— Томм, что происходит, когда ты прикасаешься к плесени?
— Например, если ты болен. — Томм пожал плечами. — Плесень тебе помогает.
— Как?
Он произнес несколько слов, с которыми не смог справиться плавающий переводчик. Затем он сказал: — Время останавливается.
Кард сел. — Время останавливается?
— Вот так. Плесень не видит времени. — Томм сделал несколько резких движений. — Один шаг за другим. Шаг, шаг, шаг. Она воспринимает время как единое целое. Все сразу.
Кард приподнял безволосые брови.
Ксере захотелось возразить ему. — Нам нужно быть непредвзятыми, адмирал. Мы здесь для того, чтобы искать странное, незнакомое. В этом весь смысл. Мы знаем, что время измеримо. Мгновения подобны песчинкам. Мы воспринимаем их линейно, как жук, перепрыгивающий с одного зерна на другое. Но возможно и другое восприятие времени. Возможно...
На лице Карда отразилось отвращение. — Эти землекопы назвали бы мою задницу разумной, если бы это могло задержать звездоломы еще на один день. — Он наклонился к мальчику, который выглядел испуганным. — Ты понимаешь, что мы здесь делаем? Планеты, подобные вашей, в шаровом скоплении редки. Вот почему нам нужно взорвать ваш мир. Чтобы мы могли использовать то, что находится внутри, для создания большего количества кораблей и оружия.
