По крайней мере, дождь прекратился.
Порывистый ветер, к сожалению, этого не сделал, и Крис Скарборо нахмурился, нажимая кнопку, которая складывала его зонт в пакет размером с карман и убирала его подальше. Ветер не раз грозил вырвать его у него из рук, пока он стоял здесь, и немалая часть проливного дождя попала под его теоретическую защиту на крыльях этого ветра. И, судя по тому, что было пасмурно, он мог ему снова понадобиться слишком скоро, что было неприятной мыслью. Почти так же неприятно, как размышлять о причине, по которой он снова оказался здесь.
Он посмотрел вниз, на поле, где в ожидании стояли графиня Харрингтон и полковник Рамирес. Они были там уже больше пяти минут, хотя графа Норт-Холлоу все еще не было видно. С другой стороны, они пришли рано. И, несмотря на спокойное выражение лица Харрингтон, которое было хорошо видно через телеобъективы, причиной, по которой они пришли раньше, было ее нетерпение. Ее предвкушение.
Ее голод.
Он заставил себя отвести от нее взгляд, и его взгляд скользнул по явно промокшей толпе журналистов вокруг него. Она была даже больше, чем толпа, собравшаяся, чтобы стать свидетелями ее дуэли с Саммервейлом. Конечно, так оно и было. У любителей сенсаций и скандальных блогов было достаточно времени, чтобы разобраться в этом деле. Но атмосфера, царившая вокруг него, сильно отличалась от той, что была в прошлый раз. Тогда Харрингтон была убитой горем неопытной трагической героиней, почти обреченным на смерть новичком, противостоящим опытному дуэлянту, убившему ее возлюбленного. Сегодня она не была новичком, и никто из зрителей не ожидал, что она умрет на мокрой от дождя траве в этот день. Но одно не изменилось, потому что она осталась ангелом мщения, стремящимся уничтожить человека, который организовал смерть Пола Тэнкерсли.
Во всяком случае, если предположить, что кто-то действительно верит в эту чушь.
Скарборо посмотрел направо, где Брайант Хирш снова настраивал свою камеру, и с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть от отвращения. Хирш, очевидно, верил каждому ее слову, и поскольку он был всего лишь оператором, а не настоящим репортером, он мог совершенно свободно высказывать свое личное мнение "без указания авторства". Что, видит Бог, он и сделал! И поскольку Скарборо не раз был вынужден выслушивать его, он в точности понимал, как работают мыслительные процессы сторонников теории заговора. И хуже всего, наверное, было то, что убеждения Хирша были абсолютно искренними.
Он поморщился, но затем заставил себя сделать глубокий мысленный вдох и признать — хотя ему этого очень не хотелось, — что анализ событий, проведенный Хиршем после возвращения Харрингтон в Звездное королевство, был не таким безумным, как хотелось бы Скарборо. О, если бы граф Норт-Холлоу действительно стоял за смертью Тэнкерсли, и если бы у Харрингтон действительно были доказательства этого, она, конечно, представила бы их. Во всяком случае, так поступил бы любой разумный человек, который верит в верховенство закона! Если у нее были доказательства того, что кто-то из пэров королевства заплатил за чье-то убийство, то на ней также лежала огромная ответственность за передачу этих доказательств соответствующим властям для расследования и, при необходимости, судебного преследования. И если бы ее доказательства были обоснованными, то, несомненно, Норт-Холлоу был бы признан виновным и понес наказание. Должным образом наказан правовой системой, а не каким-то сумасшедшим мстителем.
Но она никогда не пыталась сделать ничего подобного. Что, на самом деле, предполагало только три возможности. Во-первых, доказательств не существовало. Во-вторых, доказательства были просто наводящими на размышления, или получены незаконным путем и, следовательно, неприемлемы, или и то, и другое. Или, в-третьих, она не хотела, чтобы его привлекали к ответственности. Либо потому, что боялась, что имеющихся у нее доказательств — если предположить, что они действительно существовали — недостаточно для вынесения обвинительного приговора... или же потому, что она хотела лично убедиться, что человек, которого она ненавидела, "заплатил за свои преступления" сполна, в отличие от того, как он "избежал" смертной казни после военного трибунала. Всегда существовала вероятность, что даже если его осудят в суде, Норт-Холлоу сможет избежать наказания, и того факта, что он проведет большую часть оставшейся жизни — большую часть продленной жизни, по крайней мере, стандартное столетие — в тюрьме, очевидно, было недостаточно для нее.
Крис Скарборо многое повидал за годы работы журналистом. Он повидал много человеческих страстей и много человеческой ненависти. И поэтому он знал, что даже если бы у Харрингтон действительно были убедительные, полученные законным путем доказательства, она никогда бы их не представила, потому что не хотела, чтобы его привлекли к ответственности. Она не хотела, чтобы его опозорили и посадили в тюрьму. Она хотела его смерти. И даже если бы суд приговорил его к смертной казни, она хотела, чтобы он умер от ее рук, испытав на себе каждый грамм страха и унижения, которые она могла бы ему причинить, а не в результате какой-то безличной, бесстрастной, достойной судебной казни.
Большая часть Звездного королевства пришла к выводу, что на самом деле именно этого она и хотела. И последствия того, как она бросила ему вызов, как извратила процедуры палаты лордов, исказив их в угоду своим мстительным желаниям, только начинались. Все оппозиционеры осудили ее, и на то были чертовски веские причины. Она превратила высший законодательный орган всего Звездного королевства в гладиаторскую арену, где она могла заставить пэра королевства принять ее вызов с явной целью пристрелить его, как животное. Неудивительно, что оппозиция взялась за оружие. Черт возьми, даже премьер-министр Кромарти был вынужден выступить с заявлением, осуждающим конфронтацию! Он не стал осуждать ее так, как того действительно заслуживало ее поведение, но более чем достаточно его собственных союзников в палате лордов были возмущены тем, что она сделала. Если бы он, по крайней мере, не признал и не выразил искреннего сожаления по поводу вопиющего и варварского нарушения Харрингтон правил палаты, то потерял бы достаточно неприсоединившихся пэров, чтобы лишиться своего поста.
Так что, да, волна общественного осуждения, по крайней мере, со стороны тех, кто действительно мог задуматься о последствиях чего-то подобного, все еще нарастала. Со временем это, несомненно, превратится в цунами. В самом деле, уже не один голос призывал к окончательному исключению Харрингтон из палаты лордов, и Скарборо был твердо уверен, что со временем эти голоса возобладают.
Ни один из этих голосов не мог утешить графа Норт-Холлоу этим сырым, ветреным утром.
И Скарборо был вынужден сделать вывод, что ее поведение, каким бы варварским оно ни было, вовсе не доказывает, что ее обвинения в адрес Норт-Холлоу действительно были такими ложными и безумными, как утверждали его собственные сторонники.
Скарборо был бы гораздо счастливее, если бы был уверен, что граф не участвовал в перестрелке у Реджиано, например, по нескольким причинам. Одним из них было то, что покушение на убийство обеспечило, по крайней мере, частичное оправдание для Харрингтон. В конце концов, если кто-то пытался ее убить, как она могла быть не права, вызвав его на открытый бой? Если на то пошло, кто еще мог желать ее смерти? Или, по крайней мере, настолько сильно желал ей смерти, что приказал убить ее в общественном высококлассном ресторане? Скарборо мог бы назвать немало людей, в основном оппозиционных политических деятелей, которые не пролили бы ни слезинки по поводу ее смерти. Учитывая то, как ее использовали для давления на антивоенную партию с того самого первого позорного случая в системе Ельцина, когда она физически напала на Реджиналда Хаусмана, было бы нелепо думать, что они могли бы отнестись к этому иначе. Но никто из них не стал бы прибегать к услугам наемных убийц.
И это тоже стало камнем преткновения для Скарборо, когда дело дошло до возможной вины Норт-Холлоу. Потому что, по правде говоря, он вовсе не был уверен, что граф не подослал тех убийц. Не потому, что он на мгновение поверил, что Норт-Холлоу заплатил Саммервейлу за убийство Тэнкерсли и Харрингтон, а потому, что Харрингтон явно намеревалась убить его. Она совершенно ясно дала это понять, и после того, что она сделала с Саммервейлом, только дурак по доброй воле встретился бы с ней на "поле чести". Таким образом, было вполне вероятно, что Норт-Холлоу или — что более вероятно, по мнению Скарборо — один из его сторонников могли заказать ее убийство исключительно в целях самообороны.
Сама мысль об этом вызывала тошноту, но было ли справедливо обвинять в этом Норт-Холлоу, даже если это сделал он? Женщина была убийцей. Она неоднократно доказывала это. И она бросилась на него, как какая-то ракета, нацеленная на цель. Конечно, он должен был предусмотреть все возможные способы, которыми мог бы защитить себя!
Именно благодаря этой логике сторонникам Харрингтон было так легко продвигать ее версию событий, но...
— Вот и они! — сказал кто-то, и Скарборо повернулся к входным воротам, через которые проходили Павел Юнг и его брат Стефан.
— Он выглядит не очень счастливым, не так ли? — сказал кто-то, и Скарборо повернул голову, чтобы бросить сердитый взгляд на говорившего, затем снова посмотрел на поле, наблюдая, как граф приближается к Харрингтон и Рамиресу. Конечно, он не выглядел "счастливым"! И этот болтающий без умолку идиот тоже не выглядел бы "счастливым", если бы сам шел навстречу женщине, которая хладнокровно и преднамеренно казнила Денвера Саммервейла!
— Что ж, ему не обязательно было приходить, не так ли? — ответил кто-то еще. — Он мог отказаться от вызова. Если уж на то пошло, он должен был это сделать, учитывая обстоятельства! Использовала палату лордов как способ вызвать его на дуэль? Эта женщина сумасшедшая!
— Если он не хотел, чтобы ему бросали вызов, ему следовало нанять более умелых стрелков, когда он пытался убить ее! — раздался в ответ третий голос.
— Тише, пожалуйста! — рявкнул Скарборо, на этот раз не поворачивая головы. — Я пытаюсь слушать через свой наушник.
Обмен репликами перешел в молчание, и он уставился на дуэльное поле. Часть его соглашалась с тем, что Норт-Холлоу не был обязан принимать вызов. Он мог бы проигнорировать его, особенно учитывая, где и как он был брошен, но шансов на это было немного. Как бы оправдано это ни было, как по закону, так и по обычаю, это все равно стало бы концом его политической карьеры, точно так же, как военный трибунал уже стоил ему карьеры на флоте. Это также сделало бы его социальным изгоем, которого никогда больше не признал бы никто из его политических оппонентов. И если уж на то пошло, если Харрингтон зашла так далеко, чтобы вытащить его на открытое место и убить, кто мог сказать, что она не ответила бы на нападение в Реджиано тем же и более эффективно? Независимо от того, стоял за этим Норт-Холлоу или нет, она явно считала, что это сделал он. Вряд ли она, мягко говоря, оставила бы это без внимания, и это, должно быть, стало одним из факторов, повлиявших на вызов Норт-Холлоу.
По крайней мере, вызов был брошен ему, а это означало, что они встретятся в соответствии с протоколом Дрейфуса. У нее был только один выстрел в него с расстояния сорока метров, где даже человеку с ее навыками стрельбы было бы трудно гарантировать смертельное попадание. И если предположить, что Норт-Холлоу выживет на дуэли, ему больше никогда не придется принимать от нее вызов. И не только это, но и то же автоматическое предположение, что именно он пытался ее убить, будет действовать в обратном порядке, если с ним что-нибудь случится после дуэли. Учитывая его неприятный выбор вариантов, встреча с ней здесь по протоколу Дрейфуса, вероятно, была для него наименее плохим из них. Если только он не решит провести следующее стандартное столетие или около того в качестве отшельника-затворника после того, как фактически признал бы справедливость ее обвинений, отказавшись оспаривать их на "поле чести".
Скарборо наблюдал, как граф и его брат последовали за сержантом полиции Лэндинга туда, где Харрингтон и Рамирес ждали рядом с распорядителем. Скарборо заметил, что это снова был лейтенант Кастелланьо. Было ли это просто случайностью — очередным назначением на эту должность? Или он специально просил об этом? Учитывая его комментарии, когда Харрингтон встречалась с Саммервейлом, Скарборо не стал бы ставить против последнего.
Норт-Холлоу остановился лицом к Харрингтон, и Скарборо через свой собственный направленный микрофон слушал, как Кастелланьо произносит формальную, бесполезную просьбу о примирении. Затем лейтенант осмотрел и отобрал пистолеты, а Рамирес и Стефан Юнг зарядили магазины и передали их дуэлянтам.
— Заряжайте, леди Харрингтон, — сказал Кастелланьо, и Харрингтон вставила магазин на пять патронов в приклад своего пистолета.
— Заряжайте, лорд Норт-Холлоу, — сказал лейтенант. Норт-Холлоу, повинуясь приказу, замешкался и чуть не выронил магазин, и даже со своего наблюдательного пункта Скарборо увидел, как он покраснел от собственной неловкости.
Затем секунданты отступили назад.
— Займите свои места, — сказал Кастелланьо, и они вдвоем встали спина к спине под порывистым утренним ветром.
— Вы согласились встретиться в соответствии с протоколом Дрейфуса, — сказал он. — По команде "Идите" каждый из вас сделает по двадцать шагов. По команде "Стоп" вы немедленно остановитесь и будете стоять на месте, ожидая моей следующей команды. По команде "Повернитесь" вы повернетесь, и каждый из вас произведет по одному выстрелу, и только по одному. Если ни один из вас не будет ранен при первом обмене выстрелами, каждый из вас опустит оружие и снова встанет на место, пока я не спрошу обе стороны, соблюдена ли честь. Если оба ответа будут отрицательными, вы сделаете два шага вперед по команде "Идите". Затем вы снова будете стоять на месте до команды "Огонь", после чего снова произведете один выстрел и только один. Процедура будет повторяться до тех пор, пока одна из сторон не заявит, что честь соблюдена, пока один из вас не будет ранен или пока ваши магазины не опустеют. Вы понимаете, лорд Норт-Холлоу?
— Я... — Норт-Холлоу сделал паузу и прочистил горло, — понимаю, — сказал он.
— Леди Харрингтон?
— Понятно. — Харрингтон озвучила ответ одним словом тихо, но четко, почти спокойно.
— Можете дослать патрон, — сказал Кастелланьо, и Норт-Холлоу снова покраснел, когда его пальцы соскользнули с затвора пистолета. Ему потребовалось две попытки, но затем он снова опустил оружие.
— Вперед, — скомандовал Кастелланьо, и дуэлянты начали медленно удаляться друг от друга.
Скарборо почувствовал, как его нервы напряглись еще сильнее, когда он начал считать эти медленные, уверенные шаги, и подумал, каково это — жить Норт-Холлоу. В отличие от Харрингтон, графу никогда не приходилось сталкиваться с кем-либо с оружием в руках. Репортер подумал, что на него, должно быть, подействовал страх, даже ужас. Но, по крайней мере, его ждал только один выстрел. Только один. И в соответствии с протоколом Дрейфуса редко кого-либо убивали. Конечно, Пол Тэнкерсли тоже мог так подумать, признал Скарборо. Мало того, в отличие от дуэли Тэнкерсли с Саммервейлом, ни у кого не было сомнений в том, что Харрингтон действительно намеревалась убить Норт-Холлоу. И, как она продемонстрировала в поединке с Саммервейлом, она была смертельно опытна в обращении с устаревшими пистолетами, которые были у них обоих. И что...
