Твое... величество-2!

Он правильно сделал, что снял дом у моря. Пусть королева порадуется.

Наконец, навозившись в воде, чумазые и довольные, все расселись у костра. И Мария утащила шампур с зажаренными ракушками. Мидиями.

Когда они свежие, да только из воды, да поджарить — невероятно вкусно!

— Что это за место?

— Мы здесь неподалеку жить будем, — отчиталась Тина. — У меня тут знакомая коттедж снимает каждое лето. Это поместье некоего эрра Стоуна. Сам он вроде как капитан, все время в океане, а поместье просто так простаивает. Капитану не до поместья, зато исс Шент, управляющий, твердо решил сделать землю доходной. Построил на берегу коттеджи, и предлагает в них селиться людям. С достатком, понятно, стоит это дорого. Зато слуги, питание и все остальное к твоим услугам.

— Прообраз турбазы, — хмыкнула Мария. — Нет-нет, это я так, о своем. Слуг предоставят?

— И еду будут носить из поместья. Или у тебя приготовят и уйдут. Как пожелаешь, так и сделают. Здесь тихо и селятся здесь только те, кому не нужен лишний шум. Условие такое. Коттеджи достаточно далеко друг от друга, разве что специально идти к соседям, пообщаться.

— Удобно.

— Неоценимо в нашем положении. Нам бы этот коттедж не достался, но знакомая в этом году приехала ненадолго. У нее внучка родилась, так что она сейчас у дочери, малышку с рук не спускает. А мне предложила поехать сюда, и я не отказалась. Эрр Феликс сходит к иссу Шенту, договорится обо всем... думаю, если нам будут привозить продукты, я смогу готовить?

— Да и я помогу, а уж тарелку за собой вымыть и вовсе дело пустячное, — отмахнулась Мария. — посмотрим... сколько мы тут сможем жить?

— Пока платим.

Мария погладила живот. Приобняла Анну, которая уплетала печеное чаячье яйцо.

— Вот и отлично. Значит, здесь и рожать буду. Зайка, ты не против?

— Нет, мам. Мне тут нравится!

— Я тебя еще плавать научу, — пообещала Мария. — И нырять.

Феликс кивнул.

— Я обо всем договорюсь, ваше величество. Конечно, мы останемся здесь. И нет, я никому не сообщу об этом месте. Просто напишу, что мы живы.

Мария кивнула.

Здесь и сейчас этого было достаточно.

* * *

— Ооооох! Как же больно!

Диана стонала и жаловалась, а камеристки и придворные дамы метались вокруг нее. Кто с уксусом, кто с ароматической солью, кто просто с влажными тряпицами.

Да-да, случаются такие дни, в которые женщинам тяжко жить. Вот, у Дианы оно и случилось, и лежала она, закутав поясницу, и чувствовала себя отвратительно.

Не лучше чувствовал себя и Иоанн.

Не беременна!

Он тут считай, месяц старается, а Диана все еще не беременна?! Кошмар!

— Ваше величество, — утешал его Виталис Эрсон, — все будет хорошо, вы с Дианой еще молоды, вы сможете десять детей еще сделать!

— Да, но хотелось бы побыстрее!

— Все обязательно будет, ваше величество. Дайте только время.

* * *

К вечеру, чуточку успокоившись, Диана вышла в сад.

Отослала замученных ее капризами фрейлин, разогнала служанок... никого ей видеть не хотелось!

Вот она, королева.... И что?

Что хорошего в этом титуле, если ничего-то и нельзя, из того, что хочется? Балы? Праздники?

Иоанн их устраивает, только вот раньше она веселилась и танцевала, а сейчас вынуждена сидеть рядом со своим супругом. Танцевать можно тоже только с ним, а он любит покушать. И после ужина уже двигаться не хочет.

Даже этот новомодный вальс...

Вальс!

Иоанн хоть и злился, а танец запрещать не стал, больно уж он по душе пришелся всем, кто присутствовал в зале в тот вечер. Даже сам иногда танцевал с Дианой.

Но — иногда!

Что толку в ее роскошных платьях, что интереса в ее титуле, если нельзя — ничего! Вот просто ничего из того, что хочется!

Развлечения, подруги... Эсси уехала, а все эти вороны рядом... они просто бесят! Только и каркают, только и крякают...

Королева должна — должна — должна... да никому она ничего не должна! Что за бред такой!!!

Она королева, это ей все должны подчиняться, прислуживать, угождать... а вместо этого — что?! Иоанн ее любит?

Безусловно, только вот Диане МАЛО!

Она живая, ей хочется и так, и этак, и побольше, и разнообразнее... раньше-то нельзя было, они с Эсмеральдой так, шалили, а сейчас можно! И....

И нельзя!

Диана хандрила, и погода никак не улучшала ее настроения. То облачко пробежит, то опять солнце, в глаза светит, раздражает...

— Ваше величество, вы так прекрасны и грустны...

Эрр Расмус Вейнард появился словно из ниоткуда, склонился к королевской ручке.

— Эрр, — недовольно отозвалась Диана. В другое время она была бы ему рада... хоть посмотреть, если уж самой такого счастья не досталось, только Иоанн, который в постели храпит, как бегемот! Но сейчас и смотреть не хотелось!

Все злило.

— Ваше величество, вы позволите скрасить ваше одиночество? Я могу почитать вам стихи? Или сыграть на лютне...

— Не хочу, — надулась Диана. — Уйдите, эрр.

— Вы разбиваете мне сердце, ваше величество.

Диана демонстративно отвернулась, и закрыла глаза. Мол, обойдешься!

— Я удаляюсь, но ваш прекрасный образ уношу с собой, ваше величество. В своем израненном сердце.

Зашуршали шаги. Диана открыла глаза, и хмыкнула. Рядом с ней, на дорогой меховой полости, которой она укрыла зябнущие ноги, лежала шикарная алая роза.

Алая роза — страстная любовь.

Как интересно... и даже противно ноющая спина уже раздражала меньше. Неужели — правда?

Нет-нет, она не собирается увлекаться этим красавчиком, она все помнит, ей нельзя. Но чуть-чуть пококетничать можно, так, самую малость, чтобы почувствовать себя привлекательной и желанной. Разве нет?

Это просто безобидное кокетство, ничего такого, честное слово!

Диана поднесла цветок к лицу, провела по губам... роза тоже ей не верила. Но кто и когда спрашивал — розы?

* * *

— Винно! Винс, любимый!!! Что вы с ним сделали?!

Брат Тома орал так, что мог бы доораться до фарданских лесов и столь любимой ему гиены. И та могла бы ответить ему взаимностью. То есть тоже поорать.

Увы, местное общество не было столь снисходительно к его истерикам.

Хлоп!

Оплеуха от тейна получилась весьма обидная и болезненная.

— Замолчи! Дай расспросить!

Тома хлюпнул носом и заткнулся.

— Я... да...

Тейн повернулся к своему человеку.

— Расскажи, Ник, что там случилось. Что ты понял?

Ник почесал затылок. Тейн его ценил не за дар красноречия, нет. А вот за организацию любой работы... хотя там речей произносить и не надо было. Хватало матюгов и оплеух, но тут-то так не получится!

— Я... это. Доехали мы, как удобно, днем. Мы лагерь обустраивать стали, а брат Винс и еще один... этот, рыжий, в развалины отправились. Потом еще двоих затребовали... ну, тех.

Во все тайны Ник посвящен не был, но кое-что знал, а о другом и догадывался. Только вслух не говорил, а то слишком длинный язык вместе с головой укорачивают.

Тупой он! И ничего не понимает! Все!

— Вот. До вечера они там провозились, вроде как вход в подземелье нашли. Потом переночевали, как положено, я завтрак приказал сготовить, уж после завтрака брат и эти трое опять в подземелья пошли. Сами, нас не звали.

Тейн кивнул.

Пока все понятно, такой приказ и был. Не вмешивать лишних людей. А потом?

— Мы до ночи ждали, не пришел никто. Ну, мы и решили, чего лезть-то, ночью? Подождали до утра... хотели подождать, так еще какая-то дрянь трех лошадей загрызла. И воет так мерзко, словно хохочет кто! Никогда такого не слышал!

Тейн кивал, стараясь что-то сопоставить. И старался не перебивать. 'Красноречие' Ника было притчей во языцах, собьется с мысли, потом еще час не разгонится!

— Ночью оно хохотало, с утра ушло, а мы в развалины полезли. Там, значитца, этих троих и нашли, загрызенными.

— Следы смотрели?

Ник зачесался еще активнее.

Смотрели, как не смотреть. Только вот...

— Мало что понять можно было. Там же их грызли, кровь была, все такое... словно тварюга эта откуда-то с потолка спрыгнула и всех порвала.

— А брата Винса нигде не было?

— Нет.

— Вы искали?

— Так это... следов же не было! Мы по ходам посмотрели, а везде только эта тварюга, а брата Винса, даже если б она грызанула или уволокла, кровь была бы, одежда там...

Тейн понимающе кивнул.

Не всю жизнь Адам тейном был, кое-что понимал. Задал еще пару вопросов, не обращая внимания на горюющего Тома — и отпустил Ника. А потом повернулся к подручному — и еще затрещину ему залепил. И еще одну.

— Успокойся, кретин!

— Вин...но... — хлюпнул носом Тома.

— Ты еще не понял, что случилось, недоумок?!

— Ч...то?

— А то! Твой Винс теперь, всех и загрыз!

Тома где стоял, там и сел.

— А... э...

— Баран! Для чего созданы камни Многоликого?

— Помогать обрести... ой!

Дошло! Вот ведь идиот!

— Так Винно может быть жив?!

Дважды идиот!

— Наверняка. Если этот придурок нашел камень и решил взять его голой рукой... ну, ты видел, что было в храме. Вопросов несколько: во что он превратился, где это самое бегает, и как его отловить и вернуть камень?

Тома подскочил, словно ужаленный.

— Я... я узнаю, я буду работать!

— Будешь, конечно, — махнул рукой тейн. — Иди пока...

А вот как это королю доложить? Прибьет ведь...

Впрочем, когда тейн прибыл к королю, оказалось, что доклад не получится по уважительной причине. Из Эрланда прибыли вести.

Погиб его высочество Вернер.

Сгорело посольство Фардании.

Убит посол Фардании... предположительно убит, вроде как он сам с собой покончил, но в это уже не верил король, нашли идиота! Чтобы Шедан себя убил? Слишком он подлый и трусливый, скорее, он всех остальных убьет!

И после всего этого рассказывать еще о чем-то?

Тейн мудро решил отложить свои дела, и удалился из дворца. Лучше он сейчас этого фанатика на работу направит, чтобы королю не только о факте доложить, но и о поисках.

* * *

Давно у фарданской королевской семьи не было настолько черного дня. Вообще уже лет пятьдесят не было.

Привыкли, что они самые грозные, расслабились, а тут вот, и получили... грязным сапогом по морде. Да с оттяжечкой, и кушай, не обляпайся. И сопли кровавые вытереть не забудь! Все же так хорошо было спланировано!

Идеально просто!

И вот...

Внук мертв, а отношения с Эрландом... безусловно, плохими они не станут, это политика, вон, Иоанн в извинениях рассыпается, объясняет, что не виноватый он, не мог же он принца за воротник хватать, и это принять придется. Действительно ведь, не мог.

И эрр Шедан написал, разъяснил все.

Мол, так и так, королева сбежала, его высочество за ней погнался, а вот кто там, что там...

Бог весть! Марко-то там не было. И выживших нет!

Виноват ли в этом Иоанн?

Кое-какие догадки у короля были. А сейчас надо было посоветоваться с близкими, и выработать стратегию. Да-да, именно так. С преемником поговорить, и с внуком, который тоже на трон сядет в свое время. Чтобы видели, понимали, чтобы сами участвовали... сегодняшнее их решение определит политику Фардании на двадцать — тридцать лет вперед. Это важно.

— Мой внук мертв, — скрипнул голосом Ханс. Горло сдавило. От гнева и бессильной ярости.

— Мой сын мертв, — Фридрих едва сдерживался. Сын же... младший и любимый!

— Мой брат, — Дитрих, которого тоже допустили на совет, горевал меньше всех. Он тоже был честолюбив, и понимал, двум медведям будет тесно в одной берлоге. А малым его братец не удовлетворился бы, ему захотелось бы больше и больше. Это естественно.

Рано или поздно они могли сцепиться. Но сейчас...

Сейчас Вернер мог оказаться полезен, чтобы привязать Эрланд к Фардании. И что с ним могло случиться? Кто мог его убить?

Этот вопрос Дитрих и задал. Пусть он не любил брата, но и спускать такое? Прощать?

Ну, знаете ли!

Сейчас простишь, потом наплачешься, когда тебе всякая пакость на голову сядет и ноги свесит! Короли Фардании славились именно своим характером. Если что-то было ИХ, то это было их, без разговоров, без оговорок, без размышлений.

Отдать свое? Такое мог предложить им только какой-то самоубийца. И свое не отдадут, и чужое заберут, и любого, протянувшего руку к их собственности, порвут на мелкие клочья. Сожрут заживо.

А уж такое... когда убили одного из них!

Как такое вообще можно простить?

Нет, вопрос не тот. Правильный вопрос — кому мстить? Вот это и решала фарданская королевская семья.

— Иоанн? — Фридрих отлично знал о происходящем у соседа. Понятно, что королю не нужна свадьба между Анной и Вернером, и он постарался ее предотвратить. Так ведь?

— Нет, вряд ли, — качнул головой Ханс. — К чему? Проще было устранить не внука, а девчонку. Найти причину для отказа, разорвать помолвку, найти другого жениха...

С этим сложно было спорить. Действительно, к чему усложнять?

Виталиса Эрсона и вовсе никто не рассматривал. Убить Анну было и проще, и легче, и быстрее — для Эрсона. Будет ли Иоанн за нее мстить? Если молодая жена ему десяток детей нарожает, он может и спустить этот случай... до какого-то времени.

Потом поквитается.

Но для таких типов, как Эрсон, что потом, что никогда, примерно равно. Они слишком верят в себя, в свою удачу, свою хитрость, свой ум... они даже и мысли о проигрыше не допускают. На том и попадаются. Но все верно, зачем убивать его высочество Вернера, если можно просто устроить несчастный случай Анне?

— Тогда — кто?

В разбойников не верил никто.

В несчастный случай еще меньше. Не бывает таких несчастных случаев, нет, не бывает...

— Ознакомьтесь, — Ханс бросил на стол письмо. — Пришло недавно, и секретарь решил не рисковать.

Фридрих послушно взял конверт в руки.

Запечатано... какой-то незнакомый герб. Оттиск с чьего-то кольца, скорее всего. Обычная роза, таких у каждого пятого на гербе по три штуки. Бывает.

— Просто пришло?

Такое письмо могло бы просто отправиться в корзину для мусора. Легко.

— Нет. Оно оказалось в дипломатической переписке с Эрландом.

— Вот как?

— Лежало среди прочих писем.

Фридрих кивнул. Теперь он понял.

На самом деле, отношения между государствами регулируются постоянно, и переписка ни на день не останавливается. Короли пишут друг другу, и могут отправить письмо специальным курьером, но это чуточку другое. А есть еще таможенные пошлины и сборы, которыми занимается казначейство, разные беглые и разбойники, которыми занимается стража, дела церковные, которые тоже без писем не обходятся... да всего не перечислишь! Вплоть до переписки двух лесничих, потому как олени, гады рогатые, шляются туда и сюда, не разбирая границ, а короли на них охотятся.

Так что раз в три дня собирается и отправляется дипломатическая переписка. Понятно, что купцы или какие-то крестьяне ей пользоваться не будут, это специально для королевских служб. Чтобы не приходилось ждать ответа неделями и месяцами, письма собираются в специальный короб, и тот отдается курьеру. Во дворце короб попадает в руки к секретарю, который просто занимается сортировкой писем и разносит их, куда положено. Вот это письмо было помечено лично для его величества Ханса. Секретарь же руководствовался инструкцией. Куда написано — туда и отнес, в приемную короля.