Падающего толкни

— Ты прав, ведун, — согласился внутренний голос. — Ты подошел к своему перекрестку. Хотя для тебя сейчас открыты только две дороги: вперед и назад.

— Я понимаю, — ухмыльнулся Кир, — зачем ты рассказываешь мне очевидные вещи? Мои дороги для меня не секрет и не тайна.

— Ты прав, — согласился собеседник. — За эти месяцы ты многому научился. Теперь осталось последнее: решить, куда ты пойдешь. Вперед, туда, где ждет боль и кровь, и очень много огня. Или назад, к уютному дому в Ведаграде, к красавице жене.

— Которая меня никогда не простит.

— Верно, — снова согласился голос. — Эта жизнь будет уже иной. Хотя..., — он сделал паузу, — хотя уже никогда не будет так, как раньше.

— А что впереди? Я чувствую смерть, она идет за мной по пятам и с каждым шагом, который приближает меня к столице лесного союза, она все ближе.

— Все возможно, — ушел от прямого ответа голос. — Все, чего не может случиться, в принципе, когда-нибудь случается.

Кир улыбнулся, этот афоризм то ли француза, то ли поляка висел в одной из аудиторий в институте.

— Тяжело не согласиться, — задумчиво произнес он, — но какова вероятность того, что, пойдя вперед, я и Ольха уцелеем?

— Не знаю, — ответил голос, — я знаю то же, что и ты, не больше и не меньше. Но ее шанс уцелеть выше, чем твой, причем намного, очень много процентов.

— Почему ты говоришь со мной, делая вид, что знаешь все?

— Потому, что у меня очень много времени, чтобы разобраться в том, что ты видишь и чувствуешь, и дать тебе совет.

— Понятно, и какой совет ты можешь мне дать?

— Тебе нужно вперед.

— То же мне гений, — ухмыльнулся ведун, — нашел, что сказать, а то я без тебя не знаю.

— Знаешь, но не все, но сейчас я не скажу тебе ничего, в скором времени мы увидимся снова, кстати, увидимся в любом случае. А теперь мне пора, твоя жена уже протягивает руку, чтобы разбудить тебя.

Кир открыл глаза за мгновение до того, как рука Ольхи коснулась его волос. На гигантским лесом всходило солнце. Скиф не видел самого огненного шара, но видел, как с каждым мгновением тает лесной сумрак.

— Пора, — тихо прошептала девушка ему на ухо. — Завтрак уже готов, нам предстоит трудный день, нужно хорошенько подкрепиться.

— Волчатина?

— Нет, ты что! — вложив в голос как можно больше язвительности, ответила она. — Как ты мог про меня такое подумать? — ужаснулась девушка. — Только нежные белые лебеди. Конечно, волчатина. Жесткая, как подметка, но все-таки мясо.

— С чего ты на меня набросилась? — пытаясь понять вспышку раздражения жены, спросил Кир.

— Извини. Просто накручена. А тут еще ты с дурацкими вопросами. Вставай, нужно быстро поесть и идти.

Скиф нехотя выбрался из спального мешка. Сполоснул лицо ледяной водой из лесного прозрачного родника, после полоскания рта, зубы мгновенно заныли от холода, и Кир поторопился переместится к пышущему жаром костру. Да, завтрак радовал разнообразием: с краешку, над слегка поостывшими углями, лежали палочки с нанизанными на них кусочками мяса, покрытые золотистой корочкой, каплями жира, которые падали на угли с веселым шипением. Рядом стоял котелок с пшенной кашей, в которой тоже было много мяса.

Кир достал ложку, справа от него села Ольха, слева Гром. Ели быстро и молча. Волчатина, конечно, была жестковата, но в последнее время продукты приходилось экономить. В принципе, это был первый подобный завтрак за несколько недель. Когда они вышли к поселку, где стоял их дом, Скиф уже мечтал о пиве Татарина, его шашлыках и жаренных в сметане грибах с молодой картошечкой. Но мечты рухнули вместе с частоколом, проломленным во множестве мест.

Вскоре все было подметено. Поначалу Скифу казалось, что тут останется на обед, а то и на ужин, как оказалась, аппетит был больше того, что умудрились приготовить Ольха и Гром.

Спустя час после пробуждения, три человека снова шагали по следам орды. Может быть навстречу гибели, а может к славе. Но Кир уже был уверен, для него впереди только смерть.

Гром, шедший впереди, предупреждающе поднял руку, Ольха и Кир мгновенно замерли и скрылись за ближайшими деревьями.

Ведун видел, как бывший наемник, осторожно ступая, словно кот, крался среди деревьев. Вскоре он пропал из зоны прямой видимости. Оставалось только гадать, что он там увидел. Вернулся он минут через двадцать.

— Дело дрянь, командир.

— Давай, выкладывай.

— Прямо у нас на пути большой лагерь, там тысячи людей, в основном, конечно, ордынцы. Посреди лагеря загон, в котором держат пленников.

— Сколько? — шепотом спросила Ольха.

— Много, я не считал, — отозвался Стоян. — Но не меньше тысячи, это так, на вскидку.

— Город видел? — спросил Скиф.

Гром кивнул.

— Город пока что держится, окружен со всех сторон. Ты был прав, они пришли все.

— И как нам попасть внутрь?

— Днем это нереально, — немного подумав, ответил Стоян, — единственный шанс пройти ночью.

— Я должен сам посмотреть, — наконец решил Кир.

— Рисково, орда ордой. Дикари, они конечно, но секреты и дозоры поставить не забыли. Я почти до самого лагеря прошел. Насчитал шесть штук. Если засекут, тут же тревогу подымут, и тогда нас уже ничто не спасет.

— Не ходи, — попросила Ольха, взяв Кира за руку. — Попробуем ночью пройти.

Кир отрицательно покачал головой.

— Для того, чтобы пройти, нужно знать, как это сделать, а для этого нужна разведка. Грома посылать бесполезно, у него нет ведических возможностей, к тому же я смогу, если что, отвести глаза караульным. Нужно идти, — вставая, решил он.

Ольха в знак протеста отвернулась. Гром подошел и тихо прошептал так, чтобы не слышала девушка.

— Город обречен, еще день-два и его захватят, прорываться туда все равно, что добровольно взойти на эшафот.

— Значит, предстоит прогулка по эшафоту. Если хочешь, уходи, насильно не потащу. От клятвы освобождаю. Решай. А мне нужно выяснить, как туда попасть.

— Ты все решил?

Кир только утвердительно кивнул.

— Тогда я с тобой, — твердо заявил Гром, — мы все когда-нибудь умрем, почему бы этому не случиться в этом городе.

Кир кивнул и пошел в сторону ордынского лагеря. "Видимо, Гром тоже почуял приближение смерти", — подумал про себя ведун. Для солдата боевой поход — это судьба, остаться в живых — удача, вернуться домой — случайность. И бывший наемник знал эту аксиому. Он знал множество поговорок на тему войны, в них всегда пропагандировалась достойная смерть. Например, женских могил нет в поле. Мужчины в постели не умирают. Времена поменялись, прошли годы, когда было почетно защищать родину, это превратилось в рутину. Да, находились романтики, два на сотню, остальные тянули службу. И вот настали новые времена. Абстрактное понятие — защита рубежей отечества — ушло в небытие. И у слов родина, отечество появился смысл. Дом, родной дом. Твой город, область, любимые люди, все они за твоей спиной и надеются на тебя, поэтому, когда привычному миру пришел конец, то тут, то там стали возникать отряды самообороны. Против бандитов, мародеров и прочей нечисти, которая повылазила изо всех щелей. И воевали эти люди гораздо лучше, чем самый профессиональный спецназ, поскольку воевали они не за президента, конституцию, родину, территориальную целостность и геополитические интересы. Все, за что они воевали, было осязаемо, это можно было увидеть и потрогать. Именно в таком отряде Кир впервые принял бой, именно подобные отряды превратили его в капитана оплота. И вот теперь где-то неподалеку именно такие люди отражают наскоки орды, стараясь защитить то, что им дорого.