— Захотелось. Тем более спать я лягу не скоро. — не отвлекаясь от дела, ответил он, изредка поглядывая на меня, с удовольствием трескающего яблоко. Странно. Он даже не спросил, какого хрена я так поздно приперся. — Тесто вон стоит. — Каир кивнул на другой стол, где и обнаружилась мисочка с тестом. Опа! Мука. Хитрая ухмылка сразу вылезла на лицо, и, отложив погрызаное яблочко, я набрал в руки муки. Высыпав муку, я отряхнул руки и спрятал их за спиной. Я медленно подошел к Киру со спины, мол, ничего такого, просто хожу тут, рассматриваю все. Приблизившись, я резко схватил мужчину за бока, оставив белые лапки на черном фартуке. Диер немного напрягся от моих внезапностей и, увидев пакость на фартуке, одарил меня далеко не добродушным взглядом. Блин, кажется, я его разозлил. Немного стушевавшись, я виновато извинился:
— Прости.
Каир мне ничего не ответил, лишь дорезал свои яблоки, сложил их в вазочку, и, молча пройдя мимо меня, начал ковыряться с тестом. Черт. Испортил ему настроение, и вообще, что я тут делаю. Стою, доедаю многострадальное яблоко. Бля... Чуть сердце в пятки не ушло! Каир отомстил мне. На моей черной безрукавке в области пуза красовались два белых мучных отпечатка рук мужчины. Я ошарашено взираю на Каира, а тот заливается смехом. Вот, паразит. Я схватился за муку и, порядочно вымазав ладони, с горящими глазами начал наступать на диера. Тот тоже успел выбелить руки и теперь обошел меня, став за противоположную сторону стола. Я в одну сторону, он в другую. Никак не поймать. Плюнув на все, я обежал стол, надеясь хотя бы зацепить Каира. В результате мы как бешеные мотались вокруг несчастного стола, весело смеясь. Но я все-таки его задел, оставив отпечаток пальцев на джинсах чуть ниже филейной части. Как я умудрился, сам не знаю. Каир извернулся, глядя на отметину, пока я в сторонке хихикал, после чего поднял на меня серые глаза. Ой, кажется, он рассердился. Диер нахмурился, в его глазах, как бушующее море, плескался азарт, а губы расплылись в ухмылке. Приподняв правую бровь, он еще пару секунд на меня смотрел, после чего сорвался с места. Вай, пора драпать! Я рванул с кухни и полетел прямо в гостиницу. Черт, там только выход в тренировочную. А Каир-то чуть меня не словил. Увильнув от мужчины, я сиганул обратно, и, взбежав по лестнице через одну ступеньку, рванул в коридор, чуть не поскользнувшись на паласе. Каир, меня догоняет! Вай! Тут, как специально, открывается дверь, и выходит мне на встречу Вольфганг с бумагами в руках. Завидев меня, несущегося по коридору, мужчина опешил и встал как вкопанный. Я попытался его обогнуть, кое-как выкрутившись, все-таки обошлось. Я на бегу оглянулся, дабы узнать, как там Каир. Тот тоже спокойно проигнорировал преграду в лице отца, легко ее преодолев, и продолжил погоню за мной. Ой, кажется, тупик. Я затравлено смотрел на Каира, который уже не бежал, а шел медленно и важно, скалясь во все зубы. Я на минутку задумался. А он такой прикольный, особенно когда вот так вот улыбается или когда смеется. Кажется, что у него даже глаза смеются, а он сам словно сияет изнутри.
Упс! Долго я думал. Поднырнув под диера, я побежал обратно по коридору. Вольфганг уже прижался к стенке, держа бумажки обеими руками около груди. Он, кажется, тоже улыбался. Я же, завидев, одинокую дверь справа от меня, резко затормозил, дернул ее и нырнул внутрь, захлопнув за собой. Хм, большой темный зал. И стою я тут, глазами хлопаю и нифига не видно. Я попытался налапать выключатель. Безрезультатно. Так, стоп. Каира не слышно. Я прислушался, пытаясь уловить какое-нибудь движение за дверью. Полный ноль. Куда он делся? Я приоткрыл маленькую щель, чтобы осведомиться, куда подевался диер. Тихо. Открыл чуть больше и даже голову просунул. Пусто. Как так? Даже Вольфганг куда-то слинял. Сзади послышались чьи-то тихие шаги, и до меня дошло, куда же это сныкался Каир. Я не успел удрать, как меня сцапали обеими руками в объятья, не давая вырваться. Ну, а я-то особо и не трепыхался.
— Попался, который кусался. — смеясь, проговорил диер, ставя очередную лапу на моем пузе, после чего довольно заключил. — Ничья.
— Ах так! — я резко развернулся, чего мужчина явно не ожидал, и поставил ему на фартук на грудь два отпечатка, довольно хмыкнув. Улыбка быстренько сползла с моего лица, когда я заглядывал ему прямо в глаза, понимая, что сейчас мы стоим в обнимку в полутемной комнате и смотрим друг на друга. Блин. Какие у него глаза! А губы... Ммм... Мне стало немного жарко, а дыхание (в который уже раз) сбилось с нормального ритма и понеслось вскачь. Одно движение и наши губы сомкнулись в поцелуе. Мечтай, Кета. Это твоя несбыточная мечта. Я снова состроил хитрую мордашку и освободился от его объятий.
— Что тут такое? — внезапно спросил я, кивая на темное помещение. Каир пожал плечами и хлопнул в ладоши, отчего свет моментально зажегся. Перед моим взором оказалось большой зал с тремя огромными окнами. На полу лежал бежевый ковер с красными неброскими узорами. На карнизах висели темно-бордовые шторы, которые спускались до самого пола. Во всем зале стояло несколько диванов и кресел, а ближе к стенке в угол был забит белоснежный рояль. Все. У меня аж коленки подогнулись. Я хочу ему сыграть! А как пирог? Черт, опять совесть проснулась.
— Прикольно. — констатировал я. — Пошли пирог ставить, а то боюсь не испечешь ты его сегодня. — Каир тихонько рассмеялся и, выключив хлопком свет, вышел из помещения, закрыв дверь сразу же, как только я оттуда выскользнул. Мы вернулись на кухню, где я завалился на стульчик и, подперев руками голову, сидел и наблюдал за диером, который выкладывал тесто в форму, а потом раскладывал кусочки яблок. Я снова стащил из вазы кусочек, на что Каир только вздохнул, покачав головой. Кажется, я проголодался. Весь день не ел, только позавтракал, да и вот недавно яблоко урвал. Ну, ладно, ладно, совесть, заткнись. Мне его дал Каир. Поставив в духовку пирог, мужчина снял облапаный фартук и кинул его на стол. Оперевшись о стол он взирал на меня с каким-то неподдельным интересом. Настораживает. Я удивленно поднял брови, мол, что надо?
— Через полчасика будет готов. Что делать будем?
Я пожал безразлично плечами. В голову опять стукнуло мое "Хочу, хочу, хочу!", и я хитро улыбнулся. Сцапав Каира за руку, я потащил его в ту комнату, где стоял рояль. Вот чего-чего я не ожидал, так это увидеть у него дома фортепиано. Войдя в зал, я хлопнул, включая свет, и прямиком направился к инструменту. Каир только непонимающе хлопал глазами, но потом все же озвучил мучающий вопрос:
— Ты что делаешь?
— Собираюсь немного тебя развлечь. — подмигнул я, подтягивая ногой стульчик к роялю. Открыв крышку, я еще раз взглянул на мужчину, который облокотился на рояль, ожидая моей игры. На подставочке появился тот самый альбомчик, в который я записал новую музыку. Мои руки нежно скользнули по клавишам, и тихая спокойная музыка заполнила все помещение. Я будто снова погрузился в себя, в тот удивительный мир, где были лишь покой, творчество и некоторое удовольствие, получаемое от мелодий, созданных собственноручно. Постепенно музыка наращивала темп, становилась все громче и тревожнее. Таковы и мои чувства. Нежность, радость, умиротворение и любовь, переходящие медленно, плавно и неумолимо в боль, грусть, разочарование и отверженность. И заканчивается это все разбитым сердцем... как и заканчивается эта мелодия, резко, обрывисто и лишь редкие тихие звуки, как капли дождя, свидетельствуют о том, что надежда где-то в глубине души все же осталась...
Закончив играть, я поднял глаза на Каира, который замер и не спускал с меня восхищенного и грустного (?) взгляда. Он как-то слабенько улыбнулся, шепнув:
— Красиво. — и отошел к окну. Ему не понравилось? Почему он так изменился? Я что-то не то сделал?
— Эм... Каир?... Все в порядке? — встревожено спросил я, закрывая крышку инструмента.
— Все хорошо... — он это сказал и отвернулся, словно пряча от меня свое лицо. Не хочет, чтобы я видел, как он расстроился? — Ты написал это произведение? — все-таки шепнул он.
— Да. Сегодня.
— Сыграй еще что-нибудь. — попросил диер, вглядываясь в ночную темноту за окном. Я, как-то неуверенно, снова открыл рояль и, полистав свой альбом, нашел еще одну композицию. Не могу сказать, что она веселая и поднимающая настроение, скорее снова печальная и унылая. Теперь, когда я играл, то старался почаще смотреть на Каира. Что же с ним? Какие-то воспоминания одолевают? Ну, откуда я мог знать, что моя музыка так его зацепит?
Сыграв последний аккорд, я посмотрел на Каира, который все так же неподвижно стоял у окна. Блин, что бы ему сказать? Чувствую себя так неловко, поэтому сложив лапки, я сидел и молчал, ожидая пока диер немного отойдет от своих переживаний.
— Это для него ты сочинял? — с легкой грустью в голосе спросил Каир. Для меня этот вопрос был немного неожиданным, поэтому я только угукнул. — Ясно.
— Каир, слушай, ты чего так расстроился? — все-таки не выдержал я и задал мучавший меня вопрос. Диер вздохнул и посмотрел на меня:
— На этом рояле не играли более двухсот тысяч лет. Он должен был уже расстроиться, но я поддерживал его с помощью магии. Своего рода, этот инструмент — память о дорогом мне диере.
Я молчал, но когда понял, что мужчина больше не собирается мне ничего говорить, все же выдавил из себя:
— Понятно.
А что я еще могу сказать. Я не хочу лезть к нему в душу, хотя, так хочется узнать, что произошло. Может, я могу чем-нибудь помочь? Он такой тусклый сейчас, аж сердце болит на него смотреть. Наверно, мне лучше пока оставить его одного.
— Я пойду, гляну как там пирог. — в полголоса сообщил я диеру и встал из-за рояля.
— Останься. — негромко попросил Каир, поворачиваясь ко мне. — Иди сюда.
Он протянул руку, ожидая, когда я к нему подойду. Я тихонько протопал ближе к окну и не успел моргнуть глазом, как снова оказался прижатым к Каиру. Диер положил голову мне на плечо, а руками обвил шею. Мужчина шумно выдохнул, не произнеся ни слова. Я же стоял как пень, не зная, чу и делать даже. Одной рукой я приобнял его, а другой медленно поглаживал диера по голове.
Мужчина шмыгнул носом и так тихонько позвал меня:
— Кет?
Не понял, он что там, плачет?! Вот так новости.
— Ммм? — настороженно отзываюсь я.
— Мы познакомились с ней совершенно случайно. Я пришел на какую-то вечер, где она играла на фортепиано. Ее звали Эфейн. Потом мы с ней подружились, а в дальнейшем жили душа в душу. Я любил ее... — он тяжко вздохнул. — Сыграли свадьбу... Ждали ребенка... Кет... Я так хотел стать отцом, ты не представляешь... — Каир прижал меня крепче, его голос дрожал, дыхание было обрывистым и тяжелым. — Мы ждали его три года, радовались... А потом Эфейн умерла...во время родов... Я потерял все... И любимую жену... И долгожданного сына... Кета, я потерял все... Ее уже нет двести тысяч лет, а воспоминания не дают покоя...
Каир... Я не знал, что у него такое горе и что, ему далеко не в радость весь этот мир. Мир, что отнял последнее счастье. То хрупкое счастье, на которое надеется каждый.
— Прости. — шепнул я, приклонив голову к его голове, но тут же меня озарило: — Каир! — мужчина вздрогнул и, чуть пошевелив рукой, видимо вытирая глаза, мокрые от слез, отстранился от меня. — Так давай я воскрешу ее?!
Что ж, это единственное, что я могу для него сделать. Если он так за ней скучает, что даже плачет, значит, так сильно любит ее. Думаю, я могу понять его чувства. Может, поэтому и хочу так помочь ему? А что может быть лучше, когда ты видишь любимого диера счастливым? Пускай и не с тобой...
— Нет. — отрезал мужчина, глядя мне в глаза. Я опешил, не в силах выдохнуть и слова, но собравшись, все-таки спросил:
— Почему? Вы бы снова жили вместе, да и об отцовстве задумались бы еще разок. — я попытался улыбнуться, но Каир был серьезен и смотрел на меня как-то странно: с легкой печалью и надеждой в глазах.
— Нет. — он отвернулся и чуть отошел от меня. Я что...? Что-то глупое сказал?
— Каир? — черт, чувствую себя ничего в этом не соображающим мальчишкой. — Ну, я могу поддерживать ее здоровье, еще что-нибудь сделать. Ну не зря же мне дар дан, значит, у меня есть возможность помочь тебе. — сказал и стою, молчу, прижав уши, и исподлобья смотрю.
Такое впечатление, что в один момент, я вроде бы стал к нему ближе, но в тот же момент, между нами словно появилась невидимая стена в виде его воспоминаний, которая заставляла мои чувства заткнуться и сидеть где-то там далеко, в глубине сердца, не трепыхаясь. А еще хотелось как-нибудь избавить Каира от этих страданий. Но он почему-то сам этого не хотел. Что его останавливает? Я могу вернуть к жизни практически любое существо, пускай и погибшее двести тысяч лет назад. А еще я прекрасно знаю, что он сейчас чувствует. Боль утраты, что никогда не вернуть. Эти воспоминания оставляют на сердце болючие шрамы, которые каждый раз кровоточат, когда ты снова мысленно возвращаешься в пережитый ужас. Дикая боль, что разрывает тебя изнутри, сгрызает заживо. Чем я могу ему помочь? Как бы хотелось забрать его боль себе, мне-то уже терять нечего. И так, жизнь хуже не куда, а одной бедой меньше или больше, уже не суть важно.
— Кет, ты меня вообще слышишь? — спрашивает мужчина, не отрывая от меня глаз. Блин, снова я ушел в себя.
— Что такое? — придушенно отвечаю я.
— Все нормально. — вздохнул Каир.
— Прости, конечно, но, все-таки... — я не успел договорить, как меня перебил диер:
— Почему я не хочу, чтобы ты ее воскресил? — на это я только кивнул головой. — Потому что мир изменился, изменился и я, а она останется такой же, какой и была.
Да, уж, как до меня этого не дошло? Задаю наиглупейшие вопросы, а сам удивляюсь, чего так все на меня косятся. И как мне теперь себя вести? Что делать? Я беспомощен, бесполезен и безнадежен. Грош мне цена, что даже не могу помочь никому.
— Пойдем. — кинул мне Каир, выходя из зала. Я только кивнул и последовал за ним. Теперь сижу я на кухне, мыслю гоняю по пустой голове. Безрезультатно. Ничего дельного. Я в тупике. Диер чего-то там ковыряется с пирогом, тоже, небось, полностью погруженный в свои переживания. Ладно, надо, что-то делать, хоть как-нибудь его отвлечь.
— Каир, а ты вообще кем работаешь?
Мужчина вытянул выпечку и положил на стол, аккуратно замотав ее в полотенце. Услышав мой вопрос, он немного удивился, но слегка усмехнувшись, ответил:
— Я шестой Старейшина Элеоса, Вольфганг седьмой.
Оба на...! У меня челюсть отпала:
— Афигеть! Я и не знал. Извини.
Он тихонько рассмеялся, а меня начала мучать совесть. Живу в Элеосе сколько лет, а так и не узнал, кто состоит в совете Старейшин. Жесть. Позор мне.
— А ты кем? — как-то странно, словно ожидая подвоха, спросил диер. Ой, мля. Не спрашивайте меня. Я как-то немного отодвинулся от стола, медленно отворачиваясь от Каира, но, в тоже время, не отрывая от него глаз.
— А ты угадай. — пытался я уйти от ответа. Каир немного призадумался, хитро прищуриваясь:
