Я узнала, почему на небе два солнца, и почему один оборот — это почти сорок сезонов. Узнала, что такое звезда, почему стреляет хаммер и что означает слово "батарея". Парды, наверно, уже проклинали день, когда согласились смотреть за несносной драконочкой. Утром пятого дня Керр сказал, что видел много одержимых, но по сравнению со мной все они просто пушистые. Другие парды — специалисты, готовившие фильмы — тоже работали с утра до вечера, сменяя один другого, чтобы успеть сделать следующую порцию, пока я впитываю предыдущую.
Большая часть информации касалась конкретных деталей о людях и их военной технике. Мне пришлось провести полдня в особом сидении, которое могло качаться и даже поворачиваться вниз рогами, а на глаза в это время одевают два экранчика, где точно так же крутится вид земли с воздуха. Эта штука называется тренажер. Ванаби с ним долго возилась, настраивала экранчики, говорила что "очки" не рассчитаны на такие удивительные глаза, как мои, но как она ни старалась, изображение в экранчиках мерцало и оставалось размытым. Только мне все равно жутко понравилось! Не выходя из дома, можно ощутить себя в полете, словно управляешь одной из летучих машин вроде самолета— рокха. У меня, кстати, получилось с первого раза, парды даже не поверили и стали проверять, нормально ли работает тренажер. Потом я сжалилась и объяснила, что крылатых не нужно обучать летать.
Вечером шестого дня Керр, Ванаби, Вэпхв и еще четверо пардов, один из которых до сих пор носил на горле бинты после боя у водопада, устроили мне настоящее испытание, задавали множество вопросов и требовали объяснить, что я стану делать в разных ситуациях. Я легко на все ответила; еще дома Хакас хвалил меня за отличную память. На самом деле, я раньше даже не понимала, почему людям приходится по нескольку раз читать иероглифы, чтобы все точно запомнить, и лишь теперь, когда я знаю о драконах, стало ясно. Как сказала Ванаби, у меня память не простая, а фато— графичная, от древних человеческих слов "фатум" и "фича". Это уже я сама узнала из фильмов.
Когда проверка завершилась, я заставила Керра поклясться, что он вернет таврам прибор, а потом рухнула там же, где стояла, и проспала целые сутки. Зато проснулась свежей и полной сил. Пора было начинать.
Джон и Галина все эти дни провели в подземелье, но с ними хорошо обращались, если верить клятвенным заверениям пардов. Когда я вошла в камеру, пленники обедали, и встретили мое появление настороженным молчанием.
— Очень жаль, но мне придется напасть на вашу базу, — сказала я им. — С этим условием парды согласились помочь моему приемному отцу.
Люди переглянулись. Джон со стуком положил на стол ложку и встал.
— Откажись пока не поздно, и тебе поможем мы, — ответил он угрюмо. — Не ставь на проигравшую сторону, ящерица. Земляне скоро изгонят пардов со всех планет, и представь, что мы сделаем с драконами, когда узнаем об их пособничестве врагу!
Оглядевшись, я подошла ближе.
— Здесь нельзя говорить, — сказала тихо. — Парды могут услышать.
Джон фыркнул.
— Да они прослушивают каждый дюйм нашей камеры...
— Но среди них нет знатоков человеческой речи, — ответила я на одном из языков, узнанных от обруча тавров.
Джон недоуменно моргнул, зато Галина сразу встрепенулась.
— Ты говоришь по— польски?! — недоверчиво спросила она на том же языке.
— Я не знаю, как называется эта речь, но сейчас нет времени, — подойдя к женщине, я кивнула на дверь. — Парды убили Куросао. Этого я им никогда не прощу. Слушайте. Завтра вам сотрут память и выпустят в степи, словно никогда не ловили. Меня свяжут и посадят на другую лошадь, а вам внушат, будто вы меня поймали и везете на базу.
Галина стиснула зубы.
— Проклятые животные!
— Тихо, — я сделала вид, что иду к стене посмотреть на светильник, и сунула женщине в руку маленький пакетик. — Завтра утром, когда вам принесут пищу, расстворите это в воде и выпейте. Тогда парды не смогут стереть вашу память.
Пакетик исчез, словно его никогда и не было. Я заметила, что Джон все видел, но не подал виду.
— Если я вас спасу, обещаете помочь моему приемному отцу? — спросила у Галины. Женщина невинно зевнула, словно я спросила какую— то глупость.
— Клянусь всем святым, Хаятэ, мы не только защитим твоих родных, но и отомстим Джилфьяни, поделимся с драконами знаниями и силой, остановим несправедливость, — ответила она скучающим голосом.
Я поняла и топнула ногой.
— Хорошо, завтра посмотрим! — крикнула гневно. — Ничего не говори Джону, парды подслушивают! Их очень много, но они боятся нападать на вашу базу, потому что знают — вы сразу вызовете из дома подмогу!
Галина прижалась к стене.
— Хаятэ, ты удивительный дракон, — сказала она дрожащим голосом. — Я верю, между нашими народами возможна дружба.
Я замахнулась на нее, но передумала, и только презрительно фыркнула.
— Время покажет, — процедила сквозь зубы. — Главное, не забудь свои слова, когда окажешься на воле.
Резко отвернувшись, я вышла из камеры, по пути так толкнув Джона, что того отбросило в угол. За дверью ждали Керр и Ванаби.
— Все в порядке, — сказала я им. — Первая фаза операции завершилась успешно.
— Они поверили? — возбужденно спросила пантера.
— Конечно, нет, — я пожала плечами. — Но какая разница? Разумного или нет, дракона все равно посадят в клетку.
Отвернувшись, глухо добавила:
— Только Куросао относился ко мне, как к другу.
Керр тяжело вздохнул.
— Ох и упрямая же ты, Хаятэ...
— Ты должен помнить, — отозвалась я мрачно. — У вас все готово?
Ванаби закивала. Мы с Керром молча направились прочь.
По пути на верхние этажи базы, я раздумывала над сложившимся положением. Никаких обязательств перед пленниками я не имела, а пардам обещала помогать. Только все равно, на душе скребли кошки. План был нечестным.
— Керр, что вы сделаете с землянами, если все получится? — спросила я, не оборачиваясь. Пард довольно долго молчал.
— Они наши враги, — сказал он наконец. — На войне нет места жалости, помнишь?
— Есть, — возразила я сухо. — Когда имеется возможность победить, сохранив врагу жизнь, так и следует поступать.
— Ты могла отпустить того парня в пещере. Почему ты отсекла ему голову?
Остановившись, я медленно обернулась. Тигр был на две головы выше меня и раз в пять тяжелее.
— Так было нужно, — ответила я после паузы. — Он принимал участие в страшном преступлении.
— Он не трогал дракона, — напомнил Керр, — он только смотрел. Знаешь ли ты, сколько моих сородичей обратились в газ во время бомбежек? В колонии Деграш жило более семи тысяч пардов. В первые же дни войны, боевой корабль землян обстрелял планету кобальтовыми ракетами, и там не осталось ни одной травинки, ни единого живого существа. Почему тебе можно мстить за родную кровь, а нам нельзя?
Я помолчала.
— Керр, скажи честно. Кто начал войну?
Тигр отвернулся, выпуская и убирая когти.
— Мы, — буркнул он мрачно. — Но люди нас вынудили!
— А сколько землян ваши боевые корабли уже превратили в газ?
— Меньше, чем погибло наших! — резко ответил Керр.
Я покачала головой.
— Так нельзя, — сказала тихо. — Кровная месть врагу — дело чести, но нельзя же мстить целым народам. Если бы воины моего острова так воевали друг с другом, Ямато бы давно обезлюдел.
— Никто не любит войны, — глухо отозвался тигр. — Только нас не спрашивают, Хаятэ. Нам отдают приказы.
Я подошла вплотную и положила крыло ему на плечо.
— Нет, Керр, нас спрашивают, — сказала серъезно. — Вот здесь.
Пард молча смотрел, как я коснулась груди.
— Помнишь ночь перед битвой с охотниками?
Он кивнул.
— В ту ночь мне было очень страшно, — сказала я тихо. — И очень, всей душой хотелось повернуть обратно. Но я не смогла. Что— то, живущее здесь, — я снова дотронулась до сердца, — не дало свернуть с пути воина. Ты знаешь, как это называется?
Керр медленно опустил голову.
— Знаю, — ответил он глухо.
Я помолчала.
— Сотни сезонов назад, в династии Сахо появился молодой, энергичный сегун. Он был храбрым и сильным, и часто воевал с соседями, всегда одерживая победы. Однажды, захватив замок врага, сегун приказал казнить всех мужчин, дочерей хозяина отдал в гейши, а его красавицу— жену насильно сделал своей.
Тигр молча слушал.
— Женщина затаила месть, и принялась медленно отравлять душу своего нового мужа. Она постепенно рассорила его с друзьями, уверила, будто члены клана желают ему смерти, и добилась того, что сегун приказал тайно умертвить собственного брата. Но месть ее этим не насытилась, и она начала подговаривать мужа против его младшей жены, невинной красавицы Тан.
Сзади подошла Ванаби, но я не оглянулась.
— У сегуна был друг, пожилой самурай Хиногура. Он видел, в кого превратился его господин под влиянием ведьмы, но молчал, ибо принес ему клятву верности. И вот настал день, когда сегун вызвал к себе Хиногуру и приказал ему ночью отвести несчастную Тан в степь, отсечь ей голову и сжечь тело. Самурай был потрясен, однако клятва не давала ему права отказаться. Тогда он завернул в белую ткань каменную голову лисы, наполнив ее солью, и принес своему господину.
Я посмотрела прямо в глаза Керра.
— "Что это значит?", спросил сегун. "Дух лжи свил гнездо рядом с тобой", ответил Хиногура, "Опомнись, пока не поздно". Новая жена сегуна забилась в истерике, угодливый советник стал шептать ему, что непокорность воина бросает тень на весь род... Нахмурился господин. "Исполни мою волю!", крикнул он Хиногуре. Тогда, ничего не ответив, самурай вышел во двор и лишил себя жизни.
Парды молча внимали.
— Приказ исполнил наемный убийца. А спустя месяц, по наущению ведьмы, молодой сегун начал войну с сильным соседом, бывшим другом, и проиграл. В час, когда горел его замок и воины врага добивали последних защитников, поседевший от горя сегун вошел к жене и спросил, что теперь делать. Женщина рассмеялась. "Умереть", ответила она . "Я хотела, чтобы этот замок сгорел, и я своего добилась. Твой род прервался навсегда." Услышав это, сегун выхватил меч, убил вероломную жену и покончил с собой над ее телом.
Я вздохнула .
— История стала известна, и вызвала такой гнев среди воинов, что имя злочастного сегуна запретили упоминать. Поэтому сегодня никто не знает, как его звали. Помнят лишь имя Хиногуры — самурая, отказавшегося исполнить приказ, и поэтому ставшего героем.
Ванаби фыркнула:
— Такого глупца могли назвать героем только люди! — она прошла мимо, гордо подняв хвост. Но Керр молчал. Довольно долго мы одни стояли в светлом коридоре, глядя друг другу в глаза.
— Ты предашь? — спросил наконец пард.
— А ты? — спросила я.
— Что ты хотела сказать своей историей?
— Клятву верности приносят не только сегунам. Думай, Керр. Однажды ты уже нарушил приказ, когда остался со мной.
Тигр ничего не ответил.
Глава 15. Черное пламя
Ветер треплет опаленный вымпел на башне полуразрушенного замка. Повсюду лежат тела; люди и орки, драконы и гномы, ярры и даже несколько грифонов. Но крови нет. Защитники замка погибли не в бою.
Среди тел, не спеша, шагают двое. Могучий, красивый и мускулистый бело— золотой грифон недоверчиво озирается, все его перья стоят дыбом. Статный маг в алой мантии, напротив, совершенно спокоен.
— Как видишь, я не солгал, — говорит он грифону, когда тот замирает перед телом огромного золотого дракона. Крылатый погиб мгновенно: боль не успела исказить его прекрасные черты, в глазах навеки застыло выражение безмерного удивления. Из полуоткрытой пасти безвольно выпал язык, когти вонзились в землю в последней конвульсии.
— Я не ожидал, — тихо отвечает грифон. — Не думал, что это будет так...
— ...страшно? — маг усмехается. — В следующий раз, Крафт, прежде чем просить о помощи, поинтересуйся, к кому обращаешься.
Помолчав, грифон приседает над телом дракона и закрывает ему глаза. Маг удивленно поднимает брови.
— Не хочу, чтобы он на меня смотрел. — Крафт отворачивается, выпуская и втягивая когти. — Все неправильно. Так воевать нельзя. Это не битва, это бойня!
— А чего ты ожидал? — спрашивает маг. — Что мы с криками бросимся в бой, размахивая нелепыми железками? У нас свои методы, Крафт.
Он кивает на груды тел.
— Между прочим, мы куда гуманнее вас. В отличие от копий, призрачную смерть ощутить нельзя. Они погибли мгновенно и без боли.
Грифон с дрожью закрывает глаза.
— Все равно... В битве иногда щадят противников, берут пленников, обращают врага в бегство... Но здесь, у них даже не было шансов. Так нельзя, Элронг, это все равно что напасть на спящего или раненного!
— Только не говори мне, что ты пощадил бы этого дракона, будь он ранен, или сначала разбудил бы его, прежде чем напасть, — маг фыркает.
— Пощадил бы, — твердо отвечает Крафт.
— Значит, ты просто глупец. Как может глупец командовать нашей армией?
Грифон с силой ударяет кулаком в землю.
— Я не назначал себя командующим!
— Вот именно, — сухо отвечает волшебник. — Веди себя соответственно рангу, и вечером, перед всем войском, торжественно награди победителей.
Крафт замирает.
— Что?!
— Мы обеспечили твоей армии бескровную победу, не так ли? — усмехается маг. — За это принято награждать. Я представлю тебе список адептов, сотворивших сегодня паутину призрачной смерти; все они должны получить золотые розы и звание почетных рыцарей Арнора.
Не дождавшись ответа, Элронг добавляет:
— Это не совет, Крафт. Это приказ.
Грифон с огромным трудом заставляет себя втянуть когти и медленно опускает голову.
— Будет исполнено.
— Вот и умница, — маг подходит к пернатому воину. Тот приседает, чтобы волшебнику было легче забраться в седло.
— В лагерь, — приказывает Элронг. — Кажется, прежде чем лететь сюда, я видел на горизонте отряд райдеров. Они должны быть уже там.
Крафт взмывает в небо.
Уже с воздуха видна большая толпа солдат, окружившая двух грифонов. Крафт с разгона приземляется за спинами людей и ссаживает со спины мага.
— Что случилось? — тревожно спрашивает пернатый.
— Генерал, вернулся Беркут со своим отрядом! — сияя, отвечает юный офицер. — По вашему приказу они поймали выродка самого Ализона!
Покачнувшись, Крафт бросается вперед, расшвыривая людей словно картонные куклы. В центре толпы, на окровавленном песке, молодой серый грифон избивает совсем маленького алого дракончика, в то время как другой прижимает его к земле. Рядом валяется отрубленная голова красной драконессы.
— Нет... — глаза Крафта загораются диким, неуправляемым гневом. Грифоны успевают лишь услышать яростный рык их командира; в следующий миг оба отлетают в толпу, захлебываясь собственной кровью. Взбешенный Крафт оборачивается к людям.
— Вы все видели, что здесь было? — несмотря на чудовищную ярость, его голос абсолютно спокоен. — Отвечать. Немедленно.
