Шедан, маг льда

— Тур. Игнац. Вы идете вместе со мной, — отдал он приказ обоим своим мечникам. — Родовит, Торсон. Вы остаетесь снаружи дома, — дал он приказ двум лучникам.

— Хорошо. Хорошо. Все сделаем, — прозвучало как эхо.

Мы снова двинулись вперед, и вот, наконец, оказались под крышей этого старого дома. Наши взгляды, словно взгляды голодных хищников, принялись жадно осматривать все его содержимое. Внутри царила атмосфера запустения и забвения, но в то же время дом все еще дышал своей жизнью, скрывая в тенях обрывки чужих историй. Лестница необычной формы, ведущая на второй этаж. Почему она такой формы? О чем думал хозяин дома, когда заказывал мастерам такие необычные контуры? Странный постамент меж ее нижних ступеней. Почему он там, и почему он именно такой, какой есть? Теснящиеся вдоль слегка отсыревших стен сундуки и шкафы. Каждый из них хранил свои секреты — инструменты ли, книги ли, вещи или имущество. Кто и для кого их заказывал? Кто ими пользовался и насколько часто? Если мы их откроем, то, что мы внутри увидим — труху или целые, неповрежденные временем и непогодой вещи?

В центре комнаты возвышался большой стол, его поверхность была гладкой и пустой, словно ожидая, когда на ней появятся новые блюда, тарелки, кружки и прочая разная утварь. А на досках пола, словно забытый ковер, лежал кусок ткани, выцветший и истертый, но все еще хранящий отпечатки чьих-то шагов. Слева, в стене, виднелась дверь, ведущая, наверняка, в еще одну комнату. А справа — такая же дверь, но уже ведущая в другую часть дома. Каждая из них была приглашением к дальнейшему исследованию, к погружению в глубины этого загадочного места.

Дормидонт снова повел в воздухе своим необычным посохом, и, как всегда, окружение ничем не ответило.

— Ничего? — спросил я, но в моем вопрос было больше утверждения, чем вопроса, поэтому мой голос звучал чуть смелее, чем раньше.

— Ничего, — ответил маг, но в этом отрицании было больше беспокойства, чем радости. — Ни я, ни мой посох ничего не чувствуем. — Его лицо было напряжено, а в глазах мелькали тени сомнения.

— Но это же хорошо? — наивно спросил Игнац.

— Это не хорошо, — огрызнулся маг, и его голос приобрел резкие, почти угрожающие нотки. — Темная аура над домом есть? Есть. Значит, что-то ее создает. И это что-то лежит и таится здесь. А если ни я, ни мой посох эту штуку не чувствуем, значит, она не так проста, как мне думалось раньше.

Его слова, сказанные с такой уверенностью, выглядели пугающе. Они рисовали в воображении образы неведомых сил, скрывающихся в тени, сил, которые ускользали даже от старого мага.

— Значит, мы будем искать эту штуку, — сурово сказал Трезор.

— Значит, будем искать, — согласился с ним маг, и в его голосе появилась новая, хоть и мрачная, решимость.

— Что именно мы будем искать? — спросил я у него, пытаясь получить хоть какие-нибудь зацепки для будущего поиска.

— Эх, кабы я знал... — Старик уныло пожал плечами, и в этом жесте было столько усталости и неопределенности, что мне стало не по себе. — Будем искать нечто, что выделяется среди обычных вещей, и от чего исходит магическое свечение.

— И что нам делать, когда мы это найдем? — осведомился Трезор. — Звать тебя?

— Нет. Просто разбейте показавшийся вам странным предмет. Если он окажется тем, что мы с вами ищем, то аура над домом исчезнет и тогда мы, мы все, сможем вернуться в деревню, — объяснил нам он.

— Просто разбить и все? — скептически спросил я.

— Просто разбить и все? — эхом спросил Трезор.

— Да, разбить. Магический артефакт обычно вещь очень хрупкая. Тем более, артефакт, что работает столько лет. Один удар меча или даже кулака, и этого будет достаточно, — объявил Дормидонт.

Ну, раз все настолько просто...

— Все всё поняли? — Трезор повернулся к стоящим позади двум солдатам.

— Да. Конечно, — закивали они.

— Тогда можем начинать, — распорядился он. Его взгляд был направлен на убранство дома, словно он уже видел в нем затаившегося врага.

Поиски начались. Каждый из нас отправился в разные стороны, надеясь самолично найти таинственный предмет. В воздухе повисло непередаваемое напряжение, предчувствие битвы с врагом, которого мы не могли увидеть, но которого чувствовали каждой клеточкой своего существа.

Я первым делом направился к витиеватой лестнице. Какое-то время я просто стоял перед ней, пытаясь понять смысл ее странных зигзагов. Один подъем с той стороны и один в другой. А на второй этаж она поднимается уже единым целым. Зачем? Почему так?

Затем мой взгляд упал на картину, что висела над лестницей. Краски ее почти выцвели, время оставило свой неизгладимый след, но и так можно было различить силуэты трех людей — мужчину слева, женщину справа и молодую девушку ровно между ними. Их позы, их взгляды, казалось, говорили о чем-то большем, чем просто изображение. Хм — может быть, эта лестница символ этой семьи? Два отдельных человека, сойдясь со временем вместе, смогли сделать что-то большее? Возможно, их объединение, их совместный путь, символизировался этой необычной лестницей, где два отдельных подъема сливаются в единое целое, ведущее к новому уровню. Два отдельных человека, сойдясь со временем вместе, смогли создать что-то большее, чем если бы все делали по отдельности?

Может это просто моя догадка. А может, все так и есть. Я этого не знал. Знало лишь только время.

Прекратив осматривать лестницу, я подошёл к заинтересовавшему меня постаменту. Небольшая круглая колонна высотой мне по грудь. На ней, а точнее, на небольшом серебряном пьедестале, лежал странный беловатый камень, величиной с кулак. Его поверхность была неровной, с причудливыми изгибами, напоминающими то ли застывший цветок, то ли неведомый плод.

— Странная форма, и сам камень странный, — тихо произнес я, пытаясь разглядеть в нем хоть что-то знакомое.

— Форма, и, правда, дико странная, — произнес возникший за спиной Родовит. — Бутон не бутон, фрукт не фрукт, редис ли, редька ли — один хрен разберет. Леший его знает, что имел ввиду мастер, когда брался за его обработку. А вот сам камень мне хорошо знаком.

— Правда? — Его слова вызвали во мне новую волну любопытства.

— Да. Это горный хрусталь, — заявил лучник с пониманием дела, словно перед ним был обычный предмет, а не произведение искусства, вызывающее столько вопросов.

— Дорогой? — спросил я, пытаясь понять, может ли его ценность объяснить столь необычное расположение.

— Точно не из дешевых, — подтвердил Родовит, и в его голосе прозвучала нотка уважения к материалу.

— Может поэтому он тут на пьедестале, из-за дороговизны?

— Может и так, — согласился он. — Хотя кто их, богатеев, знает? Сомнительная красота, на любителя. А раз красоты в этом нет, то никаких денег он и не стоит, — смело заявил он, явно не разделяя моего интереса.

Я снова взглянул на камень, пытаясь увидеть в нем нечто большее, чем просто дорогой минерал. Возможно, его форма была не случайной, а несла в себе какой-то скрытый смысл, послание от мастера, который его создал.

Родовит, заметив мое задумчивое выражение лица, лишь пожал плечами.

— Ну что ж, пойдем дальше. Бьюсь об заклад — тут еще много чего интересного, — сказал он, и направился в сторону одного из шкафов.

Я сделал шаг за ним, но нас остановил громкий окрик Трезора.

— Родовит! Какого этого ты тут делаешь? — раздалось под крышей. — Я же сказал вам с Торсоном оставаться снаружи.

А и верно! Вскинувшись, я бросил взгляд на поникшую спину передо мной. Затем повернул голову и успел увидеть, как ноги второго лучника пересекают порог.

— Торсон? А ты куда? — услышал я новый рык. — От бестолкового Родовита можно всего ожидать. Но ты? Ты-то как мог ослушаться моего приказа?

Толстяк тоже сразу поник.

— Я сам не знаю, как, — донеслось от него растерянно. — Оно как-то само получилось. Меня просто затянуло.

— Тебя просто затянуло? — не поверил Трезор.

— Ага. Я только подумал о том, чтоб оказаться здесь, а в следующее мгновенье я уже у двери. Боги мне в судьи, если я вам сейчас лгу! — побожился он.

Но больше ничего лучник сказать не успел — как только его ноги отошли от порога, как вид леса за дверью и окнами сменился на тоскливый серый свет.

— Великие двенадцать богов! — испуганно выдавил Торсон, стремительно отскакивая от странной пелены. Его возглас, полный первобытного ужаса, отражал шок и непонимание.

— Что это? Что это? — перепуганной овечкой затрепетал Игнац.

— Напиться и обдристаться, — вырвалось у Родовита.

— Что это, Шедан? — воскликнул с тревогой десятник, мигом разворачиваясь к появившейся пелене и стремительно вынимая меч. Его вопрос, был пропитан не только тревогой за свою жизнь, но и за жизни тех, кто был под его командованием.

— А я почем знаю! — Испуга в моем голосе оказалось не меньше. Серая пелена. Знаю ли я, что это может быть? Честно говоря, я понятия не имею. А если бы я и знал, то тут же забыл от нахлынувшего испуга. Кто бы ни испугался? Лес, еще мгновение назад полный жизни и красок, исчез, уступив место безликой серости, которая словно поглотила все пространство за пределами дома. И я понятия не имел, я их просто не вижу, или они на самом деле исчезли!

— Это барьер! — громовой голос старого мага пронесся над нами, и воздух, казалось, вздрогнул, от его режущих слов. — Теперь мы отрезаны от внешнего мира, и не сможем выйти наружу, пока все не закончится.

— Что значит все? — спросил я разом с Трезором.

— А вот сейчас и увидим!

Ощущение напряжения и тревоги стали просто невыносимыми. Трезор толкнул Родовита в плечо, и он, сразу поняв приказ, выпустил стрелу в мерцающую серую мглу. Попав в цель, стрела, мягко отскочила назад, и какое-то время лежала, стреляя мелкими искрами. Я тоже влепил в серую мглу три разнообразных заряда, но они прошли сквозь нее, не оставив следов.

— Бесполезно. Все бесполезно, — снова выкрикнул маг. — Такие барьеры так просто не пробьешь!

Теперь напряжение казалось, обрело особую силу, и, став почти осязаемым, пыталась давить каждого за горло.

Неожиданно Трезор как-то странно повернул голову в бок, словно к чему-то прислушиваясь.

— Ты что-то слышишь? — тут же воскликнул я.

— Да. Звук идет снизу, — подтвердил десятник.

— И что это за звук? — потребовал объяснения маг.

— Это звук сотен маленьких лап, лезущих по ступеням, — описал его он.

От таких слов наши волосы встали дыбом!

— Враг? — обратился я к магу.

— Несомненно, — коротко кивнул он в ответ.

Я даже не сомневался.

— Все на лестницу! — крикнул Трезор приказ. — Строимся, строимся! Мечники вперед, лучники и маги назад! Всем обнажить оружие! Встретим врага готовностью!

*

Дважды повторять ему не пришлось. Страх и отчаяние придали нам сил и скорости, и вот мы уже стоим на середине лестницы, выбирая место в строю: Трезор, Тур и Игнац впереди, за ними Родовит и Торсон, а чуть выше я и старик Дормидонт. Глаза горят, лица напряжены, мышцы рук сводят дикие судороги от предвкушения драки.

Шурх, шурх, шурх. Звук сотен мелких лап неотвратимо становился сильнее.

Внезапно из-под лестницы вылетело несколько тварей, и настороженно замерли, оглядываясь по сторонам. Я непроизвольно скривился от вида незваных гостей. Больше всего эти существа походили на пауков: большое шарообразное тело несло над землей четыре пары лап. Довольно большое, должен признаться, тело, величиной с хорошую тыкву. И все лапы не просто лапы, а покрытые плотными бугорками, а на концах у каждой один, но весьма острый коготь. Но особое отвращение создавало его брюшко — оно было мягким, пульсирующим, и каким-то беловато-бесцветным, словно пауки были чем-то больны, или никогда не видели солнечного света.

Растерянность паукотварей длилась совсем недолго — пара ударов сердца, и вот, люди обнаружены, и мерзкие твари двинулись вверх по лестнице.

— Мечи к бою! — тут же раздалась громкая команда десятника.

Рубить небольшого врага, да еще находясь на пару ступеней выше, было очень непросто. Но три меча с этим справлялись неплохо. Судя по ранам, я догадался, что эти существа не отличались особой крепостью — пара ударов меча по белесому туловищу, и из разверзнутой раны тут же льется белая кровь. Получив ранение, паук тут же терял ко всему интерес, лапки его быстро скрючивались, и он гнилой тыквой скатывался к самым первым ступеням, а то и к доскам пола.

"Фьють, фьють, фьють!" — уверенно свистели мечи. "Чавк, чавк, чавк," — отвечали им разрезанные тела. Бу-бум, бу-бум, бу-бум — раздавался звук скатывающихся книзу тел. Один белый паук, три, пять, десять. Вот и последняя тварь скатилась ко всем остальным.

Атака врага отбита! Но нам было рано радоваться — едва мы смогли оторваться от разящих мечей и перевести взгляд на комнату, как мы увидели, что из-под лестницы, как из чрева чудовища, вывалилась еще одна дюжина мерзких тварей. Мало того — левая и правая дверь теперь были приоткрыты, и из них так же выбегали десятки белесых тварей. Они двигались слаженно, как единый организм, а их маленькие глаза горели холодным огнем.

Вот это число! С таким количеством нашим мечникам точно уже не справиться!

— Бою! К бою! — громко ревел десятник.

Подчиняясь приказу, Родовит и Торсон мигом подняли луки и в приближающуюся волну полетели острые стрелы. Первые стрелы полетели криво, но промахнуться в такую толпу было невозможно. Краем глаза я заметил и мага Дормидонта, уверенно размахивающего своим волшебным посохом, с вершины которого время от времени в тварей летела таинственная зеленая искра. Одно ее попадание, и паук словно терял волю к жизни, безразлично распластываясь на старом ковре.

Теперь пришла моя очередь.

— Ларра-ларана-луара-трана! — Из побелевшей ладони вылетела большая ледяная стрела и, попав в одну из тварей, пробила ее насквозь и, отлетев от пола, тут же поразила вторую. Как я и думал — твари совсем не крепкие. А то, что я убил сразу двоих, это мне повезло. А если ударить более слабой магией?

— Ларра-трона-луара-трана! — Направленная на тварей рука исторгла стрелу чуть меньших размеров. Но и он пробил пульсирующее тело насквозь. Шип ударился о пол и взорвался осколками, и один из них тут же попал в бегущую рядом тварь. Первая их них сразу упала на землю, а вторая продолжала идти, чуть пошатываясь.

Хорошо, хорошо. Но все же надо бить послабее.

— Ларра-нара-луара-трана!

Выстрел! Удар! Шип размером с мизинец вошел в вершину брюшка и уже не вышел наружу. Но этого и не понадобилось — паук завалился на бок и больше не шел вперед.

Вот так, вот так! На этом и остановимся. Один выстрел на одного врага. Так будет верно и правильно, ведь, кто знает, насколько затянется битва.

Сражение продолжалось. Воздух вокруг нас дрожал от ударов схватки, изредка прорезаемый злыми выкриками вояк. Запах человеческого пота смешивался с едким смрадом побежденных врагов и неприятно бил в нос. Поверженные враги у основания лестницы множились и множились. Я уже насчитал почти три десятка новых белесых трупов. Нам бы радоваться, да куда там! Ужас нашего положения обрушился на нас с новой сокрушительной силой. Поток тварей, выбирающихся к нам из-под лестницы, не желал иссякать. Они лились наружу, словно струя из широко разрезанной раны. Неудержимый струя полупрозрачной крови. Их не интересовали мертвые собратья, о нет! Их мерные, угрожающие движение не оставляло сомнений в намерениях, а направленные на нас злобные взгляды буквально сочились смертью. Двери соседних комнат теперь были распахнуты настежь, и их держал такой же неудержимый поток. Точнее — целых два неудержимых потока.