При обратном дележе вещей возникло несколько ссор, но их решили быстро, позвав на помощь старосту. Деревенские мужики разбрелись по своим делам, весна все-таки. Женщины решили использовать присутствие ведьмы до упора возможного. Работы мне нашлось много. А потом как-то незаметно наступил вечер. В доме старосты деревни собрались все, кто успел. Остальные остались снаружи и наступающий весенний морозец их не пугал. Несмотря на сопротивление, меня усадили во главе стола. Староста пояснил, что это традиция садить почётного гостя во главе стола. Дальше начали закармливать. Не в том смысле, что заставляли есть, а предлагали попробовать вот эти пирожки, то заливное, глотнуть свеженького молока, запить его сливками, и так далее. Отказаться было не удобно, да и очень уж всё было вкусно приготовлено. Пришлось припомнить заклятие, чтобы есть и не пополнеть. Точнее сказать — не растолстеть. Женщины тихонько вздыхали, бормоча, что я худенькая как тростинка; верно, это из-за того, что приходиться постоянно ходить по дорогам, есть что придётся. Крестьяне вообще-то добрые люди-человеки, но иногда они слишком уж добрые! Ближе к полуночи у меня заканчиваются силы есть, а заодно все истории из не особо страшных, большую часть которых выдуманы на ходу.
Когда все разошлись, хозяин дома с затаённым злорадством посмотрел на меня, вероятно, думал увидеть, как я, пыхтя, буду выбираться из-за стола. Однако его ожидал облом. Заклятие и не заметно принятое зелье сделали своё дело, никаких особых проблем у меня не возникло. Тем не менее, он не разочаровался, такое вариант его тоже устраивал — будет, о чём рассказать. Могу даже представить: ведьма съела всё, что было на столе (список всего ограничен только воображением), но осталась худой и голодной! Ага. А на следующее утро развалила туалет!! Может, на самом деле, что ли развалить?
— Тяжело? — Усмехнулся он в усы.
— Не очень. Кстати, я могу устроиться на ночь на сеновале.
— Да. Но почему не хочешь в доме? — Мужчина не то чтобы спрашивал, скорее ответ его интересовал просто, чтобы самому над ним не думать.
— В доме будет душновато. И вашим родным проще.
— Хм? Ладно. — Он согласно махнул рукой.
Вот и хорошо.
Сеновал предстал передо мной в виде большого, высокого почти пустого сарая с двумя этажами. Грубо сколоченные доски почти не задерживают движения воздуха, но крыша сделана на совесть, не протечёт. У дальней стены сена не было, а на втором уровне ещё оставалось не меньше половины объёма. Наверно спать, зарывшись в душистое сено, приятно, но мне почему-то так не кажется. Поэтому разворачиваю свою летающую постель, после ставлю туманный занавес и добавляю иллюзию жуткого зубастика. На шести лапах, шерсть клочками, громадная пасть с острейшими зубами в виде пластинок, глаз у твари нет. Зато есть соответствующий рык и вонь. Правда это всё иллюзия, но вполне ощутимая для того, кто в неё поверит, особенно запах. Такие предосторожности только частью для собственной безопасности, в основном, конечно, для целостности местного населения — совершенно не представляю, чем я могу долбануть спросонья.
Где-то ближе к утру меня разбудил захлёбывающийся вопль ужаса. Почти сразу же раздался треск дерева, после чего источник крика стал быстро удаляться и, судя по часто повторяющемуся деревянному хрусту, не разбирая дороги. Сразу не сообразив в чём проблема я встревожено просматриваю округу до горизонта, но ничего действительного страшного не нахожу. Так, несколько мелочей вроде местной полевой нечисти, которая к слову, полезна, и на востоке двух невесть откуда взявшихся упырей прячущихся в заболоченном озерце на краю ласа. Походу дела выясняю причину, почему озеро заболотилось, оказалось как раз из-за них, они, гниль дохлая, забили все родники. Пару секунд размышляю, что подобные действия совсем не характерны для этого вида нежити, однако мне совсем не хочется вставать и разбираться, поэтому просто успокаиваю их, а выходы родников теперь очистятся сами. Не найдя причину, чего испугался молодой, крепкий деревенский парень, я на всякий случай отпускаю своего зверя наружу и добавляю ещё двух некростеров, вооружённых ржавыми тесаками и украшаю деревню обрывками подозрительно шевелящегося тумана. Не знаю, кто там был, но пусть попробует справиться с моими иллюзиями. Завершив построение защиты всей деревни, я со спокойной совестью опять засыпаю. Угу.
Утро началось со стука в дверь сарая. И чего меня в такую рань беспокоят? Ещё десяти нет. Ладно, встаю. Громко сообщаю, чтобы прекратили ломать дверь — я сейчас буду. Уже направляясь к выходу, я совершенно машинально развеиваю наведённые ночью чары иллюзии, даже не очень обратив на это внимания. В дверь стучал собственно сам хозяин сеновала и, заодно, он же староста деревни.
— Ваше чародейство! Там по деревни нежить ходит! — Сдержанно сказал мужик, едва увидев меня.
— Нежить? — Я обеспокоено оглядываюсь. Откуда?
— Два костяка ходячих и какая-то злобная псина. — Пояснил староста деревни. — А ещё туман!
Ага! Понятно. Виновато вздохнув, я объясняю, что там такое страшное бродит по деревни и причину появления этих иллюзий. Староста поначалу вроде бы возмутился, а после едва сдержал смех.
— Значит, говоришь, ночью какой-то парень чего-то перепугался и убежал? — Уточнил он.
— Ага.
— Ну, будут теперь знать, как тревожить сон ведьмы. — Довольно усмехнувшись, сказал староста.
— Э-э.... Получается, кто-то сюда сунулся? — Я киваю на сеновал. — Увидел моего охранника и перепугался?
— Да. Но успокойся, так даже лучше. — Староста выглядел до безобразия довольным. — Иди пока в дом, завтрак стынет, а пойду, успокою мужиков.
Не знаю, что он там рассказал, но хохот был слышен даже в доме. Кстати, предложенный завтрак мне не очень понравился: молоко, лук, перловая каша и хлеб. Не люблю перловку! Чтобы не создавать лишних проблем, я быстро, на одном вдохновении, делаю заклятия манной каши. Ведь манная каша это мелко дробленая пшеница, которая в свою очередь и есть перловка. После добавляю молока и подогреваю — теперь вполне съедобно. Странно, а чего это они на меня так смотрят? Жена старосты и их четверо детей: два сына постарше, им лет по двадцать; дочь помладше, ей около шестнадцати и ещё мальчик, ему лет семь; все они, в четыре пары глаз, глядели на меня с почти суеверным ужасом. Блин! Вот вам и первая проблема.
— Мне просто не очень нравиться перловая каша. — Виновато говорю я, обращаясь к хозяйке дома.
— Надо было просто сказать. — Справившись с испуганным изумлением, ответила она.
Вот вам и вторая проблема.
— Ну-у....
— А мне можешь сделать такую же кашу? — Совершенно не испуганно воскликнул самый младший.
— Конечно. Только сразу налей молока.
На этот раз получилось даже лучше чем для себя и мальчику понравилось. Закончилось всё тем, что пришлось сделать манную кашу для всех. Оказалось, что про такую здесь никто не знал. А после объяснения, женщина задумчиво улыбнулась — наверно решила делать манную крупу и рекламировать её как мою любимую кашу. Ну, не то чтобы любимая, но лучше чем перловка. Вот вам и третья проблема.
Провожать меня вышли все жители деревни. Правда, старались держаться подальше. Среди молодых парней был один, совсем не слабый на вид, весь побитый и два раза забинтованный: голова и левая рука. Наверно это он ночь перепугался моей иллюзии и с испугу проломил шесть заборов, пока добежал до своего дома. Дверь в дом он тоже вынес.
За пределы деревни выйти решился только староста, при этом он выглядел очень довольным,
— Что, ваше чародейство, теперь в город? Там пугать будете?
— Нет, наискось на восток, — показываю рукой направление, — и на тракт, а там с каким-нибудь караваном в столицу.
— Ага. — Очень обстоятельно агакнул мужик. — Возьми тогда. — Он протянул небольшую холщовую котомку. — Здесь сыр, хлеб, масло и соленое сало.
— Большое спасибо. Сало я люблю. — Прячу всю котомку в свою сумку.
Мужик понимающе хмыкнул — а кто ж его не любит?
Хорошие они всё-таки люди.... Отблагодарить их нужно по-доброму. Глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Заклятие общего роста в данном случае не очень подходит. Пожалуй, лучше обратиться к стихиям. Общий призыв к силам природы? Получиться однократный урожай. Гм? А если удобрять? Хорошая идей! Слова заклятия сложились как-то сами собой, ну не то чтобы совсем, просто переделывать надо было немного. Кстати, нужно снять защиту, а то может не хватить силы.
Чуток развожу руки в стороны, ладони параллельно земле, пальцы плотно сжаты.
— Земля — ты дающая силу свою жить всему, ответь на мой зов. — Слова неслышным шёпотом слетали с моих губ, но даже этого много. Многократным беззвучным эхом они заполнили окружающее пространство.
Низкий, глубокий, рокочущий гул поднялся откуда-то из глубин Земли и замер на самой поверхности.
Меня услышали — это приятно. Открываю глаза.
— Прояви к людам этим щедрость свою, одари полях их урожаем, по заботе их о тебе.
Подземный гул мягко растаял, оставив мимолётный запах взрыхлённой земли.
Отлично! Теперь следующий жест. Руки остаются в прежнем положении, ладони немного под углом к земле, пальцы разведены.
— Вода — ты дающая влагу свою жить всему, ответь на мой зов.
Вода ответила — выступив из земли, взметнувшись фонтанами из колодцев и показав себя в воздухе в виде тумана.
Красиво!
— Прояви к людам этим щедрость свою, одари землю их дождём, по заботе их о тебе.
Всё водапредставление текуче исчезло, оставляя после себя в меру сухую землю и воздух, кое-где остались лужи чистой воды.
Развожу руки широко в стороны, ладони ровные, пальцы слегка сжаты.
— Воздух — ты дающий дыхание своё жить всему, ответь на мой зов.
Резкое взвихрение воздуха поднимает мелкий мусор по всей округе, вплоть до горизонта, образую громаднейшую воронку колоссального вихря. Следом, проскакивает круговая ветвистая молния на весь горизонт, громовой треск гигантского электроразряда больно ударил по слуху.
Чего это он так сильно?
— Прояви к людам этим щедрость свою, одари их ветром спокойным, по заботе их о тебе.
Весь поднятый мусор, совершив ещё один оборот, стал ложиться туда же откуда и поднялся. Воздух стал чистым и свежим, лёгкий приятный ветерок шевельнул мои волосы.
Теперь огонь. Где б мне его взять? О! Солнце! Интересно, а какая будет реакция?
— Солнце — ты дающее огонь свой жить всему, ответь на мой зов.
Наверно это и называется "вспышкой на солнце". Ярчайший белый свет разлился от Солнца освещая всю округу и стирая любые тени.
— Прояви к людам этим щедрость свою, одари теплом землю эту и живущих на ней, по заботе их о тебе.
Свет растаял, оставив после себя тепло и подчёркнутую красоту Природы.
Это было круто! Только у меня сил почти не осталось и в горле пересохло.
Только теперь обращаю внимание на старосту деревни, который всё это время стоял рядом, его лицо отображало непонятную судорожную гримасу. Испуг, изумление, ужас, восхищение, радость, восторг? Не знаю, но, похоже, всё сразу. Нужно упокоить беднягу.
— Извините что без предупреждения. — Мой невозмутимый голос привел мужика в чувство.
— Что это было? — Хрипло проговорил он.
— Заклятия призыва Природных Сил. Хорошие урожаи всего, не будет серьёзных болезней, любая нежить в округе упокоилась навсегда.
— Не будет болезней? — Переспросил мужчина.
— Не совсем. Насморк будет, простуда тоже. Не будет больших заразных болезней. Но всё это не за просто так. Вы все должны проявлять уважение и заботу Земле, Воде, Воздуху, Солнцу и Огню, конечно. — Объясняю я более подробно.
— А как? — Староста даже растерялся от услышанного.
— Просто. Удобряйте землю, не плюёте в колодцы, на ветер не надо, и в огонь тоже. Да вы сами всё знаете. — Я пожимаю плечами.
Староста понимающе кивнул. Что-то подобное проделывается каждый год, но обычно результат не гарантирован.
— От всей деревни, от всех жителей, благодарю тебя Ведьма Ин, за совершённое благодеяние. — Очень тожественно сказал Староста и в пояс поклонился.
Стаявшие поодаль жители деревни с некоторым запозданием, но тоже поклонились.
— Прекратите немедленно! Вы что делаете!? — От неожиданности я отступаю на три шага назад. — Это подарок вам всем.... — Заканчиваю совсем тихо.
Староста выпрямился и с доброй улыбкой сказал:
— Хороший подарок. Ты, приходи, когда захочешь, мы все рады тебе.
— Только клянется не надо: зазнаюсь, перестану смотреть под ноги, упаду и нос разобью. А вы виноваты будете!
— Лёгко пути тебе, ведьма. До встречи.
Ещё немного и я расплачусь! Решительно поворачиваюсь спиной к деревне и ухожу. Деревенские постояли ещё минуту и разошлись — весна, самое время работы. Они все дома. Я глубоко вдыхаю носом, чтобы сдержать слёзы. И всё-таки одна слезинка скользнула по щеке, но резкий порыв ветра сорвал её и она, сверкнув в солнечных лучах, упала на землю прямо в небольшую весеннюю лужу и исчезла в ней без следа.
Город остался далеко сзади. Обойдя его по большой дуге с левой стороны, я выхожу на торговый тракт вчера поздно вечером, и некоторое время иду нему на восток. В сознании вертится мысль, что здесь, в отличие от дома, умеют строить дороги. Вряд ли этот тракт часто ремонтируют, и магии не чувствуется, просто сделан на совесть. Когда совсем стемнело, стало холодно и мне не осталось ничего кроме как заночевать прямо на дороге. Ну, не совсем на дороге, а в придорожном лесочке.
Утро наступило со щебета какой-то очень наглой птицы. Она сидела на ветке напротив меня и громко разорялась на весь лес. Её можно понять, вряд ли много людей ночуют на высоте пяти метров от земли, да ещё устраиваются совсем рядом с гнездом. Ладно, спускаюсь вниз, пожалуй, нужно приготовить завтрак.
Первые два каравана успели пройти ещё до моего завтрака. Это не потому, что завтрак долго готовился, а просто мне спать меньше надо. Плохо, но не очень, скоро будет ещё один. Вообще, весной по тракту идёт множество караванов, поэтому я не слишком тороплюсь. Уже полдень, значит, какой-нибудь караван должен скоро меня догнать. Чтобы не создать для себя дополнительных проблем, я прячу меч в сумку, а то мало ли что могут подумать особо подозрительные?
Следующий караван не был похож на просто торговый. Пять повозок закрытых повозок окружали тридцать вооружённых всадников охраны. Наверняка внутри каждой есть с пяток арбалетчиков. Однако правили повозками простые люди и, вроде даже, был просто купец. Может он в столицу драгоценности на продажу везёт, или на заказ? Ладно, думаю, они будет спешить, если удастся уговорить взять меня, то буду в столице быстрее, чем с обычным караваном.
На стоявшего по обочине ребёнка никто не обратил внимания. Толпа людей молча двигалась мимо. Дождавшись, когда меня обгонит повозка, в которой радом с возницей сидел вроде бы купец, я догоняю её быстрым шагом и спрашиваю, возьмут ли меня до ближайшего города. Всадник ехавший рядом хотел уже отшвырнуть меня прочь, но тут подал голос купец:
