— Рецептом, Иван Григорьевич, не поделитесь?
— С удовольствием. Единственное правило — для грога берите только белый ром и не переусердствуйте с количеством, все остальное по вкусу. Со своей стороны должен вас сердечно поблагодарить. Я таки добился проверки самодвижущихся мин. Снаряды Уайт-Хайда испытания выдержали, а вот с изготовленными на Обуховском завода история странная. Сначала удалось проверить мины из последней партии. На них потекли сальники, но эти мины еще не переданы флоту, а сделанные по старым чертежам испытания прошли успешно.
Из сказанного следовало, что отмазка Федотова об английском следе в его знаниях, откровенная туфта.
— Сделанные по лицензии? — на автомате уточнил Федотов, ожидая развития разговора.
— Нет, это мины по чертежам Фуинского завода, — в интонациях Бубнова не было и намека на упрек, — после испытаний, дефектные стали рыскать, как козы в чужом огороде.
— Интересное сравнение, — представив себе эту картину, Борис непроизвольно улыбнулся.
— Почему?
— Никогда не видел много коз.
Рогатая скотина Бубнова не интересовала, зато его взгляд как бы случайно упал на подшивку журнала "Россия" за 1900 год с романом Уэльса 'В глубь веков'. Позже этот роман автор назовет 'Машина времени'.
Двумя пальцами Федотов подвинул к себе журналы. Под русским названием надпись на английском: 'The Time Machine'. Ниже аннотация и изображение сфинкса — чудовища из Гизы, пережившее все времена.
— Представьте себе, Иван Григорьевич, вселенную, — не торопясь начал переселенец, — бездна пустого пространства и мириады звезд. Во всем этом невообразимые энергии. Теперь попытаемся спрогнозировать, что произойдет, если привнести в эту вселенную один единственный атом, — сложив пальцы щепоткой, Борис 'бросил' в бокал воображаемую песчинку. — В итоге мириадов соударений в невообразимом будущем, мы получим иной рисунок мироздания. Кто-то не родится, где-то вспыхнет новая звезда. По сути, вбросив один атом, мы создадим новую вселенную, но если это так, то на вброс нам потребуется энергия, равная энергии всей вселенной. Сами понимаете, такое под силу только Творцу.
Припоминая диспуты переселенцев двухлетней давности, Борис примолк. Иван Григорьевич не торопил.
— В этом смысле перенос во времени ничем от описанной картины не отличается, а потому машина времени невозможна.
— Интересный подход, я больше привык к аргументации через нарушение принципа причинности, — Бубнов показал, знание тематики.
— Причинность само собой, но мне больше импонирует подход через энергии.
— Это ваше?
— Нет, конечно. Читал где-то, — махнул рукой переселенец.
— А если это Творец?
— Творец всемогущ, — усмехнувшись, Борис сделал вид, что не заметил прозвучавшего в вопросе утверждения о его нездешнем происхождении, — а потому все знает наперед и переигрывать игру ему нет смысла. Между тем, кто сказал, что надо обязательно шнырять по векам? Кто сказал, что нет иных способов прознать прошлое или будущее? Никто этого не говорил.
— Вы...предполагаете, — Бубнов почти по слогам выговорил 'предполагаете', — что можно посмотреть на события в ином времени?
— Нет, Иван Григорьевич, это те же грабли, только вид в профиль. Через такую скважину к нам просочится хоть и крохотная, но энергия. Мы-то с вами ее назовем информацией, но по физической сути это та же самая материальная субстанция. В таком случае этот опыт ни чем не отличается от примера с атомом.
— Должен признать, что ваша версия с энергиями корректнее принципа причинности, — Бубнов признал правоту гостя.
— Знали бы вы, как я вас понимаю. Ведь так хочется, если не чуда, то чего-то близкого. По моему разумению, какую-нибудь щелку человек обязательно найдет и тут же сунет в нее свой нос. Что из этого выйдет, не ведаю. Может всемирный армагедонец, а может и нет, но за такое любопытство по ушам нам надают основательно. А что касается машины времени, то по большому счету каждый из нас и есть та самая машина. Другое дело, сколь далеко мы способены заглянуть в будущее.
— В принципе согласен, и каким вы видите подводный флот? — судя по вопросу, Бубнов понял, что большего ему не раскроют, и тут же воспользовался предложением узнать 'личное мнение' гостя о будущем подводного флота.
В принципе, ничего нового Федотов не сообщил, точнее, почти ничего, хотя даже это 'почти' выглядело весьма солидно. О многом они со Зверевым уже говорили, о многом писалось в военной периодике. Безусловной ценностью таких откровений являются общие тенденции. Если не отмахиваться, то такие знания сэкономят колоссальные ресурсы.
К концу второй мировой войны воюющие страны пришли к трем основным типоразмерам по водоизмещению, а раньше других это осознали в Советском Союзе. Малютки, тип 'М', можно было транспортировать по железной дороге. Основу флота Союза составили средние лодки тип 'Щ', у немцев тип XII. Крейсерские лодки тип 'К', могли действовать на океанских просторах. Близкие к ним корабли типа 'Л' применялись для постановки мин и параллельно имели торпедное вооружение.
Типоразмеры водоизмещения крутились вокруг трех цифр:
Малые — 300 тонн.
Средние — 800 тонн.
Крейсерские — 1500 тонн.
Эти размерности уже вычислены и обоснованы без всякой помощи из будущего. Сейчас во всем мире идет их практическая проверка, но подтверждение дорогого стоит. Теперь можно смело проектировать 'Барс' не ломая голову над типоразмером. Конечно, всего не предусмотреть, но спущенная на воду 'Акула' позволит выявить отдельные дефекты.
О том, что подлодки смогут ходить на глубинах до двухсот метров, иногда погружаясь до трехсот, Бубнов давно просчитал и сам, но услышать подтверждение было приятно. А еще 'чилийцы' слишком настойчиво упоминали о тактике засад на коммуникациях противника, чтобы не понять — автономность надо существенно повышать.
— Есть еще важный параметр — скорость погружения должна быть минимизирована, — прозвучало почти в приказном тоне.
— Поясните, — об этом еще не говорили, а новое воспринимается в штыки.
— Для поиска лодок все страны начнут привлекать цеппелины и аэропланы. Понимаю, что для вас это проблемы, но погружаться надо максимум за минуту, иначе лодку утопят глубинными бомбами с самолета.
На вопрос: 'Как, и что это за бомбы?', отвечать пришлось обстоятельно. Порадовало, что в отличии от Деникина, Бубнов, в техническую составляющую въехал без раскачки, а идею использования аэропланов принял без особых возражений.
Не понравилось главному чертежнику упоминание о необходимости переборок, зато идея раздельной постройки секций и их соединение сваркой на стапеле вызвала заметно оживление. В самом конце ВМВ, эту технологию успешно использовали фрицы на своем типе XXI. Темпы строительства кораблей выросли в разы, а себестоимость снизилась.
Борис вновь задумался: 'Изложено практически все. Если что-то упущено, то позже вспомнится. Главное, что Бубнов согласился слушать без отрицания, зато с многочисленными просьбами пояснить и обосновать. Считать, что все будет воплощено, мы не будем — в отличии от нас, главный чертежник Балтийского завода знает реальные возможности сегодняшней технологии. Главное, он в курсе всех подковерных обстоятельств. Удастся ему убедить не педалировать надводную скорость в ущерб мореходности и автономности? Не факт, но некоторый положительный результат достигнут будет. Так что же я упустил? — эта мысль сверлила, не давая закончить разговор. — Вспомнил!'
Это случилось в самом конце девяностых, в зимнем восхождении. Предвещая снежную бурю, погода стала портиться, когда группа вышла на отметку трех тысяч семисот метров. До вершины Мангун-Тайга оставалось менее полукилометра. С нее, как на ладони Монголия. Завтра со свежими силами, да по утреннему морозцу, группа взлетела бы на вершину за пару часов, но природа поломала все планы. Времени для установки лагеря хватало с лихвой, а ситуация требовала неординарных решений. Самодельную ветроустойчивую палатку типа 'Шатер', конечно, не снесет. Восемь оттяжек гарантированно выдержат штормовой ветер, но пережидать непогоду на открытом всеми ветрами склоне удовольствие ниже среднего. Почесав репу, командир решил копать снежную пещеру. Всю ночь и половину следующего дня ревела пурга, но в пещере буйство природы не ощущалось. Отражающийся от белых стен свет свечи и шумящий примус создавали ощущение полной защищенности, а вот 'поход' в туалет становился подвигом. Благо, что выход из пещеры был предусмотрительно огорожен снежной стенкой.
Чем в такой ситуации могут заниматься семеро крепких тридцатилетних парней? Ну, если, спирта немерено, то набулькаются, конечно, но спирта по пятьдесят грамм на рыло в сутки, а неприкосновенный запас может быть выпит только в последний вечер. За этим твердо следит завхоз группы. Остается травить анекдоты и вспоминать занятные истории. Когда дежурные анекдоты кончились, кто-то зацепил Николая Поповкина, мол, расскажи-ка ты нам страшную военную тайну. Хорошо ли ты ремонтируешь наши атоммарины на СРЗ 'Нерпа' — самый молодой член команды окончил судокорпусной факультет ленинградской корабелки. Сколько времени прошло, а вот надо же, как вовремя вспомнилось.
— Иван Григорьевич, дело не сиюминутное, но подумать стоит. Сегодня вы устанавливаете шпангоуты, а поверх крепите изогнутые листы прочного корпуса. Подумайте, что если сначала прихватить сваркой листы корпуса, а поверх приваривать шпангоуты. Такая технология позволит производить раскрой листов встык, а сам процесс сварки пойдет быстрее и качественнее. Плюс экономия герметичного объема.
Проблема рационально использования внутреннего объема для строителей подлодок всегда головная боль, а тут такое оригинальное решение. Бубнов невольно заерзал.
И было от чего — ему сегодня прямым текстом сообщили обо всех перспективных решениях на полстолетия вперед. На самом деле человек такое существо, что, сколько ему не дай, ему всего мало. Вот и Иван Григорьевич задал давно мучавший его вопрос о реакторах. О тех самых, которые кварковые.
— Во многих знаниях многие печали. Это я к тому, что откуда же мне такое может быть известно? — Федотов посмотрел на конструктора, как патологоанатом на будущего клиента, — С дизелюхами картина более-менее ясная, но все остальное надо относить к фантазиям.
Осознав, что своим вопросом он нарушил негласный договор, Бубнов смешался, но тут его выручил гость:
— Все мои домыслы, Иван Григорьевич, верны процентов на девяносто, но в деталях могу и ошибиться. Так что, если появятся вопросы — с удовольствием готов к обсуждению.
Разговор подлился еще часа два. Собеседники рассуждали о лодках и тактике их использования, как водится, сетовали на инертность командования.
— Иван Григорьевич, я сделаю все возможное, чтобы в самый крайний срок к лету четырнадцатого года вы могли установить мои двигатели на новые лодки, но постараюсь хотя бы на год раньше.
Фраза прозвучала в прихожей, когда выражение глаз московского гостя было уже не разглядеть.
* * *
Когда за гостем закрылась дверь, Иван Николаевич не стал ломать себе голову. К осмыслению 'прогнозов' он вернулся спустя неделю. Идея герметичных переборок не нова. За их отсутствие ему постоянно пеняли, но стоимость — вот вечная проблема любого проектировщика. Бубнов был реалистом, а потому исходил из возможного, но сейчас ... . Порою достаточно толчка, чтобы не задачу посмотреть под иным углом.
В воображении конструктора российских субмарин появились четыре цилиндра, выполненные по технологии изготовления обечаек паровозных котлов. Это решение давно отработано, и стоимость ожидается отнюдь не запредельной. Два цилиндра большего диаметра. В первом центральный пост и с рубкой субмарины. Во втором моторы с аккумулятором.
Пока не установлены торцевые оконечности с люками, открыт доступ для внутреннего монтажа. Господи, как же все удобно! Бубнов буквально физически почувствуй, как упрощается и удешевляется работа. Позже секции проверят на герметичность и соберут в единое целое. Поверх смонтируют балластные цистерны и обошьют листами легкого корпуса. На этом этапе уместно применить сварку — результаты испытаний сварных соединений, проведенные ведущими университетами Германии и Франции, позволяют применить сварку на прочном корпусе, но с этим без проверки спешить не надо.
Покрутив в воображении свой корабль, Иван Николаевич с удовлетворением отметил, как улучшилась мореходность. Одновременно мелькнула мысль, о том, как к этой конструкции его последовательно подводил Федотов. Одновременно стало окончательно ясно, зачем в испытаниях сварных швов, такое значение уделялось проверкам на герметичность. Вспыхнувшая было ревность, тут же угасла — идея раздельного изготовления герметичных отсеков, была его собственной.
'Теперь аккумуляторные ямы, а к идее наружного расположения шпангоутов мы еще вернемся'.
Оформить эскизом, увиденное в воображении, задача не самая простая. На этом этапе всплывают многочисленные 'подводные камни', но сейчас Иван Григорьевич был уверен — он сможет представить свой проект в самом выигрышном виде. А откуда свалился сам Федотов — да какое это имеет значение. Русский он, и этим все сказано.
* * *
Вид на небольшой по парижским меркам храм, открылся едва Федотов со своим малолетним дедом отошли от площади Терн. Белый тесаный камень и русский стиль грели душу.
— Знаешь что это?
— А как же, это наш православный храм, — с гордостью ответил подросток.
— Хм, а что ты о нем знаешь? — удивился переселенец.
— Церковь Александра Невского в Париже, — заученно затараторил Федотов младший, — относится к Константинопольскому Патриархату. На ее строительство Александр II выделил сто пятьдесят тысяч рублей. Церковь освещена в 1861 году, а ее архитектура включает в себя русский и византийский стили, и эта, как его, — на мгновенье подросток смешался, но тут же вспомнив, продолжил, — византийский стиль ощущается во внутреннем убранстве и росписи храма. Cнаружи она, как наши церкви, — последнее предложение было явной отсебятиной.
— Ванька, да откуда ты все это знаешь? — Федотов с оторопью уставился на своего предка.
— От Ивана Петровича, он сказал, что мимо этой церкви в Париже не пройдет ни один русский и заставил выучить наизусть.
— Хм, может он тебе и про улицу 'Красных фонарей' рассказал? — с подозрением спросил Федотов?
— Нет, про блядскую улицу я слышал от дяди Димы, он тоже сказал, что мимо не пройдет ни один русский.
— Этот мог, — с тоской прокомментировал Федотов.
— Дядя Борис, а мы туда сходим?
— Рано тебе на блядей засматриваться. Ты, кстати, знаешь, что французская кокотка это наша блядь?
— Знаю, — потупившись, Иван стал чертить носком ботинка по мостовой.
— И опять от дяди Димы?
— Нет, от учителя французского.
— Правильный учитель, — вынес вердикт переселенец.
За образование своего предка Федотов взялся сразу по его переезду в Москву и сейчас пожинал первые плоды. Возникшая было идея, подтянуть деревенского паренька и отдать в гимназию, натолкнулась на барьер из латыни, греческого, закона Божьего и прочей требухи, которой забивали головы здешним подросткам. Закон Божий и церковнославянский язык, были не самыми сложными предметами — их Иван худо — бедно, но проходил в земской школе. Задавшись целью, Ивана можно было бы подтянуть и запузырить в гимназию. Но зачем? До обязательного среднего образования здесь еще, как до луны раком. Достойные знания Иван получит и без здешних глупостей, а наследством Борис своего деда обделять не собирался, тогда зачем ему официальное образование? Нужды в этом не было, зато вред мог образоваться не малый — при 'стандартном' подходе на усвоение нужных знаний просто не оставалось времени, да и здоровья такая нагрузка подростку не прибавляла.
