Предложение Саныча имело смысл, так что я выгнал с бота всех ремонтных юнитов. Вскоре картина стала слегка проясняться. Два прохода шли вниз по спирали, два — к соседним шахтам "лифтов", похожих на наш, один — в какой-то зал с кучей приборов и обесточенными механизмами, последние два — в шлюзовой ангар. Пока Саныч изучал приборную комнату, тыкая без какой-либо системы во все подряд панели и осматривая ниши, киборги продолжали первичную разведку.
Вскоре стала вырисовываться общая картина. Сама база, имевшая шарообразную внутреннюю структуру, построенную по планетарному типу, оказалась не очень-то и большой. Жилые отсеки и всякого рода контрольные центры, по-видимому, находились сразу за отсеками "тяжелой" машинерии, обеспечивающей энергию, гравитацию и работу систем жизнеобеспечения. Ближе к периферии находились различные научные лаборатории и прочие отсеки для обеспечения функционирования базы, связанные между собой системой лифтов и проходов в вертикальной плоскости и, как оказалось позднее, проходов и своего рода гравитационных эскалаторов в горизонтальной плоскости. Киборгам удалось обнаружить останки тысячи трехста двадцати трех членов экипажа. Из-за того, что находились они совершенно в разных местах, не говорящих о боевом столкновении, можно было определенно сказать, что погибли эти существа практически одновременно, но не по причине вооруженного захвата базы. Закончив беглый осмотр нашей находки, Светлана сделала вывод, что ничего опасного внутри нет, внутри этого жилища отсутствовала даже элементарная система внутренней защиты. Мы нашли целую и практически функционально готовую к эксплуатации базу неизвестной цивилизации, хоть и находящейся значительно ниже Содружества по развитию, тем не менее, уверенно вошедшей в космическую эру. Данная находка требовала всестороннего исследования. Светлана же не теряла надежды найти координаты родины хозяев данного жилища. Нам осталось только найти причину такого состояния базы и пустить в нормальном режиме энергообеспечение.
Сделав всесторонний анализ "воздуха" и останков экипажа, Светлана пришла к выводу, что данные разумные относились к представителям белковой жизни на основе углерода, то есть фактически так долго ожидаемые землянами браться по разуму. Состав "воздуха" хоть и был совсем нетипичен для человека, тем не менее, содержал в большинстве те же элементы, по крайней мере, кислород, углекислый газ и азот там тоже присутствовали. Светлана сделала предположение, что для нахождения в такой атмосфере человеку будет достаточно носить маску, сглаживающую внешние проявления атмосферы. Для более углубленной адаптации к атмосфере вполне возможно было бы разработать программу изменений биохимических процессов организма для блока медицинского контроля и поддержки. На мою заинтересованность наша подруга дала ответ, что дело это будет долгое и требующее экспериментов, результатом которых стала бы возможность находиться в такой атмосфере без дополнительных средств защиты. Правда, сказать определенно, насколько комфортно будет такое пребывание в чуждой атмосфере, предположить трудно. Не смотря на все это, остался бы открытым вопрос о местной микрофлоре, которая вполне могла бы оказаться агрессивной по отношению к человеческому организму. Это бы вообще могла быть отдельная тема для исследований.
— Светка, а как хоть выглядели эти аборигены? — спросил Саныч, осматривая очередную кучку светло-серой трухи с элементами металла. — Интересно, черт их дери, я же фактически еще так и не увидел ни одного чужака живьем. Может, они какие-нибудь симпотяшки.
— Саныч, по всему судя, скелет данного вида разумных состоял по большей части из хрящевой ткни, — отозвалась Светлана. — И сделать какие-либо предположения об их внешнем виде я бы не рискнула.
— Чёрт, ну опять полная непруха, — пнул Саныч кучу трухи, вызвав локальную пыльную бурю. — Опять какие-то обломки, какие-то ошмётки с огрызками и никакой конкретики.
— А ты хотел-то что, герой-любовник? — подтрунил я. — Милашку с сиськами до колен?
— Да-а-а... — мечтательно вздохнул Саныч. — До колен даже не мечтаю, пусть хоть по пояс будут.
Немного повредничав, Светлана дала "добро" и на мое нахождение на "базе", теперь мы с Санычем бродили по ней парой любознательных туристов. Обследование механизмов и агрегатов, находящихся в сердце планетоида, силами киборгов под руководством нашей хранительницы ключей дало некоторую ясность. Найденное нами обиталище неизвестной цивилизации имело источник питания на основе холодного термоядерного синтеза, технический схожий с тем, что стоял на найденном нами ранее зонде. На момент отыскания нами данного уютного уголка топливные емкости оказались практически пустыми. Запас топлива, если сказать точным языком Светланы, оказался "одна целая, пятьдесят восемь сотых процента". Светлана предположила, что это — минимальный уровень топлива, при достижении которого реактор автоматически гасился. Ответ на вопрос о состоянии базы, таким образом, сразу нашелся.
— Командир, это немного странно, но на данный момент мы так и не обнаружили ничего похожего на установку по производству топлива для реактора, — доложила мне Светлана. — Тут возникают два момента: либо эту базу периодически посещали, привозя снабжение, либо она в некотором роде одноразовая, тогда странно, почему при окончании ресурсов никто не снял отсюда экипаж.
— Тут еще есть много чего странного, — поддержал я сомнения моей подруги. — Почему-то у меня сложилось такое впечатление, что этот микро-мирок жил сам по себе, в некотором роде в полной изоляции. И еще есть ощущение, что все члены экипажа погибли как-то вдруг и все сразу.
— Откуда такое предположение? — уточнил Саныч. — Ну лежат везде жмурики, с чего взял-то, что они все окочурились одновременно?
— Да просто все, Саныч, — взялся я пояснять. — Если бы они погибали постепенно, что оставшиеся в живых товарищи, либо захоронили умерших, либо хотя бы собрали их в каком-то одном месте. А так же создается впечатление, что вдруг случилось что-то, и всех не стало.
— Знаешь, а ты можешь оказаться правым, — задумчиво отреагировал наш штатный мореман. — Слишком уж они как-то по-будничному разбросаны тут, как будто здесь просто кипела какая-то жизнь, а потом раз — и все.
К числу странностей можно было отнести и отсутствие на базе даже маленьких аппаратов, способных доставить экипаж в окрестности ближайшей планеты. Малюсенькие одноместные челноки, видимо, использующиеся для ремонтных работ, с такой задачей справиться не могли бы даже принципиально. Еще одним вопросом, оставившим нас в недоумении, были громадные реактивные двигатели на основе все того же холодного термоядерного синтеза, находящиеся в специальных шахтах у поверхности. Сложенные отражатели двигателей говорили об их частом или серьезном использовании.
— Какие будут предложения, капитан, — спросила Светлана во время очередного ужина в тесном "семейном" кругу. — В принципе, мы уже более-менее осмотрели весь комплекс. Есть даже некоторые предположения по размещению управляющей аппаратуры. Только свободного доступа к ней нет, придется взломать кое-где переборки или скальный массив.
— Самым простым способом оживить тут все был бы запуск реактора в штатном режиме, — предположил я. — Ты же сможешь навалять нужное количество топлива в резервуары, чтобы иметь время хотя бы уверенно осмотреть и запустить пригодную к исследованию аппаратуру.
— Само топливо, необходимое для реактора, довольно примитивно, — ответила Светлана. — Да и образцы есть. Единственной трудностью будет его высокая степень очистки.
— Сделаешь? — уточнил я.
— Сделаю, — кивнула Светлана, — сделать-то его не трудно, только у нас вряд ли получится штамповать его в промышленных масштабах, а я даже приблизительно не могу сказать, сколько надо этого топлива.
— А в чем проблема вообще? — удивился я. — Набить резервуары хоть немного, мы же тут жить не собираемся, нам только запустить компы и слить информацию.
— Не все так просто, — охладила Светлана мой порыв. — Для пуска термояда нужны определенные условия. А я что-то не вижу в этом устройстве никаких пусковых или предпусковых контуров. А запускать его без некоторого предварительного разогрева по теории не получится, мы же уже давно не пользуемся такими источниками энергии.
— Но аборигены-то как-то с ним жили, — вставил Саныч умную мысль.
— Такое впечатление, что его запустили откуда-то извне и оставили работать в автономном режиме, — выдала наша подруга предположение. — Или же местные изыскали какой-то иной способ пуска этого монстра.
— Так что ты его сможешь запустить или нет? — уточнил я. — Может, просто попробуем запитать отдельно часть устройств от "Клопа" или "Ботаника"?
— Надо подумать, — ответила Светлана. — Скорее всего, мы что-нибудь измыслим, чтобы запустить этого монстра, ибо у меня лично нет уверенности, что мощности корабля-разведчика хватит для задуманного, просто не вижу смысла тратить наш ресурс на это дело.
За не имением другого варианта "Ботаник" был переведен в научную конфигурацию, процесс производства топлива из сырья, вдоволь имевшегося в атмосфере планет-гигантов, был запущен. "Клоп" подтаскивал сырье, а мы продолжали археологические изыскания.
— Серёня, я вот не пойму одной фигни, — позвал меня Саныч, во время прогулок по базе. — Вы сказали, что реактор потушен, а откуда тогда берется энергия на это вот освещение. Да, оно далеко не везде есть, но все же иногда встречается. Да и тут немного теплее, чем в открытом космосе, значит, что-то греет местный воздух.
— Да кто его знает, — задумался я. — Может, какие-то аккумуляторы еще не сдохли. Вообще, вопрос весьма правильный, надо бы проверить.
После проверки поставленного Санычем вопроса, совершенно неожиданно нашелся довольно простой способ решить проблему топлива для наших нужд. Оказалось, что двигатели, установленные на "базе" имели независимые источники топлива. Топливо двигателей оказалось почти идентичным топливу основного реактора. И самое главное — один из трех двигателей по какой-то причине имел непотушенный реактор. Исходя из того, что топлива во всех двигателях, даже в работающем агрегате, было приблизительно одинаково, Светлана предположила, что это сделано специально. В отличие от главного реактора двигатели могли и должны были иметь возможность запуска. Скорее всего, именно от одного из работающих реакторов в случае нужды "прикуривались" все остальные. Соответственно, чтобы ресурс двигателей вырабатывался равномерно, "дежурный" двигатель периодически менялся, судя по тому, что даже после гибели экипажа, эта процедура не остановилась, осуществлялась она какой-то автоматикой. Именно этот находящийся в "голодном" обмороке реактор по какой-то непонятной логике распределял нагрузку на аварийное освещение. Вообще, лично у меня создалось впечатление, что экипаж станции погиб не от недостатка энергии, на это указывали некоторые косвенные факторы, намекавшие на то, что даже в отсутствие экипажа автоматика станции пыталась самостоятельно латать "дыры".
Отсутствие системы транспортировки не могло остановить целеустремленных и технически подкованных археологов. После переноса всего топлива из двух двигателей в один из резервуаров реактора его количество поднялось до отметки более десяти процентов от максимального объема. Не очень много, но, зная производительность такого вида установок, при разумном потреблении его хватило бы лет на тридцать, а то и на пятьдесят. Оставалось только запустить его. Резервуары двигателя с работающим реактором мы трогать побоялись, чтобы по случайности не погасить последний рабочий реактор.
Обследуя один из интересных, по мнению Светланы, отсеков, я наткнулся на аппаратуру, очень похожую на медицинскую. Точнее, похожа была не сама аппаратура, а сопутствующие ей инструменты. Просто очень уж он были не похожи на столовые приборы. Упакованные в индивидуальные капсулы наборы блестящих металлических и прозрачных стеклянных инструментов были помешены в специальные боксы. Даже не вскрывая их можно было понять, что все наборы стандартные и почти точно одноразовые. Больше всего это походило на сменный набор инструментов для операций. Сами по себе эти находки были не более чем просто интересными, если бы не три большие похожие чуть вытянутые розы ветров капсулы, находящиеся в этом же отсеке за прозрачной перегородкой. Самым ценным было то, что одна из капсул была закрыта. Днем раньше Саныч набрел на три отсека таких капсул недалеко от жилых помещений экипажа. По впечатлительности своей Саныч твердо заявил, что это не может быть ни что иное, кроме анабиозных камер. В тех отсеках было всего две тысячи четыреста пятьдесят четыре капсулы, лежавшие на полу ровными рядами. Правда, в тех отсеках кроме этого оборудования больше вообще ничего не было. Капсулы представляли собой лежащие на полу восьмиугольные звезды, чем-то похожие на розу ветров, с такими же удлиненными полюсами севера и юга. Верхние части звезд были отделены от основания, развернуты и приподняты на направляющих под углом к полу. Сбоку у каждой капсулы была довольно большая панель управления. Внутренность капсул была пуста, как будто оттуда вынули что-то. И это что-то должно было находиться в большой овальной металлической "кастрюле" подключенной к целому букету всякой оснастки. Все капсулы оказались открытыми и пустыми. Сказать определенно были ли они когда-то использованы или ждали какого-то случая, возможности не представилось.
Разглядывая пространство за перегородкой "медицинского" отсека, я понял, что там совершенно ничего нет кроме трех капсул. Как будто это был на лазарет, а какой-то погреб для хранения картошки: три стены и потолок представляли собой довольно грубо обработанную скалу, и только пол был сделан из того же покрытия, что и во всем комплексе. Только вот ни в стенах, ни в прозрачной перегородке не наблюдалось никаких следов прохода, как будто "погреб" был просто замурован от "людей" подальше.
— Видишь? — спросил я Светлану.
— Конечно, — отозвалась она. — Такие же, как в трех отсеках.
— Что думаешь? — уточнил я.
— Или слон или одно из двух, — отшутилась Светлана, добавив. — Есть небольшой шанс, что закрытая капсула еще функционирует, куда-то же девается энергия из реактора дежурного движка. Кстати, к нему для безопасности, похоже, должна быть подключена нагрузка, вот снимаемая энергия и распределяется каким-то непонятным образом на кое-где работающее оборудование.
— Это нам как-то поможет? — уточнил я, разглядывая через перегородку закрытую капсулу.
— Скорее всего, нет, — пришел ответ моей подруги. — Зато мы набросали вариант запуска основной энергоустановки, используя еще работающий реактор двигателя. Сразу скажу, шансы на успех где-то в районах двух их трех. Пробуем или еще покумекать?
— А сама как думаешь? — уточнил я.
— Думаю, что вряд ли будет идея получше, — призналась моя супруга. — Надо пробовать, только можно я тебе ничего пояснять не буду, а то еще полезешь умничать.
— Больно надо, — фыркнул я.
