Легионные машины отстали от армии на несколько дней, обоз с ними застревал буквально на каждом шагу. Когда до города оставалась пара переходов, Базилл вызвал Асдулу, которого держал при себе. Переговоров не состоялось. "Посол", едва добравшись до римлян, согласился служить им добровольно.
— Скажи-ка мне, какое войско могли собрать твои соплеменники.
Асдула Скорый в нынешней ситуации сориентировался мгновенно, и с тех пор всячески старался показать свою полезность. Непривычно было ему, важному тарабосту, лебезить и унижаться, но римляне ведь все равно когда-нибудь уйдут, даже если не все, а противостоящие им, считай, скоро богов увидят. Такой шанс в князья угодить, раз в жизни выпадает. Вот и сейчас он недолго губами жевал, прикидывал.
— Десять тысяч могут собрать, пятнадцать — вряд ли.
Базилл кивнул, такая точность его устроила.
— И все здесь сидят?
— Того мне не ведомо, однако, Лангар всех скликал сюда и, вроде бы, согласились. Разве что, кто-то не успел подойти.
— Понятно. Какие там воины?
Асдула покорно отвечал. Легат внимательно слушал. Потом спросил:
— Ты большой вождь своего племени, Асдула?
— Совсем маленький, мой легат, — ответил тарабост.
— Пока не твой, — хмыкнул Базилл, — хочешь возвыситься, послужив Риму?
— Хочу, господин, — склонил голову Асдула.
— Сделаешь, что прикажу, награда не замедлит.
— Что прикажешь, господин?
В тот же день тарабост беспрепятственно покинул лагерь римлян вместе со всеми своими людьми, и ускакал в Скопы.
— Если обманет? — спросил Базилла Гортензий.
— Посажу на кол, по их обычаям, когда доберусь. Он это знает.
— Ты так уверен в успехе, Луций? Что если варваров гораздо больше? Даже те десять тысяч о которых он говорил — серьезная сила.
— Этот мерзавец мать родную продаст. Я его страхом не ломал, за выгоду служить станет.
Все прошло по задуманному. Асдула без труда проник в город, рассказал, что переговоры провалились, но римляне отпустили его, уважив священное звание посла. В условленную ночь люди Асдулы, перебив стражу ворот, распахнули их перед римлянами.
Базилл вступил в Скопы к полудню. К этому времени резня на улицах почти сошла на нет. Горстка дарданов, ведомая Лангаром, смогла прорваться из города. Большая часть тарабостов сложила оружие, несколько непримиримых — свои головы. Скопы горели три дня и превратились в груду углей. Голову Кетрипора Асдула водрузил на копье. У нового князя мигом сыскалась тысяча и одна обида на тех, кто еще вчера был равен ему по положению. Асдула упоенно мстил. За неосторожное слово, косой взгляд. Все-все припомнил, любую мелочь.
Базилла резня, которую учинил "друг римского народа", не заботила совершенно. Враг наказан, награбленное возвращено и готовится к отправке в Македонию. Солдаты получили Скопы на три дня, поменьше станут вздыхать, что с Митридата добычи мало досталось. Пленные горячо валили свои грехи на Дромихета и синтов, соседнее фракийское племя. Дромихет, главный виновник кровопролития, бегал по горам. Найти его пока не удавалось.
"Я предпочитаю заниматься захватом и удержанием крепостей".
Один легион Базилл распределил по ближним крепостям вокруг спаленной столицы варваров, так, чтобы сторожить основные дороги. Нужно перезимовать здесь, а весной вернуться к Сулле.
Второй легион под командованием Гортензия Базилл отправил в земли синтов и медов. Налегке, без машин и обозов. Грабить. Даже если эти синты не нападали на Гераклею, ну и что? Солдатам нужна добыча. Пусть возьмут. Здесь, как показал пример дарданов, ее взять довольно просто. Сулла прислал с гонцом весть, что тоже двинулся в земли медов. Не усидел император на зимних квартирах. С ним был один легион и союзная фракийская конница, которую вел Амадок, родственник царя одрисов Садала.
Несмотря на разгром знати в Скопах, замирить дарданов оказалось непростым делом. Они нападали исподтишка малыми отрядами. Как волки караулят отбившуюся от стада овцу, так варвары азартно резали небольшие группы римлян, когда те запасались провиантом, обчищая амбары коматов, валили лес на дрова или за другими надобностями выходили за стены.
Большинство коматов тайно поддерживало налетчиков. Осторий, отряд которого Базилл оставил при себе, носился по горам, но изловить разбойников префекту пока не удавалось. Потери римлян росли. Кто действовал против них столь успешно? Вряд ли это были люди Дромихета. Дарданы гетов недолюбливали и припасами с ними не делились. Должны же пришлые что-то жрать зимой? Они хлеб не сеяли, не убирали. Им оставалось, как и римлянам, грабить коматов. Однако деревень, сожженных гетами, Осторию не попадалось, и он предположил, что Дромихет убрался куда подальше.
— Да и пес с ними, — махнул рукой легат.
Значит, все нападения — дело рук кого-то из местных. Асдула заявил, что, скорее всего, гадит Лангар. Осторий наведался во владения непримиримого разбойника и спалил там все дотла. Он замучил несколько десятков человек, пытаясь вызнать местоположение убежища Лангара. Ничего не добился. Да и было ли оно вообще, убежище? Разбойник внезапно появлялся то там, то тут, ни на одном месте не оставался подолгу. Иногда Осторию почти удавалось схватить неуловимого варвара за хвост, он отставал на полшага. Каратели находили стоянки отряда, численность которого определили в сто человек. Может немного меньше.
Осторий объявил, что за одного убитого римлянина будет сжигать целую деревню и слово сдержал, да не один раз. Особо "отличились" в этом деле люди Асдулы. Базилл распорядился, чтобы половину карательного отряда составили воины новоиспеченного князя, чтобы именно они наказывали своих соплеменников. Разделяй и властвуй.
Селяне поначалу решили, что римляне наказывают тарабостов вполне справедливо и старались остаться в стороне, но террор Остория чрезвычайно ожесточил их. Никакие зверства карателей не возымели действия. Стрелы продолжали лететь из-за каждого куста.
— Это что, "скорпион"? — удивился Север.
— Ага, вроде того, — ответил Аттий.
— Чего-то он какой-то небольшой.
— Болел в детстве, — усмехнулся Марк, и пояснил, — это гастрафет.
— Гастра... Брюшной лук?
— Ну да, греки так назвали, потому что тетива натягивается животом. Смотри, чувствуешь, какой тугой? Руками не натянуть. Эта деталь, к которой он крепится, называется сирикс[99]. Видишь, в нем проделан паз? Здесь ходит диостра[100], цепляется зубцами. Упираешь ее в землю, а сам пузом наваливаешься на сирикс. Вот эта рогатая дуга на конце специально сделана, чтобы давить ловчее. Диостра остается на месте, а сирикс идет вниз. Тетива натягивается. Потом укладываешь стрелу в желобок, целишься, жмешь этот крючок. Понял?
[99] Сирикс — ложе. [100] Диостра — ползун.
— Понял, чего тут сложного. Интересная штука.
— А то! На охоте знаешь, как удобно? На птицу или зайца — самое то!
— Можно ведь не только на охоте, — сказал Север.
— Ну да, — кивнул Аттий, — его изобрели для войны. Говорят, лет триста назад. Бьет дальше, чем лук. Ну, правда, я слышал, что скифы могут с ним в дальнобойности поспорить. Сам не видел, врать не стану. А эта игрушка мечет стрелы на четыреста шагов. Если не больше. За двести шагов щит насквозь прошивает, какой лук сравнится?
— Интересно, — протянул Квинт, — если это такое грозное оружие, что ж за триста лет им повсеместно не вооружились?
— Не знаю. Сложен, дорог. Мне знаешь, в какую сумму обошелся? Жалование за полгода!
— Не слабо, — хмыкнул Квинт, — для развлечения.
— Э, да ты, брат, не охотник! Пошли, что ли, во двор. Постреляем.
— Как ты постреляешь? — спросил Квинт, разглядывая лук гастрафета, усиленный роговыми пластинками и сухожилиями, — он же без тетивы.
— Я ее снимаю на хранение, чтобы лук не уставал, а то портится.
— А как надевать, смотри, рога наружу вывернуты? — Квинт попробовал согнуть один из рогов, — тугой, тут человека четыре надо.
— Любую силу пересилит хитрость, — прищурился Аттий, — учись, пока я жив!
С этими словами центурион накинул на концы рогов лука пару деревянных хомутов, связанных кожаным витым шнурком, зацепил его за крюк на диостре, навалился животом. Несколько щелчков и рога выгнулись в нормальное, боевое положение.
— Ишь ты! — восхитился Квинт, глядя, как Марк ловко надел тетиву и снял уже ненужную вспомогательную.
— То-то! Ну, пошли.
Стрелять из "брюшного лука" оказалось довольно просто. Куда проще, чем из лука обычного. Квинт все присматривался к устройству гастрафета.
— Да, сложная игрушка, но если наделать таких тысячу штук, да вооружить стрелков — поди, подойди. И выучиться гораздо быстрее можно. Греки горазды на придумки, а все равно мы их бьем.
Аттий не стал развивать эту тему. Ему льстило, что во всей сулланской армии, он единственный обладатель гастрафета, даже у легатов и трибунов такого нет. Приятно же производить впечатление на лопухов, вроде Севера, которые трактат Герона о метательных машинах не читали. Правда, Аттий его тоже не читал. Он вообще читал с большим трудом. Зато мог глаз выбить с легкостью.
Как ни отговаривал Аттия Квинт — без толку. Следующим утром старший центурион все же ушел на охоту. Ладно, хоть взял с собой двоих солдат, устав от северова зудения над ухом. Если бы знал Квинт, во что выльется эта охота, как круто повернет его жизнь...
Весь день Север проторчал на стене, бесцельно обозревая окрестности. Уже смеркалось, а Марк так и не появился. Легкое беспокойство давно уже сменилось все нарастающей тревогой, а та, в свою очередь, превратилась в уверенность: что-то случилось.
"Ну, давай же, возвращайся".
На северо-западе над лесом в свинцовых облаках сгущалась черная клякса. Дым, что ли? Центурион потер глаза, всмотрелся. Орк его знает, что это. Темнеет, облака низко спустились, воображение и чудит в очередной раз. От душевного напряжения. Только бы Марк вернулся, вот уж он ему по роже съездит за это бдение.
Квинт первым, раньше часовых, заметил обоз, показавшийся из леса. Он полз по северной дороге, со стороны Скоп. Пять под завязку груженых телег с трудом преодолевали вязкую жижу. Сопровождали обоз человек десять легионеров во главе с центурионом.
Квинт, взвинченный долгим отсутствием Марка, расставил на северной стене почти всех караульных, два десятка солдат. Этого ему показалось мало, и он приказал Барбату собрать еще столько же бойцов. Телеги сопровождали римляне, издалека видно. Римляне? А ну как ряженые варвары?
Обоз приблизился. Север потребовал назвать пароль. Удовлетворившись ответом, приказал открыть ворота и телеги вползли внутрь.
— Децим Лонгин, — представился пришлый командир, — пятая центурия второй когорты.
Квинт назвал себя.
— Куда направляетесь?
— Никуда, — ответил Лонгин.
— Как это? — удивился Квинт.
— Приманка мы. Ловим варваров на живца. Ездим между крепостями, изображаем обоз. У меня приказ всем начальникам гарнизонов — оказывать содействие.
— Как же вы вдесятером собираетесь с теми разбойными справиться? — Север прошел вдоль телег и вдруг споткнулся: на одной из них лежали три тела.
— Ваши? — мрачно спросил Лонгин.
"Юпитер... Как же это..."
Аттий казался спящим, глаза закрыты, набегался по лесам, прилег отдохнуть... Лицо белое-белое, как снег. И спокойное. Никогда у него не было такого спокойного лица...
— Недалеко от крепости. У самой дороги. Похоже, их убили не здесь. Подбросили.
Губы Лонгина шевелятся, а слова еле слышны, словно доносятся из невообразимой дали.
— Где-то поблизости ублюдки. Караулят. Ну, ничего. Теперь-то уж мы их прищучим.
— Как?
Это что, он, Квинт, произнес? Голос совсем чужой, охрипший и безжизненный. Весь гарнизон высыпал во двор. Солдаты молчали. Тишину с треском разорвало воронье карканье, громкий шепот из задних рядов:
— Так тебе и надо, гад... Все спину мне раскровил ни за что...
— Заткнись, урод, — одернули дурака.
Север без замаха впечатал кулак в большое колесо телеги. Оно скрипуче застонало от боли и обиды.
— Как вы собирались бить этих тварей?
Голос новоиспеченного начальника гарнизона не дрожал, к воронам бабские слезы. Совсем мало было в жизни Квинта Севера друзей, но Марка Аттия, пожалуй, безо всяких натяжек можно записать в их число. Можно было... Что же, остается одно — поймать убийц.
— Позади нас прикрытие. Полсотни ауксиллариев.
Скордиски? Опять скордиски, будь они неладны...
— Где они?
— Префект Осторий, как покойников увидел, в ярость пришел. Помчался в деревню варваров, что ближняя к крепости, видать побывал уже тут, знал дорогу. Выведывать, поди, у косматых будет, где убийцы прячутся.
И Осторий здесь? Вот радость-то. Выведывать поехал... Квинт вдруг встрепенулся, вспомнив подозрительную темень в облаках.
— Куда он поехал?
— Туда, — ткнул Лонгин рукой на северо-запад.
Проклятье...
— Барбат, шестой центурии построиться во дворе! Все в доспехах и с оружием. Выступаем немедленно.
— Куда ты собрался? — забеспокоился Лонгин.
— В эту деревню. Остановить Остория, иначе он ее вырежет. Может уже поздно, я видел дым в той стороне. Этому ублюдку на все насрать, но мы только-только утихомирили варваров, он добьется лишь новой вспышки безумия. Он или дурак, или предатель!
— Никуда я тебя не пущу! — резко возразил Лонгин, — я старший и у меня приказ легата. Ты поступаешь под мое начало.
— Децим, — сквозь сжатые зубы прорычал Квинт, — промедление смерти подобно! Будет только хуже, поверь мне! Я сижу тут уже месяц, на нас местные волками смотрели, но мы с Марком не резали никого, селянам не мстили, это не они против нас воюют, я им в глаза смотрел!
— В глаза смотрел? Покой тут, значит, у вас, как на богатой вилле в Байях? — вскипел Лонгин и ткнул пальцем в трупы, — это твой покой?!
— Слушай, Децим, ты мне приказами перед носом не маши. Меня сюда определил Марк Лукулл и не тебе тут командовать.
— Это ты ведь у нас марианец? — прошипел Лонгин, — все понятно с тобой, скотина предательская!
"Как вы мне все надоели..."
Может, оставить тут Барбата? А то ведь, кот из дома — мыши в пляс. Пока Квинта не будет, этот индюк, у которого только десять человек сейчас, всю центурию Марка к рукам приберет. Нет, Луций нужен, его борзый язык может сгодиться против Остория. Квинту очень не хотелось доводить до драки с ауксиллариями, хотя он понимал — шансов избежать ее, учитывая их взаимную "любовь" с префектом, почти нет.
— Секст! — позвал Север опциона третьей центурии, которого смерть Аттия сделала временным командиром, — я возьму половину твоих людей и половину своих.
— Отставить! — рявкнул Лонгин, — опцион, слушай мою команду! Этого бунтовщика арестовать!
Секст колебался, глядя Квинту в глаза. Лонгин перевел взгляд на Барбата.
— Тебя тоже касается. Ты теперь командуешь центурией! Забери у него меч!
