— Если ты считаешь, что так будет лучше, то… — осторожно начал он.
Силгал повернулась к своим помощникам — трём ученикам — и попросила их уйти.
— Неужели всё так плохо? — насторожился Люк.
— Да, — сказала Силгал, указывая на камеру с Алимой и горогом. — Мне нужно причинить им боль.
— Боль?
— Нужно причинить им боль, — повторила она. — Пытать их. Недолго, без увечий. Но сильно. Только так я могу проверить своё предположение.
— Понятно.
Люк сглотнул и заставил себя посмотреть сквозь транспаристальную дверь на двух пленников. Было время, когда он не задумался бы над подобной просьбой, и Силгал бы никогда не попросила о подобном. Но сейчас, когда джедаи решили охватить всю Силу, использовать Тёмную Сторону одинаково со Светлой, всякие границы стёрлись. Джедаи научились обманывать, манипулировать, заставлять. Всё это делалось ради высшей цели — достижения мира и равновесия. Иногда он думал, что джедаи сбились с пути, что война с юужан-вонгами совратила их. Иногда ему приходила в голову мысль, что именно с этого начал Палпатин — достижение великой цели любыми средствами.
— Может быть, нам лучше сделать перерыв? — предложил Люк. — Разве ты совсем не добилась никаких успехов?
— Кое-каких, — Силгал указала на голоэкран, на который было выведено имя каждого субъекта с цветными диаграммами различных областей мозга. Когда уровень мозговой активности менялся, столбики диаграмм падали и росли, меняли цвет, становились ярче или тусклее. — Как видишь, у всех пациентов почти одинаковый уровень активности в чувствительных зонах коры головного мозга, то есть они ощущают примерно одно и то же.
— Но не должны?
— Не совсем, — у Силгал поднялись уголки губ — она улыбнулась во весь рот. — В каждой камере созданы разные условия: тепло и холод, плохой запах и тонкий аромат, шум и тишина.
Люк вскинул брови.
— Разве это не подтверждает твою теорию о том, что мозолистое тело получает сигналы от их мозга?
— Подтверждает, — Силгал указала на четыре красные полоски в диаграммах Алимы и горога. — Но посмотри сюда. Гипоталамус и лимбическая система являются центром их эмоций. Алима связана с горогом.
Люк заметил, что это справедливо только для Алимы и горога. Гипоталамусы и лимбические системы у Тизара, Текли и Тахири оставались независимы. Данные по Джейсену, как и обычно, были полностью бесполезны. Он опять играл с мозговым сканером: цветные столбики падали и поднимались слишком ритмично. Люк знал, что это было не слишком утончённой формой протеста. Его племянник считал, что Орден должен верить рыцарям-джедаям, а не инструментам Силгал. При обычных обстоятельствах Люк бы согласился с такой точкой зрения, но не сейчас.
— Значит, Алима и горог находятся в слиянии? — спросил Люк.
— Нет, — Силгал покачала головой. — Они не знают об эмоциях друг друга, как джедаи при слиянии. Алима и горог разделяют одни и те же эмоции, как Тизар разделяет свои чувства с другими. Это поднимает коллективное сознание на новый уровень, пока нам неизвестный.
Вспомнив рассказ Формби о Воле, Люк коснулся горога в Силе, но ощутил лишь смутное беспокойство, которое после схватки в их доме ассоциировалось у него с синими килликами, которые на них всё время нападали. Но столбики данных диаграммы, отвечающие за деятельность гипоталамуса и лимбической системы горога, окрасились в оранжевый цвет и начали расти, так же как у Алимы.
— Интересно, — сказал Люк. — Этот киллик чувствителен к Силе.
— Не совсем, — покачала головой Силгал. — Я думаю, что она и другие гороги могут использовать Силу, чтобы скрыть своё присутствие не только от нас, но и от других килликов. Остаётся лишь выяснить, могут ли они использовать Силу для передачи нервных импульсов другим членам Колонии, даже находящимся далеко от улья.
— И для этого тебе нужно провести болевой тест?
Силгал кивнула.
— Я нейтрализую обезболивающее, но оставлю горога и Алиму обездвиженными. Если боль будет достаточно сильна, горог свяжется с другими в Силе, и мы увидим результаты на диаграмме.
— И так мы узнаем…
— …может ли горог оказывать влияние на других, — закончила Силгал. — Только после этого мы можем разрабатывать противоядия.
При слове «после» у Люка упало сердце. Если Силгал ещё не думала, как предотвратить обращение джедаев в Примкнувшие, вряд ли она сможет что-либо сделать до отлёта «Сокола». А если Люк попросит поискать другой способ проверить свою догадку, то это точно невозможно.
Скрепя сердце Люк кивнул.
— Если нет другого выхода…
— Нет, — Силгал ещё больше погрустнела. — У нас просто времени нет.
Она включила электромагнитный щит между камерами, и данные диаграмм стали различными, только у горога и Алимы столбики гипоталамуса и лимбической системы остались одинаковыми.
Силгал ввела ещё одну команду. Сверху шприц впрыснул нейтрализующую жидкость киллику подо ртом. Через несколько секунд столбик активности коры головного мозга начал колебаться. Шприц скрылся в потолке, и его место занял плоский датчик. Столбик гипоталамуса на диаграмме горога окрасился в белый цвет и достиг верхней точки монитора, так же как у Алимы.
— Горог сердится на нас, — заметила Силгал.
— Я её не виню, — сказал Люк.
Ему очень хотелось отвести взгляд, но он заставил себя продолжать смотреть. Если уж он дал разрешение на пытку, он должен был удостовериться, что всё не зря.
Силгал подвела датчик к тому месту, где у горога верхняя рука переходила в грудь, и включила электрический разряд. Все шесть конечностей, даже две загипсованные ноги, резко вытянулись и задрожали. Все столбики на диаграмме насекомого засияли белым и розовым и подпрыгнули к верхнему индексу голо-экрана. У Алимы лимбическая система продолжала копировать киллика, но активность коры её головного мозга оставалась без изменений. У других пациентов не наблюдалось никаких всплесков активности гипоталамуса и лимбической системы.
— Может быть, хватит? — спросил Люк.
— Ещё нет. Она должна думать, что это никогда не закончится.
Жвала у киллика щёлкнули и сомкнулись, усы начали лихорадочно дёргаться. Люк заставил себя вспомнить, что именно это насекомое пыталось настроить их сына против матери, но легче ему не стало. Мара уделяла всё свободное время Бену, стараясь объяснить ему, что горог не лгал, но это не означало, что его мать была злой. Люк знал, что даже она не одобрила бы страданий насекомого.
Мара коснулась его в Силе. Она беспокоилась о Бене и хотела знать, что там происходило с горогом.
У Люка похолодело в животе от страха. Стало ясно, что горог связан с Беном, может быть, не так, как с Алимой, но достаточно сильно. Люку хотелось прикончить киллика прямо сейчас, наказать его за подстрекательство сына к непослушанию, разорвать связь, пока она не стала ещё сильнее. Но в той же мере Люку хотелось оградить Бена от горького ощущения, когда другу больно. Он хотел уже сказать Силгал, чтобы та отключила электроток… но тут столбик гипоталамуса Тизара начал подниматься. У Тахири тоже активизировалась лимбическая система, а у Текли — и то и другое.
Через несколько секунд столбики на диаграммах у всех трёх исчезли — они сорвали сканирующие колпаки и электродные датчики. В отличие от Алимы и горога, их не привязывали.
— Ладно, выключай, — велел Люк. Он чувствовал, что Мара всё больше беспокоится за Бена. — Нет смысла…
— Подожди, — Силгал подняла руку.
Горог продолжал прижимать конечности к груди и вращать усами. Текли-врач быстрее выпуталась из датчиков и первая зашла к ним в камеру.
— Извините, — сказала она, шагая к выходу. — Но мне нужно в туалет.
— Пожалуйста, — Силгал посмотрела краем глаза на Люка, и он понял, что ей становится всё интереснее.
— Надо же иногда делать перерыв, — второй показалась Тахири. — Мне кажется, что я совершаю прыжок на старом крестокрыле.
Тахири глянула на голо-экран и ненадолго задержалась на диаграмме горога. Затем она повернулась к Люку и скривилась в усмешке.
— Видимо, я не единственная, кто к концу войны стал наполовину юужан-вонгом, — сказала она. — И кто следующий? Джедаи-«тату»?
От этого вопроса Люку стало ещё хуже. К тому же он чувствовал, что жена обеспокоена и недовольна продолжающимся экспериментом.
— Мы тут не забавляемся, — сказал Люк. — Мы…
— Тахири, ты чувствуешь боль? — перебила его Силгал. — Разве не поэтому ты сюда пришла?
Тахири посмотрела на мон-каламари, как будто та лишилась рассудка.
— Силгал, я наполовину юужан-вонг. Боль может стать для меня лишь религиозным опытом.
— Точно? — спросила Силгал. — Ты точно совсем ничего не чувствуешь?
— Оный тоже не чувззтвует боли, но это не может оправдать то, что вы здесь делаете, — Тизар вышел из своей камеры. За ним волочился десяток проводов. — Оному доззтаточно ваших игр. Оный не будет в них больше играть.
Он сорвал с груди несколько электродов, бросил их на пол и пошёл к выходу.
Тахири проводила его взглядом, затем взглянула на Люка с твердостью юужан-вонга в зелёных глазах..
— Наверное, мы с Тизаром плохо связаны, — сказала она. — Мне здесь даже нравится.
— Кажется, теперь мы всё знаем, — Люк не понимал, чувствует ли он отвращение к юужан-вонгской составляющей личности Тахири или к самому себе. — Правильно, Силгал?
— Да, я увидела всё, что хотела.
Она отключила датчики от источника питания. Столбики данных на диаграмме Горог вернулись к нормальным. И в Силе сразу почувствовалось облегчение Мары.
— На сегодня исследования закончены, — сказала Силгал Тахири. — Спасибо.
Люк проводил молодых джедаев взглядом и почувствовал разочарование. Несомненно, Тизар и другие полностью находились под контролем Рейнара. Они согласились вернуться в Галактический Альянс, только чтобы ускользнуть от Академии, что они уже делали в разное время, и найти поддержку для Колонии.
Когда дверь за ними закрылась, Люк покачал головой и опустился на скамейку перед панелью управления.
— Теперь мы знаем всё, что хотели узнать, — подытожил он. — Они все находятся под контролем Воли Колонии.
— Другой Воли, — поправила его Силгал. — Не той Воли, о которой говорили чиссы.
Люк поднял взгляд.
— Я тебя не понимаю.
Силгал вышла из-за консоли управления.
— Как и у Силы, у разума имеется два аспекта, — она села рядом с Люком. — Есть осознанный разум, который включает всё, что мы знаем о себе, и бессознательное, заключающее скрытую часть разума.
Люк начал понимать, к чему клонит Силгал.
— Ты хочешь сказать, что после войны в Колонии появилось две Воли: осознанная и подсознательная?
— Не совсем, — поправила его Силгал. — Подсознательное стоит между сознанием и бессознательным. Мы сейчас говорим о бессознательном. Оно остаётся скрытым от известного нам разума.
— Извини, — сказал Люк. — Что-то очень сложно тебя понять.
— Как и любое сознание в галактике, — сказала Силгал. — Это лишь аналогия, но она вполне годится, и наш эксперимент показывает, насколько она верна. Алима и горог контролируются бессознательной Волей. Отсюда и связь их эмоциональных центров.
— А Текли, Тизар и Тахири — они контролируются сознательной Волей Колонии? — спросил Люк.
— Скорее эта Воля влияет на них, — сказала Силгал. — Они не попали под полный контроль Колонии. Они всё ещё считают себя индивидуумами.
— Тогда почему же они прервали эксперимент?
— Часто ли ты делаешь что-то, не понимая до конца почему? — возразила Силгал. — В любом разуме бессознательное обладает большой силой. Некоторые психологи считают его даже абсолютным. Когда горог почувствовал боль, бессознательная Воля Колонии подвигла сознательную Волю прервать эксперимент. Вдруг Текли захотелось в туалет, а Тахири решила…
— А Тизар вдруг на нас разозлился.
— Точно, — подтвердила Силгал. — Из всех троих только он хотя бы смутно отдавал себе отчёт в своих чувствах. Обычно барабелы хорошо чувствуют бессознательное.
Люк вспомнил загадочные нападения на него и Мару. Тогда киллики упорно отрицали свою причастность к ним.
— А сознательная Воля, получается, не догадывается о существовании бессознательной?
— Основное свойство бессознательного — оставаться скрытым, — сказала Силгал. — Вот почему горогов так трудно почувствовать в Силе. Они используют её в качестве шапки-невидимки, скрываясь не только от нас, но и от всей Колонии.
— Гороги происходят из тайного улья, — сказал Люк, чтобы убедиться, что понял Силгал правильно. — Колония не знает о нём…
— И наверняка впадает в самообман, полагая, что его действительно не существует, — кивнула Силгал. — Мы это более или менее доказали, и это объясняет реакцию килликов, когда вы им говорили, что на вас напали.
— Это всё похоже на правду, за исключением одного: почему тайный улей продолжает на нас нападать? — спросил Люк. — Ведь кажется, что самому Рейнару нужна наша помощь.
— Вы угрожаете существованию Ломи и Велка, — раздался голос Джейсена с голо-экрана. — Именно они контролируют улей Горог.
— Ты уверен? — Люк обернулся к голо-экрану и, увидев, что обращается к цветной диаграмме, раздражённо поморщился. — Я же, кажется, сказал тебе: перестань играть с этим мозговым сканером. Если хочешь что-то нам сказать, то иди сюда.
— Я знаю, что Рейнар вытащил Ломи и Велка из горящего «Флаера», — Джейсен снял сканирующий колпак и начал отцеплять от тела электроды. — И мы знаем, что на Сабу напал преображённый рыцарь-джедай, явно Велк. Рискну предположить, что Ломи тоже выжила.
— Да, — согласился Люк. — Я тоже так думаю.
— Остаётся один вопрос, — сказала Силгал. — Почему Алима присоединилась к улью Горог, хотя все остальные…
— Не я, — поправил Джейсен. — Если вы не заметили, моё сознание осталось при мне.
— Хорошо, — согласилась Силгал. — Почему Алима присоединилась к Горог, а остальные — к таатам.
Люк знал ответ, но ему от этого было не легче.
— Из-за Нумы, — он вспомнил, как стоял перед бакта-резервуаром с Алимой и ощущал, насколько виноватой она себя чувствует за смерть сестры. — Когда убили Нуму, Алима стала носить в себе злобу, и это стало хорошей почвой для семян, посеянных Ломи Пло.
— Ты предвидел, что так будет? — спросил Джейсен. Он вышел из изолятора и надел тунику. — Я имею в виду, ещё до отлёта на Миркр?
Люк посмотрел на тви’лекку, лежащую без сознания и удерживаемую ниласталью и транкварестом.
— Я не об этом… не о гороге, — сказал он. — Но я знал, что Алима перейдёт эту грань.
Глава 30
— Приветствую вас, старейшины, — сказала Лея и поклонилась.
Она отошла от двери, чтобы пропустить гостей-иторианцев в комнату Райсод. Дорогой стол из дерева ру, экстравагантные плавающие кресла — помещение разительно отличалось от спартанских интерьеров остальной части Академии джедаев. Хотя сюда редко допускали посетителей, эта комната предназначалась именно для приёма высоких гостей. Её редко использовали, и пристрастия строителей Восстановительной власти отражались в ней намного лучше, чем бесстрастность членов Ордена.
