— Думаю, метель мешает. Или что-то в этом роде.
— Выпустить вентусов? — предложила Пайпер.
— Тогда нам нечего будет предложить Эолу. Получится, что мы без толку проделали весь этот путь.
— Я чую ваш страх, — торжествующе рассмеялся Ликаон. — Еще несколько минут жизни, герои. Можете молиться богам по своему выбору. Зевс меня не пощадил, и я не пощажу вас.
Пламя стало спадать. Джейсон выругался и бросил меч. Он присел, словно собираясь драться врукопашную. Лео вытащил молоток из мешка. Пайпер подняла руку с кинжалом — не очень высоко подняла, сколько смогла. Тренер Хедж поигрывал дубинкой, и он был единственным, кого мысль о смерти, казалось, радовала.
Вдруг за воем ветра послышался какой-то треск, словно кто-то разодрал кусок картона. Шею одного из волков пронзила палка с серебряным наконечником. Волк дернулся и упал, а потом растворился, превратившись в темную лужицу.
Из темноты посыпались другие стрелы. Упали еще несколько волков. Одна из стрел полетела в Ликаона, но царь волков перехватил ее в воздухе и тут же закричал от боли. Он выронил стрелу, и она оставила дымящийся обугленный след на его ладони. Другая стрела попала ему в плечо, и царь волков пошатнулся.
— Будьте вы прокляты! — закричал Ликаон. Он зарычал на свою стаю, и волки, развернувшись, бросились наутек. На мгновение Ликаон уставился на Джейсона горящими красными глазами. — Еще ничего не кончено, мой мальчик!
И царь волков растворился в ночи.
Секунду спустя Пайпер услышала вой новых волков, но он был другой — не такой угрожающий, скорее похожий на звуки, которые издают охотничьи собаки, вышедшие на след. В пещеру вбежал небольшой белый волк, за ним — два других.
— Убить? — поинтересовался Хедж.
— Нет! — воскликнула Пайпер. — Стойте!
Волки, наклонив головы, разглядывали их громадными золотыми глазами.
Мгновение спустя появились их хозяева: отряд охотниц в серо-белой зимней маскировочной одежде. Их было не меньше полудюжины. Все вооружены луками, на спинах колчаны со сверкающими серебряными стрелами.
Лица их скрывали капюшоны, но было видно, что все они — девушки. Одна, чуть повыше остальных, присела у костра и схватила стрелу, ранившую Ликаона.
— Еще бы чуть-чуть... — Она повернулась к своим подругам. — Феба, оставайся со мной. Следи за входом. Остальные — в погоню за Ликаоном! Мы не можем его теперь упустить. Я вас догоню.
Другие охотницы согласно забормотали и исчезли, направившись следом за стаей Ликаона.
Девушка в белом повернулась к Джейсону; ее лица под капюшоном все еще не было видно.
— Мы шли по следу этого оборотня больше недели. У вас все в порядке? Никого не покусали?
Джейсон замер, глядя на девушку. Голос ее показался Пайпер знакомым. Точно сказать было трудно, но то, как она говорила, как подбирала слова, напоминало ей Джейсона.
— Так ты — это она! — догадалась Пайпер. — Ты — Талия!
Девушка напряглась. Пайпер боялась, как бы она не схватилась за свой лук, но девушка стащила с головы капюшон. У нее были растрепанные черные волосы, а на лбу — серебряная тиара. Лицо ее отливало суперздоровым блеском, словно она была кем-то большим, чем просто человек, и смотрела она яркими синими глазами. Девушка с фотографии Джейсона.
— Я тебя знаю? — спросила Талия.
Пайпер перевела дыхание:
— Это, наверное, будет шоком для тебя, но...
— Талия. — Джейсон вышел вперед. Голос его дрожал. — Я твой брат Джейсон.
XXXV
ЛЕО
Лео решил, что он самый невезучий в их компании, за это говорило многое. Ну почему у него нет давно пропавшей сестры или отца, звезды киноэкрана, которого нужно спасать? У него был только пояс с инструментами и дракон, сломавшийся на полпути. Может, дело было в этом дурацком проклятии, нависшем над домиком Гефеста, но Лео так не думал. Несчастья преследовали его задолго до того, как он попал в Лагерь полукровок.
Через тысячу лет, когда об этом поиске будут рассказывать у костра в лагере, думал он, ребята станут говорить об отважном Джейсоне, прекрасной Пайпер и об этом, как его... ну, сбоку припека... Огненный Вальдес. Он таскал с собой мешок с волшебными отвертками и время от времени готовил соевые бургеры.
И словно этого мало, Лео влюблялся в любую встречную девчонку... если она, конечно, была для него абсолютно недосягаема.
Увидев Талию, Лео тут же решил, что она слишком красива, чтобы быть сестрой Джейсона. Потом он решил, что лучше не говорить об этом, если он не хочет неприятностей. Ему понравились ее темные волосы, синие глаза, ее уверенность. Она, казалось, могла окоротить кого угодно — хоть на спортплощадке, хоть на поле боя, а на Лео даже и взгляда не задержит... в общем, тот самый тип женщин, от которого он без ума!
Целую минуту ошеломленные Джейсон и Талия молча смотрели друг на друга. Потом Талия бросилась вперед и обняла его.
— О боги! Она ведь сказала мне, что ты умер! — Она держала в руках голову Джейсона и внимательно вглядывалась в его лицо. — Слава Артемиде, это ты! Маленький шрам на губе — когда тебе было два года, ты пытался проглотить степлер.
— Правда? — рассмеялся Лео.
Хедж кивнул, словно одобряя вкус Джейсона.
— Степлеры — превосходный источник железа.
— П-постой, — запинаясь, проговорил Джейсон. — Кто тебе сказал, что я умер? Что случилось?
У входа в пещеру тявкнул один из белых волков. Талия посмотрела на него и кивнула, но голову Джейсона из рук не выпустила, словно боялась, что он может исчезнуть.
— Моя волчица говорит мне, что у меня нет времени, и она права. Но мы должны поговорить. Присядем.
Пайпер не то что присела — она сделала кое-что посерьезнее: рухнула навзничь. Она ударилась бы головой о каменный пол пещеры, если бы ее не подхватил Хедж.
Талия бросилась к Пайпер:
— Что с ней? А, я уже вижу — гипотермия. И лодыжка. — Она нахмурилась, глядя на сатира. — Ты разве не знаешь природных целебных средств?
— А почему, ты думаешь, она так хорошо выглядит? — Хедж нахмурился. — Ты что, не чувствуешь запаха "Гаторада"?
Тут Талия в первый раз посмотрела на Лео, и, конечно, гневным взглядом: "Почему вы позволили козлу заниматься лечением?" Словно Лео был в этом виноват.
— Ты вместе с сатиром, — приказала Талия, — отнеси девушку к моей подружке у входа. Феба — отличная целительница.
— Там холодно! — запротестовал Хедж. — Я отморожу себе рога.
Но Лео понимал, что они здесь лишние.
— Идемте, Хедж. Им нужно поговорить.
— Гмм. Отлично, — пробормотал сатир. — Даже никому не пришлось вышибать мозги.
Хедж потащил Пайпер к выходу, и Лео уже собирался последовать за ним, как Джейсон сказал:
— Вообще-то, старина, не мог бы ты поболтаться тут рядом?
Лео увидел в глазах Джейсона нечто неожиданное: Джейсон искал его поддержки, не хотел оставаться один. Ему было страшно.
Лео ухмыльнулся:
— Болтаться — это моя профессия.
Талия была не очень довольна, но они сели у огня втроем. Несколько минут все молчали. Джейсон разглядывал сестру так, словно она была каким-то опасным устройством: тронешь не так — и взорвется. Талия, казалось, чувствовала себя более раскованно, словно ей приходилось сталкиваться с вещами куда более необычными, чем появление давно пропавшей родни. И все же она смотрела на Джейсона будто в трансе, может быть, вспоминала двухлетнего малыша, пытавшегося слопать степлер. Лео вытащил два куска медной проволоки из кармана и принялся сплетать их и расплетать.
В конце концов он уже больше не мог выносить это молчание и начал разговор:
— Итак... вы охотницы Артемиды. Этот ваш отказ встречаться с парнями, типа, навсегда или, может, только сезонное?
Талия посмотрел на него так, словно он был грязью под ногами. Да, эта девчонка ему определенно нравилась.
Джейсон пнул его по ноге.
— Ты не обращай внимания на то, что Лео говорит. Он просто пытается... ну, растопить лед. Талия, объясни: что случилось с нашей семьей? Кто тебе сказал, что я умер?
Талия поправила серебряный браслет на запястье. В зимней маскировочной одежде в свете костра она казалась похожей на Хиону — ледяную принцессу. Такая же холодная и прекрасная.
— Ты что, ничего не помнишь? — спросила она.
Джейсон покачал головой:
— Я три дня назад проснулся в автобусе рядом с Лео и Пайпер.
— Но это была не наша вина, — поспешно добавил Лео. — Его воспоминания похитила Гера.
— Гера? — Талия вздрогнула. — Откуда вы это знаете?
Джейсон рассказал об их поиске — о пророчестве, произнесенном в Лагере полукровок, о заточении Геры, о пленении отца Пайпер гигантом и о предельном сроке — дне солнцестояния. Лео вставил кое-какие важные детали: о том, что он починил бронзового дракона, может метать огненные шар и готовит отличные лепешки.
Талия умела слушать. Ее, казалось, ничто не удивляло — ни монстры, ни пророчества, ни восставшие из мертвых. Но когда Джейсон рассказал про царя Мидаса, она выругалась на древнегреческом.
— Я знала, что нужно сжечь его особняк, — хмуро сказала она. — Этот тип опасен. Но мы так торопились найти Ликаона... Ну ладно, я рада, что вы оттуда выбрались. Так Гера что, прятала тебя все эти годы?
— Не знаю. — Джейсон вытащил фотографию из кармана. — Она выделила мне ровно столько памяти, чтобы я мог узнать тебя.
Талия посмотрела на фотографию, и выражение ее лица смягчилось.
— Я ведь оставила ее в первом домике?
Джейсон кивнул.
— Я думаю, Гера хотела, чтобы мы встретились. Когда мы приземлились здесь, в этой пещере... у меня было ощущение, что это важно. Ну, я, типа, почувствовал, что ты где-то рядом. У меня что, крыша поехала?
— Не-не, — заверил его Лео. — Встреча с твоей классной сестрой — это наша судьба. Иначе и быть не могло.
Талия не обратила внимания на его слова. Вероятно, она не хотела показывать, какое сильное впечатление произвел на нее Лео.
— Джейсон, когда имеешь дело с богами, крыша тут ни при чем. Но Гере доверять нельзя, в особенности нам. Ведь мы — дети Зевса. Она ненавидит всех его детей.
— Но она говорила что-то о том, что Зевс отдал ей мою жизнь в знак примирения. В этих словах есть какой-то смысл?
— О боги! — Кровь отхлынула от лица Талии. — Мама никогда бы не... Ты не помнишь... Нет, конечно же не помнишь.
— Что не помню?
Лицо Талии словно постарело в отблесках огня, бессмертие, казалось, больше не накладывало отпечаток на ее внешность.
— Джейсон... я не знаю, как тебе это сказать. Наша мать — она была не очень психически устойчива. Она привлекла внимание Зевса, потому что была актрисой на телевидении. И еще она была очень красива, но не слишком разумно распоряжалась своей славой. Выпивала, выкидывала всякие глупые фортели. Про нее вечно писали в таблоидах. Но ей все было мало. Мы с ней спорили еще до твоего рождения. Она... она знала, что наш отец — Зевс, и, я думаю, ей было тяжело жить с этим. Обратить на себя внимание повелителя небес — это для нее было как бы наивысшим достижением, и, когда он бросил ее, она не смогла с этим смириться. Понимаешь, если говорить о богах... то они уходят навсегда.
Лео вспомнил собственную мать, как она снова и снова уверяла его, что отец в один прекрасный день вернется. Но она никогда не сходила с ума по этому поводу. Она, казалось, хотела Гефеста не для себя. А только для того, чтобы у Лео был отец. Она соглашалась на бесперспективную работу, жила в крохотной квартирке, денег ей никогда не хватало... и, казалось, это ее устраивало. Пока у нее был Лео, она всегда говорила, что жизнь прекрасна.
Он смотрел на лицо Джейсона — его выражение становилось все более и более горьким по мере того, как Талия рассказывала об их матери, и единственный раз Лео не завидовал другу. Да, Лео потерял мать. Да, у него были трудные времена. Но он, по крайней мере, помнил ее. Он вдруг обнаружил, что выстукивает пальцем у себя на колене азбукой Морзе: "Я тебя люблю". Он сочувствовал Джейсону, потому что у того не было таких воспоминаний, не было на что опереться.
— Значит... — Джейсон, казалось, был не в силах закончить фразу.
— Джейсон, у тебя есть друзья, — сказал Лео. — Теперь у тебя есть сестра. Ты не один.
Талия протянула руку, и Джейсон взял ее.
— Когда мне было лет семь, — продолжала она, — Зевс стал снова захаживать к матери. Я думаю, он переживал, что губит ее жизнь, и он казался... каким-то другим. Немного постаревшим, более жестким, в нем проснулись отцовские чувства ко мне. На какое-то время маме стало лучше. Ей нравилось, что Зевс приходит к ней, приносит ей подарки, вызывает гром в небесах. Ей всегда хотелось больше внимания. В тот год родился ты. Мама... понимаешь, я с ней никогда не ладила, но с твоим рождением у меня появились причины не уходить от нее. Ты был такой хорошенький. И я боялась, что мама не будет тобой заниматься. Зевс, конечно, вскоре перестал приходить. Наверное, он не мог больше выносить претензий матери. Она вечно требовала, чтобы он взял ее посмотреть Олимп, или сделал ее бессмертной, или наделил неувядающей красотой. Когда он ушел навсегда, мама понемногу пошла вразнос. И приблизительно в это время меня стали атаковать чудовища. Мама винила в этом Геру. Она думала, что богиня и на тебя имеет зуб, что Гера и так едва смирилась с моим рождением, но два полубога в одном семействе — это было уже слишком. Мама даже сказала, что не хотела называть тебя Джейсоном, но Зевс настоял, чтобы тем самым умиротворить Геру, потому что богине нравилось это имя. Я не знала, во что верить.
Лео перебирал в руках проводки. Он определенно чувствовал себя третьим лишним. Не нужно было ему слушать все это. К тому же у него возникало впечатление, что он только сейчас по-настоящему начинает узнавать Джейсона, словно эти несколько минут у костра заменили собой все те четыре месяца в "Школе джунглей", когда Лео казалось, что между ними завязалась дружба.
— Так как же вы потеряли друг друга? — спросил он.
Талия сжала руку брата:
— Если бы я знала, что ты жив... боги, все было бы иначе! Но когда тебе было два года, мама усадила нас в машину и мы отправились в отпуск. Мы поехали в Северную Калифорнию — в парк, который она хотела нам показать. Я помню, мне показалось это странным, потому что мама нас никогда никуда не возила, и она к тому же очень нервничала. Я держала тебя за руку, когда мы шли к тому огромному зданию в середине парка, и... — Она тяжело вздохнула. — Мама сказала, чтобы я вернулась в машину и взяла корзинку с едой. Я не хотела оставлять тебя с нею, но речь шла всего о нескольких минутах. Когда я вернулась... мама стояла на каменных ступенях, обхватив себя руками, и плакала. Она сказала... сказала, что тебя нет. Что тебя забрала Гера и это значит, что тебя можно считать мертвым. Я не знала, что она сделала с тобой. Я боялась, что она сошла с ума. Я облазила весь парк, но тебя нигде не было — ты просто исчез. Ей пришлось силком тащить меня в машину, а я отбивалась и плакала. В течение нескольких следующих дней я пребывала в истерике. Всего я не помню, но я позвонила в полицию — сообщила им о маме, и они долго допрашивали ее. После этого мы поругались. Она сказала, что я ее предала, что я должна была ее поддерживать... Наконец это стало невыносимо. Твое исчезновение было последней каплей — чаша переполнилась. Я убежала из дома и больше не вернулась, даже когда мама умерла несколько лет назад. Я думала, что потеряла тебя навсегда. Я никому не говорила о тебе — даже Аннабет и Луке, двум моим лучшим друзьям. Это было слишком больно.
