— Поймите меня правильно, дочь моя,— наконец закончив и усевшись рядом с девушкой, сказал старец,— я ведь вас совсем не знаю. Я не знаю, кто вы и откуда. А тайна Скеллига хранилась нашей общиной веками! И передавалась от аббата к аббату. Мы, простые монахи, ко святая святых не допускались... Да, вы все поняли верно — норманнские завоеватели штурмовали остров не просто так. Здесь хранилось нечто настолько ценное, что по сравнению с этим меркли сокровища всех государств и правителей!
— Неужто сам Святой Грааль?!— ахнула Нэрис. Монах мягко улыбнулся:
— Навряд ли, дочь моя. Впрочем,— он с сожалением развел руками:— я, недостойный, о том не имею никакого понятия!.. Я ведь не аббат.
— То есть, братья сами не знали, что охраняли?— наморщила брови девушка. Он кивнул:
— Именно. Мы знали только одно: хранить и оберегать это — наш священный долг... Знаете, ведь среди нашей братии много слухов ходит о Сокровище Скеллига. Кто говорит, что это — перо из крыла самого архангела Михаила — ведь остров носит его имя. Еще болтают, что мы храним древний артефакт, способный воскрешать, исцелять, тушить огонь войны и приносить благословенный мир на любую землю... Ну, и некоторые, подобно вам, дочь моя, строят предположения о Граале. Но наверняка не знает никто. Кроме, как я уже говорил, наших аббатов. Прежний глава общины, мир его праху, выбрал себе в преемника отца Бэннана, и открыл ему тайну. И отец Бэннан, как придет его время покинуть нас, откроет переданное уже своему преемнику. Так всегда было и так будет.
— Брат Августин,— помявшись, тихонько спросила девушка,— я, конечно, всё понимаю... Но неужели вам самому никогда не хотелось узнать, что же вы, в конце концов, охраняете?!
— Хотелось, дочь моя,— потупился монах.— Грешен, хотелось. Но я никогда бы не рискнул пойти против воли главы общины и нарушить священную клятву.
— А... другие?
— Другие...— морщинистое лицо брата Августина затуманилось.— Да, были и другие. Не нынешние братья, нет. До меня еще, брат Эдриан рассказывал. Кто-то из общины не устоял перед искушением... Бог ему судья. И земля ему пухом.
— Простите?— не поверила своим ушам Нэрис.— Я правильно поняла?.. Вы имели в виду...
— Помните, я сказал вам тогда, в келье, что аббат Бэннан может постоять за себя?
— Помню, но...
— Так вот, дочь моя, он может постоять и за Порядок тоже,— с тяжелым вздохом объяснил монах.— Это негласный закон Скеллига. Поддавшийся недостойному любопытству будет наказан... И не просто изгнан из общины, нет.
— Ваш аббат его... ой, мамочки!..— дрогнула Нэрис.— Но как же так можно?! Вы же служители Господа! А как же "не убий"?! Это же... это же...
— Это Закон,— пустым голосом прервал ее брат Августин.— И отец Бэннан взял на себя грех во имя более высокой цели.
— Что можеть быть выше человеческой жизни?!
— Мир, дочь моя,— светлые, словно выцветшие от времени глаза старца смотрели на бледную от негодования девушку все с той же кротостью. И она вдруг поняла, что ничего не может ему возразить.
— Скеллиг-Майкл,— пробормотала Нэрис, опустив голову.— Пограничный камень Мира... Может, вы и правы, брат Августин. Не мне спорить. И уж точно не мне судить вашего аббата... тем более, что мы сейчас говорим вовсе не о том!
Она помолчала, собираясь с мыслями, и подняла глаза на монаха:
— Брат Августин, кто-то очень хочет заполучить Сокровище Скеллига. И этот "кто-то" ради него пойдет на всё. Ваши братья были убиты — это подтверждают обстоятельства гибели брата Гэбриэла и брата... ммм... простите, как звали вашего камнетеса?..
— Ниалл,— подсказал монах.— Он повредил руку и смазал рану целебной мазью. А рука все равно загноилась. Одного понять не могу — если мазь специально отравили, как он мог не заметить этого?! Ведь запах...
— А запах был,— ответила Нэрис.— Спасибо наблюдательному брату Колуму — в его дневнике упоминалось, что кто-то из монахов учуял невыносимую вонь, исходящую от раны... Только виной тому был не порез, а лекарство. А что касается несчасного брата Ниалла — так ведь он же вроде был простужен?
— Был,— подумав, припомнил старец.— Брат Ниалл, мир его праху, каждую весну... О, Боже! Насморк!..
— Вот-вот,— леди МакЛайон нахмурилась.— Кто бы ни был этот убийца, он хитер и... и успел изучить всех членов общины досконально. Тот монах, которого нашел в молельне брат Колум, был отравлен — отсюда и предсмертные судороги, наложившие "печать ужаса" на его лицо. Яд, между прочим, редкий. Я о нем только читала... Где же он умудрился его раздобыть?.. Хотя это уже неважно: брат Антоний был не единственным, кого отравили. Монах, что "подавился" хлебом и ваш лекарь, брат Эдриан, тоже отведали яду. Причем последнего, как мне думается, убрали с дороги как раз из-за злосчастной мази! Наверное, он догадался, что с ней что-то не так. А может быть, даже видел, как кто-то колдует над склянкой...
— Ох, Господи!— простонал монах.— Неужто на Скеллиг занесло такое чудовище?!
Нэрис медленно покачала головой:
— Нет, брат Августин. Его не "занесло". Он именно за тем и приехал! И вряд ли этот человек — "чудовище", находящее в убийстве особое удовольствие... Это, вне всяких сомнений, мастер своего дела. И, честно говоря, такие люди куда опаснее сумасшедших,— она помолчала и добавила:— Ведь он своего добился. Он сделал так, чтобы Скеллиг-Майкл перестал быть надежным тайником. Он заставил общину искать для Сокровища другое место. Заставил братьев уйти. И знаете — он ведь наверняка отправился вместе с ними.
— Матерь Божья!— переменился в лице несчастный.— Неужели вы думаете, что кто-то из общины...
— А почему бы и нет?— пожала плечами девушка.— Кроме того, ведь с монахами ушли еще четверо послушников! Вы хорошо их знаете?
— Конечно!.. Ну, то есть как... Среди них нет случайных людей. Все четверо уже давно с нами. И я не могу даже допустить мысли...
Нэрис успокаивающе коснулась рукой его локтя:
— И не надо допускать, брат Августин! Тут ведь никто не может предположить наверняка... Может, вы расскажете об этой четверке послушников поподробнее?..
Десмонд Хант выругался сквозь сон и, натянув колючее одеяло на голову, невнятно буркнул:
— Да отвяжитесь вы наконец, леди!.. И прекратите меня трясти, не то, видит бог, я прикажу вас вздернуть на рее...
— Какая, на хрен, "леди"?!— сердитым шепотом дохнули ему в самое ухо.— Это я, Чарли! Проснись, кэп! Просыпайся, я тебе говорю!
— Чарли?..— Десмонд кое-как продрал глаза и сел.— Какого дьявола ты тут разорался среди ночи?
— А такого!— блестя глазами сообщил первый помощник.— Я тут, слышь-ка, узнал кой-чего...
— Ну?— Хант зевнул во весь рот и хмуро посмотрел в раскрасневшееся лицо старого разбойника.— Надеюсь, тебе не явился во сне архангел Михаил и не повелел в срочном порядке уйти в отшельники... Потому что тогда в рыло дам сразу.
— Дурак ты,— скорчил гримасу Чарли. И, воровато оглядевшись по сторонам, быстро зашептал:— Тут дельце славное вырисовывается, кэп!.. Такой куш хапнем — до старости с золота жрать будем и в вине купаться!
— Мда?— заинтересованно протянул капитан.— Обоснуй.
— Помнишь, я тебе про монахов говорил? Ну, тутошних, которые отседа сбежали?.. Так вот, не просто так они деру-то дали, кэп! И не пустые ушли, кой-чего с острова прихватили, да такое, что нам за него любой король последние штаны отдаст!..
— Ой, заливаешь, Чарли! Откуда у нищих монахов такие сокровища?
— Оттуда,— раздраженно отмахнулся пират.— Они над ним тут не одну сотню лет тряслись, оберегали от чужаков... А теперь дело так повернулось, что увезти пришлось. На ус мотаешь?
— Мотаю,— подумав, сказал Хант.— Предлагаешь догнать и отобрать? Так ты вроде говорил, что никто не знает, куда эти монахи отправились. Где нам их искать-то?
— А нам и не надо,— хитро подмигнул Чарли. И мельком бросил взгляд на темнеющий вдалеке молебный дом.— Девчонка найдет.
— Леди МакЛайон? С какой стати?
— С такой, что она за монахов тех дюже переживает. Затем и шастала тут, во все щели нос совала. И сейчас вон, братца уговаривает открыться да сказать, куда его друзья сбежали. Чтоб, значит, догнать и предупредить...
— Предупредить насчет чего?
— А ты думаешь, мне одному охота вещичку эту, дюже дорогую, к рукам прибрать?.. Еще кто-то их пасет. И вот что я тебе скажу — такая удача раз в жизни случается! И если не подсуетимся...
— Да понял я,— окончательно проснувшийся капитан хмыкнул:— Ну и шустрая же у нас заложница! Думаешь, брат Августин ей разболтает?..
— Ну, остальное ведь разболтал?— пожал плечами первый помощник.— Эта ж не отвяжется! Переживает, вишь... Ну, так что?
— Понятно, что,— ухмыльнулся Десмонд.— Я не идиот, чтобы такую возможность упустить... Если монах леди все расскажет, она, само собой, помчиться спасать длиннополых. А много ли может женщина?.. Тем более, в одиночку? Да она и мили от Скеллига не проедет! А мы ведь не бессердечные, да, Чарли?.. Мы ведь поможем девочке в ее благих начинаниях?
— Вот за что я тебя люблю, кэп,— расплылся в довольной улыбке разбойник,— так это за... Тс-с! Они вышли, кажись!
— Спим,— быстро скомандовал Хант, молниеносно плюхаясь на тюфяк. Чарли, как подстреленный, бухнулся рядом. По дорожке прошуршали юбки, и к костру медленно подошла Нэрис. Вид у нее был задумчивый. Она остановилась, окинула взглядом безмятежно храпящих пиратов и, пробормотав: "Как бы не замерзли!..", подбросила в огонь пару полешек потолще. Забрала миски, грязный котелок и ушла, стараясь не греметь посудой.
Она, по старой привычке, не обернулась.
Поэтому не увидела провожающих ее спину двух пар глаз и не услышала тихое:
— Знаешь, кэп... А девчонку-то жалко.
— Молчи уже,— недовольно проскрипели из недр одеяла.— Сам же настучал, а теперь жалеет. И подвинься, развалился, боров, на весь тюфяк!
Чарли молча засопел и исполнил его просьбу. Капитан Хант, перевернувшись на бок, подложил руки под голову и закрыл глаза. "Чарли, конечно, размяк на старости лет,— думал он.— "Жалко"... Я же не убивать ее собираюсь! Возьмем добро — и отправим леди домой. Что с ней сделается?"
Он зевнул и попытался вернуться к прерванным сновидениям. Но сон не шел. Мешал храп Чарли, поднявшийся ветер и тянущая тупая боль в желудке.
А еще ему отчего-то было стыдно.
Глава 18
Темная вереница монахов, издали похожая на стаю галок с подрезанными крыльями, брела вперед по щиколотку в грязи. Узкая дорога — раскисшая от дождей, блестящая на солнце красновато-коричневыми лужами, петляла меж бескрайних просторов торфяных болот. Вдалеке, подернутые легкой дымкой, вставали горы.
Отец Бэннан остановился и утер ладонью взмокший лоб. Солнце, такое нежданное, будто вспомнив о своем предназначении, палило нещадно. "Словно не май на дворе, а середина лета",— подумал аббат, оборачиваясь. Братья плелись следом, растянувшись длинной цепью. Они устали. С той ночи в Уотерфорде прошло уже почти двое суток, и за все это время им не встретилось больше ни одного даже самого захудалого трактира, ни одного постоялого двора. На ночлег остановливались прямо под открытым небом,— благо, ливший несколько дней кряду дождь наконец-то прекратился.
Однако, несмотря на солнечную погоду, ночи все еще были холодными. Не спасали даже толстые шерстяные одеяния и пледы. Брат Лири кашлял уже просто беспрерывно — лекарство, добытое аббатом, судя по всему положения не улучшило. Мало того, хлипкий Гален тоже подпростыл. На ночь Алби натер мальчишку жиром, однако эти меры мало что изменили... Отец Бэннан покачал головой. Наверное, ему следовало идти одному. Оставить всех на Скеллиге и уйти. Но такой роскоши, увы, он не мог себе позволить. Слишком многое было поставлено на кон!..
К ожидающему аббату, отдуваясь, приблизился Алби. Крепко сбитый послушник тяжело дышал.
— Отче,— Алби почтительно склонил голову.— Брату Патрику нехорошо. Он совсем белый. И сказать не хочет, что с ним.
— Обет молчания, сын мой,— напомнил аббат. И, повернув голову, прищурился. Упомянутый брат Патрик и впрямь выглядел не лучшим образом.— Совсем вымотала нас эта дорога. И брату Лири все хуже и хуже... Скажи всем, Алби, что можно передохнуть. Я подожду здесь.
— Хорошо,— с видимым облегчением кивнул послушник и повернул обратно. Отец Бэннан огляделся — болота, болота, одни сплошные болота! Даже и присесть негде!.. "Одно хорошо — без огня мы точно не останемся,— подумал он.— Торфу здесь хватило бы на всю Ирландию". Аббат, поразмыслив, вскинул голову, кивком подзывая к себе брата Лири. Тот, опираясь на руку Джеральда, подошел. Его душил кашель.
— Вы уверены, что сможете идти дальше?— святой отец приложил ладонь ко лбу монаха и покачал головой:— У вас жар. И сильный.
— Ничего,— прохрипел Лири.— Сейчас посижу немного, отдышусь...
— Вам бы отлежаться, брат!— сказал Джеральд. Глаза на осунувшемся лице послушника горели тревогой.— Отче! Долго ли нам еще идти?
— Порядочно, сын мой. До Армы путь неблизкий.
— Арма?— охнул Джеральд.— Но ведь пешком туда бог знает сколько добираться!..
— Я предупреждал, что будет непросто,— повторил аббат. И повернулся к подошедшему брату Колуму.— Всё ли благополучно?
— Слава Господу,— с трудом переводя дыхание, кругленький монах остановился подле них и скользнул тоскливым взглядом по болотам.— Стыдно признаться, отче, но мне уже начинает казаться, что мы никогда не доберемся о места. Я слышал, вы упомянули об Арме?
— Уныние — грех, брат мой,— сурово отрезал аббат. И пересчитал по головам своих спутников. Все были на месте, и, слава Богу, на ногах.— Я вижу, Годфри и Даллан открыли мешок с провизией?..
— Простите, святой отец,— потупился брат Колум.— Но мы ничего не ели со вчерашней ночи, и я осмелился...
— Вам не за что извиняться,— улыбнулся тот.— Я как раз собирался сделать то же самое! Джеральд, будь добр, устрой брата Лири поудобнее, здесь вроде бы место посуше. А я пока разведу огонь.
— Не стоит так со мной возиться,— прокашлял монах.— Джеральд, иди, помоги отцу Бэннану. Я тут посижу.
— А я с вами побуду,— решил брат Колум, здраво рассудив, что остальным он будет только мешать.— И с братом Патриком. Расхворались вы оба...
Патрик, чьи уста сковывал данный год назад обет молчания, дернулся было, чтобы, несмотря на головокружение, помочь остальным, но был остановлен братом Лири:
— Ну куда вы? И без того едва держитесь. Садитесь рядом,— он зашелся в приступе кашля и, сплюнув, добавил:— брат Колум, вы ведь все святые тексты низусть помните!.. Прочтите что-нибудь, быть может, это немного укрепит наши силы?
— С удовольствием,— обрадованно заулыбался монах и наморщил лоб, припоминая что-нибудь подходящее. Его задумчивый взгляд скользнул по дорожной грязи и остановился, словно споткнувшись: в коричневой жиже расплывалась маленькая алая клякса. На том самом месте, куда только что сплюнул брат Лири. Кровь?.. Глаза летописца расширились. Снова закашлявшийся брат Лири, поймав его полный ужаса взгляд, криво улыбнулся:
